Няню заказывали? или (не) Спящая красавица

Пролог. Старая, старая сказка…

Оксфордшир, Англия, 1982 год

Стефан порывисто распахнул дверь комнаты, которую делил с лучшим другом, и, бросив в угол черную спортивную сумку, взял свисающую с кресла белую футболку. Хью спал, а его сон мог прервать только взрыв ядерной боеголовки, и то, если это произойдёт в непосредственной близости от него самого. Стефан скатал мягкий хлопок в упругий шар и точным броском запустил в широкое безмятежное лицо.

– Что за черт?! – Хью подскочил, заспанно озираясь. – А-аа, это ты. Очень смешно, – он схватил футболку и бросил обратно.

Стефан без труда уклонился от импровизированного мяча и спросил:

– Когда приехал?

– Днем.

Хью подошел к зеркалу, рассматривая помятое от подушки лицо, и, придав некое подобие порядка взлохмаченным светлым волосам, потянулся за валявшейся рядом майкой.

Стефан распахнул окно, взял со стола пачку сигарет и поманил друга за собой. Балкона как такового в их комнате не было, но рядом находилась добротная резная балюстрада: он схватился за нее, подтянулся, забираясь на крышу и ногами упираясь в бортик; Хью в точности повторил его маневр. Догоравшее лето. В небе ярко-малиновыми мазками солнце расписывало горизонт и дарило прощальные крохи тепла.

Они закурили, рассматривая с высоты четвертого этажа ухоженный двор старого колледжа, снующих туда-сюда людей – новый учебный год вот-вот начнется; новички и матерые студенты занимали отведенные им комнаты в студенческих кампусах. Тяжелые массивные двери преподавательского корпуса распахнулись, наружу вышел мужчина – ребята резко склонились к широкому шпилю: залазить на крышу, а тем более курить на ней – запрещено, а связываться с мистером Зильбером – специалистом по математической логике – крайне неразумно, аргументов не хватит.

– Dominus illuminatio mea1, – задумчиво повторил девиз Оксфордского университета Стефан, расслабленно выпуская сизые колечки дыма. – Готов к очередной порции света знаний?

– А я всегда готов. – Хью взял из рук друга окурок и в последний раз затянулся. Ему всегда не хватало одной сигареты – плюс одна затяжка из рук товарища.

Хьюберт Барлоу и Стефан Клейтон учились на третьем курсе, но знакомы, кажется, были всю жизнь и столько же дружили. Жизнь свела их в начальной школе, и мальчишки быстро сошлись. Хью – крепко сложенный, светловолосый и веселый. Стефан выше, но тоньше, с темными волосами и бледно-зелеными глазами. Они отлично дополняли друг друга: добродушный, отзывчивый Хью и резкий, вспыльчивый Стефан. Они были разными, но оба верили в дружбу и самих себя. Вместе мечтали. Строили планы на будущее. Горели азартом приключений.

– Вот закончу и начну строить корабли, – воодушевленно сказал Хью. – У меня будет свой судостроительный завод.

Стефан не удивился – друг любил море – и, зевнув, лениво добавил:

– Тогда у меня будет железная дорога.

– Неплохо! Нашим детям будет, что оставить в наследство.

– Ага. А если мы их поженим, то они будут владеть миром, – пошутил Стефан.

– Почему бы и нет. Если мой с…

– Мальчик будет у меня, – самоуверенно прервал Стефан.

– Я не против дочери, – спокойно кивнул Хью, – но я еще подумаю: стоит ли отдавать ее за твоего пацана.

Они рассмеялись, и Стефан звонко хлопнул по раскрытой ладони друга, тут же подставляя свою для ответа.

– Пойдем, сегодня мы еще люди вольные.

Лекции начнутся только через два дня, а сегодня у них были амбициозные планы на вечер: паб, алкоголь, красивые студентки.

Вечер складывался удачно: после трех пинт лагера Хью все еще выигрывал у Стефана в пул2. Они заняли ближний стол – оценивать вновь прибывших посетительниц с этой позиции было удобно, как и сигнализировать бармену, чтобы повторил светлое нефильтрованное. В основном зале шумели студенты – в это время года они самые частые гости в «Черном лисе», – автомат разрывался от старых хитов «Битлз», в воздухе парил сигаретный дым, терпкими флером оседая на волосах.

