Слепая совесть
Там, наверху, в бесконечной синей дали мерно дышит будущая императрица, и я стискиваю зубы. Когда-то давно это были прокушенные губы, но наставники все равно распознали уловку.
«Молодец, Дарсаль. Ты становишься мужчиной. Контроль над телом во время отката доступен далеко не всем Стражам. Но это еще не твой предел. Ты можешь больше.»
Расплата чаще всего приходит во время отдыха. В походе с этим непросто, но пару раз я видел, как Стражи накладывали на себя слепое пятно. Едва ли для чего-нибудь иного. У каждого свои взаимодействия с омаа, и причины откатов тоже свои. Никогда бы не подумал, что мой наступит из-за будущей императрицы. Уходить под слепое пятно нельзя – могу что-нибудь пропустить. Если другие Стражи узнают, меня отстранят. Если откаты будут частыми – тем более. Со всех сторон дерьмово.
Концентрируюсь на мерном дыхании и синем свете, оборачиваюсь одеялом, сжимаю зубы и горю. Раз за разом, уровень за уровнем. Бесова проклятая ночь. Хорошо хоть не до самого предела.
Прихожу в себя в предутренней темноте, с трудом разжимаю челюсти, вытираю кровь с губы – все же не избежал. Весь мокрый, начинает морозить после очередного возрождения из пепла. Ни на йоту не отдохнул. Хоть бы на пару минут в изолированную комнату. Голова гудит от чужих эмоций и слишком остро воспринимаемых звуков, тоже мне, телохранитель. Хорошо не орал, на кой такое счастье императрице.
Переодеться не во что, бесшумно отправляюсь в душевую привести себя в порядок, приходится использовать омаа, чтобы подсушить одежду.
Встречаю пробуждение невесты императора у двери, в полной готовности. Кажется, пронесло, ничего не заметила. Никто ничего не заметил.
Ноэлия
Думала, не засну, но все же усталость сморила. Снилась всякая чушь на грани кошмара, какой-то синий огонь, император и почему-то авария. Гравикара, должно быть. Дым, взрывы, крики… Проснулась не выспавшейся, под глазами синяки: вчера же еще наревелась.
Дарсаль на страже у двери, собранный и подтянутый, постель аккуратно сложена, сколько ему нужно для отдыха, интересно? А еще размышляю о завтраке, мне вчера было не до еды, но большого сильного мужчину, пожалуй, неплохо бы накормить.
А еще куча вопросов в голове, страхов, сомнений… Господи, как же дальше-то?!
Встаю, смотрит, надеваю поскорее халатик. Что он там видит, не может ведь быть, чтобы совсем ничего?! Но иначе император вряд ли оставил бы со мной мужчину. Или охрана – это не страшно? Может, у них так принято? А брачная ночь тоже в присутствии охраны? Да нет, не верю! Озноб по коже. Как же меня так угораздило…
– Дарсаль, – не выдерживаю, спрашиваю, наверное, не нужно, но ведь не у кого. – А император может… передумать, найти себе другую невесту?
Гляжу на него, глаза слепит от рвущегося белого света, кажется, вчера он был не таким ярким.
– Выбор новой императрицы возможен лишь в том случае, если с предыдущей невестой что-нибудь случится.
Не могу понять, он меня предупреждает, или угрожает? Лучше бы не спрашивала, по-видимому.
– То есть… это уже окончательно и навсегда? – шепчу.
– Конечно, моя госпожа.
А если не смогу родить? Поглядываю на него, боюсь продолжать, а вдруг решит, будто не хочу, или еще что… доложит императору. Может, не зря мне авария снилась, вещий сон? Вздрагиваю.
– Вы… как завтракать будете? Со всеми или… – теряюсь, по-моему, звучит некрасиво. Краснею, кажется, постоянное присутствие мужчины смущает и, чего уж таить, раздражает безумно. Не привыкла я к этому!
– Мне без разницы, госпожа.
