Изнанка

Ну, уж нет! Подобным пусть занимаются жёны, которые ради мифической иллюзии хорошей жизни, готовы закрывать на всё глаза.

– Тише ты! Павел спит, тоже пришёл такой красивый, только с мордой лица в крови.

– Да? Подрался? Мой сын!

Покачиваясь на неверных ногах, Николай направился в их спальню, где и рухнул на постель звездой, так и не удосужившись стащить джинсы и джемпер. А через секунду к храпу Павла присоединился ещё один громовой раскат. Алёна покачала головой. Видимо, сегодня ей предстояло спать на уголке в кухне.

Она прибрала на столе, остатки коньяка поставила обратно на полку, перед этим повертев бутылку в руках и вспоминая, как Никита пил из горлышка. Усмехнувшись, мысленно обругала себя, потому что рисующиеся перед глазами картинки будоражили. Включила телевизор, уселась на диванчик и под монотонный голос с экрана принялась размышлять.

Всё, словно одно к одному, шло друг за другом. Всего несколько слов Никиты заставили её взглянуть на свою жизнь иначе. И вот череда событий привела к тому, что она сидит одна в кухне, слышит храп мужа и сына из их спален, и думает о том, не пора ли ей начать задаваться вопросом, так ли уж всё хорошо, как ей то рисовалось все годы их с Николаем семейной жизни?

Глупости. Муж всего лишь выпил с друзьями и пришёл позже обычного. Раньше бы это у неё не вызвало вопросов, так что изменилось сейчас? Почему она ищет причины, по которым может обвинить Николая? Почему хочет устроить ему разнос, едва он проснётся?

И почему сейчас так хочется набрать номер Никиты и послать его куда подальше с его свиданиями? Или сказать, что они встречаются сегодня в восемь? Уронив голову на руки, Алёна тихо рассмеялась. Пожалуй, ближе к сорока она начала превращаться в настоящую женщину. Раньше всё знала на несколько шагов наперёд, сейчас напротив – сомневается в каждом шаге.

Докатилась.

– Ты чудесно выглядишь.

– Лжец. Я даже краситься не стала.

– Потому и говорю – чудесно выглядишь.

Никита отодвинул для Алёны высокий барный стул, и она устроилась за стойкой, натёртой до блеска. Хотелось выпить. Нервы шалили, и Алёне нужно было успокоиться. Бокал коньяка, а лучше два – вполне могли сыграть роль валерьянки. Такими темпами и спиться было недолго.

– Ну?

– Что ну?

– Рассказывай, – скомандовала Алёна, когда официант поставил перед ней бокал сладкой гадости. Решила ограничиться коктейлем, рассчитывая завершить это «свидание» за полчаса.

– Не так я представлял себе романтическую встречу, – хмыкнул Никита, отпивший из бокала коньяка.

– А это и не она, Никит. Я тебе сразу сказала, что свидание с замужней тёткой сорока лет – плохая идея.

– Окей-окей! Я промолчу, чтобы ты не повторяла то, что я уже слышал. Но уточнить будет нелишним.

– Что уточнить?

– О чём ты хочешь, чтобы я тебе рассказал?

– О том, как докатился до жизни такой. – Алёна допила коктейль залпом и, повторив заказ, повернулась к парню, подперев подбородок рукой. – Я, Никит, честно скажу, не думала, что до свидания дело дойдёт.

– Почему?

Он сделал ещё один глоток коньяка. Пил чертовски сексуально, как это делают настоящие мужики. Алёна невольно залюбовалась тем, как сжимается кадык на его шее, как Никита отставляет бокал длинными сильными пальцами. Интересно, что они тут подмешивают в коктейли, раз после них от вида мужской ладони внизу живота всё сжимается от возбуждения?

– Ну, потому что ты быстро наиграешься в геронтофилию, и тебе надоест.

– Я – что?!

