Шанс. Книга 4

Размышления.

Расслабился я. После посещения «большого» дома некоторое время жил в состоянии эйфории и это понятно. Неожиданная смерть Романова с Ксенофонтовым, на которых возлагал большие надежды, выбила из колеи и всеобъемлющий страх поглотил меня. Все чего я боялся, когда только задумывался о вмешательстве в историю, стало казаться реальностью. Как и прежде ходил в школу, на секцию, разговаривал с друзьями и знакомыми, а сам все гадал – когда же придут за мной? В разговорах с учителями, незнакомыми людьми искал скрытый подтекст и коварные замыслы. В приступе паранойи, опасаясь прослушки, на лестничной площадке отключил телефон, но бригада из вневедомственной охраны восстановила связь, так как квартира находилась под охраной. Ограничил свои перемещения по городу, а когда приходилось ходить в школу, магазин, на секцию или еще куда, то пытался проверяться, стараясь заметить слежку. Ничего не замечал, но успокоиться не мог. Чего в те дни я только не предположил?

Близкие мне люди – тетя Света с Наташкой заметили мое состояние и попытались расспросить о причинах, но что я мог сказать? Заставлял себя улыбаться и отшучивался.

Со временем паранойя притупилась, но полностью не ушла. В таком состоянии провел майские праздники и вот вызов на Литейный.

Какое же облегчение я испытал после беседы! Несколько дней летал в эйфории.

Я свободен, словно птица в небесах,

Я свободен, я забыл, что значит страх!

Наконец-то заметил, что весна, жара и духота на улицах, девчонки ходят в коротких платьицах, сверкая ножками, а через две недели будет Последний звонок и начнутся выпускные экзамены, а самое главное – до меня нет никого дела большим людям.

Несколько дней жил в состоянии эйфории, но потом через некоторое время все же задумался – все ли я сделал, чтобы защитить себя и своих близких? Где мог допустить ошибку, способную помочь вычислить меня, как провидца друзьям или недругам? Я уже сократил жизнь многим людям, летящим в том злосчастном самолете. Или это не я? Ушли ли с Романовым и Ксенофонтовым все сведения обо мне? Уничтожили ли они все мои записки? Без записок только подозрительно выглядит моя активность при выходе на Романова со сведениями о Григорьеве. Откуда я мог узнать про преступника? Кто об этом знании может знать? Домработница. Как там ее зовут? Клавдия…. А, неважно. Дочь первого секретаря Ленинградского ОБКОМа с зятем.

Наверняка вскоре Григорьева задержали и раскололи, а после этого Ксенофонтов поехал на мою родину выяснять обо мне. Если домработницу и дочку с зятем Романова опросят и сопоставят с датой поездки Ксенофонтова, то мой ответ кагэбэшнику, что это идея Ксенофонтова – моя помощь в поимке преступника, окажется ложью. Однако это не доказательство моих сверхъестественных способностей и возможностей.

Какие еще ошибки я совершил, допустил? Только ли версия с Григорьевым? Не убивать же Клаву и Наташу с Левой? Нет, не настолько я кровожаден.

Через некоторое время устал об этом думать, но начал размышлять о том, чего я хотел, добиваясь встречи с Романовым? В целом – не допустить глобальных ошибок в историческом курсе страны. Может надо было быть более активным? Отдал Романову часть информации из будущего и успокоился, надеясь на то, что время еще есть, а оно – вон как все повернулось.

Может и не надо было этого делать? Тогда Романов с Ксенофонтовым были бы живы? Кто виноват в авиакатастрофе? Я? Андропов? Зарубежные разведки? Советская безалаберность и пресловутый человеческий фактор в лице пилотов или авиатехников? Метеоусловия или техническая поломка? Хотя последнее вряд ли, так как Романов в моей первой истории дожил до 2008 года. Значит, хоть и косвенно, виноват в его смерти я? Затронул бабочку Брэдбери?

Что же Романову, а значит и мне удалось? Горбачева не назначили Секретарем ЦК. И все? С Афганистаном ничего не ясно. Вероятно, не стоило зацикливаться на одном Романове. Может нужно было информировать других влиятельных Членов Политбюро? Тогда еще больше было бы шансов, что о моих способностях узнали другие.