– Ладно, поговорю с мадам Джанс. Я в душ! – хватаю полотенце, выскакиваю поскорее. Идет за мной. Вчера не ходил вроде.
– У нас общий душ, вы не можете туда заходить, – предупреждаю на всякий случай.
– Могу, – отвечает. Окидывает взглядом стену – насквозь видит, что ли?! – Но не стану, угрозы вам там нет.
– Спасибо! – бурчу, заскакиваю внутрь.
Действительно, одна из кабинок занята, кто-то моется. Умываюсь, чищу зубы, разглядываю себя, ну ведь всегда же считалась некрасивой! Почему меня-то?! Или как раз потому, что ни на кого не похожа, отличиться? Или я все-таки ему понравилась? Конечно, хочется думать, что жених меня оценил, но слишком у него все организовано, распланировано, не поверю, будто способен на порывы ради незнакомки. Девочки временами называли меня кайфоломкой – сядут, размечтаются о несбыточном, а я их на землю возвращаю. Раздражают глупости, есть же очевидные вещи! Хотя смотря кому очевидные, наверное.
Вода выключается, шаги. Кто-то выглядывает осторожно, поднимаю голову. Алма. Смотрит так… ждала меня, что ли?
– Привет, – улыбаюсь.
– Как ты это сделала? – спрашивает.
– О чём ты? – не понимаю.
– Не прикидывайся дурочкой, как ты умудрилась императора подцепить? Не верю, что он случайно в тот парк попал, что сразу как тебя увидел, о других и думать не смог, ты что-то знала, да? Специально меня прогнала!
– Ты сама ушла! – возмущаюсь.
– Ты знала, как я этого хотела, знала! Притворялась, будто тебе дела нет, а сама втихаря подстроила! Тересия помогла? У нее связи?
– Да что ты несешь! – вскипаю. – Думаешь, мне этого хотелось?! – показываю горящую белую метку на ладони.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не вывалить на Алму все – и про то, что если император решит поменять невесту, мне это будет стоить, ни много ни мало, жизни. А если не смогу родить – то кто знает, чего еще. Но вспоминается жених, его пожелание вести себя «как подобает», Страж за дверью, который, по словам Тересии, может услышать хоть с другого конца дома. Осознание, что теперь придется следить за собой, нигде не оступиться, накрывает с головой. Как сделать это, если я ничего не знаю?!
– Мне ведь теперь назад дороги нет, – добавляю тихо. – Я ведь должна жить чужой жизнью, делать, что положено, а не что хочется.
– Ну и сидела бы в Йоване! Раз тебе так плохо быть императрицей!
– Алма, ты хотела поехать. Поехали со мной! Я замолвлю слово, не думаю, что Иллариандр будет возражать, – на имени императора едва не спотыкаюсь, но нужно привыкать. Советы Тересии всегда были верными. Необходимо правильно поставить себя изначально. И использовать положение по максимуму.
– Уже Иллариандр, – фыркает. – Кому я там нужна?
– Мне не помешает подруга. А жениха найдем, их в Айо много. Что скажешь? – Алма молчит, переваривает. – Ты подумай, я не тороплю. Взвесь решение. А я переговорю с императором, а на днях заеду или позвоню.
– Уже уезжаешь?
– Сегодня. Но ведь делегация Айо только прибыла, не меньше месяца еще пробудут. Просто император хочет, чтобы я жила там, где положено его невесте.
– Будешь в хоромах жить, – ворчит Алма. Смотрю на нее, нужна она мне в чужой стране? Помощи от нее ноль, разве только знакомое лицо среди чужих видеть.
– Я спрошу, может быть, он разрешит и тебе пожить… ну или хотя бы в гости прийти.
– Спасибо, – улыбается с воодушевлением. Выходим вместе, Дарсаль у двери – не мешает, но сразу же заметен. Алма кокетливо стреляет в него глазками. Почему-то злит. Я ей всех мужчин Айо предлагаю, зачем ей мой охранник?! Это такое соперничество, что ли?
