Во власти незнакомца

Пальцы сомкнулись на бронзовой ручке, повернули её вправо… Дверь не поддалась. А на что она, собственно говоря, рассчитывала? Что та распахнётся, стоит только Олесе этого пожелать?

Закусив губу, она принялась осматривать стены, даже заглянула под ковёр, на случай, если ключ от двери хранился именно там. Ничего. Ровным счётом ничего.

Олеся сделала глубокий вдох и снова подёргала неподдающуюся ручку. Итак, всё же эта комната была для неё под запретом, и пока она не знала, что именно с этим делать.

Вернулась Леся в свою комнату минут через пять. По-видимому, ей предстоял ещё один скучный вечер, ибо степень её одиночества зависела от желаний Чёрного Джека увидеться в тёмной комнате, и на это Олеся никак не могла повлиять.

Тем неожиданнее оказался требовательный стук в дверь десятью минутами позже.

– Да? – откликнулась Олеся, слыша, как размеренно бьющееся сердце ускоряет свой бег.

И когда в комнату заглянул Вадим, она даже забыла, как дышать.

– Хозяин ждёт вас в тёмной комнате через пять минут, – сообщил он ей ровным тоном и исчез, будто его и не было.

На этот раз она шла на встречу с Джеком с замиранием сердца, как будто предчувствовала, чем именно она обернётся. И точно – стоило ей только оказаться в тёмной комнате, вдохнуть тот аромат, что уже казался слишком знакомым и услышать едва приметный шорох, возвещающий о том, что Джек рядом, как она услышала его тихий, но непримиримый голос:

– Моя Леди хотела оказаться там, куда ей заходить запрещено?

Его лихорадило.

Как в сумасшедшей агонии, кидало туда и обратно – от бурлящего по венам гнева к обжигающе холодной ярости, на смену которой приходило столь неестественное, ледяное спокойствие, что он сам себе начинал казаться настолько неживым, будто со стороны смотрел на бесчувственный манекен.

Он хорошо знал это состояние. Он жил с ним так долго, что порой казалось, что этот живой мертвец заместил его полностью. Было время, когда все, что он делал – происходило на автомате – он ел, потому что так нужно, куда-то шел, потому что так нужно… Только кому все это нужно – не знал.

А потом он обрел цель, придавшую смысл его обесточенному, пустому существованию. И он вцепился в нее зубами, с упорством подыхающего зверя, с нездоровой одержимостью и отчаянием. И ничто не могло заставить его свернуть с этого пути – по крайней мере, так он думал до этих проклятых встреч в темной комнате.

Он должен быть благодарен Лесе за то, что ее неуёмное любопытство всколыхнуло со дна души всю горечь и боль, что стали его неотъемлемой частью, и пробудило демонов, которые сейчас рвали ему душу в клочья. Он со всей ясностью и неотвратимостью вспомнил о том, для чего эта женщина здесь на самом деле. Он испытывал к ней теперь только те эмоции, на которые имел право.

Как она вообще посмела его ослушаться? Он ведь отнюдь не играл с ней в игры, когда предупреждал о том, что она не должна приближаться к запретной комнате. Да, он хотел пробудить ее любопытство, но оно должно было тлеть в ней, постепенно набирая обороты, а не толкать на неосмотрительные поступки раньше времени.

Он недооценил ее рисковость, но и она недооценила серьезность его предупреждений.

Когда Леся вошла в комнату, он, как и всегда, стоял у окна. Но ленивой расслабленности, с какой ожидал ее обычно, на сей раз места не было – все его тело было изломано в болезненной позе, когда он, согнувшись над столом, отчаянным жестом вцепился онемевшими пальцами в край стола, лишь бы только не двинуться с места. Лишь бы только не переступить границы.

Он задал свой вопрос, но ответа от Леси не последовало. Джек и сам не знал, что хотел от нее услышать, но ее молчание заставило кровь снова закипеть в жилах. Она совершила чудовищный проступок и даже не считала нужным оправдаться! Хотя чего иного можно было от нее ожидать?