Хью старательно натирал кий, когда появилась она. Высокая, тоненькая, светлые волосы, подкрученные на концах, изящно лежали на плечах. Желтая водолазка облепляла ее хрупкую фигуру, как вторая кожа, а клетчатая юбка демонстрировала длинные ноги с острыми коленками. Обычно Хью быстро толкал в плечо Стефана, чтобы вместе оценить очередное симпатичное личико, но сейчас он застыл, пораженно рассматривая девушку, лишившую его дара речи одним своим существованием. Звонкий дружный смех – она пришла с подругой, – и они подошли к музыкальному автомату. Несколько движений и из динамиков полилась «Woman» Джона Леннона. Девушки начали танцевать, грациозно и самозабвенно, наплевав, что мало места, а за столиками пьют и едят.

Хью тряхнул головой, на секунду отрываясь от невероятного зрелища, и увидел, что Стефан тоже смотрит: зорко, настороженно, словно охотник за добычей. Он, очевидно, почувствовав взгляд, повернулся к Хью и, улыбнувшись, сказал:

– Без обид?

– Без обид. – Это было их главным правилом: если обоим понравилась одна девушка – никаких претензий, кого бы она не выбрала.

Вивиан Гласс оказалась студенткой-первокурсницей Баллиол-колледжа3 и тоже жила в общем кампусе. Стефан и Хью вслух восхищались удачей всего Оксфордского университета – заполучить такого студента! – а про себя радовались своей: сейчас добиваться расположения нежной красавицы стало гораздо легче! Они стали одновременно оказывать ей знаки внимания, ненавязчиво ухаживать и даже опекать. Вивиан принимала их заботу, никого из парней особо не выделяя. Она была веселой и легкой в манере общения, иногда даря ложную надежду, что вот-вот все решится, но потом искрящимся смехом отнимала ее. С каждым днем становилось очевидней, что к парням она относится одинаково и воспринимает их исключительно как друзей. Но все изменилось сухим холодным декабрьским днем.

Стефан натягивал на плечи теплую куртку, бросая в окно хмурые взгляды на серое небо. У них были билеты на матч Олдершот – Оксфорд Юнайтед. Кубок Англии пропустить не хотелось, но погода настораживала: холодно и ветрено, а игра в Мейденхеде и до него еще нужно добраться. Он мельком глянул во двор: Хью и Вивиан ждали только его. Шерстяная шапочка в виде шляпки, укороченное пальто и яркие светлые локоны. Стефан почувствовал, как сердце глухо ударилось о ребра: он влюбился, окончательно и бесповоротно. Ни разу за двадцать один год жизни не испытывал ничего подобного и сейчас у него было одно желание – добиться взаимности!

Стефан дернулся – неожиданно Вивиан порывисто обняла Хью, словно благодарила, но тот после краткого объятия не отпустил ее, наоборот, прижал крепче и склонился к губам. И она ответила. Стефан, стиснув челюсти, молча наблюдал, как она обвила руками шею Хью, как целовала его, а потом засмеялась.

Он отошел от окна, решительно направляясь вниз, к ним, но на пороге комнаты буквально столкнулся с яркой сокурсницей.

– Чего тебе? – хмуро бросил Стефан.

– Я к Хью.

– Его нет, – раздраженно ответил он, не понимая на кого злится: на Мелисенту, вечно появляющуюся не вовремя, или на Хью. Она была то ли родственницей, то ли дочкой друзей семьи Барлоу – Стефан уже не помнил, но на подсознательном уровне не переносил ее, хотя довольно часто контактировал: общие лекции по экономике, английской истории и Хью этому способствовали. И даже внешняя привлекательность Мелисенты не трогала его, не будила мужчину. Хотя обычно и менее красивые девушки могли свести с ума.

– Нет? – пропуская мимо ушей злость Стефана, переспросила она, осматривая комнату. – Может, ты отдашь мне мои ….

– Я тороплюсь.

– Я сама найду. Быстро, обещаю.

Стефан преувеличенно громко вздохнул, пропуская ее в комнату. Он не смотрел на нее, погрузившись в свои мысли, не видел, как Мелисента равнодушно открыла несколько ящиков рабочего стола Хью, даже не потрудившись заглянуть внутрь, потом снова подошла к Стефану. Ближе, чем когда-либо позволяла себе.

– Не могу найти, – тихо проговорила она. Стефан бросил на нее раздраженный взгляд, злясь, что вообще тратит с ней время, но злость быстро сменилась недоумением: Мелисента встала на носочки и коснулась теплыми губами его щеки. – Стефан, – только имя, и она снова поцеловала его, и еще: уголок губ, скула, висок.

Он прервал это безумие резко – просто оттолкнул ее от себя.

– Уходи, и сделаем вид, что ничего не было.

– Но почему? – слабо возразила она, чем снова удивила. Мелисента была дерзкой, самовлюбленной, уверенной в себе, а сейчас тихо бормотала что-то.

– Потому что не хочу.

– Все равно не понимаю.

Да, это было странно: блестящие черные волосы, идеальная кожа, алые губы – она была красива и знала об этом.

– Я тебя не хочу, – грубо пояснил он.

– А кого хочешь? Эту пигалицу Вивиан? – Мелисента коротко, неприятно засмеялась, подпитывая антипатию Стефана: ее смех царапал слух, вызывая желание закрыть ей рот, чтобы не слышать. – Она сохнет по Хью и никогда, слышишь, никогда не будет с тобой!

– Пошла вон.

Она демонстративно обошла его, не желая больше соприкасаться, высокомерно задрав подбородок, но уже у двери обернулась, наградив напоследок ненавидящим взглядом: она, Мелисента Баннистер, открылась ему, предложила всю себя, а Стефан Клейтон посмел отвергнуть ее! О, этого она не простит и не забудет.

Но ему плевать. На все плевать, кроме сцены, разыгравшейся внизу. Мысленно Стефан был уже не здесь.

Она сохнет по Хью…

Он резко замер, только сейчас до него дошло значение слов: значит, Вивиан уже давно сделала выбор? И о нем уже всем известно, даже злобной сучке Баннистер. Недобрая усмешка скривила его губы – Мелисенте все же удалось плюнуть в него ядом. Она хотела, чтобы он думал о ней, и добилась своего. Даже сидя на стадионе рядом с друзьями – друзьями ли? – Стефан прокручивал в уме ее слова и наблюдал…

– Что с тобой сегодня? – Вивиан приобняла его, мягко забирая из рук сигарету, которую Стефан задумчиво крутил весь первый тайм. Трибуны наполовину опустели – болельщики замерзли и в перерыве спустились за горячими напитками и жабой в норке4. Хью был одним из таких.

Стефан откинулся на спинку сиденья, достал еще одну сигарету и, прикурив, отрицательно покачал головой: у него все нормально. На самом же деле он думал, почему его лучший друг молчит? Почему они с Вивиан скрывают, что стали ближе обычных университетских товарищей? Он ведь заметил, как они осторожно соприкасаются пальцами, как смотрят друг на друга, не обращая внимания на футбол.

Вивиан взяла его под руку и положила голову на плечо – так они ждали Хью, безмятежно и спокойно, только в душе Стефана с этого момента поселились ревность и злость. Каждый взгляд, жест, случайное прикосновение – он считал это явным признаком чувств именно к нему, Стефану! Даже после того, как Вивиан и Хью рассказали о своей любви, он продолжал лелеять надежду на взаимность, на сердце Вивиан, которое она так опрометчиво отдала другому.

Месяцы шли, а чувства не ослабевали, отношения между друзьями накалялись, выливаясь в необоснованные претензии и постоянное раздражение. В очередной раз Стефан, громко хлопнув дверью, отправился покурить – успокоиться и расслабиться. Во дворе кампуса было темно и тихо, только фонари строгими незримыми линиями очерчивали дорожки. В воздухе пахло свежестью и ранней весной, а еще слабым ароматом духов, легких, воздушных, как их хозяйка. Стефан, ведомый чутьем, быстро сошел с крыльца и тенью скользнул в темную арку.

– Вивиан?

– Вы опять поругались? – вместо приветствия обвинила она.

– Кого ты здесь ждешь? Кого пришла утешать: меня или его? – с ядовитым сарказмом поинтересовался он.

– Стефан! – воскликнула Вивиан. Раньше он не позволял себе так резко говорить с ней. – Я люблю Хью, но ты мой друг. Ты его друг, – она мягко взяла его за руку.

– Друг? – Он резко притянул ее к себе, жадно глотая воздух, наполненный ее присутствием. – А может, больше? Ты ведь не пробовала.

– Стефан, не надо!

Но он уже не слышал: вот она, Вивиан, теплая, настоящая, согревает щеку своим дыханием. Она что-то кричала, но Стефан не понимал, только бешеный стук сердца отдавал нестройным гулом в ушах, а тело наполнялось желаниями, запретными, но такими манящими.