Никита округлил глаза, и Алёна рассмеялась. Маленький он ещё совсем, раз таких слов даже не знает.

– Да ничего. – Она махнула рукой, принимаясь за второй коктейль. Опьянение уже давало о себе знать – мысли о том, что их могут застукать вместе, таяли, будто дым на ветру. А вот нехороших желаний становилось всё больше.

– Я в курсе, что означает термин «геронтофилия». И прошу больше его не употреблять.

– Надулся, что ли?

– Нет. Просто потребность приписать себя к ископаемым кажется мне странной.

– А потребность со мной на свидание сходить тебе странной не кажется? – Алёна рассмеялась. Чем серьёзнее был Никита, тем больше веселилась она. Хотя, подспудно понимала, что это всего лишь ширма, за которой, где-то в глубине её существа, проснулись совсем неуместные желания.

– Не кажется.

– Ну, хорошо. Раз не кажется. Креститься тогда не будем.

Он смотрел на неё внимательно, и Алёна чувствовала взгляд Никиты каждым нервом, каждой клеточкой тела. Словно глазами можно было касаться физически. С десяток лет назад она даже представить не смогла бы, что пойдёт на свидание с сыном Светки. И пусть для неё это совсем не то, что вкладывает в эту встречу Никита, но ведь она же пошла. Да нет… То. Иначе как себе объяснить, что чувствует самодовольство от того, что её привёл в бар молоденький привлекательный парень, который глаз с неё не сводит? Как избавиться от чувства, что жаром расползается внутри, поджигая кровь?

– Ты сегодня будешь делать всё, чтобы это свидание стало последним, как тебе того и хочется? – задал вопрос Никита настолько серьёзным тоном, что Алёне стало не по себе. Но даже теперь она отказывалась воспринимать его внезапно проснувшиеся чувства как что-то настоящее.

– Никит… Правильно будет, если это свидание станет первым и последним.

– Правильно для кого?

– Для нас обоих.

– А за меня решать не надо.

– Да? Мужик в тебе проснулся вместе с любовью твоей? Ты забавный такой. – Она мягко улыбнулась, понимая, что в который раз её слова достигнут цели. И то, как Никита с силой сжал челюсти, как отвёл взгляд, как залпом допил коньяк – говорило само за себя. Она снова его задела за живое. – Ладно, не дуйся. Со мной всегда так непросто.

– А я просто и не хочу.

– Потому ко мне и тянет? – Алёна постаралась вложить в этот вопрос как можно больше весёлых ноток, чтобы было понятно, что она не верит в искренность Никиты, но сама даже дыхание задержала, ожидая ответа.

– Не только.

– А ещё почему?

– Ты красивая. Умная. Сексуальная. Я тебя хочу.

– Вот!

– Что – вот?

– Думаю, последнее и определяет всё. Не то, чтобы я считала себя секс-бомбой, но ты парень молодой, да ранний. Я в твои годы трахаться готова была круглые сутки. С мужем.

– Не зря тянет, значит. – Он самодовольно ухмыльнулся, забирая у бармена второй бокал коньяка, который тот поставил на стойку без лишних слов. – А сейчас как с сексом? Уже не готова… трахаться?

– Ники-и-ит! Блин, да хватит уже. Это вообще не твоё дело, готова я или нет.

– Да мне просто интересно.

– А мне просто кажется, что совать свой нос в чужую постель, которая уже давно занята – наглость.

– А со мной всегда так непросто. – Он улыбнулся ей, и Алёна не удержалась – ответила тем же.

Несмотря на то, что уверяла и себя, и Никиту, что это свидание будет быстрым и единственным, вдруг поняла, что ей нравится проводить этот вечер вот так. И компания оказалась на удивление приятной. Рядом с Никитой было как-то уютно и спокойно. Но это всё потому, что давно его знает. Ей даже удалось уверить себя в этом, когда Алёна не сдержалась и задала следующий вопрос. Всё же она была в первую очередь женщиной, а потом уже строгой тётей, которую Никита знал с детства.

