Над островом чёрный закат

12

Приближение опасности первой обнаружила Кони, старшая жена губернатора Континента Верта.

Последнее время они общались редко – от случая к случаю. Кони уже не помнила, как давно они говорили с глазу на глаз. Жила она в небольшой полутемной комнате в дальнем крыле резиденции губернатора. Из ее комнаты имелся независимый выход в садик, который она разбила в полузабытые счастливые времена, а теперь каждодневно поддерживала в чистоте и порядке, оберегая от посторонних вторжений. В конце концов она настолько обособилась от остальной шумной жизни просторного дома, что ее перестали замечать, а там и вовсе забыли. Однако она продолжала жить, оставаясь человеком покладистым, незлобивым, навсегда смирившимся со своей судьбой, как говорится, от добра добра не ищущим.

Она была бесконечно благодарна Верту за все, что он для нее сделал.

Во-первых, перечисляла она мысленно, как ежеутреннюю молитву, он выбрал ее на весенней свадьбе, где созревших девчонок распределяли между работягами. Явился на смотрины в последний момент, когда огласили ее участь и назвали имя напарника на предстоящую ночь. Своей властью Верт переиграл решение жюри и увел Кони с собой, пропустив мимо ушей отчаянные вопли назначенного партнера. Так она избежала пропахшей потом подстилки долговязого лысого плебея в драном хитоне. Она охотно пошла за Вертом и осталась при нем на долгую жизнь.

Во-вторых, он не отнял у нее сына, которого она вопреки Закону родила дома, а не в инкубаторе, где женщинам Континента полагалось рожать. Мальчику посчастливилось прожить при отце и матери первые восемь весен жизни, и только тогда его затребовали в инкубатор. Позже, используя полученное ее стараниями достойное развитие, он поступил в техническое училище и выучился на горного мастера. Теперь живет обеспеченной, сытой жизнью в далеком поселке шахтеров. Он даже сделал попытку забрать мать на свое иждивение, но Верт воспротивился, не позволил, и она покорно осталась при нем.

В-третьих, он не избавился от нее, когда взял в дом вторую жену и у нее родилась девочка, которую сразу же после рождения пришлось поместить в инкубатор.

И вторую жену Верт удержал в доме, женившись в третий и четвертый раз. И опять рождались дети. Их сразу же отправляли в инкубатор, а юные жены оставались под его кровом и защитой.

Кони упрямо продолжала любить и почитать Верта, своего единственного мужа – так она верила, хотя он давно не останавливал на ней свой взгляд – попросту не замечал. Она же внимательно наблюдала за всем происходящим в доме, обо всем имела независимое суждение и, будучи человеком скромным, добровольно смирившимся с отведенным ей местом, никогда ни во что не вмешивалась.

Особенно чутко она отмечала малейшие перемены в настроении мужа, ей в голову не могла прийти мысль назвать его бывшим мужем. Она была постоянно настроена на анализ его энергетики, иногда казалось даже, что ей удается с легкостью проникать в самые потаенные мысли Верта.

Но однажды, не выдержав напряжения, она набралась смелости, явилась к Верту без вызова и выложила ему свои опасения. По его благодарному отклику она поняла, что поступила правильно. Он и сам извелся от предчувствия опасности, сознавая, что копится нечто серьезное, что может изменить и даже разрушить их устоявшуюся добрую жизнь. Он верил в предчувствия вообще, а в предчувствия первой своей жены верил особенно. И сумма предчувствий близкой беды порождала в нем тихую панику.

Его высокое положение действительно пошатнулось после того, как дела на Континенте, которым он управлял в течение непостижимой бездны времени, заметно пошли на спад. Начались небывалые неприятности – перебои с поставками стратегического сырья для фабрик Острова, чего никогда не случалось прежде. Снизился выход новых рабочих из инкубаторов, что было одной из главных его забот. Выросло число неучтенных плебеев, что также настораживало.

