Взгляд хаотично метался по стенам. Цеплялся за бархатные портьеры, заменившие двери, скользил по мягким диванчикам. А рядом оборотень… В чертовом железном ошейнике.
Губы пересохли.
– Подойди. Это приказ.
Мужчина сделала шаг вперед быстрее, чем последний звук растаял в воздухе.
– Еще.
Теперь он стоял вплотную. Огромный, пышущий жаром и послушный ее власти. Аромат хвойного леса и моря кружил голову. Она пила его мелкими глотками как безумно дорогое и самое вкусное вино. В сумраке коридора желтая радужка глаз тускло сияла, не давая забыть о звере внутри человека. Николь так и не увидела его волка, а еще ни разу не целовалась.
Рука легла на широкую грудь, и мышцы под ее ладонью дрогнули. Оборотень вздохнул. Глубоко и бесшумно.
Под коленками слабело от предвкушения и упоительного ощущения неповиновения. Тут слепая зона. Нет камер, и никто не узнает…
– Наклонись.
Мужчина вздрогнул. Напрягся всем телом, будто хищник, готовый атаковать.
– Наклонись, это приказ, – повторила с нажимом, и оборотень исполнил.
Лицо обдал жар мужского дыхания. Проклятье, какие у него красивые губы… Вычерченное твердыми линиями совершенство, идеальное вплоть до последнего изгиба.
И плевать, что первый поцелуй будет таким. Просто касание, как бы ни хотелось обратного. Во рту опять пересохло. Сердце билось тяжело и гулко, наполняя кровь тягучим медом предвкушения.
Каблуки были достаточно большими, но все равно пришлось встать на носочки, потянуться всем телом вверх, чтобы закинуть руки на мощную шею оборотня.
Холод метала обжог кожу, и Николь тихонько зашипела от злости. Чертов ошейник! Дрянь, без которой могло бы быть все иначе! Для него – точно.
– Жаль, что я не знаю твое имя, – пробормотала, еще раз внимательно заглядывая в желтые глаза. Радужка переливалась золотом. Странно… А впрочем, плевать.
Николь подалась вперед. Повела ладонями вверх, наслаждаясь твердостью напряженных мышц, и запустила пальцы в пепельные пряди. Да, сейчас!
– Ах ты малолетняя сука!
Ненавистный с детства голос отшвырнул ее от оборотня. Макс! Не успела рта открыть – ударом в грудь ее припечатало к стенке.
На горле сжалась удавка мужских пальцев, и Николь засипела, бесполезно дергаясь в попытках сделать вдох.
– Решила полизаться с животным?! – выдохнул ей в лицо перегаром и сигаретами. – Нормальные мужики не возбуждают?!
Она пыталась ударить. Отчаянно извивалась и драла ногтями мужскую руку, но парень будто не чувствовал боли. Прижимал ее сильнее, а глаза бешеные просто!
– Пусти, – прохрипела, но Макс ответил оскалом.
И вдруг сжал ее грудь. Всей горстью, грубо и больно. Николь задохнулась от омерзения. Он же… он ее брат! Желудок спазмировал в приступе тошноты. Вывернула бы все содержимое, но горло пережато.
– Животное так не сделает, – шипел ублюдок, – нравится?! Черт, как же я давно хотел…
Тошнота усилилась. Больной извращенец!
– … но папаша просек, – продолжал шипеть ублюдок. – И приставил к тебе эту тварь…
Сознание мутилось. От ужаса и отвращения мир с ног на голову перевернулся. Еще немного и…
Давившая сверху тяжесть пропала. В легкие хлынул воздух, и Николь рухнула на колени, хватаясь за ноющее горло. В ушах набатом стучала кровь, но в плотный шум вдруг вклинился хрип. Не ее хрип.
Картинка перед глазами обрела резкость, и Николь замерла, вжимаясь спиной в стену. Это чертова галлюцинация. Бред от недостатка воздуха, и сейчас она просто в отлучке! Но мираж не исчезал. Наливался оглушающим сипом жертвы и рычанием разбуженного хищника.