– Никит, вот ты говорил, что я год назад тебе ещё понравилась.

– Да. Тогда ты в гости с мужем к маме пришла. В блузке такой, приталенной и юбке чёрной. Они тебе идут очень, кстати.

Алёна удивлённо моргнула. Он что, запомнил даже то, что на ней тогда было надето? Чудеса. Сама она тоже считала, что именно эти юбка и блузка ей идут особенно, но вот, к примеру, муж не разделял этой уверенности. Ему вообще зачастую было наплевать, что на ней надето и надето ли вообще.

– Ты меня не перестаёшь удивлять.

– Я стараюсь.

– Ах, так это всё ради того, чтобы меня подцепить?

– Что именно?

– Ну, ты в курсе, в чём я и куда хожу. – Она рассмеялась, видя непонимание, написанное на лице Никиты, но тут же взяла себя в руки: – Да ладно, шучу я так. Ты мне лучше скажи, чего молчал так долго, что нравлюсь? Год целый терпел.

– А я вообще терпеливый.

– А если серьёзно?

– Да момента подходящего не было просто.

– М-м, понятно.

Алёна снова отпила коктейля, хотя, парой минут назад решила, что со спиртным надо бы на этот вечер завязать. Но ей нужно было чем-то занять голову, а опьянение подходило для этого как нельзя лучше. Ибо мысли ей крутились исключительно вокруг тех встреч с Никитой, что произошли за год с момента его возвращения. Неужели он не врал, и она действительно ему нравилась? Она попыталась припомнить все те разы, что они виделись за этот год. Как он смотрел на неё, когда встречались? О чём они говорили? Ничего, пустота, обрывки каких-то несущественных фраз, незначительных и общих. А Никитка вон даже помнил, во что она одета была.

– А что с изменой?

– Какой изменой? – Никита округлил глаза, и Алёна снова широко улыбнулась. Какой он всё-таки милый.

– Ну, моей изменой. Ты же мне, по сути, мужу предлагаешь изменить. Или нет?

– Нет.

– А что тогда? Будет у нас с тобой платоническая любовь?

– Я ведь серьёзно говорил о том, что ты мне нравишься. От мужа и уйти можно.

Алёна запрокинула голову и расхохоталась. Смеялась искренне, громко и весело. А Никита смотрел на неё с натянутой улыбкой, порождающей нехорошее предчувствие, что он не шутил.

– Никит… Ты что, не шутишь что ли? – отерев выступившие на глаза слёзы и всё ещё посмеиваясь, уточнила Алёна.

– Я на Петросяна похож?

– Нет, ты что? С Петросяном я бы на свидание не пошла, у него своя красотка есть. Но ты ведь не можешь это всерьёз говорить. Или ты думаешь, что я сейчас приду домой, заявлю Николаю, что с ним развожусь и ухожу к молодому и прекрасному принцу. А он такой: «Ну, окей! Звездуй». И будем мы жить с тобой долго и счастливо?

– А почему бы и нет?

– Ты меня извини, но… Хотя бы потому, что ты мне даже не нравишься.

– Ты просто мне шанса не давала ни одного.

– И не собираюсь.

– Собираешься. Иначе бы рядом со мной сейчас не сидела.

Алёна могла бы разозлиться, встать и заявить, что уходит, но… не могла. Этот чертёнок был прав. Если бы она не собиралась давать ему ни единого шанса, она бы послала его в грубой форме ещё в машине.

– Потанцуем? – неожиданно предложил Никита, и в мыслях Алёны рефреном зазвучала его фраза: «Я тебя хочу». Вот так просто и легко он сказал ей эти слова, а она так же просто и легко не ответила ему, будто он имел право признаваться ей в подобном. Раздумывая о том, каково будет сейчас снова оказаться в объятиях Никиты, только уже на законных основаниях, Алёна смотрела в его лицо, и решала, стоит ли соглашаться.

