Лисья тень. Дождь

Он кивнул. Закрыв за ним дверь, я сходила на кухню и принесла нам кофе. Дима смотрел на меня так, словно его завтраком стану я. Его терпения не хватило.

– Волкова. Ты же меня не кофейку позвала попить.

– Не кофейку, – согласилась я.

– Показывай, что у тебя там.

Я подозвала его к компьютеру и включила видео, которое находилось на флешке, с самого начала. Дима после окончания видео сразу повернулся ко мне.

– Ты же понимаешь, что он может лгать?

– Тогда на нем сработает моя способность. Это легко проверить.

– Хорошо. Допустим, что он не лжет. Допустим, что организация действительно заинтересована в таком члене. Но этот парень даже никаких контактов не оставил. Никаких зацепок, Волкова. Искать его в городе равносильно поиску иголки в стоге сена. Ты ведь сама это знаешь.

– Знаю, но мы найдем его быстрее, если это станет главной задачей в ближайшие дни. Если подключим всех, то у нас получится.

– Не знаю, есть ли смысл тратить время на это.

– Я прошу тебя, собери ребят. Скажи, что это важно, и пускай подумают над этим.

– Ладно. – Дима вытащил флешку и убрал ее к себе в карман. – Я ничего не обещаю, но поговорю со старшими. Ты ведь делаешь это не из-за того, что он тебе понравился, правда?

Я неуверенно пожала плечами и виновато улыбнулась.

– Ты никогда не повзрослеешь, Волкова. Никогда.

Мы с Димой ещё немного посидели, пока чашки с кофе не превратились в пустые чашки, а потом разошлись по своим делам. Он поехал отсыпаться дальше, а я направилась в Лавку писателей. На часах было уже семь, так что я успевала точно к открытию. Улицы были переполнены машинами и прохожими. Типичное утро буднего дня, ничего нового. Хорошо, что мне не нужно никуда торопиться. Конечно, в связи с последними событиями мне хорошо бы оставаться дома и никуда не вылезать, но ведь это скучно. Лавка писателей действительно неплохое место для того, чтобы начать свой день, да и там часто начинают его мои знакомые. Сама я уже давно ничего не пишу. Были, конечно, попытки как-то поладить с бумагой, но все это ничем хорошим не заканчивалось. Я ведь больше по фотографиям и видеосъемке. Наверное, если бы не вся эта история со способностями, я бы давно объединилась с какими-нибудь творческими личностями для создания чего-то действительно классного. И если раньше я со спокойной душой упускала такую возможность, то теперь отдала бы действительно многое для того, чтобы заняться чем-нибудь подобным. Например, короткометражка или, может быть, фотосессия. Осознав то, что в ближайшее время мне не удастся заниматься тем, чем мне действительно хочется, я вздохнула и остановилась рядом с книжным магазином. До Лавки писателей оставалось чуть-чуть, буквально несколько минут, но мне захотелось покурить, а на ходу курить я не могу. Достав из внутреннего кармана куртки пачку «Парламента», я вытащила сигарету и незамедлительно закурила. Так намного лучше. Устремив свой взгляд куда-то вверх, я замечталась. Помимо желания заняться творчеством, мне очень хотелось куда-то уехать. Далеко отсюда. Конечно, об этом мечтает практически каждый, но не у каждого человека это получается. Это желание появилось не так давно. Наверное, с того момента, как «Дождь» завербовал меня. Переезд с места на место, выполнение заданий, суть которых тебе остается неизвестной до самого конца. Иногда хочется, чтобы все это просто закончилось. Я выкинула окурок в урну и продолжила свой путь до изначального местоположения.

Лавка писателей. Место довольно тихое, все, кто приходит туда, знают друг друга, атмосфера там дружелюбная. Собираются обычно поэты и прозаики, но и для обычных прохожих место найдется. Я обычно захожу сюда, чтобы зарядиться вдохновением. Оно так и бывает, когда смотришь на творческих личностей, в тебе просыпается желание что-то делать.

От двери раздался звон колокольчика. Из-за прилавка на меня смотрела моя старая знакомая, которая приветливо улыбалась и махала мне рукой.

– Привет-привет, – поздоровалась я в ответ.

– Присаживайся, пожалуйста. Я сейчас подойду, хорошо?