– Пожалуйста, прекрати! – Вивиан молила, отталкивая его от себя, пока им обоим не стало легче: Хью появился из темноты, просто рывком оторвал от нее Стефана и резко вскинул руку, вкладывая в удар всю злость.

– Не смей больше к ней прикасаться. – От ярости Хью тяжело дышал, а Вивиан повисла у него на руке, шепча: «Не надо, не надо».

– Да пошел ты. – Стефан сплюнул кровь из разбитой губы и ушел прочь. Ни разу не обернувшись. Больше он никогда не поворачивался в сторону Хью Барлоу.

Глава 1. Ошибки прошлого вылились в непредсказуемое будущее!

Бирмингем, Англия, наше время.

– Ты готова? – бодро спросила Глория.

Аврора уверенно кивнула в ответ.

– Тогда вперед. – Они синхронно поднялись, торопясь в конференц-зал: собрание вот-вот должно было начаться.

Глория Пирс – начальник отдела маркетинга – уходила на повышение в лондонский филиал, и Аврора готовилась принять ее должность. Они обе знали, что это будет самым справедливым и рациональным решением руководящего состава «Кросс-Кантри». Три года упорного труда, начиная с младшего аналитика-стажера, и сегодня настал ее час икс: Аврора была ответственной за дорогостоящий и затратный проект «Равные возможности», суть которого – не просто обеспечить людям с ограниченными возможностями комфортные условия проезда в поездах компании, но и дать выбор при покупке билетов, такой же, как у прочих пассажиров: все вагоны оборудовали подъемными устройствами для инвалидных колясок, многофункциональными сиденьями, увеличили число туалетных комнат, оснащенных под нужды неходячих пассажиров, вдвое. Амбициозный проект, рентабельность которого была под большим вопросом, но в свете иска от спортсмена-паралимпийца Эдда Стоуна, который не смог сходить по нужде в их поезде, срочно нужно было что-то предпринять, так как престиж компании изрядно пострадал. Спортсмен не требовал компенсации, только уважения: если человек «не ходит», это не значит, что он должен мочиться под себя!

«Кросс-Кантри» – один из крупнейших перевозчиков в стране, с самым длинным прямым железнодорожным сообщением: от Абердина на северо-востоке Шотландии до Пензанса на юго-западе Англии. Компания не могла позволить себе потерять лидирующие позиции на рынке пассажирских перевозок, поэтому согласилась на реализацию предложенного проекта. Модернизировать поезда дальнего следования оказалось задачей непростой и дорогой, но оно того стоило: репутация компании быстро восстановилась, акции взлетели вверх, и проект, наконец, начал окупать затраты.

Аврора заняла место рядом с начальницей, бегло оглядывая присутствующих: начальники отделов, ведущие специалисты, операционный директор и… сам глава «Кросс-Кантри». Это было неожиданно, обычно назначения руководителей среднего звена проходили без участия первого лица компании. Аврора с волнением устремила взгляд в начало длинного массивного стола: Дрю Фуллер – директор и ее жених; Стефан Клейтон – президент и председатель правления и по совместительству ее отец. Самые дорогие мужчины в ее жизни сегодня были здесь.

Дрю взял слово, но Аврора продолжала смотреть на отца: она и не думала, что будет так приятно его личное присутствие сегодня, ведь всё, что она делала, было продиктовано желанием доказать: она может! И, наконец, он тоже признает это, и их отношения сдвинутся с точки перманентного непонимания: их личная константа в ряду постоянно сменяющих друг друга событий. Аврора попыталась припомнить, когда их взаимоотношения превратились в извечную игру в шахматы – кто кого. Наверное, в тот момент, когда она перестала делать так, как удобно ему. Закрытая частная школа, балет, музыка, этикет и его планы на ее будущее – жизнь, расписанная на годы вперед.

Первый бунт случился в семнадцать лет, когда Аврора бросила балет и съела, наплевав на диету, свою первую в жизни жареную во фритюре картошку с рыбой. Это было потрясающе вкусно, ради такого можно выбросить на свалку тринадцать лет упорного труда, тем более если звезды в мире классического танца светят в другую сторону. У нее слабые ноги – именно так сказал балетмейстер после отчётного концерта – и примой ей не стать. А махать всю жизнь розочкой в кордебалете – не то, о чем мечтают. Аврора любила танцевать, но не настолько, чтобы растирать ноги до кровавых мозолей и жгучей солью осыпаться на них, а двери так и останутся закрытыми.