Уверенность в близком крушении овладела Вертом после его обстоятельного и на невнимательный взгляд безобидного разговора с Координатором, которого он во внутренних своих рассуждениях уважительно именовал хозяином. Во время этого разговора Координатор со свойственным ему чувством меры не высказал никаких претензий прямо, что иногда позволял себе, а всего-навсего сообщил обиняками, между слов, что на Верта больше не рассчитывает. На его место давно следует подобрать расторопного и непременно преданного молодого человека, способного в кратчайшие сроки поправить дела в провинции. И напоследок добавил, что именно такой молодой человек уже имеется на примете. И вообще, Верт давно устарел во всех отношениях и с этим неприятным, но естественным фактом необходимо считаться. И уж во всяком случае, сверх всякой меры засиделся он на своем очень теплом месте, пора бы и честь знать. Все это было сказано настолько непринужденно, в виде безобидной шутки, что не распознать истинных намерений хозяина мог разве что полный олух.

Губернатор Верт олухом не был, он был послушным и довольно удачливым исполнителем воли своего далекого благодетеля, которому был предан безмерно и безусловно.

Когда же поздним вечером Координатор повторно вышел на связь, воспользовавшись секретным стратегическим каналом, который в течение трех весен, прошедших с последнего серьезного конфликта, не использовался ни разу, предчувствие беды обратилось в уверенность ее скорого явления. Верт был уничтожен. Никогда прежде хозяин не вызывал его так поздно, не беспокоил сразу же после того, как они подробно обсудили свои дела. Значит припекло, решил он, если срочно понадобился старина Верт. Дело наверняка деликатное, предположил он, и, как обычно, не терпящее отсрочки.

– Верт, слушай меня внимательно, – заговорил хозяин, опустив обычное приветствие, и с первыми звуками его голоса, преодолевшего огромное расстояние и налившегося по пути страшной силой, у Верта подкосились ноги. Опускаясь в кресло, он едва не промахнулся и не сел мимо. – Я приготовил для тебя весьма деликатное поручение. Очень важное и, предупреждаю, совершенно секретное. Короче, дело состоит в следующем. В настоящий момент к тебе летит некий юный деятель по имени Адам, выпускник университета. Официально он командирован для изучения мероприятий, относящихся к восстановлению численности рабочих плебеев. Цель вполне невинная, как ты понимаешь. Но, как говорится, не верь ушам своим. На самом деле он не станет вдаваться в подробности, изучать документы. В документах полный ажур, к тому же с ними можно ознакомиться на Острове. Помни, что этот субъект из молодых да ранних, от него можно ожидать любой подлянки. Согласись, порой нам трудно понять, чего хотят эти зеленые выскочки. Так вот, мне стало известно, что он намерен изучить дела на Континенте, так сказать, изнутри, то есть собрать информацию непосредственно через общение с народом. Такой подход чреват самыми серьезными неприятностями для руководства провинции и, как ты должен понимать, для тебя лично. Никто не знает, какая дрянь всплывет на поверхность. Надеюсь, до тебя доходит, с кем предстоит дело иметь?

– Доходит, господин Координатор. Что я должен сделать?

– Знаешь, Верт, мне нравится в тебе одно похвальное качество, так редко встречающееся сегодня, – немедленная готовность действовать. Ты рвешься исполнять задание, даже толком не ознакомившись с ним. Такой подход мне по душе. Вот тебе задание. – Хозяин понизил голос и продолжал после многозначительной паузы: – Буду краток. Я крайне заинтересован в том, а ты не в меньшей степени, хотя, возможно, еще не до конца понимаешь, но это скоро пройдет, чтобы этот человечек, этот Адам, этот шустрик навсегда, я повторяю, навсегда задержался в ваших благословенных краях. – Эти слова, неподдельное напряжение, с которым они были произнесены, заставили Верта подобраться и задержать дыхание. – И чтобы никогда, надеюсь, ты хорошо понимаешь меня, никогда больше я не слышал этого имени. – Вновь наступила пауза. Верт почувствовал облегчение: вызревало нечто, что определенно было ему по силам. – Если же ты меня подведешь, Верт, – продолжал хозяин в своей напористой манере, – тогда… Тогда я тебе не завидую. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

– Понимаю, господин Координатор. Расшибусь в лепешку, но сделаю все, что вы мне желаете поручить.