О чем я думаю? – охладила мысль. Забыл, как еще недавно шарахался от собственной тени? Однако можно было придумать, как передавать информацию из будущего анонимно. Хотя, вряд ли кого-нибудь заинтересовали бы анонимки. Сколько всяких сумасшедших, кляузников и прочих пишут наверх? Да и кого информировать? Брежнева? Андропова? Устинова? Гришина? Мазурова? Тихонова? Большинству осталось жить совсем немного, да и не нужно ничего менять многим из них.

Возможно ли изменить исторический курс страны с этими людьми? Более сильным историческим деятелям Петру 1, Сталину сколько понадобилось времени и усилий для того, чтобы изменить курс страны, справиться с противодействием противников и врагов, создать собственные команды и добиться своих целей? Но все равно многое не удалось, если их последователям за относительно короткое время удалось похоронить многие начинания.

Правда народ они не жалели, хотя действовали от имени народа или в интересах России, а также постоянно оглядывались на развитые западные страны и использовали их помощь.

Если бы наши люди жили более благополучно, состоялась бы Перестройка и последующий развал СССР? Для этого необходимо ой, как много сделать! Перестать оказывать помощь всем странам, объявивших о социалистическом пути развития и желающих получать от нас безвозмездную финансовую и экономическую помощь, а также братским социалистическим странам и направить высвободившиеся средства на внутреннее развитие страны и повышение жизненного уровня собственного народа.

Но и этого недостаточно – надо менять всю внутреннюю политику. Перестать кормить свои национальные окраины за счет государствообразующего народа – русских. Пусть живут по средствам, которые реально заработают. Ликвидировать все национальные республики со своими правительствами и коммунистическими партиями, а то живут, как государства в государстве и презирают русских, хотя и живут за наш счет.

Ограничить аппетиты нашего военно-промышленного комплекса и перераспределить средства на развитие науки, электроники, технологий, легкой промышленности и сельского хозяйства.

В будущем читал труды академика Милова, ныне еще живущего. Он доступно объяснил причины, по которым нам никогда не достичь уровня западных стран в сельском хозяйстве и промышленности. Страна большая, но зерновые можно успешно выращивать только в нескольких южных областях. Также с животноводством, производством молока и прочих продуктов питания.

Опять же мы не сможем конкурировать с развитыми западными странами и в промышленности в целом, так как себестоимость нашей продукции будет выше из-за протяженности дорог, перепада годовой температуры и холодных зим на большей части территории страны. Еще и социалистическая интеграция мешает. Одну деталь делают в Белоруссии, другую в Прибалтике, третью на Украине, а собирают в Подмосковье окончательный агрегат. Какая тут к черту логистика!? Какая протяженность и состояние дорог? Сужу по разговорам своих родителей и других людей, работающих на нашем заводе. Еще бы снизить процент брака продукции, выпускаемой с предприятий и ликвидировать колхозную бесхозяйственность!

Разрешить частное предпринимательство в виде фермерских хозяйств, семейного подряда, частных пекарен, парикмахерских, производства мелкого ширпотреба, строительства и прочих предприятий, до которых у государства руки не доходят, а этим в настоящее время пользуются дельцы теневой экономики. Сколько строительных бригад, организованных выходцами из южных республик, болтаются по колхозам Нечерноземья и строят? Мой отец с мужиками тоже брали подряды и строили или ремонтировали колхозные объекты. Значит свободные деньги и немалые в колхозах есть, а не хватает только умелых рабочих рук. У предприимчивых людей будет куда тратить свою энергию.

В целом, у нас самодостаточная страна. Где-то хуже, чем у других, но есть и успехи. Мы можем всем обеспечить наше население – продуктами питания и изделиями легкой промышленности. Вероятно, не в столь широком ассортименте, как на Западе. К тому же, мы в мировых лидерах в космосе, тяжелой и атомной промышленности, добыче полезных ископаемых и многих научных отраслях.

Мы не можем выращивать апельсины-бананы и другие экзотические фрукты с овощами, но можем обойтись без них или покупать (обменивать) на то, чего нет у них.

Способно ли наше руководство на эти изменения или хотя бы часть, чтобы снизить внутреннее напряжение и недовольство дефицитом? Брежнев со своим престарелым окружением? Или другой, кто-то влиятельный? Вряд ли.

