Служанка

Мне вспомнилось, как пять лет назад в монастырь лорд Скаверец заезжал. Первый маг империи возвращался из поездки в Редень и решил остановиться в нашей обители на ночлег. Сестры гостя со всеми почестями приняли, ужин в его честь устроили, самые лучшие яства на стол выставили, мы такие только по праздникам видели, а лорд Скаверец достал из ножен нож, потыкал им в кабанчика запеченного, перевернул картофель румяный, и брезгливо поморщился. И ни к чему больше не притронулся, только вина ежевичного выпил. А потом с Паницей разговор завел. Об оберегах, которыми монастырь славился. И все так пренебрежительно, через губу, тихим голосом. И рожа его мерзкая гаденькой улыбочкой кривилась. Нет, внешне-то все благопристойно выглядело, только я к тому времени уже научилась немного в души заглядывать, вот и разглядела нутро поганое. А наставница перед магом навытяжку два часа простояла, пока он ее допрашивал и высмеивал. Ух, как у меня руки чесались яблоком ему промеж глаз засветить, но Паница, будто услышав мои мысли, посмотрела на выстроившуюся у стены шеренгу воспитанниц и, остановившись взглядом на мне, отрицательно качнула головой.

А гость все цедил сквозь зубы, что разогнать нужно нашу богадельню, что деньги, из казны выделяемые, мы впустую проедаем, и толку от обережной магии никакого нет. «Суеверия это все, дремучее наследие прошлого, – вещал он. – Я лично убеждал Его величество, что негоже поощрять старые верования, но наш правитель слишком милостив, не хочет против народа идти. Дозволяет вам за былые заблуждения предков держаться. Пока дозволяет, – многозначительно добавил лорд Скаверец. – Но уже не за горами тот день, когда империя освободится от тьмы суеверий, и я лично сделаю для этого все возможное».

Я тогда все же не удержалась. Нащупала ниточку жизни, да и завязала узелок на конце, чтобы не получилось у мага задуманное. Не знаю, сработало ли…

Из коридора донесся какой-то шум, и это заставило меня отложить размышления и взяться за уборку. Ну как арн вернется? Или Салта заявится?

Я подошла к окну, вытерла с подоконника пыль и снова поймала себя на мысли, что тяжело мне в комнате находиться. Маетно. Иса совсем нет, будто выкачал его кто-то. Может, у арнов всегда так? Но ведь в покоях лорда Вацлава, бывшего хозяина Белвиля, этого нет. И в остальных комнатах. Только здесь, у лорда Штефана, мертвое все.

Я обвела спальню взглядом, стараясь не задерживаться на портрете. Вроде бы, обычное все. И как понять, что не так? Может, мне просто мерещится? Я закрыла глаза и попыталась посмотреть внутренним зрением, так, как обычно на вышивку обережную смотрела. Пространство тут же окрасилось в разные цвета. Вот ярко-красные зигзаги портрета, дальше – зеленые линии жизни по всем стенам тянутся и куда-то вниз уходят, на полу белые петли возврата… А это что? Там, где должны были быть охранные серые сеточки, черные спутанные клочки видны.

Не открывая глаз, подошла к тому месту, где чужое колдовство вплетено оказалось, и протянула руку, пытаясь нащупать край невидимой нити. Та скрывалась, извивалась под пальцами, в изнанку судьбы уходила.

Я напряглась, начертила обережный знак, отыскала обжигающе-холодный кончик…

– Что ты здесь делаешь? – резкий вопрос раздался так неожиданно, что я вздрогнула, и нить моментально выскользнула из пальцев.

– Ну? – голос арна звучал настойчиво, отзываясь в душе лютым холодом.

Я медленно обернулась и наткнулась на тяжелый изучающий взгляд. Ох, сколько в нем ненависти было! Я аж задохнулась, так она в сердце ударила.

Граф закрыл за собой дверь и шагнул ко мне. От его крупной фигуры веяло угрозой.

– Кто тебе разрешал входить? – сурово спросил он.

Я попыталась объяснить, что меня прислали убрать в его комнате, но лорд Штефан ничего не пожелал понимать. Он мгновенно оказался рядом и схватил меня за руку. Ту самую, которой я пыталась конец нити распутать.