– А со Стражами действительно так ужасно, как говорят? – шепчет на ухо. – Ну… женщинам в смысле.
Утопаю в смущении, щеки вспыхивают, неловко до ужаса и почему-то обидно за него.
– Не знаю, не пробовала, – жму плечами, стараясь не показывать эмоций. – И имей в виду, он все слышит.
Алма бросает на него взгляд и сконфуженно убегает. Дарсаль не шелохнется, размышляю, неужели действительно слышит? Или Тересия преувеличила, и у него самый обычный слух? Ну шепчутся девушки, подумаешь.
Нужно мадам Джанс найти, про завтрак узнать, да насчет записей напомнить. Для начала халатик переодеть, чтобы выговор не получить, почему в неприличном виде по дому хожу. Хотя, возможно, будущей императрице выговор делать не станут. Пожалуй, плюсы в моем положении все же можно поискать. Но проверять на мадам Джанс не хочу. Зачем прощаться на неприятной ноте.
– Подожди за дверью, переодеваться буду, – говорю, поглядываю с любопытством за реакцией. Но разве выражение разберешь в этом слепящем огне?
Дарсаль
– Как пожелаете, моя госпожа.
Я бы на месте Ноэлии не брал с собой эту Алму. К такой спиной лучше не поворачиваться. Но моего мнения никто не спрашивает. Молчу.
Слова о том, какие слухи ходят про Стражей, неожиданно неприятны. Хотя вроде бы давно уже привык. Что поделать, одна из обратных сторон силы. Стараюсь сосредоточиться на обязанностях.
Ноэлия быстро приводит себя в порядок, выходит стремительно. Похоже, девочка возвращается в норму, даже какой-то интерес зажегся.
Медный блик, длинное синее разлетающееся платье, легкий цветочно-цитрусовый аромат. Овевает свежестью и чем-то неожиданно теплым. Странные ассоциации. Солнечные.
Находит хозяйку пансиона на кухне – что-то с кухаркой обсуждают. Выясняет: меня можно посадить со всеми за стол (вот спасибо!), а кого-то там уже послали за записями. Что она в них надеется обнаружить, интересно?
Все постепенно сходятся на завтрак, столько любопытства, недоумения, раздражения. Черно-красно-фиолетовое. С мутной зеленью. Если бы Ноэлия была способна все это видеть, наверное, не сидела бы так спокойно. Впрочем, не может не чувствовать. Столько липких взглядов, внимания, ощущаю, как с губ рвется омаа, так и вкуса не почувствую. Будто думают, что я и питаюсь как дикарь. Отворачиваются, стоит скользнуть взглядом – значит, не верят, что не вижу. Может, нужно было в комнате поесть?
Ноэлия
Дарсаль сидит каменной скалой, жует непринужденно, хотя мне бы под таким пристальным надзором было бы не по себе. Девочки даже завтракать забывают, все на него косят. Интересно, можно ли расспрашивать о его возможностях, о том, что и насколько видит? Или это страшные секреты? Но ведь как там… я должна знать его пределы.
Еду определенно видит, в тарелку наощупь не тычется.
Заставляю себя проглотить несколько кусочков, совсем аппетита нет. Жаль, экран у нас только один, в холле на стене. Хотя мадам Джанс лично включила для меня, поставила запись прощальной церемонии предыдущей императрицы – а все равно сразу море любопытных, всем тоже резко понадобилось. Девочки перешептываются, что обо мне и нашем пансионе уже тоже в новостях рассказали.
Сажусь на стул, Дарсаль за спиной – не могу понять, успокаивает или раздражает. Рассматриваю мать Иллариандра – молодая, красивая, с теми же ямочками. Похоже, искренне радуется, почему она с сыном не приехала, интересно? Пытаюсь вспомнить, что знаю: отец недавно умер, а вот мать…
Повелитель на записи несколько старше невесты, уже за тридцать, выглядит тоже вполне довольным, переговариваются вежливо, на «вы». Обычный облегченный придворный этикет, безо всяких там выкрутасов и сложностей. И повсюду Слепые Стражи.
