Сторож Академии ведьм

Глава 1

В графстве Фэртон всегда холодно. Даже летом лед с местных озер не сходит, а зимой такой мороз, что выбираться из зданий не то что не хочется – это признанное по местным законам наказание. Именно поэтому в учебных заведениях для ведьм и магов, куда стекаются все одаренные молодые люди империи, учебный год начинается в первый день весны, сразу после окончания сезона метелей.

Студенты прибывают на поездах – что гораздо удобней, чем повозка со страдающими от мороза лошадьми – потому рядом с каждым пунктом назначения имеется сторожевой пункт. Небольшой домик, в котором можно погреться и подождать. Эта история началась как раз в таком неприметном местечке, заваленном сугробами – в сторожке при академии ведьм.

“Боги, какая холодрыга!” – то тут, то там слышалось из толпы прибывших первокурсниц.

Пока они прыгали на перроне, пытаясь согреться, с холма, на котором стояли учебные и жилые корпуса, начала спускаться высокая девушка. Первое, что бросалось в глаза – остроконечная шляпа, отороченная мехом, и приталенная дубленка, каких не купишь ни на одном рынке империи. Когда она приблизилась, стало возможно различить – вышитый на рукавах и у сердца – герб академии – Полярная звезда и снежинки вокруг нее. Они символизировали юных ведьм с тайными знаниями и холодным разумом.

Замерзающие девушки сразу поняли – студентка выпускного курса. Наверняка отличница, раз послали встречать новеньких. Почему они не подумали, что она преподаватель? Все просто. Академия графства была самой лучшей. Каждый из ее профессоров – знаменитость. Конечно же, всех их знали в лицо и мечтали – если не попасть в ученики, то хотя бы взять автограф.

Тем временем старшекурсница остановилась рядом с девушками и принялась громко читать правила пребывания. Ничего нового, все это значилось еще в брошюрах для абитуриентов. Потому никто особо не слушал, девушки, как могли, грелись и шептали: “Поскорей бы уже закончила и отвела в корпус”.

– Вам придется привыкнуть к этому климату, – вдруг отвлеклась от списка старшекурсница. – Если не готовы преодолевать трудности, делать здесь нечего.

Она обвела взглядом притихших новеньких и вдруг наткнулась на тоненькую девчонку в жалком берете и почти что летнем пальто. Рот ее давно уже посинел, а кожа ничем не отличалась от падавшего с неба, несмотря на весенний день, снега.

– Это что такое? Ты почему так вырядилась?

– Простите, – пробормотала девушка, еле размыкая губы. – Я из южных степей, у нас не бывает теплой одежды.

– О боги! – взвыла старшекурсница. – А купить по пути ума не хватило?

– Ума хватило, а денег нет.

– Ладно…

Про себя старшекурсница неприлично чертыхалась, но держала лицо. Она повернулась к домику возле платформы и крикнула.

– Сторож! Иди сюда с ключами и захвати тулуп какой-нибудь, а то у нас здесь первый труп организуется.

Вскоре дверь скрипнула, двинула снег, что успел завалить крыльцо, и на пороге появилось нечто. Высокая фигура в темных кожаных доспехах, потрепанных временем настолько, что они скорее походили на находку археолога. А форма была такой грубой, что казалось удивительным, как существо внутри вообще двигается. Хотя надо признать, двигалось оно с такой недо-грацией, будто внутри не человек, а неудачная попытка скрестить гомункула и химеру. А может, так и есть?

Должно быть, эта догадка одновременно прокатилась по головам студенток, потому что все они разом ахнули и перестали прыгать по перрону.

– Это наш сторож. Не бойтесь. Доспехи неприятные, но такова традиция. Они зачарованы, и сторож в них не поддаётся абсолютно никакому воздействию, – она указала на домик. – Живет здесь, если нужно будет погреться, то в комнате ожидания все есть. Если понадобится помощь, то к сторожу можно обратиться. Но он решает проблемы безопасности. С вопросами “как пройти в библиотеку” к нему не приставайте. Хотя… Он все равно не ответит. Он вообще не разговаривает. Возможно, у него и рта нет.

Вторая волна смятения прокатилась по новеньким.

– Но бояться не нужно. Относитесь к нему, как… к охранному голему.

Сторож подошёл к старшекурснице и протянул огромную шубу.

– Да не мне. Вон той доходяге!

Когда он развернулся к толпе, девушки инстинктивно попятились, оставив полуобморочную южанку в полном одиночестве. Лицо ее не выражало никаких эмоций, а сама вся сжалась, как свернувшийся в трубочку сухой лист, припорошенный снегом. Сторож быстро подошел и набросил на плечи тяжелый и теплый мех.