Хотелось бы верить, что Андропов, а затем Горбачев пытались это реализовать, но у Андропова не хватило времени, а Горбачев оказался слаб, как руководитель и система с непродуманной «перестройкой» вышла из-под контроля. Стоило еще больше ухудшиться условиям жизни у большинства населения, как все с равнодушием и готовностью согласились на развал СССР и отказ от социализма. Хотелось бы верить, что это не было создано искусственно, а Андропов с Горбачевым – не враги.

Начнись война или случись другой катаклизм – возможно руководство страны пойдет на мобилизацию всех ресурсов и людей, изменения в экономической политике, а люди, несомненно, поддержат, а то только пугают с высоких трибун враждебным окружением, напряжением и обострением международной обстановки, но это уже никто не воспринимает, как угрозу, зато наглядно все видят, как живут чиновники и партийные секретари – так называемые слуги народа.

Позволят ли реорганизацию народного хозяйства идеологи во главе с Сусловым? Ответ без вариантов – НЕТ! Возможен ли путь повышения благосостояния простых людей без катаклизмов и без жертв? Испокон веков низы жили своей жизнью в отличие от властей и всегда существовало негласное противостояние – они и мы. Вероятно, все же нужна война или угроза существования народа, чтобы поменять мировоззрение всех от верха до низа, пока окончательно население не разложилось шмотками, магнитофонами, автомобилями, хрусталем и прочими атрибутами советского мещанства, а человек не совершенен и всегда хочет большего.

Неужели нет другого пути? По-видимому, нет в это время и с этими руководителями. Большинству из них главное дожить спокойно до смерти, а после пусть расхлебывают последователи, поэтому и не хотят никаких перемен.

Романову как-то удалось не допустить Горбачева к власти и оставить в Политбюро Мазурова. Надолго ли? Теперь бы не было ввода наших войск в Афганистан. По-видимому, это два основные момента в истории СССР, на которые мог повлиять Романов и настаивал я.

А дальше что? – задумался. Буду жить жизнью обычного советского подростка – заканчивать школу, поступать в ВУЗ, только еще надо выбрать – какой, любить девчонок, создавать песни и торговать ими…. Хватит рисковать своей и близких мне людей свободой или жизнью.

Все эти мысли гонял в голове на досуге и перед сном, вспоминал и придумывал песни. Денег, как всегда не хватало.

Творчество.

Иосиф Аркадьевич, московский администратор выполнил частично свое обещание и протащил через худсовет две песни, где автором стихов числюсь я – «Я рожден…» и «Кино идет…».

С музыкой не получилось. Мэтры-композиторы не признали неизвестного выскочку без музыкального образования за своего.

Песни уже поют, так что можно отправляться в ВААП и регистрировать свои тексты, но что-то боязно сейчас. Раньше, когда еще был жив Романов я все откладывал поход к чиновникам – всегда что-то мешало и времени не было. Так я оправдывал свою лень или нежелание заниматься неприятным делом. Теперь без влиятельных покровителей вряд ли получится зарегистрировать свое авторство. Ну, ничего. Жил без этого раньше и дальше проживу.

Я зимой познакомился с музыкантом Мишей, который писал свои песни, некоторые довольно неплохие. Михаил учился в кораблестроительном институте и играл там в вокально-инструментальном ансамбле с такими же энтузиастами.

Скептическое отношение к моей персоне я переломил у музыкантов института, исполнив несколько «своих» песен и только после этого был допущен в их круг.

Ребята даже пару раз выступали в Ленинградском рок-клубе, который сейчас существовал полулегально. (Официально Ленинградский клуб любителей музыки – в народе названный рок-клубом, начнет действовать только с 1981 года).

Через ребят «Дрейфа» – так называлась их группа, мы с Наташкой побывали там, где они выступали. Если честно, но мне не понравилось выступление моих новых знакомых. Может была виновата плохая акустика зала, несовершенные инструменты исполнителей, но большей части слов песен было трудно разобрать и мотив не оценить в должной мере.

Наташка же была в восторге – попала на мероприятие, доступ к которому для широкой публики и простых смертных был закрыт.