Он оттолкнулся от стола, направившись к ней. Пушистый ковер под ногами делал его шаги едва слышимыми, что составляло резкий контраст с тем, как оглушительно молотилось в груди сердце, отдаваясь сумасшедшим стуком в ушах.

Она стояла у самой двери, готовая, казалось, в любой момент сбежать. Он резко выкинул вперёд руку, впечатав ладонь в дверь, чтобы Леся не могла её открыть, но снова недооценил ее смелость. Или даже глупость.

Подавшись к нему, она ответила:

– Да, я хотела попасть в закрытую комнату.

От ее признания, в котором сквозил вызов, он потерял над собой контроль. От одной только мысли, что она приближалась к той двери, его передёрнуло, как от чего-то невыносимо кощунственного. Вторая рука механически взметнулась, обхватив ее за тонкую шею и он скорее вырычал, нежели произнес одно короткое слово, на которое только и был способен:

– Зачем?

Ее пульс рвано бился под его пальцами. А что, если нажать сильнее, и покончить со всем в один миг?..

Она прерывисто выдохнула и он, точно обжегшись, с ужасом отдернул руку. Нет! Чего-чего, а этого он не хотел. Он желал от нее совсем, совсем иного.

– За тем, что хотела знать о тебе больше.

Она сказала это – и беснующиеся внутри демоны резко отступили, словно смытые стихийной волной, оставив вместо себя только бесконечную усталость.

– Ты могла просто меня спросить, – ответил он холодно.

– Спросить о том, что мне запрещено видеть?

– А ты так хочешь знать, что там? – выдохнул Джек сквозь сжатые зубы. – Я ведь уже сказал тебе: там – смерть. Смерть во всех смыслах этого слова. Смерть для тебя, для меня, для нас обоих. Для каждого – своя.

– Я не понимаю, – ее голос звучал тихо, но он ясно различил в нем нотку тревоги, отчего внутри него заворочалось уродливое удовлетворение.

– Я тоже не понимаю, моя Леди. Неужели так трудно не нарушать того единственного запрета, что я установил?

– Ты меня… накажешь?

– А ты этого хочешь?

В его тоне сквозила ледяная насмешка, но она ничуть этим не смутилась, его храбрая Леди.

– Я просто хочу знать, что будет дальше.

Он тоже хотел это знать, черт бы ее побрал. Пусть сам и являлся режиссером этого маленького спектакля для двоих, уже ясно осознал – с этой женщиной нельзя быть уверенным ни в чем. Она умела его удивлять. Но что было хуже всего – рядом с ней он снова умел… чувствовать.

– Да, я тебя накажу, моя Леди, – наконец сказал он. – Самым действенным способом для тех, кто не умеет контролировать свое любопытство.

– Я могу уйти.

Это был не вопрос, в ее тоне ясно читалось предупреждение. Она пытается играть с ним с позиции силы, воображая, что может его обставить? От ее самоуверенности захотелось запрокинуть голову и от души расхохотаться, но он лишь коротко хмыкнул:

– Можешь. Но на твоём месте будет глупо потерять столь выгодную работу.

– Но это лучше, чем потерять жизнь, не так ли?

– Это тебе не грозит, – отрезал он с холодной категоричностью. – Я всего лишь оставлю тебя наедине с твоими вопросами. Вот и все.

И, подтверждая собственные слова, Джек отстранился и просто вышел прочь.

***

«Оставлю наедине с твоими вопросами».

О, значение этой фразы Олеся поняла не сразу. Прошло три дня, прежде чем до неё дошёл весь смысл этих слов. И заключался он в простой истине – Джек решил оставить её наедине с самой собой.

Ей позволялось ездить домой, она могла выходить из его дома в любой момент, но… компании незнакомца Леся была лишена. И это злило. Потому что она не понимала, чем именно заслужила всё это. Нет, осознавала, что причина кроется в её излишнем любопытстве, но чёрт бы всё побрал! То, что ей самой казалось несерьёзным, той попыткой вызвать её интерес, которую мог предпринять Джек, на деле оказалось едва ли не триггером незнакомца.

Она ошиблась, но наказание за эту ошибку было слишком суровым.

