Газон

И тут – на тебе! – Демари перестала печь что-нибудь к чаю.

– Как так?

Задал вопрос её взрослый сын. Сын достаточно взрослый, чтобы строго задать свой вопрос. Он давно живёт самостоятельно, но к родителям заходит, так как мамины кексы очень любит, да и всё остальное.

– Как так?

Сын задавал ещё и ещё один и тот же вопрос, он пытался выяснить первопричину всего, из-за чего мама перестала печь. По образованию сын – философ, он даже решил порассуждать на эту тему, эдак минут двадцать, выдвинуть свою гипотезу и предложить вариант выхода из сложившейся, никому не понятной, да и ненужной ситуации.

На что муж Демари Пётр только пожимал плечами и даже немного втянул в себя голову от замечаний сына-философа. И как-то тихо и незаметно ушёл в квартирную тень, как будто это он, Пётр, перестал печь к чаю и был виновен в совершённом, а точнее в несовершённом. А Демари на всё это только хлопала глазами. Даже сама Демари не верила тому, что ещё какой-нибудь месяц назад или немного больше того она пекла, говорят, идеальные кексы. Кто говорит? Может, придумывают. Но если есть свидетели. Их, этих свидетелей, немало. Свидетели поглощали эту армию кексов, эту двухтысячную с приличным хвостом армию кексов с завидной регулярностью и честно готовы подтвердить, что, мол, да, Демари пекла, часто и вкусно. Значит, всё же пекла, если свидетелей достаточно. И они могут свидетельствовать против Демари? Неужели суд? И над кем, над Демари?