Михаил мне потом по-пьяни рассказал про свои мучения и надежды:

– Кораблестроительство – это не мое. Жопой чую. Вот музыка…! Но жить-то надо на что-то…. Создать бы свой коллектив и выступать…. Как «Песняры», «Цветы», «Веселые ребята», но это невозможно без «лапы». Да и деньги нужны на хорошую аппаратуру, на раскрутку.

Хотел заработать на отчислениях, но и там обломали. Не композитор, не поэт, не печатался, не звучал…. Отдал пару песен, поют, но под чужим авторством.

– Какие не скажешь? – поинтересовался я на всякий случай.

– Зачем? Они уже чужие, – мотнул он круглой головой и потянулся за сигаретой.

Прикурил и продолжил:

– У меня песни не про БАМ, комсомол и прочую муру, а то что на душе….

– Ты чего не пьешь? – встрепенулся вдруг.

Мы с ним сидели в кафешке на Стачек. Жалко было смотреть на этого огромного парня, способного, казалось, рельсу руками согнуть.

– Нашел выходы на редактора «Смены», потом в «Юность» сунулся. Хвалили, но опубликовали всего пару текстов, – продолжил исповедь музыкант, – но я с ними снова в ВААП, а там меня опять завернули и не говорят гады прямо почему. «У вас, молодой человек, нет литературного образования, да и напечатанного недостаточно, публичных выступлений нет», – передразнил он кого-то с горечью. – Мне что? В литературный поступать? С четвертого курса института уходить? А-а! – налил и опрокинул в себя рюмку водки.

– Неужели нет выхода? – провоцирую его.

– Черт его знает, – ответил он, задумчиво жуя капусту, – собираю стихи, вроде обещали издать сборник, может получится…. А тебе зачем? – пьяно уставился на меня.

– У меня тоже ведь есть стихи с песнями, – ответил тихо, опустив голову.

– А! Да, хорошие песни, – вспомнил он. – Только ВААП это не все…, есть худсоветы. Без них даже на районную или городскую эстраду не пробиться, – вернулся парень к своей проблеме. – Таких групп, как наша – в каждом дворе или ПТУ, а все наши ребята учатся или работают. Инструменты еще…. Хорошо, что есть бесплатное место для репетиций. Я ведь почему сунулся в ВААП? Деньги нужны на аппаратуру, усилки, приличные микрофоны. Много…, – начал повторяться нетрезвый собеседник.

Разошлись мы тогда, когда закрылось кафе. Он звал меня куда-то для продолжения, но мне нужно было домой к невыученным урокам, да и не надеялся я уже услышать от непризнанного гения чего-нибудь конструктивного и полезного для себя.

Похоже, я правильную стратегию выбрал, продавая песни, – подумал я тогда. Сколько таких в стране непризнанных гениев бьются бессмысленно в стены ВААПов и рвутся на сцену? Коллектив Михаила вроде нормально звучал в репетиторской аудитории кораблестроительного института, где впервые я его услышал, а на сцене какого-то Дома культуры выглядел бледно.

Уже лежа в постели и продолжая думать над словами Михаила, неожиданно вспомнил о своем доме, знакомых, друзьях и событиях, связанных с ними.

Дом.

Ночью четвертого ноября я вылез из вагона на перрон своего города. В школе начались осенние каникулы, и я сразу отправился домой. Прошло два месяца, когда уезжал отсюда в Ленинград. Дул сильный ветер и мела поземка. Температура была ниже ноля. Никакого сравнения с Ленинградской слякотью. Вот что значит север или удаленность от Гольфстрима.

Впервые с вокзала я шел в сторону Нового района, так как родители наконец переехали – мама накануне прислала сумбурное и восторженное письмо с указанием нашего нового адреса.

Фонарей в районе новостроек, как обычно было мало. Хорошо еще грязь с лужами подмерзла, а то бы таскался по району в поисках своего дома и явился бы среди ночи по колено в грязи.

Родительская квартира в крупнопанельном доме оказалась на престижном третьем этаже в середине дома. Поднялся по затоптанной лестнице с не выветрившемся в подъезде запахом краски, цемента, строительной пыли и нажал на кнопку звонка.

В честь моего возвращения подскочили все. Даже бабушка выглянула из своей комнаты, поздоровалась и напомнила про ужин. Мама крутилась вокруг пока переодевался – так ей нетерепелось похвастаться квартирой.

