Белоугольский свет

− Я расскажу про грозные года.

Бывали времена и здесь лихие,

Когда война нагрянула сюда,

Пожаром полыхало пол-России.

Гремел далёкий фронт.

А провода,

Оборванные, висли;

и в разрухе,

Как призраки, стояли города,

Чернели окна, как глаза старухи.

Пять месяцев хозяйничал здесь враг,

Расположась, как хищник на привале.

Но в сорок третьем драпал резво так,

Что только пятки ног его сверкали.

Разбомблены вокзалы и пути,

И ГЭС в Ессентуках при отступлении

Враги взорвали, чтобы нанести

Вреда как можно больше в озлоблении.

Свидетели-мальчишки говорят,

Крутившиеся ненароком около,

Что стены ГЭС здесь так потряс снаряд,

Что в окнах вылетали всюду стёкла.

Война ещё своё творила зло.

Дымясь в руинах, корчилась Отчизна.

С Победой возрождение пришло,

Начало долгожданной мирной жизни.

Затягивали раны тополя,

Глазницы окон были, словно бельма,

Воронками изглодана земля,

Чернел руинами и Уголь Белый…

На ГЭС восстановленье началось:

Таскали камни, гравий для плотины.

Бетон месить и детям довелось,

Трудились так, что надрывали спины…

Рабочий день − с восхода до зари,

За хлеб трудились взрослые и дети.

Командовал Морквин*7, он говорил:

«Я фронтовик, и я за вас в ответе!»

С питаньем плохо, но никто не ныл,

И рады требухе, что доставали.

Морквин на стройке кухоньку открыл −

Там жили, и обедали, и спали.

Машинный цех от щебня разгребли,

Нашли пластину,*8 что была помята,

В ней сказано, что ГЭС здесь возвели

Под руководством Фридмана. − И дата…

С тех пор пошла работа с огоньком.

Царёва помню − плотником был знатным,

И на все руки мастер. Мог легко

В любое дело впрячься безоглядно.

Примером был для малых и больших:

Подскажет и поможет всем. Пожалуй,

Остёр был на язык, в работе лих −

Его боялись, но и уважали.

Восстановили ГЭС с большим трудом,

Была нехватка леса и металла:

Из-под руин достав металлолом,

Его бригада в дело применяла.

При Фридмане трудился здесь казак,

А ныне сын на запряжённой «двойке»

Всем помогал. Хоть и старик, а как

Он тяжести возил для этой стройки!

«Езжай домой», − Морквин его просил,

Но гнал быков он, бодро понукая:

«Я при отце погонщиком служил,

Теперь, как он, я стройке помогаю…»

* * *

Вот, наконец, настал желанный срок,

Когда для победившего народа

Турбины закрутились, дали ток

Больницам, санаториям, заводам.

Монолог агрегата

1.

− Мудрёным словечком я назван когда-то:

Электромотором, стальным агрегатом.

Рождён был в начале двадцатого века,

Я сердце стальное вручил человеку.

Работа простая, скажу я, однако:

Вращает турбину вода, − крутит якорь…

Не просто понять, кто не знает, откуда

Рождается ток − неприметное чудо.

А люди – волшебники, словно из сказки,

Включают рубильник, мир высветив в красках,

Мигают приборы в щитках аппаратной,

Размеренно песню поёт генератор.

Под током гудит электрический провод,

Давая нам свет –

на деревню, и в город.

По рельсам железным туда и сюда

Трамваи идут и бегут поезда.

Лишь в ночь погружается наша планета,

Дома наполняются ласковым светом.

Тепло и уют наступают повсюду,

Комфортная жизнь – к ней привыкнуть не трудно

2.

Я прошлым гордился, а нынче мне грустно:

Неужто, забвение − это по-русски?

Гиганты воздвигнуты электростанций,

И гидро-, и тепло- мерцают, как в танце.

Нам атом энергией мирною служит.

А я же забыт – людям больше не нужен…

Я дедушка – предок иных гидростанций,

Музейной реликвией стал называться.

Я пылью покрыт, всё ветшает, ржавеет,

Приборы молчат, моё сердце слабеет.

Токарный станок у стены тихо дремлет,

Сутулясь, врастаю я медленно в землю.

Трепещет на солнце листва за окошком,

Деревья шумят за уснувшей сторожкой.

Забором от глаз я людских отгорожен,

Покой мой годами никем не тревожим…

Но верю, придут времена всё ж другие,

Вновь вспомнят о гордости прежней России.

И я, агрегат, сердце станции старой,

Услышу, что людям служил я недаром.

Стать маркой хочу для Отечества яркой,

У входа на ГЭС пусть возвысится арка,

На арке чтоб надпись сверкала под глянцем:

Примечания