Я кивнула и села за один из свободных столиков. Вернее будет сказать, что я села за свой любимый столик возле окна, которое открывало вид на проспект. Что может быть лучше, чем ждать вкусно приготовленный кофе, поглядывая на людей, которые куда-то спешат. В таком занятии главное – осознавать тот факт, что тебе никуда не нужно, тогда это интересно. С работы я уволилась сразу после того, как Дима сообщил мне, что придется вступить в «Дождь». Конечно, денег организация мне выдавала намного меньше, чем я могла получить на той же самой работе, но это не означало, что я перестану тратить их на то, что захочу. Да и выбора у меня особо не было. Мне пришлось оборвать связи со многими знакомыми, в том числе и родными. Смена смартфона и личных аккаунтов не так сильно отразилась на моей жизни, но ограничение передвижения по городу сильно доставало. Видишь ли, людей с различными способностями появляется все больше и больше, поэтому всем нам стоит быть аккуратнее. Сразу вспомнила видео с этим парнем. Так-то я должна сидеть дома, пока остальные находятся на задании, но помимо просмотра различных фильмов и чтения книг я люблю выпить латте. Дима считает это глупостью. Говорит, что я безответственно отношусь ко всему, что мне доверяют. А доверяют мне мало. Думают, что моя способность убеждения не поможет им. Думают так же, что я обращаюсь с ней, как с игрушкой. Ну подумаешь, я убедила парочку продавцов сделать мне скидку на ту или иную вещь. Мне хватило разговора со старшими, чтобы понять, что так делать не стоит, ведь все имеет последствия.

Из раздумий меня вывела официантка.

– Еще раз привет, тебе как обычно?

Она улыбалась. Разве человек, приходящий на работу к шести утра, может улыбаться? На ее вопрос я лишь кивнула головой и снова уставилась в окно. На самом деле жизнь моя кардинально изменилась. Жизнь многих людей кардинально изменилась, но если мы собираемся жить дальше, то нам нужно держаться вместе. Я повторяю это из раза в раз, но все ещё не могу к этому привыкнуть. С Димой мы познакомились задолго до появления «Дождя» в моей жизни, но особо много мы с ним не контактировали, ибо у каждого были разные интересы и цели в жизни. Узнав, что мы ранее были знакомы, нас сразу же сделали напарниками, хоть Дима и имел какие-то знакомства со старшими. Старшие – своего рода главные, те, кто стоит у истоков создания «Дождя». Их цель – создать организацию, которая принесет в мир порядок. Люди со способностями – преступники, какими бы хорошими людьми они ни были. Правительство же ставит перед собой цель находить и уничтожать таких людей, поэтому я так и не поняла, чем руководствовался тот парень, который записал это видео. Грустно осознавать, что некоторые из этих людей стремятся сдаться правительству и присоединиться в их ряды, лишь бы избежать уничтожения. Всю эту ситуацию стараются не афишировать, но лично мне кажется, что люди начинают догадываться. Члены организации всячески стремятся пополнить свои ряды новобранцами, правда, методы их частенько выходят за границы морали. От Димы я когда-то слышала, что старшим нужен был человек, который может как-то контактировать с умершими. Что они готовы научить этого человека полному контролю своей способности и обеспечить ему защиту. Кажется, этот человек нашелся, вот только где он сейчас? И готов ли он к тому, что к нему в жизнь ворвутся незнакомцы, которые будут утверждать, что он – особенный? А вдруг Дима прав, и этот парень всего лишь обычный лжец, который решил привлечь к себе внимание?

Я тяжело вздохнула. Вопросы просто навалились на меня огромной кучей, а ответов, конечно же, не было.

– Не узнаешь, пока не попробуешь, правда?

Иногда я озвучиваю свои мысли. Это я стала замечать еще давно. Бывает, произнесешь что-нибудь, а потом становится весьма неловко, потому что осознаешь, что на тебя смотрят окружающие. На столе уже красовалась чашка кофе. Я где-то слышала, что у людей, часто начинающих свой день с чашки латте, жизнь перестает блестеть яркими красками. Не помню, кто мне это сказал, но само высказывание кажется мне неимоверно глупым, ибо приметам я стараюсь не придавать особого значения. Ну перешла мне дорогу черная кошка, что с того? Короче говоря, жизнь моя никогда не была сахарной, но как только начало происходить что-то похожее, когда у меня вдруг появилась надежда на то, что все может наладиться, все пошло по одному месту. Я сделала глоток кофе и принялась осматривать пустое помещение так, словно видела его впервые. Пыль с ламп, что висели над столиками, кажется, никогда не протиралась. Может, мне стоит как-то намекнуть о том, что она скапливается и там тоже? Хотя какая разница, наверное, это и вовсе не мое дело. Ранее пустое помещение становилось все менее пустым. Приходили те самые творческие личности, о которых я говорила раньше. Кто-то приходит с тетрадями, кто-то с ноутбуками, планшетами. Я всегда отдаю предпочтение тетрадям, но сейчас при мне нет ничего, даже ручки. Когда с кофе был покончено, я отодвинула чашку и только сейчас смогла обнаружить отсутствие салфеток на подносе. Ещё и кофту где-то умудрилась заляпать. С тяжелым вздохом я вышла из-за стола и направилась прямиком в уборную. Если Лавка писателей сама по себе выглядела достаточно хорошо, то уборная выглядела просто отвратно. Побитые зеркала, немытые полы, надписи на стенах и кабинках. Я подошла к раковине и повернула кран. Полилась вода, но умываться я не спешила. Чувство было какое-то странное, словно ощущалось чье-то присутствие, хотя изначально казалось, что никого кроме меня здесь нет. Обернувшись, я не увидела ничего особенного. Все двери в кабинках были открыты. Может, мне просто показалось?