– В лепешку, говоришь? А вот это как раз ни к чему. – Голос хозяина помягчал, теперь это был сообщник, едва ли не друг. – В лепешку следует тех, кого мы с тобой… приговорили… С нетерпением жду доклада о мероприятиях по…

Связь оборвалась. Верт откинулся на спинку кресла, слишком высокую и неудобную для него. «На этот раз, кажется, пронесло, – думал он. – На какое-то время катастрофа откладывается, господа».

Он связался с портом, узнал, когда приземлится грузовик. Оказалось, что носитель уже на экранах индикаторов посадки. Времени оставалось в обрез. Он вызвал машину, натянул форменную куртку, спустился вниз.

Машина стояла у подъезда – приземистый камуфлированный экипаж, в котором он любил носиться по городу для устрашения обывателей. За рулем сидел его личный шофер Теля. Верт уселся рядом с водителем, коротко бросил: «Вперед!» Теля сорвал машину с места.

Они летели по спящему городу в направлении офиса губернатора и остановились перед его ярко освещенным подъездом.

– Отправляйся в порт, – сказал Верт, выбираясь из машины. – Возьмешь пассажира с Острова. Имя гостя Адам. Доставишь в гостиницу. Я распоряжусь. Все понял?

– Понял, – сказал Теля.

– Действуй!

Поднявшись в свой кабинет, Верт связался с Кентом, начальником полиции безопасности, и приказал немедленно выслать в порт дежурную группу, а когда тот поинтересовался, с каким заданием, вспылил:

– Слушай меня, Кент, очень внимательно. У меня небольшая проблема. Короче. В последнее время мой личный водитель Теля вконец отбился от рук. Я давно заметил, что этот придурок регулярно по вечерам без моего ведома отправляется в порт. Предполагаю, что у него там какие-то делишки, не исключаю, подружка из персонала. Но это бы еще ничего. Он меня беспокоит своим разнузданным поведением, нарушает порядок – бросает машину в неположенном месте, исчезает надолго. Словом, ведет себя как большой начальник. Люди знают мою машину, докладывают. Я выговариваю Теле, а ему наплевать. Не доходит, когда обращаются по-хорошему. Считаю, что пора разобраться по-плохому. Хочу поручить это дело твоим архаровцам. Справятся?

– Обижаете, – сказал Кент весело.

– Ну, вот и ладушки. Пусть отправляются. Об исполнении доложишь. Накажите его как следует, не жалейте. Чтобы надолго запомнил.

– Будет сделано, – пообещал Кент. – С превеликим усердием.

Связь оборвалась.

«И всего-то дел, – думал Верт. – Кент, как всегда, говорит мало, больше действует. Похвальное свойство. Теперь можно жить дальше. Хорошо бы жениться». От этой неожиданной и простой мысли потеплело внутри. Вспомнил, какую потрясающую девчонку присмотрел во время последней поездки в колонию славов. «Как же хороша, – продолжал он думать, – просто невероятная девочка вызрела на просторах Континента. Имя загадочное, округлое, как она сама, – Ева. Кто-то из свиты напомнил – так звали прародительницу всех людей. Редкое имя. Произносишь его, и улыбка невольно мягчит губы. Какая девушка! А ведь обречена на свадьбу. Достанется, несчастная, вонючему козлу… Невыносимо».

Верт спустился вниз, сел в дежурную машину, направился было к дому, но передумал, развернулся и рванул по шоссе, ведущему в порт.

«Кент, что ни говори, достойный человек, – размышлял он, – исполнительный, верный, но работать по приезжему будет не сам – его люди. А уж что придет в головку этим прохвостам, лишенным строгого присмотра, неведомо. Потому совсем нелишне подстраховаться».