– Кто тебя послал? – встряхнув меня, прорычал граф. – Ну? Свард? Наместник? Что ты тут ворожить пыталась?

Я замотала головой. На глаза от боли слезы навернулись.

– Тебе велели наговор на смерть сделать? – не унимался арн.

Глаза его полыхали яростью, клыки удлинились, зверь к самой коже пробился, я отчетливо видела в лице графа волчьи черты. А еще говорят, что арны перекидываться не умеют!

– А может, ты и не немая вовсе? – пришла в голову лорда Штефана новая мысль. – Ну-ка, открой рот.

Я испуганно попятилась, только куда уж мне с разъяренным арном тягаться? Тот надавил на щеки, заставив открыть рот, мрачно кивнул и неожиданно, каким-то неуловимым движением, вывернул мне руку за спину. От боли в глазах потемнело и дыхание сбилось. Но это бы ничего, любую боль вытерпеть можно, но вот когда душа болит… А она болела. От недоверия, от сгустка черной злобы, что в сердце графа кипела, от ненависти, с которой он на меня смотрел.

– Молчишь? – рявкнул арн.

– Ваше сиятельство, там стобардская знать пожаловала, – послышался за нашими спинами бодрый голос дана Кражича, и дверь громко хлопнула, пропуская управляющего в комнату. – Что-то случилось? – увидев происходящее, тут же посерьезнел он.

– Вот, пытаюсь узнать, кто ее подослал, – не отпуская меня, сказал граф. – Захожу, а она над кроватью руками водит, ворожит.

Да не ворожила я! Спасти от проклятия хотела, только разве ж это объяснишь? Мать-Создательница! Что же мне делать? Если признаюсь, что владею обережной магией, арн захочет выяснить, как я в его замке оказалась и почему в служанках хожу. И что я ему скажу? Как объясню, что со мной случилось?

Я с мольбой посмотрела на управляющего. Может, он сумеет арна убедить, что я ему зла не желала?

Дан Кражич нахмурился. Видно было, что принял слова хозяина всерьез.

– Думаете, Свард подослал? – подходя ближе, спросил он.

– А почему нет? С наемниками не получилось, решили девицу задействовать, – зло обронил граф. – Старая уловка.

Он еще что-то добавил на непонятном языке, а я пыталась справиться с той бурей, что от его слов внутри поднялась. Как он сказал? С наемниками? Это что же, его убить пытались? И тут, в комнате, наговор на смерть… Меня будто холодной водой из Затонки обдало.

– А вот пусть она нам и напишет, так ли это, – положив на стол лист бумаги, которую принес с собой, и придвинув стоящую на краю чернильницу, предложил управляющий. – Раз уж говорить не может.

– Это еще выяснить надо, правда ли не может, – сказал граф, но руку мою отпустил и к столу подтолкнул.

– Ну, красавица, пиши, как в комнате милорда оказалась и что тут делала, – голос дана Кражича стал обманчиво мягким.

Я попыталась взять перо, но правая рука не слушалась.

– Левой пиши, – тон графа был ледяным, из него исчезло все человеческое. А глаза алым полыхали так, что смотреть в них страшно было. – Чего мнешься? Не тяни время.

Я сжала зубы от боли, вцепилась в перо пальцами и, как могла, принялась писать. Буквы получались корявыми, в слова с трудом складывались, но я упорно нанизывала одну на другую, торопясь объяснить, какая нелегкая меня в комнату арна привела.

– Старшая послала? Убраться? – читал выползающие из-под пера каракули управляющий. – Что за глупости? Я ведь тебя ее помощницей назначил, а не горничной.

Я зашкрябала по листу с удвоенной силой.

– Рук не хватает? А тебе все равно заняться нечем? Рагж! Вот же упрямая баба! – сквозь зубы выругался дан Кражич, в то время как арн молча сверлил мой затылок прожигающим взглядом.

Я чувствовала, что его зверь близко – очень близко! – и что только и ждет, чтобы в шею мне клыками вцепиться. Вполне отчетливо это его желание услышала. Зверь не верил никому и ничему, он был озлобленным и настороженным. А еще мне показалось, что у него болит что-то. Рядом с сердцем. Ну, или что там у сущностей вместо сердца?