– Здесь не танцуют, – уклончиво ответила, допивая коктейль и отрицательно качая головой на немое предложение бармена налить ей ещё.

– А меня это не волнует.

– И с каких пор ты таким бойким успел-то стать? – задала Алёна риторический вопрос, спускаясь с барного стула и подавая Никите руку. – Прямо альфа-самец на охоте.

Оказавшись с ним лицом к лицу, покачиваясь в такт мелодии, которая больше убаюкивала, чем настраивала на романтический лад, Алёна прислушалась к своим ощущениям. Возбуждения не было, и слава всем богам. Казалось, Никита способен будет почувствовать его до чёрточки, а ей совсем не хотелось давать ему лишнего повода думать, что он на неё так влияет. Он осторожно, но крепко держал её в своих руках, и это вызывало противоречивые чувства. От всё того же ощущения инцеста до едва уловимой взволнованности.

– Насчёт измены…

– Да?

– А ты уверена, что твой муж тебе не изменяет?

– Никит… Ну ты что, решил Кольку в глазах моих очернить? Некрасиво.

– Да нет. Просто интересуюсь. Статистика – вещь упрямая.

– Это та, которая говорит, что все мужики изменяют?

– Ну, примерно.

– Глупости. Частности никто не отменял. Нет, если бы я себя пяткой в грудь била и кричала, что мой муж, да никогда и ни за что – дурой была бы. Но доверие – тоже вещь упрямая. А если нет его, так и жить вместе тогда зачем?

– Круто. Вроде как и допускаешь, что всё может быть, но доверяешь?

– Да. А как иначе? – Она склонила голову набок и хитро посмотрела на Никиту: – Вот разведусь с Николаем, замуж за тебя выйду, доверять тебе буду.

От своих же слов во рту появился какой-то горький привкус. Доверять она ему будет… Даже если предположить где-то в несбыточных фантазиях, что они с Никитой будут вместе, долго ли эти отношения просуществуют? Пару лет, ну пять от силы. Только ей скоро за сорок будет, а ему ещё до тридцати взрослеть и взрослеть.

– Я бы не изменял.

– Самопиар – дело такое. Вот слушаю тебя и прямо верю.

– Верь. Мне верить можно.

– Я же говорила – похвалить сам себя ты не прочь. – Она устало вздохнула и отстранилась. Захотелось вернуться домой, чтобы попробовать уложить всё в голове по полочкам. – Ладно, Никитос, свидание наше к концу подходит. До дома докинешь?

– Докину. Всё же оно будет первым и последним?

– Ага. Но я не жалею, что оно было в принципе.

– Это главное. С остальным разберёмся.

Он расплатился, забрал её сумочку и набросил на плечи Алёне пальто. Настоящий джентльмен. И всё же ей очень не хватало этого в семейной жизни с Николаем. Никогда не хватало.

Зато это с лихвой компенсировалось другими вещами. До сих пор.

Или – нет?

Когда Алёна вернулась домой, первым делом отправилась в их с Николаем спальню, откуда доносился приглушённый звук от работающего телевизора. Она не стала переодеваться в ванной в попытке избежать ненужных расспросов, полагая, что их может не быть в принципе.

Муж обнаружился лежащим на их постели и играющим в телефон, который отложил, едва Алёна появилась на пороге. На экране телевизора фоном шла какая-то передача то ли про рыбалку, то ли про охоту. Ничего особенного, но от этой картины в душе Алёны родились умиротворение и тепло. Она подошла к кровати и скользнула к мужу под бок, устраивая голову на его груди. Прижалась крепко, будто Николая у неё собирались отнять.

– Чего-то случилось?

– Ничего. Соскучилась просто.

– А. Хорошо.