13

Стратосферный носитель оказался обычным грузовиком, курсирующим раз в неделю между Островом и Континентом. В главном порту Острова Адаму объяснили, что регулярные пассажирские полеты на этом маршруте давно не выполняются, летают одни грузовики, но беспокоиться не стоит – в носителе оборудован вполне комфортный отсек, в котором господин будет единственным пассажиром.

Грузовики перевозили на Континент крупногабаритное оборудование для ремонта шахтных механизмов, продовольствие для плебеев, роботов на смену, комплекты для их ремонта. Обратными рейсами забирали сырье для обогатительных фабрик Острова, из которого в числе прочих продуктов получали концентрированное топливо для носителей и, в первую очередь, для готовящейся экспедиции на Терцию. Важным грузом, о котором остерегались говорить вслух, были юные женщины для Дальней лаборатории, успевшие родить детей и вынужденные оставить их в инкубаторе.

В покойной пассажирской каюте, где Адаму предстояло в одиночестве коротать полтора часа полета, было жарко и душно. Расслабляющая сонливость овладевала им, сознание туманилось, он сдерживался из последних сил, чтобы не заснуть, – в дыхательной смеси явно недоставало кислорода. Какое-то время он терпел, но все же был вынужден обратиться к роботу, мимоходом заглянувшему в каюту, – попросил увеличить концентрацию кислорода.

Робот в щегольском мундире из блестящего пластика невежливо отмахнулся и проворчал:

– Атмосфера в норме, температура в норме… Для нас достаточно…

– А для нас – нет! – крикнул Адам.

– Наблюдаю только одного пассажира, – сказал робот пренебрежительно. – Нас – множественное число, господин, а вы, как я вижу, совершенно один…

– А одному дышать не нужно?

– Вы напрасно волнуетесь, господин. В запасе лишнего кислорода нет – у нас строго по расходной ведомости… Нам еще лететь и лететь, а потом приземляться. Там дозаправят, тогда…

– Ты, кажется, договоришься у меня. Захотелось на запчасти? – Адам вспомнил сцену в столовой и то, как эта угроза подействовала на бедную Ольгу.

– Если ваша милость обладает такими полномочиями, – невозмутимо возразил робот, – Вава не будет против. На запчасти так на запчасти. Но, интересно знать, кто же тогда посадит носитель? Вы сами умеете, господин? Вава у нас поднимает и сажает носитель, а во время полета следит за приборами… Вава, господин, опытный и очень ответственный пилот…

Эта речь показалась Адаму убедительной, и он оставил Ваву в покое. Тот сообразил, что инцидент исчерпан, и немедленно исчез.

Спустя полчаса по трансляции объявили о вхождении в атмосферу и предложили приготовиться к приземлению. Адам развернул кресло спинкой в направлении движения, зафиксировал его, пристегнулся, устроился поудобнее. Прозвучал сигнал тревоги – началось торможение, сопровождающееся ударами и вибрацией. Его с ощутимой силой вдавило в спинку и подголовник. «Ускорение небольшое, – успел он подумать, – не больше 4 g».

Но вскоре движение выровнялось, приземление прошло незаметно. Вава действительно оказался опытным пилотом.

В здании порта, безлюдном в это позднее время, к Адаму подошел коротышка в форме и заговорил со странным акцентом, глотая и коверкая слова.

– Ты, короче, Адам?

– Я Адам, но не короче. В этом вы ошиблись, – ответил Адам как можно дружелюбнее.

– Большой вырос и сразу шутить изволишь? – спросил человек, заводясь, и уставился на Адама злыми узкими глазками. – Короче, ты у нас здесь шутить не изволь. Ты изволь выражаться понятно, а то ты так непонятно выражаешься. К твоему сведению я служитель местной власти, считай, полиции, пребываю в известных чинах – состою при машине господина губернатора Верта. Короче, со мной, шутить не положено. Вот так.

– Понял, – согласился Адам. – Шутить не буду, раз не положено. Я и не собирался шутить. Но если вам так показалось, что ж, прошу меня извинить, поскольку я еще не знаком с местными обычаями.