Отец подпирал дверной косяк, скрестив руки на груди и снисходительно на нее посматривал.

– Здесь переклеим обои, тут отец бра повесит, я присмотрела один симпатичный такой в магазине. Полы бы надо перестелить, рабочие что-то плохо сделали – половицы скрипят и горбатятся. Кухонный гарнитур бы достать…, – мама без остановок болтала, делясь планами, водила меня по квартире, открывала и закрывала шкафы, крутила ручки смесителя и похоже еще сама не верила своим глазам и привалившему счастью. – А здесь у нас даже кладовка есть! – открыла очередную дверь. – Ты тете Свете помог с ремонтом, вот и у нас займись, – вспомнила.

Понять радость мамы было несложно. Прожить всю жизнь в неблагоустроенном жилье, ютясь с семьей на нескольких квадратных метрах, с соседями в общем коридоре и общей кухне, с водопроводом, туалетом и помойкой в пятидесяти метрах от подъезда и получить благоустроенное жилье, где все блага цивилизации под рукой! Есть повод для радости.

– Сергей на каникулы приехал, отдыхать. Чего ты Люся его нашими проблемами грузишь? – возмутился папа.

Благодарно взглянув на него, я заметил:

– Зачем старый диван оставили?

– Ничего, еще послужит, – заторопилась мама с оправданиями. – Зато в большой комнате вся мебель новая. Вон софу купили, будешь на ней спать. Надо бы старый телевизор продать и купить новый цветной.

– Не надо, если показывает. Его можно на кухню поставить, места хватит. Или к бабушке, – начал спорить по привычке я.

– Говорил ей уже, – вступился отец.

Выбрав время, я поинтересовался у матери:

– Все деньги потратила, которые я давал?

– Вот еще? У нас своих пока хватает. Отец вон гараж купил разборный за 740 рублей. На Экспериментальном заводе делают. С мужиками собрал и поставил на овраге недалеко отсюда. Полы застелет и мотоцикл перевезет. «Восход» надо продавать. Поспрашивай своих знакомых, может надо кому?

Услышав про знакомый завод, подумал: «Как там моя любимая и ее семья?»

Долго ворочался на новом месте, но заснул, а ветер продолжал бесноваться за окном. Бабочки Брэдбери не снились.

Павел

.

Утром поднялся поздно. Родители уже ушли на работу. Сегодняшняя суббота объявлена рабочим днем. Долго им теперь добираться до завода. Раньше от барака всего несколько минут неспешной ходьбы, и ты уже на проходной, а теперь даже полчаса мало будет.

Пока мылся и завтракал, размышлял – куда пойти с начала? К Гульке, к ребятам в Заводской поселок или к Паше? Решил, что дело прежде всего, подготовка песен к продаже важнее и подавив желания и нетерпение направился к музыканту.

Долго звонил в квартиру. Наконец замок щелкнул и дверь приоткрылась. На площадку выглянула молодая женщина, закутанная в мужской халат и удивленно спросила:

– Тебе чего?

Я растерялся и не сразу ответил:

– Мне Павла надо.

Пока меня здесь не было в жизни Паши произошли какие-то изменения.

– Он спит, – бросила она и попыталась закрыть дверь.

Еле успел вставить ногу в щель между дверью и косяком. Не хватало, чтобы какая-то фифа решала с кем Павлу встречаться, – с раздражением подумал я. Он тоже должен быть заинтересован в нашем общении.

– Позови Павла! – надавил голосом, отметив, что девушка возрастом лет двадцати двух – двадцати трех, не больше.

Молодица, посверлив некоторое время меня взглядом, фыркнула и направилась вглубь квартиры, бросив через плечо:

– Попробую разбудить.

Через некоторое время появился мой друг (друг ли еще?) хмурый и всклокоченный. Увидев меня, расцвел:

– Сергей! Приехал!

Но тут же покосился за спину и смутился.

– Проходи на кухню, пока. Я сейчас…, – бросил мне, развернулся и исчез.

Пожав плечами, вошел, разулся и прошел на кухню.