Он принялся щёлкать пультом, и у Алёны зарябило в глазах от калейдоскопа рекламы и сомнительных передач. Она зажмурилась и блаженно улыбнулась. Рассказать может ему о том, что за ней Никита ухаживает?

– Коль…

– М?

– А ты откуда ночью-то пришёл так поздно?

Она слышала, как сердце, размеренно бьющееся под её щекой, участило свой бег. Странно. Или это ей показалось?

– С работы. Дело было.

– А с каких пор на работе наливают и до утра почти держат? – Она тихо рассмеялась, давая понять, что это не претензия или не попытка устроить скандал. Не хотелось ей сейчас никаких скандалов, когда так уютно было рядом с Николаем в их спальне. Лежать, почти засыпая и болтать ни о чём.

– Да сам не понял, как меня чёрт дёрнул выпить. Предложили, я и выпил.

– Ну и бог с ним.

Она зевнула. По-хорошему, ей надо было в душ, переодеться, обед на завтра приготовить, но сон навалился, понуждая её послать всё ко всем чертям.

– Коль?

– М?

– Помнишь, мы к Светке ходили в начале сентября, ну, когда отца её с юбилеем поздравляли?

– Помню.

– На мне ещё платье такое было изумрудное. Красивое?

– Очень.

Алёна тяжело вздохнула. На ней тогда были брюки и светлый джемпер, а изумрудных платьев в её гардеробе не водилось вовсе. Впрочем, в этот момент её совершенно не волновали такие мелочи, как то, что муж катастрофически не обращает на неё внимания в последнее время.

Или – волновали?

Никита исчез. Не приходил, не звонил – хотя, Алёна уверяла себя, что и не ждала этого. А в тот единственный раз, когда она вечером забежала в гости к Свете, найдя для этого какой-то несущественный повод, его не было дома.

А Алёна мысленно возвращалась к нему раз за разом. Корила себя за это, но ничего не могла поделать. Наверное, просто врал, что она ему нравится, чтобы затащить в постель, а когда не получилось, плюнул на всё и пропал. И почему это должно её волновать?

Может, не стоило так резко обрывать то, что между ними было? Ведь по сути, ничего особенного и не произошло. Ну сходили они в бар. Ну, прогулялись бы в киношку, если бы Алёна не была так категорична. Не в постель же он её приглашал, в самом-то деле.

А вообще, ей должно быть всё равно. У неё муж, семья, жизнь и устоявшийся быт, и это хорошо. Только почему приходится себя уговаривать, чтобы в это поверить?

– Коль, ты крылья не видел? Такие зелёные, на резинках. Я в позапрошлом году их на гулянку нацепила на новогоднюю.

– Неа. Не видел. На антресолях посмотреть?

– Да нет, не надо. Поищу чего другое. И придумали же этот Хеловин.

– Не коверкай. Хэллоуин.

– Эй, ты чего злой такой?

Алёна бросила кучу тряпья на кровать и выглянула из-за дверцы шкафа, глядя на мужа, сосредоточенного упаковывающего ноутбук в сумку.

– Да не злой я. С чего взяла?

– Ну, ругаешься на меня.

– Да не ругаюсь я. Просто прошу не коверкать.

– Это, между прочим, бесовский праздник.

– Да и ты у меня не ангел.

– Тут соглашусь. Может, ведьмой нарядиться?

И Алёна снова закопалась в ворох вещей в шкафу. От предвкушения «бесовского праздника», который сегодня весёлой компанией отмечали у Светки, сердце билось чаще обычного. И выглядеть на нём хотелось по-особенному красивой. Для мужа. Или не только для него.

– Нарядись-нарядись. Если что, на метле за выпивкой сгоняешь. Вдруг кончится.

– Эх, не романтическая у тебя натура, Беляев. На метле самое то – прямо к звёздам.

– Ага. И лучше, когда не две-три, а целых пять звёздочек.

– Бирюк.

– Ведьма. Как есть ведьма.