– Скоро познакомишься, – пообещал коротышка, и Адам подумал, что успел испортить отношения с первым же встреченным плебеем. – Теперь давай, дуй за мной, не отставай. У меня внизу тачка. Доставлю тебя в гостиницу. С ветерком, короче. Такое поручение дал мне лично господин губернатор Верт.

У подъезда под ярким фонарем стояла машина – распластавшийся над землей пятнистый экипаж.

Рядом переминался с ноги на ногу точно такой же человек, тоже в форме. Он умело перебрасывал увесистую резиновую дубинку с одной короткопалой ладони на другую.

– А ведь я тебя предупреждал, Теля, – напористо заговорил человек, когда они подошли. – Короче, чтобы не оставлял свой поганый драндулет где попало, особенно когда я дежурю. Предупреждал? Ты внял моим предупреждениям? И не подумал. Теперь я тебя арестую. Перекантуешься ночь в обезьяннике, авось поумнеешь. Пошли, короче!

– Кончай, Кока, цепляться. Я здесь по делу.

– Мне на твои дела плевать, ты понял? – не унимался Кока. – Ну-ка, пошел!

– Мы так давно с тобой не виделись, – попробовал вывернуться Теля, – а ты сходу, не разобравшись, покатил бочку. Это, Кока, не по-дружески. Там, у меня в бардачке, припасено полбанки анисовой … Готов поделиться по-братски, если не против…

– Ну уж нет, обормот драный! – заорал Кока. – Купить задумал? Меня не купишь. Повторяю для тупых: я тебя предупреждал. Теперь пеняй на себя. Что касается анисовой, вот что я скажу тебе, Теля: отродясь не пил с таким отребьем, как ты, и никогда пить не стану – не на того нарвался.

– Какой же ты придурок, Кока, – завелся Теля. – Как был придурком с рождения, так придурком и закроешь дверь. Пойми, голова садовая, ослеп, что ли? Со мной человек с Острова, важный перец, а ты… Не стыдно?

– Оскорбляешь при исполнении? – сорвался Кока на визг и тотчас из темноты возникли сразу три его двойника – плечом к плечу, с дубинками наизготовку.

Кока, увидев, что подоспела подмога, шагнул к Теле и торцом дубинки, схваченной обеими руками, с размаха нанес ему страшный удар в солнечное сплетение, отчего тот, сдавленно крякнув, сломался пополам, обмяк и свалился замертво. Подоспевшие двойники, мешая друг другу, принялись молча и сосредоточенно молотить дубинками бездыханное тело. И унялись, только убедившись, что Теля не подает признаков жизни. Напоследок для полной уверенности каждый нанес по удару тяжелым тупоносым башмаком, как при игре в мяч, метя в голову, отчего голова несчастного, вяло катнувшись из стороны в сторону, упокоилась навсегда.

Дело было сделано. Оставался Адам, свидетель, взявшийся ниоткуда, наверняка исступленный. Внимание всех четверых немедленно переключилось на него.

– А ты кто такой? – отрывисто прошипел Кока, неровно дыша от понесенных затрат энергии. – Что-то, короче, я тебя совсем не признаю. Небось, чужак?

– Чужак, чужак, – обрадовались двойники, подзуживая. – А с чужаками, короче…

– …мы говорим на своем языке, – зловеще договорил Кока.

Он прянул вперед и мимо, коротко взмахнув дубинкой, и изо всех сил огрел Адама поперек спины. У Адама от резкой боли потемнело в глазах и перехватило дыхание. Но он устоял на ногах, сообразив, что бессмысленно объясняться с головорезами и на помощь рассчитывать не стоит – в этот час площадь была безлюдна. От нового замаха Коки он увернулся, вырвал у негодяя дубинку и изо всех сил саданул его по голове. Тот мешком свалился под ноги, замер.

Двойники опешили – перед ними стоял широкий, большой человек, изготовившийся к отпору.

– Делаем ноги? – неуверенно спросил один из них и отступил на шаг.

– Оно самоконечно, – согласился второй.

– Здесь нам не светит, – добавил третий.

– Старшой, по всему, выбыл из строя, – сказал первый.

– Так-то лучше, – унимая дыхание, сказал Адам.

– Мы тебя все равно достанем, сволочь, – сдавленно выкрикнул первый и отступил в тень.

– Никуда ты от нас не денешься, гад.

– Укокошил старшого, скотина, можно сказать… С одного удара, прикинь…

– Еще как достанем, – пообещали напоследок.

Адам остался один. Перед ним в луже крови, скрючившись, похоже, навсегда, лежали Теля и Кока. «Пора уносить ноги, – подумал он, остывая. – И чем быстрее, тем лучше».

Подумал было воспользоваться машиной Тели – добраться до офиса губернатора, но рассудил, что его обязательно спросят: куда девался Теля. На этот вопрос трудно будет ответить. Утром несчастных найдут, поднимут шум, и как же просто будет поверить, что в их смерти повинен он, пришелец, чужак. Нужно немедленно заявить…

Дубинку он решил припасти, она могла пригодиться на темных безлюдных улицах, хотя именно дубинка была прямым доказательством его вины, ведь на ней были отпечатки его рук, кровь Коки и Тели. Адам точно не знал, что полагается за убийство плебея. Хорошо, если позволят просто закрыть дверь. Этот выход казался ему не таким болезненным по сравнению с тем, что предстоит испытать, если начнут убивать, как убили несчастного Телю.

Он остановился, включил коммуникатор, вывел на экран карту города, нашел на ней офис губернатора, куда ему следовало явиться. Назначил оптимальный путь к цели и решил добираться пешим ходом, тем более что путь был недальний.

Губернатор Верт досмотрел представление до конца, сидя в удобном кресле на втором этаже пассажирского терминала и потягивая из упругой пластиковой бутылки любимый легкий аперитив «Корона». В целом сценарий ему понравился, но финал… Финал следовало доиграть и как можно скорее.

Он видел, как уходил Адам, прихватив неведомо для чего дубинку Коки, как остановился, включил коммуникатор, наверняка изучил карту города и определил предстоящий путь. Шустрый малый, однако, подумал Верт и представил себе, с каким удовольствием пообщался бы с мальчишкой, если бы не странное секретное задание.

Он спустился вниз, подошел к своей машине. Дежурную, на которой приехал в порт, решил оставить на стоянке. Достал из-под сидения дубинку, еще не понимая, зачем она может понадобиться, осмотрелся. Огромная площадь была пуста.

Он подумал разыскать молодцов Кента и как следует допросить. Интересно узнать, как сформулировал задание Кент и что его обормоты станут врать. Его осенило: что, если именно Кента подразумевал хозяин, когда намекал о грядущих переменах и кандидатах? Не этот ли верзила между делом примеряется к должности губернатора?

Он скоро нашел их. Они сидели рядком на неосвещенной скамейке в сквере, примыкавшем к площади справа, и потягивали каждый из своей бутылки анисовую настойку – любимый напиток полицейских не только из-за приятного вкуса, но и потому, что другого спиртного в городе не продавалось.

Для плебеев, генетически склонных к разнузданному неодолимому пьянству, последние несколько десятков весен действовал строгий сухой закон. За продажу алкоголя плебею полагалось высшее наказание – он немедленно закрывал за собой дверь.

Вояки так увлеклись беседой, что не заметили подошедшего Верта.

– Вот я вас и застукал, голубки, – сказал Верт. – Чем это вы здесь занимаетесь, находясь при исполнении?

Опознав Верта, солдаты приподнялись, чтобы приветствовать, как полагается по уставу.

– Сидеть! – приказал Верт. – Отвечайте.

Они покорно плюхнулись на скамейку.

– А мы ничего, – обескуражено залепетал один из них, сообразив, что попались. – Нас послали сюда. Мы теперь ждем…

– Чего же вы ждете?

– За нами должны приехать.

– Обещали.

– Не топать же пехом. Далеко…