Холодная вода стекала по щекам, рукам, шее. Я безуспешно старалась смыть пятно с кофты, но вскоре смирилась с ним. Повернув кран в обратную сторону, я ещё раз взглянула на себя в зеркало. С улыбкой выдохнув, я пожала плечами и, смотря себе в глаза, заявила:

– Ну, точно показалось.

Сразу после этих слов моя щека треснула. Улыбка моментально сменилась чем-то иным, а я тут же вздрогнула. Щекой это не ограничилось. С характерным треском все мое лицо моментально подвергалось изменениям. Кто-то положил руку мне на плечо.

– Госпожа Волкова, позвольте мне вас кое с кем познакомить.

Губы, лоб, веки. Моего крика не было слышно. Издаваемого мной звука словно не существовало, а осколки моего лица падали и разбивались. Это я слышала как раз таки отчетливо. Вскоре свет в туалете погас, а я очутилась в полной темноте. Было трудно понять, шевелюсь ли я вообще, потому что попытки потрогать что-либо не увенчались успехом. Я ничего не чувствовала. Оставалось лишь то странное ощущение чьего-то присутствия. Не было никаких эмоций, в момент разрушения своего лица (я не знала, как это можно назвать еще) после определенного момента исчезли страх, паника. Исчезло все, после того как свет выключился. Я не знала, сколько вот так стою. Стою ли вообще, да и где сейчас нахожусь. Сколько времени прошло? Однако вскоре картина начала проясняться. Размытые очертания предметов, что появлялись из темноты, будто по очередности, становились все более четкими, а я снова начинала чувствовать.

Я сидела за столом в каком-то ранее не знакомом мне помещении. Окна здесь были, но разглядеть что-либо за жалюзи казалось мне попросту невозможным. Стены были обшарпаны, а на полу была разброшена земля, разбита посуда и цветочные горшки. Так же цветы. Они словно росли из стен, обвивали картины, шкафы, тянулись по потолку. Я попыталась подняться, но обнаружила себя настолько слабой, что пошевелиться мне было в действительности очень трудно. Больше всего, наверное, меня привлекла пробковая доска с фотографиями. Даже несмотря на мою близорукость, я смогла узнать себя, нескольких членов из «Дождя» (в их числе был и Дима), незнакомых мне людей и того самого парня в очках с видеозаписи. Вскоре за дверью послышались чьи-то шаги. Дверь со скрипом открылась, и в комнату въехал старик на коляске, но не без посторонней помощи. Его сопровождала девушка в капюшоне, из-за чего разглядеть её лицо было достаточно трудно. Когда старик оказался напротив меня, он прокашлялся, поприветствовал меня и попросил девушку оставить нас наедине, а затем, когда девушка оказалась практически у выхода, хриплым голосом добавил:

– И абрикосов!

Девушка обернулась и переспросила:

– Абрикосов?

– Да, абрикосов. После того как госпожа Волкова уйдет по делам, я бы хотел отведать абрикосов. Спасибо большое.

Кажется, девушка кивнула, а старик дождался её ухода и посмотрел на меня с улыбкой.

– Здравствуйте, вы, я так полагаю, Поль Волкова?

Мне ничего не оставалось, кроме как тихо выдавить из себя «да». Старик же, в свою очередь, рассмеялся и попросил меня чувствовать себя как дома, а затем извинился за обстановку в комнате для гостей.

– Поль, прошу вас, несмотря на весь бардак, чувствуйте себя как дома. Я знаю, что у вас очень много вопросов, но, к сожалению, мы очень ограничены во времени, чтобы слушать вас, поэтому…

Он снова закашлял, а затем поднял палец так, словно что-то вспомнил, и достал из-под стола кипу бумаг. Почесав затылок, он вновь посмотрел на меня и кивнул.