Внимательно просматриваю до конца, едва не вышибает слезы при виде отъезжающей процессии. Ведь скоро и мне придется… Задумываюсь, смотреть ли следующую, или еще успею. Очень уж не терпится вопросы позадавать. Не лезть же к императору, а вдруг что не то спрошу. В голове зарождается безумная мысль разыскать родственников его матери. Внук все же, ну или там племянник.
Бросаю взгляд на охранника – по-прежнему непроницаем, молчит не шелохнется. Вижу снизу, как мерно вздымается грудь, снова ловлю себя на мысли, что никогда так близко мужчин не разглядывала. Смущаюсь почему-то, встаю решительно.
– Дарсаль… я пройтись, глаза устали.
Кажется, легкое недоумение во взгляде. Ну да, я не должна отчитываться, наверное, его дело реагировать. Идет следом, выходим из дома, углубляемся в парк по дорожкам. Сердце снова кровью обливается, неужели последний раз гуляю здесь, последний раз экран смотрю, с девочками, какими бы ни были, общаюсь…
Сердито отгоняю депрессивный настрой, оглядываюсь. Никого вроде.
– Мы одни? – на всякий случай уточняю.
– Практически.
– Это как? – хмурюсь.
– Есть еще охрана.
Ничего себе. Впрочем, логично.
– Она нас слышит? Я хочу… спросить.
– Стражи слышат. Могу наложить слепое пятно, но тогда император наверняка заинтересуется разговором.
Бросаю любопытный взгляд. Ко мне самого надежного приставили, что ли? Наверное, доносить о каждом шаге будет…
– Слепое пятно, значит. Это не под ним вы прятались тогда, на озере?
– Император должен был сделать выбор, моя госпожа.
– И… никто не увидит, не услышит?
– Более сильный Страж может взломать, но для этого у него должны быть веские основания.
– Ладно, – соглашаюсь. – Тогда просто скажите, если я задаю вопросы, которые… не положено задавать. Я же не знаю ничего про Айо.
– Конечно, моя повелительница.
– Дарсаль, а что с прежней императрицей? С матерью Иллариандра?
– Скончалась несколько лет назад от болезни.
– Я не знала, – вздыхаю. Впрочем, и не интересовалась никогда. – А есть у него другие родственники? Братья, сестры?
– Наследник всегда один, моя госпожа. Традиционно, чтобы не допускать борьбы за власть.
А вдруг с ним что-нибудь случится? Вовремя прикусываю язык, не тот вопрос, который должна задавать будущая императрица. Пока, во всяком случае.
– А девочки?
– У императора Иллариандра сестер нет, однако у его отца была. Девочки, даже рожденные женщиной Йована, не могут зачать ребенка, поэтому соперничества за власть не будет. Герцогиня… родственница императора живет в отдельном поместье и к управлению государством отношения не имеет.
Задумываюсь. Вообще не в состоянии, или от местных мужчин? Возможно, какие-нибудь проблемы с совместимостью? А женщины в принципе к управлению допускаются?
Снова прикусываю язык, вздыхаю тоскливо. И ведь не обсудить теперь ни с кем, пошла бы к Тересии, да без Стража никак. Пытаюсь подавить раздраженный взгляд на Дарсаля, все же отвечает на вопросы и вообще доброжелателен. Пока.
– А… ммм… местные родственники? Император с ними как-то… контактирует?
– Нет, моя госпожа, они официально не считаются родственниками с того момента, как жених отдает выкуп за невесту.
– Странно это, – бормочу. – Разве не логичнее укреплять связи и иметь союзников?
– Такова традиция, моя госпожа.
Традиции ведь не на ровном месте возникают. Впрочем, у нас дети, рожденные согласно очереди от чужих мужей, тоже их родственниками не считаются.