– Так получилось, – появился смущенный Павел на кухне через некоторое время. – Ты парень взрослый, понять должен. Не надо вопросов, – предложил. – Сейчас Маринка порядок наведет и пройдем ко мне, – сообщил, поджигая газ и ставя чайник. – Ты по делу или просто так зашел?

– По делу, – вздохнул я, – а просто так уже нельзя зайти? – спросил с иронией.

– Не цепляйся к словам. Можно, конечно.

Некоторое время сидели молча, думая каждый о своем. И тут новости! Только неизвестно хорошие или нет? – констатировал про себя. Я все же надеялся, что Евгения Сергеевна вернется к Павлу и помощь второго профессионального музыканта не будет лишней. Понятно, что молодая, симпатичная девчонка присмотрела видного парня при деньгах, которым можно гордиться, если его побрить, причесать и приодеть, а Павел уже был пострижен и почти чисто выбрит. Следит, наверное, – отметил мысленно. Такого при Евгении Сергеевне не было.

Через некоторое время девушка позвала нас в комнату. Здесь уже чувствовалась женская рука и какой-то уют. Все было разложено на своих местах, а раскладной диван заправлен и сложен. Квартира уже не напоминала берлогу холостого музыканта, даже на полках порядок, и стол чист, чего никогда у Павла раньше не было. Девушка переоделась в платье и причесалась. С интересом присмотрелся к ней. Привлекательная стройная брюнетка с короткой стрижкой. Тонкие черты лица, ухоженные кисти рук. Стройная фигурка скрыта платьем ниже колен. На запястье элегантные часики. Даже успела макияж набросать за короткое время. Следит за собой! – мысленно отметил. Вот на ногах у нее были мужские растоптанные несуразные тапки. Вероятно, их отношения не зашли до хранения личных вещей подружки в Пашиной квартире.

– Марина, там чайник, – напомнил Павел подружке. – Давай показывай, что привез, – кивнул мне и в нетерпении полез за свой синтезатор.

В Паше, наконец, проснулся профессиональный музыкант, а все остальное оказалось по боку. Марина некоторое время помедлив, вышла из комнаты.

Вот в музыкальном углу все было по-прежнему. В беспорядке на столике и полках валялись тетради с вырванными нотными листками вперемешку. Вероятно, хозяин никого не допускает в свою вотчину и сам знает, где и что лежит. По себе из будущего помню и знаю. Если жена наведет порядок в гараже или в шкафу, где хранятся инструменты, то многое потом не найти.

Работали над песнями плотно до трех часов, пока Марина не напомнила Павлу:

– Паша, у тебя скоро репетиция. Подготовка к праздничному концерту, а ты еще не обедал.

Павел задумался, тряхнул головой и согласился:

– Да, пора. Не могу пропустить сегодня репетицию. Давай завтра встретимся с утра и продолжим. Пообедаешь с нами?

– Нет, спасибо. У меня еще много дел, – ответил, закрывая свою тетрадь и поднимаясь.

А Паша изменился, – мысленно отметил, двигаясь по дороге домой. Раньше он со мной почти не спорил, а сейчас предлагал другие варианты исполнения или добавлял свои предложения. Вероятно, тогда его подавляла Евгения Сергеевна, а он отдавал ей последнее и окончательное слово. Может и лучше, что у парня появилась эта Марина. Все же Павел изменился в лучшую сторону. Только мне не понравилось, что она пытается решать за него некоторые вопросы. Что будет, когда она закрепится на позициях невесты или жены, ведь парень по жизни слабовольный лох? Не подавит она его своим характером? Из-за этого некоторые мужики спиваются, а Паша может.

Гуля.

Дома, забросив тетрадь с текстами песен и забрав подарки отправился в Старослободской район к Гуле. При входе в знакомый двор заметил стайку девчонок-малолеток. Одна из них в знакомой шапочке с помпонами стремглав метнулась в подъезд. Прошел мимо девчушек под обстрелом любопытных глаз. Ни сисек, ни писек, а туда же…, – подумал с раздражением. Никогда не любил, если меня пристально разглядывают. Сразу хочется проверить ширинку – не расстегнута ли?

Меня встретили на лестничной площадке в открытой настежь двери две девичьи фигурки.

Гуля прильнула ко мне, и мы долго стояли молча. Наконец, она пошевелилась, поцеловала и прошептала: