Записки марсианина

Для оформления обложки использовалась иллюстрация с сайта Pixabay: https://pixabay.com

«Есть ли жизнь на Марсе –

нет ли жизни на Марсе?

Науке неизвестно».

Лектор из к/ф «Карнавальная ночь»

Реж. Э.Рязанов.

«Марс – четвёртая по удалённости от Солнца

и седьмая по размерам планета Солнечной системы;

Отсутствие магнитосферы и крайне разрежённая

атмосфера Марса являются проблемой для

поддержания жизни. Кроме того, Марс также

находится на пороге т. н. «геологической смерти».

Окончание вулканической активности,

по всей видимости, остановило круговорот минералов

и химических элементов между поверхностью

и внутренней частью планеты»

Материал из Википедии

Машина летела по трассе, едва не касаясь днищем магнитной ленты. Я всегда любил скорость, но основное количество трасс не давало мне такого удовольствия. Слабые индукционные токи не позволяли разогнать машину так быстро, как хотелось бы. Иное дело – эта трасса. Тут можно было выжать всё, на что способна моя «Хайва». Только огромные лопасти принудительной вентиляции пролетали мимо, да светильники под сводом тоннеля превратились в одну сплошную светящуюся полосу. Красота! Захотелось петь от распирающей грудь радости и восторга скорости. На одном из поворотов машину занесло, но выдвинувшийся из стены набор мягких роликов плавно вернул её на трассу.

Здание открылось всё и сразу. Тоннель внезапно оборвался, уступая место огромной пещере, посреди которой стоял куб Министерства Спасения Цивилизации. Я усмехнулся, вспоминая, как десять лет назад жена уговаривала меня не соглашаться на перевод сюда. Тогда это была небольшая контора с неясными задачами, мизерным бюджетом и полным отсутствием какого-либо влияния. Многие скептически хмыкали, когда узнавали о том, что я принял предложение. И я как выяснилось, оказался прав! За эти четыре года министерство Спасения Цивилизации стало самой влиятельной организацией в Империи. Сам Император посещает нас не реже раза в месяц! А это о многом говорит.

Как же иначе, если планета умирает. Всё население переселилось в подземные города. Постоянные ветры, дующие с огромной силой, всё более разреженная атмосфера, снижение электромагнитного поля и увеличивающаяся радиация, влияющая на репродуктивные функции человека. Всё это началось как-то внезапно около двухсот лет назад, а в последнее время эти процессы начали ускоряться, и конец стал приближаться, обгоняя все сроки, установленные учёными. Ещё и внешние угрозы. Выродков стало гораздо больше, и они стали агрессивнее. А ответа на вопрос «Как спасти цивилизацию?» не было. Единственным выходом оставалось забиться поглубже в недра и выживать там. Развернулось масштабное строительство подземных городов там, где когда-то были огромные выработки полезных ископаемых.

Империи повезло. Благодаря Богам, она изначально стояла на территории, богатой углём, рудой цветных и чёрных металлов и копями драгоценных камней. Не зря она исстари считалась самой богатой и влиятельной страной на Марсе. Недра давно истощились, как, впрочем, и на всей планете, а огромные пустоты глубоко под поверхностью остались. И сейчас, если другим странам приходилось вгрызаться в скальные грунты, чтобы создать пространство для строительства убежищ, Империя строила свои города в уже готовых полостях.

Я остановил машину у парадного входа, ткнул в кнопку с надписью «Парковка», выбрался из-за руля, проследил взглядом, как встроенный в навигацию машины искусственный разум отгоняет её на стоянку и поднялся по заветным четырём ступеням из чёрного мрамора. Много кто сейчас мечтал бы так же небрежно пробежаться по ним и, толкнув тяжёлую, величественную дверь, пройти мимо охранных систем, небрежно кивнув охраннику на пульте. Однако, время упущено, и в этом министерстве больше вакансий нет. Тут работают только надёжные сотрудники, проверенные первым годом неустроенности и низкой зарплаты.

Шаги заглушались резиновым покрытием, и в коридоре стояла такая тишина, что казалось, реальность переведена в беззвучный режим. Рабочий день давно начался. Это я задержался, решая вопросы своего отдела с биологами. Впрочем, начальство в курсе, и выволочка за опоздание мне не грозит. Однако, доложиться стоит. Поэтому я сразу направился к дверям в приёмную начальника, минуя дверь в свой кабинет. Эстер, секретарша босса, сидела на своём обычном месте, откинувшись на спинку стула и созерцая голограмму новомодных идей маникюра, вращающуюся над столом.

Вошедшего посетителя она удостоила всего одним мимолётным взглядом и опять вернулась к своему, ну очень важному, занятию. Я поморщился. Работница, типа. С начальником отдела Барнабом я был на достаточно короткой ноге. Не в ущерб субординации, конечно. Просто, вместе не раз засиживались после работы в кабачке неподалёку, где под бокальчик найонского вина обсуждали молоденьких сотрудниц, решали общие вопросы и делились проблемами. Поэтому я знал, что Эстер была головной болью Барнаба. Как работница – полный ноль. Даже, не ноль, а величина не менее десятки со знаком минус. Благодаря своей непроходимой глупости, она умудрялась вредить везде, где пыталась приложить свои куриные мозги. И, ведь, не уволишь! Кто рискнёт уволить дочку министра и любимицу Императора?

– Так, ты считаешь, что это возможно? – Барнаб отхлебнул из стакана глоток тоника и вопросительно уставился на меня. – Сократить сроки проведения второго этапа почти в тридцать раз?

– По крайней мере, биологи заверили, что шанс есть. Они уже уменьшили сроки роста растений на десять процентов и на пятнадцать увеличили скорость фотосинтеза. Плюс закончена работа над цианобактериями и одноклеточными водорослями. Первые две партии готовы к заброске.

– Цианобактерии используются уже давно. На протяжении девяноста шести лет мы забрасываем туда капсулы с ними. Последние тридцать лет туда летят водоросли. Не вижу ничего нового.

– Речь идёт о совершенно новых видах, производительность которых увеличена в сто раз по сравнению с базовыми экземплярами. Если так пойдёт и дальше, к концу года понадобится непосредственное человеческое участие. А это уже – первая волна колонизации.

– Ты сам это видел? Может, всё это просто досужая трескотня, направленная на то, чтобы выбить дополнительные инвестиции?

– Не думаю. Второй экземпляр отчёта они кладут на стол Императору еженедельно. Вряд ли кто-то рискнёт обманывать монарха.

– Ну да. Это себе дороже. Будем надеяться, что скорость преобразований увеличится.

Я и сам бы хотел на это надеяться. Тот энтузиазм, которым я заразился у биологов, гордых своими достижениями, под влиянием скептицизма Барнаба угас, уступая место прежнему конструктивизму. Действительно, радоваться рано. Лабораторные испытания, конечно, дело хорошее. А как всё это будет развиваться там, в чуждой среде, зачастую смертельно агрессивной?

Идея, которую предложил сто лет назад высокочтимый Ерхон, президент Академии наук Империи, показалась всем несерьёзной. Переселиться на соседнюю планету, орбита которой находится ближе к Солнцу, что может быть глупее? Однако, Император уже тогда думал иначе. И я понимал, почему. Вывезти всех нереально по определению. Даже учитывая, сколько народу потеряла империя при переселении в эти города. Запуск космического корабля всегда был очень дорогим удовольствием. А тут – запуск целой армады, способной перенести всё население империи. Но эвакуировать правительство, учёных и самых достойных членов общества – вполне себе выполнимая задача. Пусть, не сразу. Пусть, для этого нужно будет немало потрудиться и затратить уйму средств, но это, всё же, реальный выход.

Именно под эту задачу и создавалось это министерство, когда потребовалось все изыскания в различных областях науки скоординировать и вплести в один, стройный и чёткий план. До этого каждая лаборатория и конструкторское бюро работали сами, по своему графику, не оглядываясь на других. Но в завершающей стадии необходима была общая координация этого фантастического проекта. И имелись все основания полагать, что в числе достойных окажусь и я со своей женой. Три года исследований, проведённых ещё в самом начале, сотни зондов, пересекших космическое пространство, высадившихся там и скрупулезно собравших данные о планете, назначенной вторым домом. А она впечатляла. Много воды, обширная территория, где можно развернуться. Даже сутки подходили. Вместо привычных двадцати пяти, двадцать четыре часа – погрешность небольшая. Ну и, вполне устойчивое, электромагнитное поле. Однако, все достоинства перечёркивали пара факторов. Во-первых, атмосфера, практически, не содержала кислорода и поэтому не подходила для жизни. К тому же, планета постоянно подвергалась опасному ультрафиолетовому излучению, губительному для всего живого.

Решение проблемы атмосферы предложили биологи. На первом этапе Земля, как называли испокон веков ту планету, бомбардировалась миллионами капсул, содержащих цианобактерии, способные вырабатывать кислород. А его нужно было много. Не задерживался он в свободном состоянии, а почти сразу расходовался на окисление горнах пород, растворённых соединений и газов атмосферы. Но, капля камень точит. Постепенно, содержание вырабатываемого кислорода превысило объёмы, требуемые для окисления. И тогда кислород стал накапливаться в кислородных карманах: полостях или углублениях на поверхности. То есть, стали появляться участки, пригодные для жизни, пока ещё совсем небольшие, но перспективные.

Второй этап состоял в том, чтобы засеять их одноклеточными водорослями, для создания аэробных сообществ, своеобразных природных фабрик по производству кислорода. За тридцать лет водоросли размножились. Да и кислородные карманы стали гораздо больше. Они росли, соединялись между собой, постепенно приводя состав атмосферы к приемлемому результату. Ещё немного, и настанет очередь человека. Необходимо будет основать на орбите Земли лабораторию, которая будет отслеживать увеличение кислорода в атмосфере, а в нужный момент включит формирование в верхних слоях озонового слоя. Работа кропотливая, не допускающая ошибок.

А там уже, настанет пора высаживать на Землю первую партию колонистов, которые приступят к озеленению планеты более сложными растениями и заселению биологическими видами. Вот, тогда, и обретёт человечество новый дом взамен старого, пришедшего в негодность. Побыстрее бы. Я позволил себе улыбнуться. Новая планета, новый дом, новые перспективы. Что может быть лучше?

Вот уже второй год на дальней орбите идёт сборка корабля – лаборатории, которая отправится к Земле, когда это станет возможным. Грэг видел её на голографических снимках и не уставал удивляться человеческому гению. Огромный шар размером с планетоид, покрытый толстым слоем астероидных и метеоритных пород, защищающих внутренние помещения от жёсткого космического излучения и повреждений при столкновении с метеорами и космическим мусором. Зрелище впечатляло. Внутреннее расположение отсеков корабля держалось в тайне, но кое-что просочилось в массы.

По крайней мере, все знали, что треть всего объёма занимает двигательная установка, позволяющая перемещать такую махину в межпланетном пространстве с очень высокой скоростью. Половина оставшегося объёма занимают криокамеры, содержащие ДНК материал всей флоры и фауны Марса. Ну а остальное пространство делят между собой технические, жилые и лабораторные помещения.

Сигнал тревоги прервал мои размышления и вышвырнул меня из кресла. Следом из-за стола поднялся Барнаб и, бросившись к шкафу, принялся надевать защитный жилет из композитных материалов. Острый приступ зависти догнал меня, когда я был уже на полпути к своему кабинету. Ну, да. С зарплатой начальника отдела можно себе позволить такую роскошь. Мягкий, гнущийся, но при этом способный выдержать не только удар заострённой арматурой, но и заряд плазмы из штурмового пистолета, он был почти невесомым. Не то, что мой бронежилет, висящий на вешалке у моего стола, тяжёлый, неудобный, в котором я превращался во что-то неповоротливое и неуклюжее.

Навстречу по коридору бежали сотрудники, встревожено переговариваясь между собой. Многие на ходу застёгивали свои бронники, автоматически хлопая по магнитным застёжкам. Паники не было, так как каждый уже давно знал своё место и свою задачу. Такие тревоги происходили часто. Не реже одного раза в неделю, а в последнее время вообще участились.

– Внимание! – неслось по громкой связи. – Тревога! Нападение выродков на воздухозаборы! Всем занять места согласно штатному расписанию.