– Вот и чудно, – подытожила старшекурсница. – Теперь подходим к нему и берём ключ. Свой ищем по бирке с именем. Все просто. Давайте живей, еще на ужин надо успеть.

Толпа не двигалась.

– Эй, ты, замороженная! Ключ бери.

Девушка в шубе похлопала глазами и посмотрела на коробку сторожа, в которой были навалены витиеватые крючки с бирками.

– Давай живей. Имя ищи. Тебя как звать?

– Я… – она протянула к коробке дрожащие пальцы, – Юнни.

Ее рука скользнула по груде ключей, и вдруг девушку качнуло. Она ухватилась за дубоватую рукавицу сторожа, но все равно упала.

– Смотри сюда. Как очнется, вот записка.

Рядом с Юнни звучало еще что-то, пробиваясь сквозь яркий солнечный сон, но она не хотела вслушиваться. Так прекрасно было лето в степи. Сочные травы колыхались, аромат цветов и свежесть океана питали воздух, а вдали пели полевые ведуньи.

Одной из них была ее бабушка. Юнни достался ее дар. Она хотела быть такой же. Воспевать жизнь и заботиться о своем зеленом и душистом мире. В детстве степь казалась самым огромным и великим морем, растекающимся по кромке опасно-прекрасного океана.

Училась у бабушки Юнни усердно, быстро впитывая мастерство и знания. Однако выпускной экзамен показал способности гораздо выше, чем ожидалось. Теперь ее ждала служба более значимая, чем должность провинциальной травницы.

Очень разные чувства испытывала Юнни, размышляя над своими результатами. С одной стороны ее ждало место в самой лучшей академии для ведьм, с другой – предстояло покинуть семью, любимую степь и долину Цветов, получив взамен холодный темный мир, полный неизвестно чего.

Над головой что-то мягко затарахтело. Сон смешался с этим звуком, и валяться в ласковой траве стало вдвойне приятней.

“Но что может издавать такой звук?” – все еще пытался разбудить Юнни голос разума.

Она нехотя открыла глаза и растянулась в улыбке. Кошки.

С десяток разномастных пушистых созданий расположились по огромной шубе, внутри которой таким же комочком свернулась Юнни. Она зарылась поглубже, притянула к себе одну из мурлык и провалилась в безмятежный сон.

Тем временем за ней наблюдали.

В темной нише имелся стол. Со всех сторон он был обнесен железными прутьями, чтобы сторож – рабочим местом которого этот стол и являлся – мог видеть все происходящее, но при этом находился как бы отдельно от посетителей. Жутковатое ограждение соорудили давным-давно, и электрическое освещение до ниши не доводили. Именно поэтому стол освещался небольшой керосиновой лампой, желтый свет которой растекался по правому краю и падал на стену, куда недавно прикрутили малюсенький радиоприемник.

В момент, когда Юнни блаженно заснула, сторож сделал шаг вперед, мгновенно попадая в тусклое, но все-таки освещение. Лица его было не разглядеть – на случай стрельбы ранить голову не представлялось возможным – но прорезь для глаз обнажала два цепких угля, что сейчас неотступно сверлили спящую гостью.

Он размышлял о ведьмах. За свою жизнь повидал их вдоволь и почти мгновенно определял способности и слабые стороны студенток. В отличие от взрослых особей, первокурсницы не успевали покрыться защитной броней: все их чувства и мысли были как на ладони. В какой-то момент, он и сам не помнил когда, сторож осознал, что все одаренные студентки делятся на “ушастых” и “глазастых”. Из первых получались отличные воительницы и охотницы. Они слышали дыхание леса, переливы рек и мысли живых существ. Кто в переносном смысле, а кто и по-настоящему. Вторые находили свое призвание в зельеварении и поиске. Внимательные и педантичные. Не приведи боже с такой повздорить. Любую мелочь извернет в свою пользу.

В том, что на диване лежит одна из таких одаренных, он не сомневался. Выдержать в таком одеянии почти полчаса и даже не лишиться пальцев – большой потенциал. Остался один вопрос: какой?

Она перевернулась, и кошки посыпались тучным буханьем. Юнни вскочила, озираясь по сторонам, и защебетала что-то вроде “простите”. Южный диалект в его доме звучал забавно, и сторож неожиданно для себя улыбнулся.

“Глазастая”, – решил он и вышел из своего укрытия.

– О, – смутилась Юнни, – спасибо, что приютили. И за шубу. И…

Он молча протянул ей записку и ключ. Юнни погрузилась в чтение, а сторож при этом вернулся к своему столу. Кошки последовали за хозяином и плавно расположились по полкам позади него.

– Еще раз спасибо, – оторвалась она от записки. – Мне уже пора. Тут написано, что я могу взять шубу, – она помолчала, ожидая ответа. Зря. – Я верну.