– А руками чего над кроватью шарила? – грубо спросил арн, подходя ближе, почти вплотную касаясь моей спины и заглядывая через плечо. И так остро я его присутствие ощутила, что жаром всю обдало, и щеки запылали. – Паутину снимала? – прочитал лорд Штефан мое объяснение. – Надо же, как просто, – словно про себя, заметил он и снова замолчал.

Но не отступил, продолжал стоять близко-близко, так, что я дыхание его горячее слышала.

– Выходит, зря вы, Ваше сиятельство, на девчонку осерчали, – уже более мирно сказал дан Кражич. – Ее к вам убираться послали, хотя, видит Создательница, я это самоуправство просто так не оставлю!

Я дернулась и схватила управляющего за руку.

– Что? – удивился тот.

Я помотала головой и умоляюще посмотрела в болотные глаза.

– Хочешь сказать, что согласна двойную работу делать? Или боишься, что Салта отомстит? – догадался дан Кражич.

Я закивала, радуясь такой понятливости.

Управляющий бросил взгляд на графа. Я тоже осмелилась посмотреть на Его сиятельство. Тот отошел к окну, сложил руки за спиной, и на лице его застыло странно отрешенное выражение. Словно мыслями он не здесь, а где-то далеко.

– Эта баба может, – задумчиво произнес управляющий. – Выгнать бы ее, да только договор, что лорд Годимир с ней заключил, невозможно нарушить.

– Пожизненный? – спросил граф, и я поняла, что не так уж и далеко он мыслями ушел.

– Да. Понять бы еще, за какие такие заслуги милость сия пожалована, и как договор расторгнуть.

Дан Кражич провел пятерней по заплетенным в мудреные косы волосам и посмотрел на арна.

– Пятая поправка, – негромко сказал лорд Штефан.

– Предлагаете…

Договорить дан Кражич не успел.

– Чего замерла? – повернувшись ко мне, перебил его граф. – Ступай пока, потом уберешься, когда я обедать буду. Никакого порядка, – устало пробормотал он, и я заметила, что лицо его снова выглядит бледным и осунувшимся. – Во всех нормальных домах слуг не слышно и не видно, а в Белвиле от них проходу нет. В собственном доме незваным гостем себя чувствую.

Он махнул рукой, прогоняя меня прочь, правда, не успела я забрать ведро с ветошью, как он резко приказал:

– Стой. Подойди.

Я подошла.

– Вот, возьми, – граф протянул мне ставис.

Он не стал объяснять, за что, только взгляд на руку кинул, что я к себе неловко прижимала.

– Бери, – видя, что я не тороплюсь протягивать ладонь, арн сунул мне деньги в карман и слегка подтолкнул к выходу. – И чтобы я тебя сегодня тут больше не видел. Убираться нужно, пока хозяин обедает, а никак не утром или вечером, как у вас тут заведено, – он посмотрел на управляющего и устало добавил: – Бранко, донеси до сведения домоправительницы эту истину и скажи, что если это еще раз повторится, я выставлю всех на улицу и найму новую прислугу.

– Не волнуйтесь, Ваше сиятельство, – миролюбиво улыбнулся дан Кражич. – Все сделаю. Иди, Илинка, – кивнул он мне. – Вернешься, когда милорд обедать будет.

Я не стала больше медлить и выскочила за дверь. И только отойдя от графских покоев, утерла мокрые от слез глаза. Почему он так со мной? Я же ему добра хотела! А он…

– Чего ревешь? – послышался ехидный голос Минки.

Я подняла голову и наткнулась на жадно ощупывающий меня взгляд.

– Что, выгнал арн? Не понравилась ты ему?

Горничная загородила мне дорогу, не позволяя пройти. Зря она это сделала. У меня и так на душе темно, а тут еще эта гадина издевается. Я посмотрела на новую форму Минки, перевела взгляд на ведро с водой, подхватила его и одним махом выплеснула на врагиню.

– Ты что творишь, скаженная?! – взвизгнула та. – Совсем из ума выжила?

Она кричала, а я с удовлетворением наблюдала, как по светло-серой ткани темные потеки расползаются. Пусть знает, что я не безответная и за себя постоять могу!

– Я это так не оставлю, я управляющему пожалуюсь! – кричала Минка. – Пусть тебя выпорет!

– Что тут еще за вопли? – выглянул из комнаты арна дан Кражич. – Забыли, где находитесь?

Он строго посмотрел на меня и перевел взгляд на Минку.

– Дан Кражич, эта девка меня облила! – кинулась та к управляющему. – Совсем из ума выжила! Вы должны ее наказать!

– Должен? – насмешливо переспросил дан.

– Вы ее не знаете, дан Кражич, это она только с виду беззащитная, а сама – змея змеей, так и норовит какую пакость сделать.

Я слушала Минку и диву давалась. Уж не себя ли она описывает?

– Ну-ка, помолчи, – поморщился дан. – За что ты ее? – спросил он у меня.

Я развела руками, и в плече что-то хрустнуло. Мать-Создательница, больно-то как! Надо же, а ведро поднимала, ничего не чувствовала…

– Что? – переспросил управляющий.

Я показала на ведро, потом – на себя и попыталась объяснить, что не заметила Минку, столкнулась с ней и случайно облила.

– Случайно, говоришь? – понял меня дан Кражич.

Мне оставалось только покаянно кивнуть и честно взглянуть в болотные глаза.

– Видишь, она говорит, ненароком все вышло, – хмыкнул управляющий.

– Да врет она все! – взвизгнула Минка, но дан не стал ее слушать.

– Еще раз повысишь в моем присутствии голос, отправлю на конюшню и велю высечь, – тихо сказал он, глядя на Минку так, что даже мне страшно стало. – Понятно?

Горничная мелко закивала головой и попятилась.

– Займитесь лучше делом. И чтобы я больше ни одной жалобы не слышал. Не хватало еще бабьи дрязги разбирать, – он сердито насупился, развернулся и пошел к комнате арна.

– Не думай, что тебе это с рук сойдет, – дождавшись, пока за управляющим закроется дверь, прошипела Минка.

Она посмотрела на меня с такой ненавистью, что мне не по себе стало. И откуда в ней столько злобы? Как она в сердце-то вмещается?

– У-у, лишманка!

Минка отпихнула меня и пошла к лестнице, а я подхватила ведро и отправилась в другую сторону, лишь бы с дурной девкой не сталкиваться. Вскоре хозяйский этаж остался позади, а я оказалась у черного хода.

В Белвиле для слуг специальные коридоры были. Они шли в стенах замка, в обход хозяйских и гостевых покоев, чтобы прислуга господам на глаза не попадалась. Вот в один из таких коридоров я и свернула. Миновала второй этаж, спустилась на первый, дошла уже почти до цокольного и тут неожиданно услышала знакомый звук. «Тук-тук… тук-тук…» – раздавалось в пустынной тиши. Этот звук заставил меня остановиться и напряженно прислушаться. Он шел откуда-то снизу, из подвала, и мне показалось, что стены вибрируют ему в такт. Было ли мне страшно? Только в первый момент. А потом стук незримо проник в кровь, потек по венам, подстроился под биение сердца, отдаваясь внутри тонким, еле уловимым призывом. Он звал. Он просил. Он требовал.

«Чего ты от меня хочешь? Что тебе нужно?».

Ответа не было, только неожиданно возникло желание в подземелье спуститься. Да такое сильное, что я едва воспротивиться ему смогла!

«Не пойду! – внутренне крикнула неведомой силе. – Даже не уговаривай!»

Хватит с меня неприятностей. И так уже по самую маковку увязла.

Но зов не умолкал. Он звучал и звучал у меня в душе, тянул вниз, упрашивал. И я бы, наверное, не выдержала, если бы не заглянувшая в коридор Станка.

– О, Илинка, вот ты где! – обрадовалась она. – А тебя управляющий зовет, велел найти и привести.

Чего это он меня ищет? Только что виделись.

Не успела я так подумать, как настойчивый стук исчез, словно его и не было.

– Ну чего ты тут встала? Идем! – позвала меня Станка и потянула за руку. За ту самую, что арн выворачивал. В плече снова что-то хрустнуло, тело прошила боль, а потом она прошла, будто ее и не было, и рука ныть перестала. Чудеса!

Я недоверчиво подняла ладонь, покрутила в разные стороны…