Я быстро забежал в кабинет, сдёрнул с вешалки бронежилет, накинул его на себя и помчался к центральному лифту. Штатных расписаний было два: одно – в рабочее время, второе – в нерабочее. Если тревога заставала меня дома, я должен был занять место у пульта управления крупнокалиберным пулемётом у вентиляционной шахты, обслуживающей наш квартал. А, если тревога заставала меня на работе, я занимал место второго номера плазменной пушки. Вот, как сейчас.

Лифт заполнялся быстро и без суеты. Все были сосредоточены, но в глазах, то и дело, мелькало отчаяние. Я натянул на лицо кислородную маску и глянул на индикатор давления. Вот незадача! Забыл вчера поставить её на подзарядку и генератор дыхательной смеси работает в полсилы. Надеюсь, что на сегодня мне хватит, и не придётся в самый разгар боя удаляться в помещения с нормальной атмосферой. За это по головке точно не погладят. А лишаться премиальных и попадать под штраф не хочется. И так жизнь дорожает с каждым днём.

Наконец, лифт заполнился, створки закрылись, и кабина поползла вверх. Я никогда не любил лифты. Было что-то противоестественное для меня, когда люди в замкнутом пространстве отдают себя на милость подъёмному механизму. Хоть и сам понимал всю иррациональность этого чувства. В конце концов, я же отдаю себя электромагнитному двигателю машины, когда мчусь в замкнутом пространстве кабины по трассе. И мне это нравится. Но природа человеческая всегда была противоречива.

На верхней площадке, дождавшись, когда створки раскроются, мы все дружно устремились на предписанные нам места. Кром, первый номер орудия, уже был на месте и, включив тестовый режим, внимательно смотрел через бойницу наружу.

– Что там? – поинтересовался я, усаживаясь на неудобное сиденье второго номера и проверяя данные нагрева индукционной катушки.

– Жуть, – не отвлекаясь от бойницы, ответил Кром. – Такое ощущение, что их становится всё больше и больше. Мы выкашиваем их тысячами, а их количество не уменьшается, а увеличивается.

Я скептически хмыкнул, подтвердил завершение тестов, дал команду на приведение пушки в боевое положение и тоже выглянул наружу. Поначалу мне показалось, что всё пространство впереди, на расстоянии трёх километров, заполняет вода. И откуда вода на поверхности Марса? Последние водоёмы испарились или ушли внутрь лет шестьдесят назад. А тут потоки грязной коричневой воды, несущиеся в нашу сторону, захлёстывающие поверхность, оставляя нетронутыми только острые пики разрушаемых ветрами скал и закручивающиеся водоворотами у огромных навалов камней. И только потом я рассмотрел отдельные тела, которые и составляли всю эту массу. Выродки. Бич цивилизации Марса. Те, кто когда-то были людьми.

Когда, лет восемьдесят назад, началось великое переселение людей в подземные города, далеко не каждым мог позволить себе выкупить хоть сколько-то квадратных метров жилого пространства. Поэтому, самые неимущие остались на поверхности. Они сбивались в общины, искали себе пещеры, достаточно глубокие, чтобы там была плотная атмосфера, жалкие источники воды и не доставали пыльные ветра, словно абразивом сдирающие кожу с незащищённого тела. Под воздействием радиации они мутировали и за столько лет превратились в человекоподобных монстров, утративших язык и остатки разума. Единственной целью их была еда. А еды, по их разумению, в подземных городах было много. Особенно свежего мяса, в качестве которого рассматривались все, там живущие.

Тактический экран выдал расстановку сил и порядок ведения огня. Нам пока предписывалось молчать. Первыми в бой вступают пулемёты. До нас донеслись приглушённые расстоянием басовитые очереди, и первая волна атакующих отхлынула, оставляя на камнях сотни изувеченных крупнокалиберными пулями тел. Всё это напомнило мне кадры голофильмов про море, когда волна, накатившаяся на берег, отступает, оставляя на берегу различный мусор. Где сейчас это море? На его месте, давно уже глубокий каньон, по которому гуляет ветер, полируя базальтовые выступы и кроша в мелкий щебень скалы.

Пошла вторая волна, более мощная. Пулемёты опять заработали, выкашивая первые ряды, но волна всё шла и шла. Ещё немного, и она захлестнёт установки. В дело включились лазерные пушки, и в рядах атакующих стали появляться глубокие бреши, не сразу заполняемые живыми. Тактический планшет пискнул и высветил три красные точки. Целеуказание нам.