– А запретов на этот счет никаких нет? Если я захочу их разыскать?
– Лучше спросите у повелителя, моя госпожа, – снова не могу смотреть в горящие глаза, перевожу взгляд на многолетние высокие сосны. – Только, скорее всего, придется объяснить, для чего вам это понадобилось, – добавляет вдруг Дарсаль. Знать бы самой, для чего…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Ноэлия
Гуляем какое-то время по парку – здесь всегда прохладно, умиротворяющий запах деревьев и трав. Страшно хочется увидеть, где же она, моя охрана, сколько ее, все ли Стражи, или кто еще… Однако пусто, может, Дарсаль обманул? Идет чуть сзади, ступает бесшумно, уже и ограда виднеется. Ощущаю себя заключенной в клетку, не сбежать. Стараюсь не расстраиваться.
– Там женщина, моя госпожа, – вдруг сообщает. – По-моему, вас ждет.
– Какая женщина? – оборачиваюсь, Тересия, что ли? Обещала ведь зайти. – Где?
– Не знаю, незнакомая. У ограды, – отвечает. Какая это незнакомая может меня ждать? Кошусь на него, добавляет: – Не опасна.
– Так что же она не зайдет? – бормочу, вроде пансион мадам Джанс никогда не был закрыт для посетителей, изредка девочек даже в семьи забирали.
Хотя, у богатых обычно свои дети, им чужие не нужны, а бедным содержать не на что, не всякому и отдадут. Наша мадам, насколько я понимаю, какие-то дотации от государства получает.
– Боится, моя госпожа.
Действительно, впереди, у ворот стоит женщина – не молодая уже, в темном длинном платье и небольшой, завязанной под подбородком шляпе. Поднимает взгляд на меня, на стража, на мгновение такая надежда в глазах, руки мнет перед собой и, кажется, что-то держит в них.
– Госпожа Ноэлия? – зовет, киваю, приближаюсь с любопытством, никогда ее не видела.
Выцветшие темно-серые глаза, худая чуть сгорбленная фигура.
– Да, – отвечаю, – вы что-то хотели?
Женщина кидает опасливый взгляд на Дарсаля, делает робкий шаг в ворота, тоже кошусь на Стража, но он как обычно – молчалив и непроницаем.
– Да, – шепчет женщина, протягивает руки, быстрее, чем успеваю сообразить, беру их в свои.
В ладонь тычется какой-то листок бумаги, женщина снова бросает взгляд на Дарсаля и выдыхает едва слышно:
– Помогите!
Забирает руки, оставляя послание в моих, уходит поспешно. Смотрю какое-то время ей вслед, как нервно оглядывается, размышляю о том, что делать с листком, где его прочитать. Наверняка ведь ненужное внимание привлекла! Уж лучше бы поговорила о чем-нибудь.
Идем, молчим, пытаюсь сообразить – он просто предположил, что она боится, или может это видеть? И насколько далеко слышат Стражи? Незаметно прячу бумагу в карман. Спешу к себе.
– Подождите тут, – прошу возле комнаты, однако охранник не слушается, заходит следом. Закрывает дверь.
– Что она вам дала, моя госпожа? – спрашивает вдруг.
– Ничего, – бурчу. Это же кошмар, неужели я теперь постоянно на виду буду?! Каждый шаг под контролем!
– Обман вам не идет, моя госпожа, – кажется, Дарсаль хмурится слегка, почти незаметно.
– Я просила подождать за дверью!
– Пожалуйста, отдайте письмо, госпожа.
– Зачем? – возмущаюсь.
– Император должен его увидеть.
– А если не отдам? Будешь отбирать силой?
– Мне придется доложить повелителю. Простите.
– И что, он раздумает на мне жениться? – злюсь.
