Святая Русь. Историческая миссия, национальная идея, форма правления

Политики, люди, называющие себя философами, просто публичные граждане, рассуждая в различных СМИ на подобную тему (как правило, речь идет о национальной идее), не всегда отчетливо понимают, о чём идет речь и что это такое. Отсюда и возникают различного толка варианты национальной идеи, которые не имеют отношения к данному вопросу. В качестве примера рассмотрим часто используемый в прессе вариант национальной идеи – патриотизм. Ниже приведен отрывок из моего интервью, датируемого 2017 годом.

«В общем понимании патриотизм есть чувство человека, выраженное в любви к родине и готовности пожертвовать своими личными интересами ради интересов страны. Получается, что те граждане, у которых личные интересы выше интересов страны, не могут считаться патриотами. Но эти граждане могут сказать: а давайте определимся с интересами страны. За это я готов жертвовать своими интересами, а вот за это я не готов. Отсюда возникает вопрос: какие интересы страны считать базовыми, ради которых человек готов жертвовать своими интересами? Во время гражданской войны кого можно было считать патриотами? И белые, и красные готовы были отдать жизнь за Россию. Как такое может быть? Очень просто. Существенное различие у больших групп людей в понимании того, что есть интересы страны. Одни считали, что для России важна монархия, другие – что республика, третьи – что власть должна принадлежать советам. И что со всем этим делать? Кто настоящий патриот, а кто – заблуждающаяся личность и мракобес? Но это было сто лет назад. А что сегодня? Практически то же самое. Только накал страстей не такой сильный. И слава Богу, что не такой. Простой пример. Условно, Ходорковский видит путь развития страны один, Владимир Владимирович Путин – другой, Геннадий Андреевич Зюганов – третий. А я считаю, что должна быть монархия. И допускаем, что все готовы умереть ради того, чтобы Россия развивалась в его ключе, так как каждый считает, что его вариант сделает российских граждан более счастливыми. Важный момент для меня, чтобы в первую очередь российский гражданин стал бы счастливее не вследствие развития экономики (роста благосостояния), а получил такую среду обитания, которая способствовала бы спасению его души, вследствие чего он приблизился бы к царству Божьему. Состоянию, которое, по христианскому учению, не сравнить с ощущением полного материального благополучия, которое априори не может быть полным у людей, которые не ставят на первое место спасение души. Чтобы дети рождались в условиях (среде), где во главу угла были бы поставлены не мирские блага (общество потребления), а Божественная истина (со всеми вытекающими последствиями). И всё это было бы политикой государственной власти, которая во главу угла ставит создание и сохранение в долгосрочном плане определенной среды, в которой церковь занималась бы своими основными делами – способствовала спасению души. По большому счету практически все нормальные люди хотят этого, но не все понимают путь, который может привести к реализации задуманного. Некоторые считают, что можно исключить религию (в нашем случае православие) и достигнуть желаемых результатов. Кто-то думает, что можно дать людям полную свободу действий, ограничив законами, и всё будет хорошо. Все будут относиться к друг другу доброжелательно и благожелательно. Дети будут воспитываться на этих замечательных примерах, вследствие чего их доброта перерастет во что-то большее. И т. д. Но, к сожалению, этого не происходит. Как быть? Кто прав? Как на этой почве объединяться? Каждый будет отстаивать свою точку зрения. Это нормально. Я, естественно, приведу свои доводы. На моей стороне есть четкая аргументация и логика, опирающаяся на исторические процессы и события, которые доказывают, что определенные пути развития государства так и не привели к желаемому результату (построению счастливого общества без Бога или при явном искажении истины). И кто из нас заблуждается? Кто не патриот? Поэтому это очень специфический вопрос, и нужно к нему относиться очень осторожно. Между тем у меня есть частичный ответ на этот сложный вопрос.