– Да, вы находитесь под действием способности. Да, вы находитесь не в своем мире. Вашему телу в вашем мире ничего не угрожает. Да, есть люди, которые могут использовать способности на людях с другими способностями, сквозь ту теорию, которую выдвинул лидер вашей организации. Не то чтобы он оказался неправ, Поль, просто в нашем случае прошло некоторое количество времени, и мы научились обходить барьер, препятствующий человеку со способностью воздействовать на людей со способностями. Понимаете, о чем я говорю?

Заметив мой взгляд, старик вздохнул, улыбнулся и, покачав головой, принялся перелистывать бумаги, так же добавив, что здесь я нахожусь в безопасности и меня вскоре вернут в мой мир.

Выделив четыре файла, он убрал остальные обратно под стол, а эти расположил так, чтобы я могла видеть их все и сразу. На одной из них было большими буквами написано: «Дождь», на других же были перечислены имена:

Яна Маркова, лейтенант Фырьев, Поль Волкова. Имена и название организации, как я уже поняла, выглядели как оглавления

– Мне бы хотелось, – продолжил старик, – чтобы вы познакомились с Яной Марковой и с лейтенантом Фырьевым, перед тем как продолжить представлять интересы «Дождя». Я оставлю вам эти два файла для ознакомления, а доступ к этим двум, – он стукнул пальцами по файлу с «Дождем» и по файлу с моим именем, – я готов предоставить вам позже, когда вы будете готовы, а сейчас…

– Как я могу к вам обращаться?

Нашла даже силы перебить старика, уже сжимая два файла в своих руках. Конечно, я не понимала, что происходит. До конца не понимала, почему именно со мной делятся какой-то информацией. Не понимала так же, кто передо мной сидит. Насколько могущественный человек сидит передо мной, раз заявляет о том, что может переступать через барьеры способностей, раз заявляет о существовании других миров? Раз имеет информацию обо мне, «Дожде» и еще каких-то людях?

Он улыбнулся и покачал головой, после чего снял трубку старого телефона и, нажав на красную кнопку, сообщил:

– Пожалуйста, развейте у госпожи Волковой действие нашей способности и передайте же наконец номеру Четырнадцать, что его методы с «разрушением» лица переходят все границы.

Он уже было хотел положить трубку, но потом вспомнил об абрикосах и смягчился.

– Последний, более уместный вопрос, Поль Волкова?

– Сколько времени прошло в моем мире?

– Секунда.

Уверенно сказал старик с той самой доброй улыбкой, которая сопровождала его на протяжении всего нашего диалога. В комнату вошли та самая девушка c тарелкой абрикосов и ещё один человек в капюшоне, c цифрой «четырнадцать» на плаще.

– Четырнадцатый! Извинись перед Волковой за то, что устроил с её психикой. Она была абсолютно не готова к твоим выходкам.

Он рассмеялся, обошел стол и, положив руку мне на голову, заявил, что в следующий раз будет обращаться со мной мягче, а затем, под тяжелым взглядом старика, все же попросил прощения. Это было неискренне. Все трое пожелали мне удачи, а затем я снова очутилась в темном помещении. Только через пару секунд я смогла понять, что нахожусь в уборной Лавки писателей. В руках у меня были файлы, все вещи, кроме фотографий, предоставленных мне «Дождем», были на месте. Неужели действительно прошла всего секунда?

Прошло несколько дней, перед тем как я смогла взяться за изучение файлов, предоставленных мне стариком. «Дождь» назначал мне несколько мелких заданий, на которые уходили целые сутки. Другие сутки я отходила и пыталась отдохнуть. Дима сообщил о моей находке (флешке) старшим, а они, в свою очередь, с удовольствием принялись изучать её. Впоследствии, пригласив меня на одно из собраний, они поблагодарили меня и выделили несколько выходных для того, чтобы я смогла подготовиться к поискам этого парня. Естественно, о том, что произошло со мной на днях в Лавке писателей, я не сказала им ничего. И вот сегодня, когда я наконец осталась одна, мне предстояло ознакомиться с тем текстом, который прямо сейчас лежал у меня на столе.

Вернее будет сказать, что текста-то и вовсе не было. Листы, находящиеся в файлах, были пустыми.

– Лейтенант Фырьев или же Яна Маркова… Кто же вы, черт возьми, такие, и почему листы, на которые я смотрю прямо сейчас, – пустые?

***

Лейтенант Фырьев:

– Потерпи еще чуть-чуть!

– Лейтенант, я…

– Скоро они будут здесь, мальчик, я уверяю тебя. Все будет хорошо!

Напарник лейтенанта истекал кровью. Несколько пулевых ранений прямо в живот. Удивительно, что тот ещё мог говорить и двигаться. Фырьев держал его за руку и, кажется, плакал.

Фырьев – взрослый мужчина, возможно, лет сорока. Он носит длинные волосы, которые сейчас оказались распущенными, и бороду. Волкова смогла позволить себе осмотреться. По всей видимости, это было заброшенное помещение, потому как освещение было минимальным, а коридоры казались ей максимально неухоженными. Вскоре Фырьев сообщил в рацию о провале миссии по поимке человека со способностью, а также о потерях.

После Волкова наблюдала лейтенанта уже в баре. На совет бармена остановиться Фырьев послал того куда подальше и требовал налить ещё, а через некоторое время ещё и ещё. Фырьев был также замечен Волковой за употреблением психоактивных веществ у себя в квартире. Осмотрев комнату, она обнаружила фотографию, на которой была изображена семья Фырьева. Его дочь и жена. Буквально через мгновение рамка с фотографией пропала из рук Волковой и оказалась в руках у лейтенанта, который сидел на краю кровати и плакал. Его дочь умерла. Фырьев отложил фотографию на кровать, подошел к холодильнику и вытащил последнюю банку пива. Холодильник оставался пустым ещё очень долгое время, потому как лейтенант бросил все попытки питаться дома. На столе Волковой были обнаружены записи, которые написал лейтенант после ухода его жены.

Фырьев писал:

«Я бил ее. Она собиралась уйти от меня, оставить меня одного. Вместо того чтобы броситься просить у нее прощения за то, что случилось пару мгновений назад, я бил ее. Плевал ей в лицо. Унижал. Мягкая игрушка, плюшевый лис Марк, которого она грозилась выкинуть в окно еще несколько дней назад, был у меня в руках. Теперь окно открыл уже я. Она смотрела на меня стеклянными глазами. Ей было все равно даже тогда, когда Марк был уже внизу. Я кричал ей собираться. Говорил, что сейчас его украдут, переедут или какие-то мерзкие дети будут его пинать. Я хотел, чтобы она доказала мне, что ей не все равно. Ей было все равно. Это была первая мягкая игрушка, которую я подарил ей. Я не выдержал. Как можно было так относиться к Марку, которого она прижимала к себе каждую ночь? Иногда, черт возьми, я даже ревновал ее к нему, потому что меня она никогда так не прижимала. Я стоял перед ней на коленях. Просил прощения. Говорил, что я – животное. Она обошла меня, подобрала с пола пальто, которое я отнимал у нее, чтобы она не ушла. Накинув его на себя, она вышла в коридор. Скинула с себя резиновые тапки и по-быстрому надела на ноги кроссовки. Я тоже нацепил на себя уличную обувь. Вернее, я ведь и не снимал ее вовсе. Месяца не прошло, как Алисы не стало. Двадцать пять дней. Всего лишь каких-то двадцать пять дней. Она шла в сторону лифтов, а я медленно шел за ней, игнорируя все просьбы отстать. Она говорила, что я маньяк. Что сейчас она вызовет полицию, снимет все побои, скажет, что я преследую ее. Мы спустились на улицу, где уже шел дождь. Марка не было на дороге. Я испугался и выбежал чуть вперед. Все было хорошо, кто-то просто аккуратно поставил его на забор. Я прижал его к себе. Она встала рядом со мной и начала говорить мне гадости. Говорила, что мне нужно лечиться. Что я похож на психически больного. Она, словно специально, говорила громче слова „бил“ и „ненормальный“, когда кто-то проходил рядом с нами. Из-за этого люди косились на нас, в особенности, конечно, на меня. Я просил ее не уходить. Медленно шел за ней, в ответ она лишь оборачивалась и говорила мне идти домой, пока она не позвонила в неотложку или в полицию. Дождь усиливался. Я прижал Марка еще крепче к себе, потому что начал мерзнуть. На мне были всего лишь какая-то домашняя футболка и черные брюки. Было правда очень холодно, но я все равно продолжал идти за ней. Я не мог отпустить ее. Она зашла в магазин, чтобы купить себе кефир и сигарет. Ее стандартный обед после смерти Алисы. Тех сигарет, которые она курит, там не оказалось. Мы вышли на улицу, где я сел на что-то вроде подоконника и сказал, что больше не пойду за ней. Я смирился. Ей правда было страшно находиться рядом со мной, но смириться с этим я смог только сейчас. Она оставила мне ключи и ушла. Так я остался с Марком один. Она больше никогда не вернется. Никто больше не вернется ко мне».