Надела на себя этот огромный кусок меха, прихватила чемодан и вышла из сторожки.

– До свидания, – донеслось из-за двери.

– Надеюсь, – еле слышно ответил сторож.

Он и не заметил, как пронеслась неделя. Узнал об этом, только – когда светящаяся от радости Юнни о том оповестила.

– Должно быть, это странно, что я уезжаю на выходные домой. Мне все-таки дальше всех добираться.

Неизвестно, чего она ждала, но методично делала паузы после каждой реплики.

– Вот и шубу вам верну, – она положила мех на диван, и толпа кошек тут же потянулась к мягкому и морозному покрывалу. – Знаете, мне дали дубленку, – Юнни показала на хорошенькую зимнюю форму. – В счет стипендии. Теперь не отверчусь. Завалю хоть один зачет и буду заперта в корпусе, банально из-за невозможности ходить по улице. А девочки сказали, что через месяц-полтора в ней будет жарко и нужно будет купить шерстяное пальто. Кажется, я разорена, – так звонко рассмеялась, что даже кошки приподняли головы от неожиданности. – Ну что ж… Я побегу. Я тепло одета, могу подождать на платформе.

Сторож взял со стола тонкую указку и ткнул в расписание.

– Демоническая сила! Но у меня в комнате висит совсем другой график.

Он повел указку чуть выше.

– Весеннее расписание. А то зимнее? Теперь ясно. Значит, у меня… Сколько у меня времени? Так. Получается около сорока минут. Не так уж и много. – Юнни расплылась в улыбке и стала расстегивать дубленку. – Тогда подожду с вами. Вы ведь не против?

Как будто он мог быть против. Сторож, как и заведено, ничего не ответил, а просто наблюдал, как она добралась до кошек и стала их тискать. Те тоже были не против. Еще бы.

– Кстати, сколько их у вас? Сегодня как будто больше. А может, я тогда спросонья не всех разглядела. Ой, знаете, у меня же есть кексы!

Она вскочила и достала из сумки бумажный пакет, от которого по комнате разлетелся запах свежей выпечки.

– Давайте, я вас угощу. Может, потом чаю попьете или еще чего. Я понимаю, сейчас неудобно, придется ведь снять эту штуку с головы.

Юнни положила на стол салфетку и пару кексов.

– Черничные. В местной кладовой я нашла только эти ягоды. Хотя, возможно, просто не сориентировалась, и там есть еще какие-нибудь дары леса. Понимаете, у нас ведь такое не растет. Решила племяшек порадовать. Бабушка наверняка пробовала. Когда-то она активно путешествовала.

Она достала еще один и откусила немного. Пудра осыпалась, и Юнни по-детски облизала пальцы.

– Я домой как раз к бабушке еду. Ваша академия всем хороша, но предмета по южным заговорам нет. Конечно, провинциально и не слишком мощно, но все-таки культура. Я, знаете, так просто от своей культуры отступать не собираюсь, – она откусила еще немного. – Вот и думаю, а что, если на неделе здесь, а на выходных дома поучиться. Много, конечно, времени в дороге теряется, зато какой результат. Да и поезд студенческий удобный. Поспать можно.

Тут она подавилась и закашлялась.

Сторож достал из шкафа графин с алой жидкостью и налил в высокий бокал. По сторожке разнесся густой аромат специй, а Юнни перестала кашлять.

– Это что? Самый настоящий глинтвейн?

Сторож почти неуловимо кивнул и протянул напиток.

– Ого. Я еще не пробовала. Во-первых, он алкогольный, во-вторых, у нас напитки холодные. Никому в голову не приходит пить что-то согревающее. – Юнни осторожно взяла бокал. – Спасибо.

Она отхлебнула, закрыв глаза, и еще долго блаженно думала о чем-то своем.

– А мне нравится. Это ведь вы делали? Очень здорово. Может, когда-нибудь расскажете рецепт, – она еще шире улыбнулась. – Шучу.

Юнни медленно пила горячий напиток, а старшая из кошек запрыгнула к ней на колени. Сторож косился на кошку, но та делала вид, что совершенно не понимает его намеков.

– Надоела вам, да? – спросила Юнни. – Просто мне неловко сидеть в такой давящей тишине.

Он повернулся к радиоприемнику и щелкнул выключателем.

Сторожка окрасилась эмоциональными дикторами имперского радио. На этой волне выступали в основном не связанные с магией, а потому на Юнни обрушился поток главных новостей и сплетен недели. Она притихла и больше не пыталась заговорить со сторожем. Впервые за много лет избавиться от назойливого общения было так неприятно. В голове его даже мелькнула мысль рвануть провод приемника, чтобы Юнни продолжила к нему приставать с расспросами. Сторож и сам подивился такой странной идее и просто скрылся в своем темной углу. Хотя, так и не смог заставить себя не наблюдать за гостьей. Оставшиеся минуты пролетели в молчаливой слежке, которую прервал гудок приближающегося поезда.