Алёна надела короткое тёмное платье, расклешённое книзу, а на голову водрузила остроконечную шляпу. Дёшево и сердито. Осталось только размалеваться хорошенько. Сегодня можно, и даже нужно.

– Красивая у тебя всё же жена, Коль. Сексуальная, стройная. Не была бы сама ею – обзавидовалась бы.

Она повертелась перед зеркалом, довольная тем, что видела в отражении. Фигура у неё до сих пор такая, что и двадцатилетки некоторые обзавидуются. Внешность не модельная, но привлекательная, без ложной скромности. Да и выглядит она совсем не на тридцать шесть, как бы ни напоминала Никите о своём немолодом возрасте.

– Ага. Согласен.

Николай даже не поднял головы, что-то читая на упаковке от диска. Да сколько же можно?

– Ты что, ноутбук с собой что ли берёшь? Можно его хоть на время праздника дома оставить? – внезапно раздражаясь так, что решила не молчать, поинтересовалась она у мужа.

– С собой, да. Света просила ей помочь винду переустановить.

– Света? Когда успела?

– Утром позвонила. А что?

– Эм. Да нет, ничего. Надо так надо.

Алёна пожала плечами, прогоняя от себя неуместное ощущение. Совсем она в последнее время что-то не в те дебри мысленно лезет. А всему виной разговоры с Никитой, который ей открывал глаза на такие вещи, что раньше казались принадлежащими даже не другой галактике – вселенной. И наверное, по отношению к мужу это было категорически нечестно. Подозревать того, с кем прожила половину жизни, после слов какого-то мальчишки.

– Надо, да. Винду вирусы поели основательно. Надо будет ещё Каспера захватить, спасибо, что напомнила.

Алёна улыбнулась. Программист – он и в день Хеловина программист. А неуместные мысли самое время прогнать ко всем чертям. Благо нечисти сегодня, если верить кельтам, в воздухе обитает с избытком.

Никиты не оказалось и в этот раз. На празднике, где собрались едва ли не все общие друзья Алёны и Светы, было шумно, а веселье быстро набрало высокий градус. Но Никиты среди присутствующих не было. И Алёна поняла, что разочарована. Попыталась отмахнуться от этого дурацкого ощущения, но не смогла. И чем больше развлекались остальные, тем острее чувствовалось сожаление.

– Пойдём ликёра посидим попьём! – перекрикивая музыку и гомон играющих в какую-то детективную настольную игру гостей, позвала Света подругу, кивая в сторону кухни.

– Ну, пойдём, коли не шутишь, – улыбаясь в ответ и ругая себя за непрошеные мысли, согласилась Алёна. Интересно, зачем понадобилось это уединение? Может, Светка что-то прознала про них с Никитой?

– Устала от шума, – пожаловалась та, когда они добрались до небольшой кухоньки, где Алёна плюхнулась на стул. Взгляд, помимо воли, натыкался на вещи, определённо принадлежащие Никите. Кружка с надписью «Ван Гог» и смешным человечком, худи, брошенный на спинку диванчика в углу. Казалось, если чуть склониться к тёмной ткани, можно будет даже почувствовать аромат парфюма Никиты.

– Так не приглашай такую свору, – пожала плечами Алёна и помотала головой, отказываясь ото льда, который Света предложила бросить в высокий бокал, наполненный ликёром.

– Да ну, ты что? Я с вами такой молодой себя сразу чувствую. Что пятнадцать лет назад собирались на гулянки, что сейчас. Только годы всё летят, а так ничего не меняется.

Алёна поднесла бокал к губам, но остановилась. Конец фразы потонул в шуме, заполонившем барабанные перепонки. Наверняка Света действительно позвала её, потому что узнала про них с Никиткой. Недаром завела разговор о возрасте.

– Так вроде не старые мы с тобой, Свет, – как можно спокойнее проговорила, делая большой глоток спиртного. Вот же чёрт. Нервы никуда не годятся с этими Никитами и подругами.