– Индукционную катушку на максимум! – тут же отдал команду Кром, бросаясь к навигационной системе наведения. – Температура плазмы?

– Две трети расчетной! – доложил я.

– Подключить дополнительные индукторы!

– Есть! Температура плазмы расчётная!

– Огонь!

Пушка взвыла и выплюнула из своего жерла струю металла, раскалённого до состояния газа. В середине второй линии штурмующих вспухло и стало разгораться пламя. Выродки вспыхивали, словно состояли не из плоти и крови, а из хорошо высушенных кусков дерева.

– Огонь! – скомандовал Кром, изменив координаты цели. И снова вой орудия, ослепительная струя и в другом месте вспыхивает жуткий костёр.

– Огонь! – Кром снова перенёс координаты.

Три огромных костра в рядах наступающих, наконец, переломили ход боя. Среди выродков началась паника и, если задние ряды ещё стремились вперёд, то передние решительно бросились назад. Ряды смешались. То и дело вспыхивали локальные схватки, но паника победила, и незваные гости отступили. Отступили, чтобы вернуться снова, поправил я себя.

– Фух! – вытер пот со лба Кром. – Отбились. А, ведь, когда-нибудь они прорвут линию пулемётов.

– И доберутся до нас, – подытожил я. – Мы не сможем быстро стрелять, как это пулемётчики делают.

– Не сразу. Не забудь, что нас прикрывают импульсные установки. Но, когда-нибудь, они нас задавят числом.

– Когда-нибудь задавят, – нахлынула апатия, и не хотелось ничего делать.

На тактический планшет пришёл сигнал отбоя, и Кром стал переводить орудие в спящий режим. Я нехотя поднялся на ноги и стал лениво ему помогать. Пора было возвращаться к своим непосредственным обязанностям. Да и в маске осталось слишком мало заряда для генератора воздушной смеси. Я глянул на часы и удивился. Уже полдень, а я в своём кабинете был только за тем, чтобы забрать бронежилет. И по работе ничего не сделал. А, ведь, это важно. Важно, прежде всего, для меня. Ведь я, как-никак, планирую слинять с этой планеты. И, желательно, до того, как до нас доберутся выродки. И приблизить этот день, в том числе, и в моих силах.

В отделе никто не хотел настраиваться на рабочий лад. Пережитая тревога и оборона воздухозаборников требовали выхода, и в кабинете стоял гвалт. Каждый доказывал другому, что именно его успешные действия в обороне способствовали победе. Особенно неистовствовали Силкх и Брем. Оно и понятно. Они, по расписанию, состояли в пулемётной команде, и сейчас в их организмах адреналин просто зашкаливал. Я вышел в комнату отдыха и заказал кухонному автомату чашечку кофе. Похоже, что поработать, сегодня, не удастся. Хотя, мне и самому не очень-то и хотелось садиться сейчас за виртуальную клавиатуру искусственного интеллекта и сравнивать графики работ, выискивая малейшие расхождения или наложения, могущие привести к срыву плана работ.

– Говорят, что в сегодня выродков было больше, чем всегда, – проговорила жена, принимая у бота стакан с чаем.

Я посмотрел на неё и улыбнулся. Такой она мне всегда нравилась. В эластичном домашнем костюме, взобравшаяся с ногами в кресло и укутанная пушистым пледом. От неё веяло чем-то родным и невероятно домашним.

– Их с каждым нападением становится больше, – ответил я, делая пометки в голограмме рабочей тетради.

– Почему? Ведь в каждом бою их гибнет тысячи!

– Какие-то особенности мутации. Биологи говорят, что вынашивание плода у них сократилось до трёх месяцев, а двухмесячный ребёнок уже может спокойно передвигаться и добывать себе еду. Естественный прирост возобладал над убылью. А это, на минуточку, для них сокращение ресурсов и, соответственно, увеличение агрессивности. Им не терпится добраться до нас. И своими скудными мозгами они понимают, что сквозь шлюзы им не проникнуть. Додумались, ведь, что самые уязвимые места, это вентиляционные шахты и воздухозаборники!

– Разве они разумны? Я думала, что нет.