К формулировке про патриотизм и любовь к родине я бы добавил, что патриотизм есть чувство, выраженное в правильной любви к родине, и далее по тексту. Под словами «правильная любовь» я понимаю любовь христианскую. Как правило, то, что люди говорят про любовь (вкладывают в данное понятие некую смысловую нагрузку), они говорят в большей степени про эгоистическую любовь, где на первом месте стоит сам выразитель любви (его личные интересы). Одним словом, происходит глобальное заблуждение. Хороший пример – это неправильная любовь к детям. В большинстве случаев подобную эгоистическую любовь (неправильную любовь) к детям я наблюдал со стороны матерей. Часто их действия, которые они называют любовью к своим чадам, приносят, даже в среднесрочном плане (в течение нескольких лет), не те плоды, которых они сами же ожидали. Дети становятся эгоистами, оказываются привержены вещизму, вырастают капризными, не умеющими преодолевать элементарные жизненные сложности и т. д. Причина одна. Для ребенка со стороны родителей делается в первую очередь не то, что полезно будет ему в дальнейшей жизни, в том числе позволит ему существенно приблизиться к Царству Божьему, а реализуются свои эгоистические наклонности. Вводя дополнительное пояснение, делая упор на христианском понимании любви, мы сразу исключаем частные разночтения (понимания интересов родины) и вводим истинность интересов страны. Таким образом, мы исключаем споры о том, что есть хорошо для России и для гражданина в частности. Соответственно мы приходим к однозначному выводу. А именно, хорошо для страны именно то, что заповедовал Сын Божий Господь Бог Иисус Христос. И тогда нет споров. Спор, конечно, никуда не исчезает, но он переходит уже в совершенно в другую плоскость. В нашем случае один человек говорит, что готов жертвовать собой ради истины, которую открыл Бог, и общие интересы России (в нашем случае) должны быть основаны на этой истине. А другому человеку и сказать особенно нечего. Все аргументы – это просто его частное мнение, за которым нет ни истории, не Божественного откровения, ни исторического опыта с положительным результатом. А его мнение может быть ошибочным, так как это частное мнение. Соответственно он должен понимать (если способен это делать), что он готов (если, конечно, готов) отдать свою жизнь за некое собственное частное мнение, которое может быть банальным заблуждением. И это важно. Отличный пример – Гражданская война в России. Люди верили в светлое будущее, которое может быть достигнуто, если уничтожить всё, что связано с историческим кодом народа (православную религию, дворянство, купечество, духовенство), стереть с лица земли целые сословия и т. д. В результате через несколько десятилетий мало у кого остается сомнений, что это была громадная ошибка и страшное заблуждение. Но у тех людей был своеобразный аргумент, на который они могли указывать. Раньше этого не было, и мы считаем, что новое общество сделает человека счастливым. Сделаем, проживем и посмотрим. Результат известен всем. Даже не прошло и ста лет, как результат был получен. Несмотря на то что советская система активно пропагандировала базовые нравственные ценности, у них ничего не получилось. И понятно почему. Вывод: люди должны объединяться на правильном чувстве патриотизма, во главу которого поставлены истинно христианские ценности. Кроме того, любовь к родине без понимания христианской любви очень быстро трансформируется в национализм. К сожалению, мы это видим не так редко».

Из приведенных рассуждений четко видно, что патриотизм (любовь к родине, где интересы страны выше личностных), никак не может быть национальной идеей. Национальная идея, это что-то большое и важное. Поэтому, что бы исключить разночтения, собственного понимания вопроса необходимо начать с четкого понимания вопроса.

Справочная литература дает нам четкое определение данного вопроса.

Национальная идея в философии – систематизированное обобщение национального самосознания. Национальная идея определяет смысл существования того или иного народа, этноса или нации. Она может выражаться посредством художественных произведений или различных философских текстов.

Национальная идея призвана дать ответ на ряд вопросов, характеризующих народ. В частности, вопрос истории и возникновения нации, а также вопрос об исторической миссии и о смысле существования.

Часто национальная идея имеет религиозный аспект, так как религия является одним из мощных факторов, способствующих объединению народа.

Философ Владимир Соловьёв так определил национальную идею:

«Идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности».

Мнение писателя Александра Солженицына:

«Термин «национальная идея» не имеет чёткого научного содержания. Можно согласиться, что это – когда-то популярная идея, представление о желаемом образе жизни в стране, владеющее её населением. Такое объединительное представление, понятие может оказаться и полезным, но никогда не должно быть искусственно сочинено в верхах власти или внедрено насильственно».

