Одна в Америке

Воскресенье было особым днём недели.

Вся семья наряжалась с особой тщательностью. Со стороны казалось, что они идут на праздник, потому что только в этот день женщины надевали платья и туфли, а Керри – свой единственный парадный костюм.

Нарядившись, все вместе торжественно шагали в протестантскую церковь.

К удивлению Ирины, здание церкви было маленьким и неброским. Понять, что это церковь, можно было лишь по небольшому деревянному кресту на его фасаде. В основном люди приходили туда семьями, с детьми, но из школы Ирина встречала там только одну девушку, и то – ровесницу Энджел.

Люди всегда приходили в церковь в приподнятом настроении, улыбались, шутили. После проповеди хором пели песни про Иисуса, забавно при этом пританцовывая на одном месте. Прихожане явно подзаряжались, посещая это церковное мероприятие, но у Ирины сложилось впечатление, что их хорошее настроение было в первую очередь вызвано общением друг с другом. Здесь были люди, которые не пили, не курили, не сквернословили, а некоторые, так же как и семья Керри, не смотрели телевизор.

Ирине не очень нравились церковные мероприятия с песнями, но она с любопытством слушала проповеди и наблюдала за окружающими её людьми. Кроме того, в семье это была целая традиция, и ей нравилось, как все дружно готовились к походу в церковь и как после церкви приходили домой в особом расположении духа. Керри начинал беседовать о школе или же расспрашивал Ирину о России, на рассабленном лице Грэйс появлялась редкая улыбка, Энджел же выглядела абсолютно счастливой. Атмосфера в доме в этот день становилась заметно теплее.

Интересно, что о России в семье Джонсонов Ирину расспрашивал только Керри. Грэйс была полностью равнодушна к этой теме. Да и к Ирине, по правде говоря, она тоже была равнодушна.

Сначала это обижало девушку, но потом она поняла, что у Грэйс был непростой характер – замкнутая и строгая, она не всегда ладила даже с Энджел, чего уж можно было ожидать Ирине? Поэтому в какой-то момент Ирина смирилась и стала принимать ситуацию как есть.

Что касалось Энджел, то Ирина нисколько бы не удивилась, если бы та даже не смогла показать Россию на карте – настолько далека она была от других стран и континентов, довольствуясь ограниченными представлениями своего крохотного мира.

Когда в школе было объявлено про первую дискотеку, Энджел пришла в комнату Ирины с грустным лицом.

– Ирина, ты хотела бы пойти на школьную дискотеку? – спросила она.

– Конечно да! – ответила Ирина. – Это же интересно – сравнить дискотеку, к которой я привыкла дома, с местной.

– Тогда, может, ты попросишь Керри отпустить тебя? – с мольбой в глазах спросила Энджел.

– И ты правда веришь в успех? – Ирина вытаращила на неё удивлённые глаза.

Ей казалось, что эта тема давно исчерпана.

– Но ведь он разрешил тебе слушать твою кассету, – возразила ей Энджел.

Ирина в молчании уставилась на неё, не находя, что ответить.

Наконец, после затянувшейся паузы Ирина кивнула.

– Хорошо, я спрошу, мне нетрудно, но на положительный ответ я совсем не рассчитываю.

– Тогда иди прямо сейчас в гостиную. Он там один и в хорошем настроении. Вдруг нам повезёт? – В глазах Энджел затеплилась надежда.

Ирина со вздохом отправилась к Керри.

– Привет, – с улыбкой сказал ей американский папа. – Что-то хочешь спросить?

– Да, не спросить, а попросить, – начала с подступившим волнением Ирина. – Керри, у нас скоро будет в школе дискотека. Не мог бы ты разрешить мне сходить хотя бы один раз, чтобы сравнить, насколько она отличается от того, к чему я привыкла дома.

Керри как будто подменили. Улыбка тотчас сошла с его лица.

– Я уже не раз говорил тебе, что там абсолютно не на что смотреть! – в голосе обычно доброго Керри теперь звучали жёсткость и непреклонность. – Наркотики, разврат и алкоголь! Ни за что на свете я не пущу тебя на это дьяволькое сборище! Кроме того, если бы я разрешил пойти тебе, то должен был бы разрешить и Энджел, а это абсолютно исключено! Прости Ирина, но я не могу тебе этого позволить!

Ирина не собиралась настаивать. Она и сама отлично понимала, что просить Керри о дискотеке значило просить его изменить своим принципам, а этого он сделать не мог. Поэтому она спокойно встала и пошла обратно к Энджел.

– Я же говорила, – сказала Ирина, пожав плечами.

– Очень, очень жаль, – огорчиласьЭнджел и вдруг заплакала.

– Ты чего? – испугалась Ирина.

Она никогда не видела вечно жизнерадостную Энджел в слезах.

– Как я устала от всего этого! – говорила та, всхлипывая. – Постоянный контроль, ничего не разрешают. Даже поговорить не с кем. Я ведь тоже человек! У меня есть право на личную жизнь!

– Да, наверное, это нелегко, – попыталась утешить её Ирина. – На дискотеках бывает здорово. Но скажи, там что, действительно так опасно, как описывает Керри? Наркотики, там, и прочее.

Внезапно Энджел прекратила рыдать и подняла на Ирину прозрачные голубые глаза. Теперь вокруг них красовались разноцветные пятна поплывшей косметики.

– Я должна тебе кое-что рассказать, – в голосе Энджел сквозила несвойственная ей серьёзность.

– Да, – с готовностью откликнулась Ирина и приготовилась внимательно слушать.

– Только обещай, что ты ни за что на свете не расскажешь это Керри! Даже если он будет очень просить тебя об этом. Да вообще никому в Бьютт-Фолсе не расскажешь.

Ирине показалось, что Энджел выглядит теперь лет на десять старше – настолько изменились её взгляд и осанка.

– Обещаю! Не расскажу ни единой душе в Бьютт-Фолсе, – глядя американке в глаза, пообещала Ирина.

– Я влюбилась, – откровенно призналась Энджел. – Вернее влюбилась не сейчас, а уже давно. Мы встречаемся около полугода. Его зовут Майк. И он… Он живёт в том самом диком районе, который Керри строго-настрого запретил тебе посещать. Майк… Он наркоман.

От неожиданности Ирина уронила стакан, который незадолго до этого взяла с тумбочки. Стакан с грохотом упал на пол, вдребезги разлетевшись на осколки. Но Ирина не бросилась лихорадочно убирать стекло – она отстранённо смотрела перед собой, пытаясь осознать то, что только что услышала.

– Наркоман? Да где же ты его нашла? – наконец спросила она с опешившим видом.

– Как где? В школе, разумеется! Я ведь больше никуда не хожу. Мы встретились с ним в прошлом семестре на уроке литературы. Он сначала мне улыбался, потом начал записки писать. И как-то всё незаметно закрутилось.