– По нашим меркам – нет. Но, по-своему, определёнными зачатками мышления они обладают. Это не разум. Это что-то другое. Коллективная память, помноженная на интуицию, наверное. Мне Холл, биолог, на днях говорил, но я почти ничего не понял. Слишком заумно всё это. Учёные, ведь, народ своеобразный. Они считают, что все должны говорить на их языке. Ну, или, хотя бы понимать его. А, если не понимаешь, то это твои проблемы. Они до нас, простых смертных не опускаются.

– Как мне это всё надоело! Я устала жить в страхе, по сигналу тревоги мчаться на свой пост в медпункт и бояться строить планы на будущее! Мы с тобой даже детей не заводим, потому что не видим для них ничего хорошего впереди!

– Так все живут. Потерпи немного. Ты же знаешь, над каким проектом мы работаем.

– Ты всерьёз хочешь попасть в первую волну колонизаторов?

– Да. И я всё сделаю для того, чтобы нас в неё включили.

– Но, почему в первую? Первым всегда приходится тяжелее всего.

– Во-первых, во вторую, а, тем более, в третью волну, втиснуться будет гораздо тяжелее. Ну и, будут ли эти волны? Может случиться так, что никто больше не успеет эвакуироваться с планеты.

– Ты говоришь страшные вещи, Грэг.

– Я говорю правду. Количество выродков с каждым днём растёт. Два города на севере уже погибли. И это только в нашей империи! Каргинская Республика уже практически пала. Только Уно, столица республики, ещё как-то держится. Когда-нибудь они доберутся и сюда. Уже сегодня они чуть не захлестнули пулемётную линию. Кроме того, атмосфера становится всё более разреженной. Скоро будет нечего качать с поверхности, а установки регенерации воздуха маломощные. Система генераторов дыхательной смеси крайне несовершенна и постоянно ломается. Из-за большой разреженности атмосферы сила ветра многократно возрастает. Слабый атмосферный слой создаёт огромные перепады температур в ночное и дневное время, что приводит к тому, что скальное основание лопается и идёт трещинами. А это нарушение герметизации полостей, в которых стоят города. Усилились подвижки материковых платформ, что привело к активизации тектонических процессов. Нет. Нам однозначно нужно бежать с этой планеты в самом первом составе экспедиции.

– Император знает об этом?

– Сводки о состоянии планеты ему кладут на стол каждый день.

– А почему, тогда, он ничего не делает?

– Что он должен делать? Работы по строительству корабля – лаборатории идут форсированными темпами. Но он не полетит на нём. Там нет места для комфортного размещения Императора, членов его семьи и членов правительства. Для него в резервной шахте стоит персональный звездолёт, комфортабельный и заправленный под самую макушку. Но лететь некуда. Пока некуда. Вот, когда первая волна колонизаторов подготовит условия для высадки на Землю, тогда настанет время для старта императорской ракеты и эскадры кораблей попроще, в которых полетят достойнейшие люди.

Я поморщился. Видел, как-то, список тех самых достойных. Министры, члены их семей, представители богатейшей аристократии и богема. Отдельный корабль, места в котором распределены так, что туда можно набить людей, как сельди в бочки – для учёных, инженеров и прочих специалистов. Тех, кто будет обслуживать всю эту когорту. Даже на краю пропасти эти достойнейшие думают о себе любимых. Неужели и новый мир мы начнём с них? С этих жадных и самовлюблённых созданий. Ведь, можно было когда-то пустить в города всех, не наживаясь на желании выжить основной массы. И тогда бы мы не имели проблемы с выродками. Ан нет! Деньги превыше всего.

Под днищем гравилёта проносятся безжизненные скалы. Изредка, то тут, то там, виднеется цепочка выродков, передвигающихся по тропам. Порывистый ветер то и дело набрасывается на машину, с бешенством дикого зверя стараясь швырнуть её на камни. Но навигатор справляется, выдерживая аппарат на заданной высоте. Вот, только нам с Рупом от этого не легче. Болтает изрядно. Руп, вон, уже зелёный. Слабенький у него вестибулярный аппарат. А я свой тренирую. И Мию, жену, тоже заставляю тренировать. Нам ещё на Землю лететь. А во время полёта комфорт никто не обещал. И, пусть, в корабле обещают создать подобие гравитации, но я сомневаюсь, что будет так, как на Марсе.