Из четкого определения следует, что без осмысления исторической миссии гос-ва, невозможно сформулировать (вывести) национальную идею. Т. е. на первом этапе необходимо определить Божественный замысел по отношению к конкретному народу, нации, государству (в различных формах), а уже потом обозначить механизмы (в широком плане) по исполнению Божественного промысла. И вышеприведенные слова философа Владимира Соловьева четко определяют смысл и суть национальной идеи.

В главе будут кратко рассмотрены основные направления поиска российскими мыслителями исторической миссии Руси, на основе которой, определяется (вырабатывается) идея нации. Так как нет задачи, полемизировать с авторами идей, соответственно представленная ниже информация будет являться в своем роде «Справкой», которая взята из открытых источников. В частности «Википедия». Для полного изучения данного вопроса необходимо обратиться к обширным трудам авторов.

1.1. Религиозно-философские течения русской общественной мысли Москва – Третий Рим

Третий Рим – европейская религиозно-историософская и политическая идея, использовавшаяся для обоснования особого религиозно-политического значения различных стран как преемников Римской империи.

Эта идея, основанная на концепции «переноса империи» (translatio imperii), использовалась для оправдания притязаний тех или иных монархий на преемственность по отношению к Византии.

В XIV веке сербский царь Стефан Душан и болгарский царь Иоанн-Александр, имевшие родственные связи с византийской династией, объявляли себя наследниками Рима. В болгарской письменности встречается идея, что новым Константинополем является Тырново, тогдашняя столица болгарского государства.

Теория «Москва – Третий Рим» послужила смысловой основой мессианских представлений о роли и значении России, которые сложились в период возвышения Московского княжества. Московские великие князья (притязавшие начиная с Иоанна III на царский титул) полагались преемниками римских и византийских императоров.

Наиболее авторитетна и популярна в исторической науке теория, впервые обоснованно изложенная в 1869 году в докторской диссертации Владимира Иконникова [1]. Согласно данной точке зрения, в явном виде концепция «Москва – Третий Рим» была сформулирована в двух посланиях конца 1523 – начала 1524 года старцем псковского Елеазарова монастыря Филофеем [2] (первое, адресованное дьяку Михаилу Мисюрю-Мунехину, посвящено проблемам летосчисления и астрологии; второе – к великому князю московскому Василию III Ивановичу – правильному совершению крестного знамения и проблеме распространения мужеложства).

Старец Филофей ставил московского князя в один ряд с императором Константином Великим, называя последнего предком князя: «Не преступай, царю, заповѣди, еже положиша твои прадѣды – великий Константинъ, и блаженный святый Владимиръ, и великий богоизбранный Ярославъ и прочии блаженнии святии, ихьж корень и до тебе» [3].

Собственно формулировка идеи Третьего Рима содержится в двух посланиях игумена Филофея к Великому князю Василию Ивановичу.

Наряду с этой существуют и иные точки зрения о времени генезиса и авторстве идеи «Москва – Третий Рим». Считается, в частности, что первым концепцию выдвинул митрополит Зосима в предисловии к своему труду «Изложение Пасхалии» (1492). Филофей же лишь «обосновал» ее в соответствии с господствовавшим тогда миропониманием и духовными запросами общества.

По мнению русского историка Андрея Каравашкина, теория «Москва – Третий Рим» стала результатом эсхатологических ожиданий и носила первично не политический, но религиозный характер. По мнению немецкого исследователя П. Ниче, ход мыслей Филофея в формуле «Два Рима пали, третий стоит, а четвёртому не бывать» следующий: первые два Рима подвергнуты наказанию за их измену православию, после чего их место заняла Москва. Если же и Москва впадёт в грехи, ей не последует четвёртый Рим просто потому, что нигде в мире нет больше ни одного православного государства. Это означало бы конец света [6].

Политическая теория «Москва – Третий Рим» подкрепляется также легендой конца XV – начала XVI веков о византийском происхождении шапки Мономаха, бармы и других предметов (например, коробочки из слоновой кости, якобы принадлежавшей римским цезарям), присланных императором Константином Мономахом великому князю киевскому Владимиру II Мономаху, и целым рядом иных текстов. Характерно, что в киевских текстах об этих «подарках» нет и упоминания. Радикальную критику концепции средневекового происхождения теории «Москва – Третий Рим» дал Николай Ульянов [7]. Согласно его точке зрения, политическая идея Москвы как Третьего Рима в реальности восходит к общественно-политическому дискурсу царствования Александра II, то есть связана с «восточным вопросом» и развитием русского империализма Нового времени. Дональд Островски указал, что связь послания Филофея с Москвой, возможно, появилась в результате вмешательства переписчиков, заменивших в более поздних вариантах текста «Ромейское [царство]» на «Росийское»; «Ромейское царство» можно было понимать и как Священную Римскую империю Карла V [8].

В дальнейшем словосочетание «Третий Рим» появляется в «Повести о белом клобуке» (где относится к Новгороду), «Казанской истории», декларации о провозглашении Московского патриархата в 1589 году (где «Третьим Римом» именуется не Москва, а «Росийское царство»; по мнению Дональда Островски, эта вставка произошла по инициативе новгородских иерархов), надписи на принадлежавшей Дмитрию Годунову Псалтыри 1594 года, «Повести о начале Москвы» (XVII век) и челобитных старообрядцев российским императорам (XVIII век) [8].

Представление о Москве как о Третьем Риме сложилось у русских людей XVI века на почве политических и религиозных воззрений в связи с явлениями общеевропейской истории.

Ход развития этой идеи можно представить в следующем виде. Величие Древнего Рима, мощный рост и обширные размеры его территории, вместившей почти все известные тогдашнему миру страны и народы, высокая степень культуры и успехи романизации породили в современниках убеждение в совершенстве и незыблемости созданного порядка (Рим – вечный город, urbs aeterna). Христианство, восприняв от языческого Рима идею единой вечной империи, дало ей дальнейшее развитие: кроме задач политических, новая христианская империя, как отражение царства небесного на земле, поставила себе задачи религиозные; вместо одного государя явились два – светский и духовный. Тот и другой связаны органически неразрывными узами; они не исключают, но взаимно дополняют один другого, будучи оба двумя половинами одного неделимого целого. Так в обновленной форме священной римской империи возродилась в средние века идея Древнего мира; языческий orbis terrarum превратился в tota christianitas. По вопросу о том, кому принадлежит право быть носителем светской и духовной власти, возникло разногласие: в Западной Европе признавали таковыми римского (немецкого) императора и папу; на греческом Востоке – византийского императора и патриарха (точнее, собор духовных лиц). Названия западной и восточной империи – лишь обозначение реальных фактов, но не идейных, ибо и та, и другая империя считала только себя единою, всемирною, исключая возможность существования другой. Отсюда раскол политический и церковный, противопоставление православного Востока латинскому Западу. Императоры византийские видели в Карле Великом бунтовщика, дерзкого узурпатора; ни за Оттонами, ни за Гогенштауфенами они не признавали прав на императорскую корону; германо-романский мир платил им тою же монетою; параллельно этому представители церквей слали проклятия один другому. Обе стороны были искренне убеждены в собственной справедливости и в этом смысле воспитывали людей своего круга. Таким образом, католические народы восприняли мысль, что Священная Римская империя с папой и императором во главе есть настоящая законная представительница истинного царствия на земле; народы православные, наоборот, видели в византийском императоре своего верховного главу, а в патриархе константинопольском, совместно с другими – истинного представителя вселенской церкви.

Под углом этих последних воззрений воспитывалась и Россия. До XV века она считала себя покорной дочерью Константинопольского (Вселенского) патриарха, а в византийском императоре видела верховного блюстителя общественной правды. Константинополь стал в глазах русских как бы Вторым Римом. Со второй половины XV века во взглядах русского общества произошла значительная перемена. Флорентийская уния (1439) пошатнула в самом корне авторитет греческой церкви; обаяние Византии как хранительницы заветов православия исчезло, а с ним и право на главенство политическое.