– Совсем не старые. Ты вон вообще девчонка молодая. – Света приземлилась на стул напротив и отпила ликёра. Выглядела она не строгой, даже скорее расслабленной. На губах витала блаженная улыбка, и Алёна тоже начала расслабляться.

– Ну так… Мне вообще всегда семнадцать. Да и ты вроде раньше на старость не жаловалась.

– Ага. И сейчас не жалуюсь.

– Ну, вот и хорошо.

Они замолчали. Алёна то чувствовала себя неуютно, то наоборот – спокойно и комфортно, и от этих американских горок её начинало потряхивать. Вляпалась на старости лет как пятнадцатилетка. Она уже почти собралась вернуться в комнату и придумать предлог, чтобы закончить вечеринку, когда входная дверь, отлично просматривающаяся с того места, где она сидела, открылась и в квартиру вошёл Никита.

Алёна могла поклясться, что в лицо ей бросилась краска, ибо сердце забилось в груди с такой отчаянной силой, что аж дышать стало тяжело. Никита широко улыбнулся, подмигнул ей, стянул куртку и присел, чтобы развязать шнурки на кроссовках, а Алёна ничего не могла с собой поделать – пялилась на него, как будто видела впервые.

– О! Никитка пришёл, – засуетилась Света, убирая со стола лишнее, чтобы поставить тарелку. – Никит! Руки мой и иди ужинать.

И настолько привычная это была картина, что у Алёны сердце забилось ещё быстрее. Потому что сейчас всё стало по-другому. Теперь знала, что нравится парню, с которым была знакома слишком давно. Который ещё месяц назад заходил вот так же в кухню, где они сидели за бокалом чая со Светкой, садился ужинать и смотрел на неё. А Алёне и в голову не приходило, что он в неё влюблён.

– На свиданку что ли бегал? – зачем-то уточнила она, когда Никита присоединился к ним и, закатав рукава толстовки, устроился за столом, едва касаясь её колена своим. Алёна отвела взгляд от Никиты, но отодвигаться не стала.

– А вам, тётя Алёна, дело до этого есть? – улыбаясь, поинтересовался он, скорее стараясь задеть её, чем злясь на то, что она лезет не в своё дело.

– А если есть? – включилась она в игру. – Ты мне как сын почти. Беспокоюсь я, Никит.

На его лице только на мгновение померкла улыбка, после чего он чуть подался к ней и доверительно сообщил:

– А я презервативами пользоваться научился давно уже.

Снова подмигнув ей, Никита принялся за еду, а Алёна растерянно посмотрела на Свету. Нет, она не ждала, что та осадит сына, просто у неё внутри вдруг всё вскипело. И она прекрасно отдавала себе отчёт в том, почему его слова рождают именно такие чувства.

– А мне всё кажется, что тебе лет десять, не больше, – вполголоса вяло парировала она, испытывая ужасающее чувство, что Никита читает её, как открытую книгу. И понимает, что она ощущает сейчас.

– Да ладно тебе, Алён. Какие десять? Вон какой лось вымахал, – вступила в беседу Света. – Вырос мальчик наш давно. На свидания вон бегает, от матери подружку свою скрывает.

– Да что вы говорите? – Алёна вскинула брови и вновь повернулась к Никите. – И кому у нас так повезло? Мы её знаем?

Она переглянулась со Светой, пытаясь по её лицу прочесть, что той известно обо всём этом, а сама лихорадочно соображала, кого имела ввиду подруга: её или какую-нибудь профурсетку-двадцатилетку.

– Не знаете, я её усиленно скрываю. И планирую скрывать дальше.

Никита продолжил ужинать, как ни в чём не бывало, и Алёна едва удержалась от комментария и вопроса, которые так и норовили сорваться с губ. Ну ничего, Никитка ещё у неё получит.