– Надеюсь, нет, – отвечает Дарсаль таким тоном, мурашки по спине. Я еще даже не знаю, что там! Почему вдруг завелась? Да потому что задыхаюсь, хочется хоть какой-то свободы! Не могу я, когда за мной по пятам ходят, следят!
– Это не письмо! – сообщаю мстительно, на мгновение кажется, будто в глазах Стража что-то мелькает – не могу разобрать. Растерянность, сожаление. Страшно, наверное, не видеть – или видеть совсем не так.
Раскрываю записку, читаю.
«Моя дочь, Малария Эдвайс, пропала после приезда прошлого императора. Ее похитили Слепые. Пожалуйста, помогите!»
Вот же… Смотрю с ужасом на Стража. И что мне за это будет? Может, нужно было отдать не читая? Стоит, ждет, осознаю: одно слово императора – и я даже пикнуть не успею. Охранник-тюремщик.
– На, читай, – вручаю ему записку, кусаю губы, чтобы не расплакаться от страха и снова прихлынувшего отчаянья.
Дарсаль
Слова режут по живому, убеждаю себя, она же не знает. Хотя кого я обманываю, специально она это говорит.
– Я не могу читать, моя госпожа, – отвечаю как можно ровнее.
Не заметила бы этой неутихающей тоски. Беру в руки бумагу, провожу пальцами, слегка приотпускаю омаа, пытаюсь понять хоть общий смысл. Просьба найти какую-то пропавшую девушку, имя выделить не могу – незнакомо. Но как-то связано со Стражами. Убираю в карман, Иллариандру все равно придется передать.
Ноэлия сердится, колючие серебристые льдинки, надеюсь, мы не поторопились с выбором. Для меня это был бы конец.
Нет, аура быстро восстанавливается, такая же ровная, синяя. Успокаивающая. Свою тоже пытаюсь стабилизировать. Удается. Выхожу за дверь, как просила.
Ноэлия нервничает, ходит по комнате, собирает остатки вещей. Появляется вчерашняя гостья – Тересия, приходится снова зайти. Ноэлия молчит, холодная отчужденность. Тоже молчу.
Гостья курит, едкий запах дыма, фиолетовые жгуты нервного расстройства, переживает. Разговаривают ни о чем, боятся.
– Я Алму пригласила… – сообщает Ноэлия. – Если император не будет возражать.
– Да что б ему возражать, женщины в Айо никогда не лишние, – шорох одежды от пожатия плечами. – Тебе-то родное лицо рядом, я понимаю. Но помощи от нее не жди, себе на уме твоя Алма. Я люблю тебя, ты же знаешь, но никому не пожелала бы ехать в Айо, – опасливая волна в мою сторону. Чем их так Айо пугает? Не понимаю.
Ноэлия все хочет что-то спросить – о записке, наверное, – да не решается. Тересия тоже полна сомнений, снова острый взгляд на меня, глубокий вздох.
– Мне нужно уехать, девочка моя, – наконец, сообщает.
– Куда?! – сиреневая печаль, фиолетовая тоска. – Надолго?
– Постараюсь к твоей церемонии успеть, моя хорошая, – по ауре ползет, передвигается серое пятно: обманывает, умалчивает, интересно, император установил за ней слежку? Впрочем, для Ноэлии непосредственной опасности нет, остальное – заботы Лийта и прочих ответственных за службу охраны.
– Ну не расстраивайся, – в словах мягкость, почти нежность.
– Все в порядке, – голос Ноэлии дрожит, невыплаканные слезы. Быстро берет себя в руки, молодец девочка. Все-таки хорошей императрицей будет. – Когда уезжаешь?
– Да вот сегодня, пришла тебя повидать.
– Мы… увидимся еще?
– Конечно! – голос бодрый, убежденный, а сама не верит. Может, отправить кого-нибудь следом? Не нравится мне это.
Связываюсь на всякий случай с Лийтом, обращаю внимание на гостью Ноэлии.