Макс дергался сломанной марионеткой, пытаясь ослабить хватку оборотня. Как мгновение назад она – хватался за душившую его руку, но не мог выиграть себе и крохотного глотка воздуха. Хрип стал глуше, надсаднее.
Коротко рыкнув, оборотень встряхнул добычу, и тихий хруст поставил точку в творившемся безумии. Тело, секунду назад бывшее ее братом, рухнуло на пол с переломанной шеей, а мужчина обернулся к ней.
О черт…
Совершенно осмысленный взгляд затолкнул обратно в глотку истеричный визг. Оборотень криво ухмыльнулся, обнажая блестевшие влагой клыки.
– Так на чем мы остановились, гос-по-жа? – протянул по слогам. – Время продолжить.
Она все-таки вскрикнула. Жалко и слабо. Рванула на карачках в сторону, но не успела одолеть и фута. Болезненный тычок в шею выключил реальность, оставляя вместо себя тьму и ощущение бесконечного падения вниз.
Глава 6
Зараза, маленькая вкусная зараза, похерившая все его планы, а он – идиот. Слабак, не сладивший со своим зверем. С одурманенным, мать его, волком!
Двигатель тачки выл и всхлипывал от перегрева, но Дарк выжимал рычаг до упора. Сломает сейчас. Вырвет с корнем, но пальцы заклинило.
А в кабинке аромат, чтоб его! Крышесносный запах нежной карамели и молока. Даже кондер не справляется – только зря жрет драгоценное топливо.
Одна часть разума рвала и метала, накачивая яростью до отказа, а вторая фиксировала происходящее, раскладывая в ровную последовательность действий. Повернуть направо, потом вниз, еще направо, и опять в пике.
Средний Сектор – как паутина. Бесконечное множество перемычек, мостов, сплетений переходов. Одно неверное движение – и оставишь мозги на стене небоскреба. А волку плевать. Мечется под кожей, что чумной, последние клочки сна со шкуры стряхнул и воет на все лады. Задница мохнатая. Скотина, подставившая в самый ответственный момент.
Девчонка на заднем сиденье застонала, и в паху мигом отозвалось тяжестью. Вот блять.
Не выдержит. Не довезет до основной базы, обернется прямо тут.
Ругнувшись сквозь клыки, Дарк выкрутил руль до отказа. Нырнул под арку перехода, выбирая курс на ближайший перевалочный пункт.
Волк недовольно рявкал, требовал снять хренов ошейник. Ненавистное железо жгло кожу, но избавляться от него опасно. Человеческое «я» не выдержит натиска. Уступит животным инстинктам, вешая на его шею куда более тяжкий груз, чем кусок метала. Нужно еще хотя бы полчаса, чтобы взять контроль над зверем. Не позволить ему совершить последнюю, тотальную ошибку.
А девчонка опять стонет, возится в ремнях. Платьишко задралось, одна туфля упала, обнажая кукольно-изящную ступню. Слишком быстро в себя приходит. А может, и нет. Пользовать бессознательное тело – мало удовольствия, а дочурку ублюдка Оржевски – вдвойне.
Ярость и похоть грызлись под ребрами двумя бешеными псинами. Он не знал, чего хочет больше – выбросить девчонку из тачки или кувыркаться с ней сутки напролет, пока его запах не перекроет собой другой – ненавистный до зубовного скрежета.
Проклятье! Это же надо было так вляпаться! И ладно бы стерва какая, или сучка зубастая, как ее отец. Легла бы рядом с братцем со своим – волк покорился бы. Понял и дал возможность испить сладкую месть до дна. Дарк готовился подать ее не просто холодной – ледяной до абсолютного нуля. И вдруг такой фортель! Весь четко вытроенный план рухнул хреновым карточным домиком!
На периферии охваченного злостью сознания скреблась гадкая мыслишка, что девчонка ни в чем не виновата. Что она такая же заложница обстоятельств, но… Но не дочь Оржевски, мать ее! Плоть и кровь ублюдка, виновного в гибели его и многих других семей!