Вторым протестом стало поступление в колледж на факультет экономики и бизнеса, которые, как считал Стефан Клейтон, абсолютно не подходят его юной дочери. Он планировал, что она будет учиться в Королевской Академии Танца.

Третьим – желание работать в «Кросс-Кантри». Отец взял ее, протащив через все круги ада, не делая поблажек, оценивая, как всех и даже жестче. И Аврора выдержала. Именно поэтому она сейчас сидит здесь!

Из раздумий ее вывел сильный голос отца, а вот о чем вещал Дрю, она пропустила. Ничего, вечером за бокалом шампанского он ей всё расскажет. Но сейчас необходимо собраться, иначе волнение оседлает ее и понесется вскачь, как на бешеной лошади – не видать ей тогда повышения. Речь шла о проекте и о должности начальника отдела – Аврора поднялась, не сразу осознав, что назвали другое имя. Только снисходительное недоумение, которое отпечаталось на лицах присутствующих, вернуло ее в реальность. Реальность, в которой должность досталась не ей.

Она села на место – Глория участливо сжала ее руку под столом. Аврора бросила взгляд на начальство: Дрю отвел глаза; отец же взирал со спокойным равнодушием, будто бы ничего удивительного сейчас не произошло.

«Грег Трентон?! – про себя возмутилась она. – Грег? Серьезно?!» Он ведь даже не участвовал в реализации, только числился. Аврора прикоснулась холодной рукой к пылающим щекам, делая вид, что поправляет каштановый локон, выбившийся из пучка: хотелось выть, а еще – высказать всё отцу и наконец выйти из душного зала, в котором тяжелым облаком витал запах ее поражения.

Часом позже она без предварительного согласования и, естественно, без приглашения стремительно вошла в приёмную президента компании.

– Мистер Клейтон у себя? – Аврора спросила из вежливости, на самом деле она прекрасно знала, что отец в кабинете.

– У себя, но он сейчас не принимает, – секретарь даже поднялась, возможно, собираясь грудью отстоять покой своего руководителя. Не выйдет – сегодня Аврора видела только цель, никаких препятствий!

– К нему нельзя!

– А вот это мы еще посмотрим, – тихо сказала она и резко схватилась за ручку, небрежно толкая дверь. Отец, Дрю, Грег Трентон – великолепная тройка! Они, как по команде, повернулись к ней, она же выжидающе застыла на пороге: все же закатывать публичные скандалы было не в ее духе.

– Мистер Клейтон, она сама, – влетела следом секретарь. – Я…

– Оставьте нас с мисс Данн вдвоем, – голос Стефана Клейтона, наполненный властной силой, колючим ознобом пробежался по холодной коже его дочери. Ему было пятьдесят девять: виски давно поседели, а лоб прорезали глубокие морщины, но его внутренняя энергия и несгибаемая натура остались неизменны, не подточились за годы постоянной борьбы за свое место под солнцем.

– Я жду объяснений.

– Объяснений? – переспросила Аврора.

– Да, объяснений: по какой причине ты врываешься ко мне в кабинет? Не помню, чтобы я тебя приглашал.

Она возмущенно фыркнула, но потом смягчилась, надеясь поговорить по-человечески.

– Пап.

Стефан присел, предлагая ей последовать его примеру. Аврора подошла к высокому креслу, обтянутому дорогой коричневой кожей и, положив руки на спинку, спросила:

– Почему, пап? Это ведь была моя должность, я заслужила ее, ты ведь знаешь. Я справлюсь…

Стефан вскинул руку, прерывая дочь.

– Это большая ответственность, а у Грега опыт…

– Это все неважно, да? – тихо проговорила она. – Что бы я ни сделала, чего бы ни добилась – этого всегда будет недостаточно.

– Это не так. – Он отвел взгляд – возможно, ему самому стало неловко за свое решение.

– А как? – громче, чем позволяли приличия, поинтересовалась она. – Ну объясни же мне!

– Вы забываетесь, мисс Данн! – Отец всегда так обращался к ней на работе, когда был недоволен. Аврора взяла фамилию матери, чтобы в компании в ней видели не только дочь Стефана Клейтона, и он не уставал напоминать и о ее решении, и о том, что в стенах этого здания она в первую очередь его подчиненная. Это было четвертым вызовом, который она ему бросила.

– Я напишу заявление об увольнении и оставлю у вашего секретаря, мистер Клейтон, – холодно отозвалась Аврора – пусть лично подпишет! – и, развернувшись, направилась к двери.

– Дома поговорим, – донеслось ей в спину, но она точно решила, что больше не будет никакого «дома».

Как жить дальше, когда твои мечты полетели в мусорное ведро, а жизнь сплясала жгучую самбу на твоих костях? Еще утром она не предполагала, что придется задаваться подобными вопросами.

– Аврора, подожди, – Дрю настиг ее в коридоре. – Милая, всё в порядке?

В порядке? Она недоуменно уставилась на него. О чем он вообще?! В каком она может быть порядке?!

– Знаешь что, иди ты…

– Куда? – серьезно поинтересовался он. Аврора не ругалась, и Дрю этим беззастенчиво пользовался. Она, вздохнув, развернулась, но он не дал уйти, мягко хватая за руку.

– Дрю, пожалуйста, не сейчас. Я не готова говорить с тобой. – «Я видеть тебя не готова!»

– Вечером поговорим, идёт?

Аврора не знала: он действительно не понимает или издевается над ней? Она смотрела в привлекательное лицо с ямочками на щеках, гордым носом и тонкими губами. Еще вчера она была уверена, что Дрю знает ее и разделяет стремления, а сейчас недоумевала, как могла так заблуждаться. Как так вышло, что мужчина, с которым она планировала связать свою жизнь, совершенно ее не понимает. Но на его вопрос послушно кивнула, как деревянная марионетка на веревочках – объясняться и выяснять отношения не было сил. Позже. Всё позже.

Дорога домой заняла около получаса – в центре на Корпорейшн-стрит пришлось постоять в пробке. Аврора просто ушла, никого не предупреждая и не отчитываясь, впервые в жизни.

Она нажала кнопку на пульте – высокие кованые ворота начали медленно распахиваться вовнутрь. Подстриженные зеленые лужайки сверкали под мягким летним солнцем, а на клумбах алели сочные розы, гордо устремив крупные головки в небо. Дом дышал размеренностью и умиротворением, словно ничего плохого в этом месте не могло произойти. Аврора притормозила возле парадного входа – недалеко будет нести чемодан. Входная дверь распахнулась практически сразу – на пороге появилась Нэни, которая служила у них давно и помогала Грейс Клейтон – хозяйке – следить за домом.

– Маленькая мисс, вы уже дома! – удивилась она.

Аврора смиренно вздохнула: о каком становлении личности может идти речь, если она до сих пор для всех в этом доме «маленькая».

– Мама дома?

– Уехала в ателье. Скоро должна быть.

«Это даже хорошо», – подумала Аврора. Сейчас она в запале, а расстраивать мать резкими высказываниями, адресованными отцу, не хотелось. Она и так переживала, что отец и дочь совершенно перестали понимать друг друга.

– Хорошо, я буду у себя.

– Что-то принести перекусить, ведь не обедали же, – укоризненно подметила Нэни, строгим взглядом пройдясь по тоненькой фигурке молодой хозяйки.

– Нет, я не голодна! – Аврора скрылась на лестнице под неодобрительное сопение экономки.

Она практически бегом миновала светлый коридор и толкнула дверь собственной спальни, застыв на пороге, осматриваясь, будто впервые видит. Просторная, выполненная в бледно-зеленых тонах, с мягким ковром на полу, в ворсе которого так приятно утопали ноги после тяжелого дня. На туалетном столике разбросаны женские мелочи, косметика и крема, в углу на медном крючке пылились старые пуанты: иногда Аврора всё же танцевала – для себя. Ей ведь нравился балет, но не как дело всей жизни и адский труд, а как отдых для души.

Она прошла в гардеробную и достала чемодан, решив взять только то, что поместится, что действительно необходимо. Первыми на дно легли пуанты. Одежда, белье, косметика летели без разбору. Аврора с благоговением прикоснулась к серебристо-серому сверкающему платью – она так ни разу его и не надела. Наряд венчал чемодан ее прошлого.

«Каждой твари по паре», – и она схватила туфли на высоком каблуке. Кто знает, что ей пригодится за порогом этого дома? Подумать только: ей почти двадцать пять, а она всё еще живет с родителями! «Дом огромный, в нем поместятся три таких семьи, к чему переезжать?», – постоянно увещевал отец. Здесь могут жить и она, и ее семья – мама была с ним согласна. Но она, в отличие от него, готова была принять любой выбор дочери. Аврора не торопилась, да и Дрю, казалось, не смущал вариант жить с ее родителями.