«Следим», – сообщает. Значит, правильно сделал, не то решат, будто невнимателен или не справляюсь. Тут же ощущаю легкий контакт, узнаю Ивена.
«Через два часа будем, готовь невесту», – хмыкает. Иногда мне кажется, император слишком много вольностей ему позволяет. Впрочем, наверное, не просто так.
«Передам», – отвечаю.
– Простите, моя госпожа, через два часа за нами приедут, – прерываю разговор.
Вздрагивают обе, оборачиваются ко мне.
Ноэлия
– Спасибо, – киваю.
– Ну… я пойду, наверное…
– Уже? – пугаюсь, неужели могу больше не увидеть?
Обидно так, дела у нее какие-то, не могла подождать? Ничего толком не знаю о ее жизни, но уезжала она не так уж часто! Мы постоянно созванивались, бывало, когда грустно и тоскливо – наберу ее, и полегчает.
Тересия садится на кровать, поднимает куклу, которая так и лежит на покрывале. Начинает расправлять волосы, теребить складки платьица. Вздыхает.
– Так вышло, моя хорошая, я этого не хотела. Не серчай на старуху.
Присаживаюсь рядом, обнимаю, вдыхаю любимый с детства горчащий запах. Не расплакаться бы. Поглаживает по волосам, что же я буду делать там, за сотни километров, без ее голоса, рук? У меня ведь никого. Ну почему она не захотела поехать, что ей здесь?
– Я бы тебе все отдала, что смогла бы, – не выдерживаю. – Императрица ведь имеет право на свои прихоти и желания, никто не стал бы возражать?
Тересия молчит, убивая последнюю надежду.
– Все будет хорошо, девочка, – сообщает. Поднимаюсь резко. Пусть так.
Тересия тоже встает, оглядывает комнату, сумку.
– Помочь тебе? – спрашивает. Качаю головой:
– Я уже все сложила.
– Я не прощаюсь, – сообщает, надевая шляпу.
Довожу до двери, Дарсаль выпускает. Я тоже прощаться не хочу. Дожидаюсь, пока уйдет, иду в душ умыться, привожу себя в порядок, накладываю подходящий случаю макияж. Этому нас обучили в полной мере. Подбираю пристойное платье из моих скудных запасов, снова все проверяю – не забыла ли чего. Напоминаю себе, ведь я еще в городе, даже если забуду – всегда смогу зайти забрать. От этого совсем тошно.
Наконец, шум у выхода, машины, охрана, зеваки собираются. Опускаюсь без сил на кровать. Не могу. Не хочу!
– Пора, моя госпожа, – тихо сообщает Дарсаль. Почти ненавижу его за это.
Стук в дверь разбивает последние мгновения тишины. На пороге появляется молодой парень, кланяется почтительно, представляется, кажется. В ушах стучит, ничего не соображаю. Дарсаль указывает на сумку, ага, значит, какой-нибудь слуга. Ну да, все правильно. Страж придерживает створку, выходим, парень пристраивается сзади.
Мадам Джанс бросается ко мне, обнимает как родную.
– Ноэлия! Спасибо вам!
– За что? – недоумеваю.
– Император за вас такой выкуп дал! Мы теперь сможем и ремонт провести, и достроиться, и еще нескольких детей взять!
Снова ставшая привычной за последний день горечь. Выжимаю из себя улыбку, хоть что-то хорошее во всем этом безумии. Только как отделаться от ощущения, что меня просто-напросто продали?
Ищу взглядом, так надеюсь увидеть Тересию, однако ее нет. Она же попрощалась, недавно ушла. Но ведь могла бы и проводить!
Зато жених собственной персоной в холле, выглядит счастливым и радостным, выходит навстречу, руку подает – помогает сойти с последних ступеней.
– Как же я соскучился! – улыбается, целует кисть, невольно тоже улыбаюсь, даже расслабляюсь. Убеждаю себя: все будет хорошо, жених у меня милый, а жестким ему по статусу быть положено.
– Я тоже! – отвечаю.