Олеся выдержала ровно неделю с тех пор, как они с Джеком виделись в последний раз, и только она знала, чего именно ей это стоило. Миллион самых разнообразных мыслей, тысячи и тысячи вопросов, которые она задавала себе, и на которые не получала ответа – всё это сводило с ума, порождало желание завершить всё, несмотря на то, что она вряд ли бы смогла найти такое высокооплачиваемое место.

Наконец, когда истёк седьмой день с того момента, как они с Джеком встречались, и начался восьмой, во время которого, как понимала Олеся, им не суждено было увидеться вновь, она не выдержала и отправилась на поиски помощника Джека.

– Мне нужно поговорить… с тем, кто может связаться с вашим хозяином, – проговорила Олеся, едва ей попался один из тех, кто безмолвной тенью бродил по дому.

– С Вадимом Борисовичем?

– Видимо, да.

– Подождите здесь.

Олеся фыркнула, заложила руки за спину и машинально осмотрела помещение на предмет камер. Ей казалось, что Джек и без того знает о каждом её передвижении.

Ждать пришлось недолго – совсем скоро к ней подошёл тот, кого назвали Вадимом Борисовичем, и воззрился на неё с вежливым интересом.

– Я хочу поговорить с вашим хозяином, – заявила она, глядя на помощника Джека снизу-вверх.

– Хозяин встречается с вами только тогда, когда сам того пожелает.

Прекрасно. Значит, прислуга имела полное представление о том, какой характер носят их встречи.

– И всё же. Я требую с ним свидания.

– Иначе что?

– Иначе передайте ему, что я не собираюсь оставаться здесь и дальше.

Она понимала, что неправа. И что любой назвал бы её дурой за то, что рисковала так быстро потерять место, за которое любая другая перегрызла бы глотку. Но так же осознавала, что то напряжение, в котором пребывала на протяжении последних семи дней, выдерживать дольше не сможет.

– Хорошо. Я передам Хозяину вашу просьбу, – обронил Вадим, после чего вышел, оставив Лесю одну.

Она принялась расхаживать туда и обратно, только теперь понимая, что находится в небольшом зимнем саду, где цвели всеми красками различные цветы. Даже слышался тонкий аромат нарциссов, который она смогла распознать, несмотря на изобилие запахов.

– Вы можете пройти в тёмную комнату, – глухо проговорил Вадим, вернувшийся обратно через несколько минут.

– Вот как?

Олеся жадно глотнула воздуха. Она не думала, что всё будет вот так просто, и от понимания, что совсем скоро её ожидает встреча с Джеком, по телу пробежали волны предвкушения и… страха.

– Спасибо, – буркнула она в ответ и направилась в комнату, дорогу в которую уже знала досконально.

То, что Джек уже находится в темноте, Олеся поняла сразу. Слишком остро она реагировала на ароматы с недавних пор, и слишком чутко умела распознавать шорохи, даже едва слышимые.

– Ты можешь не притворяться, будто тебя здесь нет, – хрипловато проговорила Олеся, делая несколько шагов в сторону кресла, которое обнаружилось на старом месте. Она опустилась в него и с силой сжала подлокотники подрагивающими пальцами.

– Я и не притворялся.

В голосе Джека послышалась та прохлада, которой так опасалась Леся.

– Если ты хочешь услышать от меня что-то, то знай – мне жаль, что я нарушила твои правила. Вернее, попыталась нарушить. За попытки ведь не казнят?

Она произнесла эти слова и даже дыхание задержала в ожидании ответа.

– За попытки не казнят, – так же холодно ответил Джек. – Это всё?

Леся снова задохнулась. Она не представляла, что ей стоит сделать, чтобы только вернулся тот Джек, с которым она была на протяжении последних нескольких встреч в этой комнате.

– Нет, не всё. Я хочу знать, будет ли всё отныне так же, как сейчас.

– А как сейчас?

– Ты холоден, свёл наши встречи на нет. Вот как сейчас.

– И тебе это не нравится?

– А тебе?

– Ответь первая.

– Если бы нравилось, меня бы здесь не было. Теперь ты.

– Если бы нравилось, меня бы тоже здесь не было.

Олеся вновь сделала жадный вдох вместо того, чтобы продолжать свои расспросы. Она ведь приготовила целую тираду… а по факту и половина из того, что желала сказать Джеку, ей не понадобилась.

– Тогда зачем ты держишь меня на расстоянии? – всё же решилась задать она вопрос.

– Потому что так лучше.

– Для кого?

– Для обоих.

Она почувствовала, что Джек становится ближе. Он сделал несколько шагов в её сторону, и хоть Олеся не слышала ни единого звука, уже знала, что незнакомец рядом.

– Здесь приглашение на закрытую вечеринку. Для тебя.

Послышался шелест, по-видимому, Джек положил на столик конверт. Олеся протянула руку и нащупала чуть шероховатую на ощупь бумагу, перевязанную, судя по всему, атласной лентой.

– Что это будет за вечеринка?

– Узнаешь. Я хочу, чтобы ты надела тёмно-изумрудное платье, оно тебе подойдёт. Купи на свой вкус… самое дорогое. И обязательно жемчуг, такой, какой бы добыл для тебя верный пират Чёрный Джек.

В голосе его послышались нотки грусти, природы которой Олеся не понимала.

– Это всё, что я должна знать? – выдавила из себя она шёпотом, не понимая, что именно ощущает.

– Да. Это всё, что ты должна знать.

Он вышел через мгновение, оставив Олесю наедине с конвертом, который она с силой сжимала в руках. И с вопросами, которые лишь множились каждый раз, когда она находилась наедине с Джеком.

Он ощущал удовлетворение. Хотя нет, это было слишком слабое слово для описания того, что испытывал. Гораздо правильнее было бы назвать это слепящей эйфорией.

Один дьявол ведал, какая выдержка ему самому понадобилась, чтобы отстраниться от Леси, которая как-то очень стремительно и неотвратимо вошла в его жизнь и мысли.

Впрочем, она была там уже давно. Но одно дело – быть от нее на расстоянии, рассматривая эту женщину как какой-то бездушный объект, и совсем другое – находиться с ней наедине в темной комнате.

Он знал ее запах. Знал ее голос. Знал, как она смеётся и как злится. Знал гораздо больше, чем сам того желал.

Впрочем, время, что провел без нее, пошло ему на пользу. Не видя ее, а только слыша голос, было так легко обмануться и представить, что между ними все совсем иначе, нежели было на самом деле. И эта женщина разделилась для него словно на две половины – ту, что он ненавидел до полного исступления, и ту, что его притягивала. Но правда, тем не менее, состояла в том, что это был один и тот же человек. И он не мог позволить себе тех эмоций, заложником которых сам же себя и сделал.

Он говорил себе, что единственная причина той эйфории, которую испытал, когда Вадим передал ему, что Леся требует встречи – то, что все шло по его плану. Она не выдержала отсутствия общения между ними, но и духу, чтобы молча уйти из этого дома, у нее не хватило тоже. А значит, она была готова.

К тому, чтобы перейти к следующей части того, что он задумал.

Скоро она узнает, чем может кончиться недописанная ими сказка. И он – тоже.

Джек решительно кивнул своему отражению в зеркале, и невольно отметил, что его черты сейчас похожи на уродливую искаженную маску. Рот искривлен в болезненной усмешке, в глазах застыла молчаливая мука. А в голове – вопросы, которые он сам же и породил. И на которые было отчего-то страшно узнать ответы.

Но что пугало больше всего – так это то, что он и сам не знал, какое развитие событий устроит его больше. Неожиданно Джек поймал себя на мысли, что оба пути для него погибельны.

И за это он ненавидел её ещё сильнее.

– Ты передал ей приглашение? – поинтересовался с порога Вадим, когда часом позже он позвал его к себе, чтобы дать последние инструкции.

– Да, – отозвался на вопрос коротко.

– Ты не слишком торопишь события?

– Не думаю.

– Как-то ты немногословен, – хмыкнул друг. – Я ожидал увидеть тебя торжествующим.

– До этого ещё далеко, – мрачно заметил Джек. – И вообще, я позвал тебя не для того, чтобы ты анализировал мою физиономию.

– А для чего же? – Вадик приподнял брови, находясь в очевидном недоумении.

– Ты тоже пойдешь на этот прием, – сказал он и, взяв со стола конверт – точно такой же, какой вручил Лесе – протянул его Вадиму.

– Зачем? – изумился тот.

– Ты будешь моими глазами.

– Но я думал…

– В этом и дело. Она думает также и будет искать там меня.

– Но не найдет?

– Не найдет, – подтвердил Джек.

– Я тебя понял, – задумчиво проговорил Вадим. – Как думаешь, там будут горячие и готовые на все девчонки? – поинтересовался он, подмигивая, следом.

– За деньги – безусловно, – хмыкнул Джек в ответ.

– Никакого удовольствия, – вздохнул Вадик и с видом идущего на заклание добавил:

– Ладно, только ради тебя.

– И зарплаты, которую я тебе плачу, – цинично констатировал Черный Джек.

– Вечно ты искажаешь все лучшие порывы.

– Знаю я твои порывы, – фыркнул «хозяин», не удержавшись. – После одного из таких мы очнулись в Монте-Карло без денег.

– Между прочим, не самое плохое место для пробуждения.

Вместо ответа Джек невольно рассмеялся, и вдруг понял, что впервые за долгое время делает это искренне, а не из вежливости или для того, чтобы успокоить Вадика.

А началось все с Леси. Той Леси, что его забавляла и интриговала. Той, иной Леси, в существование которой он поверил, хотя это было последнее, на что он имел право.

Кажется, он начинал ненавидеть и себя тоже.

***

Она сделала всё в точности, как он и просил. Вадим, передавший Олесе кредитку, на её вопросы отвечать не стал. А ведь ей всего лишь хотелось узнать, куда именно она отправляется и будет ли на этом мероприятии присутствовать Хозяин.

Кредитная карта тоже ответов на вопросы не дала – она была безымянной. Впрочем, эти обстоятельства не особо огорчили Лесю, которая уже была в предвкушении от того, что ей предстояло.

Близилось время, когда за ней должна была прибыть машина. Олеся надела купленное в одном из бутиков платье, к нему – жемчуг и больше ничего. Немного косметики, волосы – уложила в незамысловатую причёску, и, оставшись полностью довольной собой, спустилась вниз, чтобы дождаться поданного авто.

Она раз за разом задавалась вопросом, зачем нужно всё это? Что за игру затеял тот мужчина, что уже вскружил ей голову, пусть даже она ни разу его не видела? Необходимо ли ему было, чтобы всё происходило именно в таком антураже? И что стояло за всем этим – попытка ощутить нечто более острое? Или же какие-то мотивы Джека, о которых она ровным счётом ничего не знала?

Олеся обернулась и окинула быстрым взглядом особняк. В его стенах сейчас находился её незнакомец, может быть, даже наблюдал сейчас за ней, стоя возле одного из тёмных окон. А возможно, напротив, уже отбыл на ту вечеринку, куда она направлялась сейчас, повинуясь его воле.

Передёрнув плечами, Олеся легко улыбнулась, когда за ней приехала машина, и через несколько секунд крепко впивалась пальцами в кожаную обивку сидения, будто только это и способно было удержать её на месте.

С виду это был ничем не примечательный коттедж, находящийся за городом. Пожалуй, особняк Джека был гораздо больше. Но место, куда прибыла Олеся, отличалось от дома незнакомца тем, что не было настолько мрачным. Всюду были огни – ими был подсвечен фасад, миллионы фонариков освещали большой сад, по-мартовски пустынный, но не заснеженный. И Лесе здесь нравилось. С первого взгляда. С того момента, как вышла из машины и вдохнула свежий воздух.

Она прошла к дому, испытывая самый настоящий ураган из эмоций. Преддверие чего-то нового, ожидание встречи, капельку страха… Здесь был даже швейцар, приветливо распахнувший перед ней двери, и всё кругом буквально кричало о том, что хозяева этого дома баснословно богаты.

– Добрый вечер, – улыбнулся ей мужчина, встречающий гостей практически у порога.

– Добрый вечер, – пролепетала она в ответ и протянула ему конверт дрожащей рукой.

Это наверняка был хозяин дома – высокий, темноволосый, но с серебринкой на висках. Поджарый и с лукаво улыбающимися глазами, которыми он окинул Олесю с восхищением. И у неё возникло подозрение, что это и может быть Джек. Которое, впрочем, тут же развеялось – лицо мужчины было лишено каких-либо шрамов.

– Проходите, чувствуйте себя как дома, – улыбнулся он ей и, чуть задержав взгляд на её губах, повернулся к новому гостю.

Олеся прошлась по шикарной гостиной. Официанты разносили напитки, богато одетые мужчины и женщины или сидели на диванах или стояли, переговариваясь друг с другом. И кругом царила атмосфера беззаботности и неспешности. Казалось, случись что за стенами этого дома, даже тогда эти холёные гости будут продолжать просто стоять и говорить.

Леся взяла с подноса бокал шампанского и отпила глоток, прохаживаясь среди незнакомцев. Она гадала, есть ли среди них Джек и если он отсутствует, зачем тогда ей было нужно появляться здесь?

Устроившись на одном из свободных диванов, она принялась рассматривать мужчин, начав с тех, которые были без спутниц. На одном задержалась взглядом дольше – у него были какие-то удивительные глаза, светлые, но притягательные даже на расстоянии. Они резко контрастировали с чёрными, как смоль, волосами. Незнакомец, кажется, заметил, что она им заинтересована, потому что минутой позже извинился перед собеседником и направился к ней. Олеся мысленно чертыхнулась. Совсем не этого она желала, совсем не того ждала.

– Добрый вечер, – мягко поздоровался он с ней, расстегнув пуговицу на пиджаке и присаживаясь рядом.

– Добрый вечер, – ответила Леся, прислушиваясь к тембру голоса мужчины. Ведь могло быть так, что Джек намеренно изменял голос, когда был наедине с ней?

– Кажется, мы не знакомы? – на губах мужчины появилась лёгкая полуулыбка.

– Мы не знакомы, – так же с улыбкой ответила Олеся.

– Странно. Кажется, я где-то вас видел. Хотя, уверен – я бы запомнил.

Он взял её руку в свою большую горячую ладонь и поднёс к губам. Чёрт… ну не закрывать же было глаза, чтобы понять, Джек это или нет? Она верила, что могла бы узнать его по прикосновениям, по своим ощущениям от того, что незнакомец её трогал, но если бы оказалась в темноте.

– Меня зовут Дмитрий. А вас?

– Олеся.

– Красивое имя. Вы здесь впервые?

– Да. Мне передал приглашение один из… моих знакомых.

– Вот как?

На лице Дмитрия появился неподдельный интерес.

– Да, а что? – включилась в игру Леся.

– Ну, просто странно, что его нет рядом с вами. Я бы не отпустил такую женщину одну в такое… логово змей.

– А здесь сейчас логово змей?

– По правде – настоящий серпентарий.

Дмитрий подался к ней и проговорил заговорщическим тоном:

– Уверен, каждая из присутствующих дам уже готова лично вас удушить.

– За что?

– За то, что вы непередаваемо красивы.

Он поднялся с дивана, но не для того, чтобы оставить её, растерянную и ничего не понимающую, а чтобы подать руку и предложить:

– Я провожу вас на ужин, вы не против? Это событие весьма скучное, но… блюда здесь просто восхитительны.

Дмитрий смотрел на неё с ожиданием, в то время как Олеся размышляла о том, соглашаться или нет. Наконец, решившись, она вложила прохладные пальцы в ладонь Дмитрия, и поднялась с дивана.

Если даже это был не Джек, она собиралась провести время на этой вечеринке, ни в чём себе не отказывая. И если незнакомец решит, что она зашла слишком далеко, даст ей это понять.

Наверное.

– Это блюдо из Китая. Именно там придумали подавать к столу пьяные креветки.