– Ну, я пойду? – спросила Юнни, как будто в этом был смысл. – До свидания.

Глава 2

Юнни приехала в понедельник утром. За час до первой лекции. И в первую очередь она помчалась не в свою комнату готовиться, а в сторожку. Хотела поздороваться и заодно угостить пушистиков.

– А я кое-что привезла! – она достала из сумки керамический термос деревенского вида, и сонная братия потянулась к ее ногам. – Всю молочку, оказывается, везут аж с Аурульских равнин. Наверняка вам не достается. – Юнни обратилась к сторожу. – Простите, у вас не найдется какой-нибудь мисочки?

Сторож сходил к своему продовольственному шкафу и принес большое блюдце.

– Спасибо, – кошки принялись прыгать вокруг Юнни, нетерпеливо мяукая. – Знаю, знаю. Чуток подождите.

Она налила из термоса густые сливки и отдала его сторожу.

– Мне на учебу пора. Я перед поездом заскочу.

Юнни встала и зашагала в сторону двери, но затем обернулась.

– Вы знаете, было бы проще, если бы на них ошейники с именами висели. Хотя я понимаю, что животные такое не любят. Но никак не могу придумать, как мне узнать их имена.

Сторож молчал. Только сверлил ее чернющими глазами. Юнни вздохнула.

– Я пойду.

В это мгновение дверь распахнулась, и в сторожку влетела еще одна вернувшаяся с выходных студентка. Это была третьекурсница, и сторож поморщился, припоминая ее стервозный характер.

– О, извини, – улыбнулась вломившаяся. – Не задела?

– Все в порядке.

– Хорошо, – девушка осмотрела Юнни с ног до головы. – Новенькая? Судя по загару – издалека.

– Ага.

– И как?

– Хорошо, – Юнни хотела уже уйти, но потом спросила: – Слушай, а ты не знаешь, как их зовут?

Она показала на кошек, но девушка только пожала плечами.

– Наверное, никак. Это животные нашего психа. Не думаю, что ему в голову могло прийти, что кошкам нужны имена.

Юнни посмотрела на сторожа, который был в паре метров от них.

– Мне кажется, немного невежливо так говорить о человеке в его присутствии.

Девушка смерила взглядом сторожа и скривилась.

– Человеке? Да ладно… Кстати, человек, или кто ты там под шлемом, мне должны были посылку оставить. Было такое?

Он медленно пошел в сторону стеллажей и, пока открывал одну из дверец, девушка взяла Юнни под локоток и тихо продолжила:

– В корпус четвертого курса как-то на выходных забрались парни. Ночью, в смысле. К девушкам своим. Так вот этот, – она презрительно ткнула в плетущегося к ним сторожа, – вместо того, чтобы выдать предупреждение, наложил обледенение, и пришлось им, замороженным, дожидаться начала учебной недели. Потом в госпитале еще долго с пневмонией лежали. И ведь знал, гад, что против него никакая самооборона не действует.

– Я не знала, что он владеет магией, – удивилась Юнни.

– Он? Ха! – девушка засмеялась, а сторож уже подошел с посылкой. – Ну что? Владеешь ли ты магией, чудище? – она забрала коробку и вновь обратилась к Юнни. – Не бойся, в этом смысле он совершенно безобиден. Однако имеет в доступе охранные зелья. Может пакость сделать какую-нибудь. В общем, – она похлопала Юнни по плечу, – мой тебе совет: держись подальше. Тем более что все равно толку от него никакого. Подай-принеси. Не больше.

Девушка вышла из сторожки, а Юнни посмотрела на сторожа.

Он неотрывно наблюдал за ними, все слышал. Как же сильно ей захотелось узнать, что он сейчас чувствует.

– До свидания, – сказала Юнни и выбежала из сторожки.

Догнала свою собеседницу и спросила:

– А почему он не разговаривает? Это запрещено? Я в постановлении и указах ничего не нашла.

– О, ты прямо в документах ради этого рылась. Любопытная, – улыбнулась третьекурсница. – Запрета прямого нет. Просто не разговаривает. Может, мозгов не хватает? Сама посуди: круглый год сидеть в этой конуре. За окном дрянная погода, из общения только четвероногие. Должность никакая. Перспектив нет. Разве может разумный человек на такое согласиться? Да любой дурак способен найти место получше. А этот здесь. Значит, он… – она выразительно посмотрела на Юнни, но та молчала. – Хуже, – ответила за нее девушка. – А вот и мой корпус. Удачи, новенькая.

Она убежала, а Юнни начала размышлять.

“Он точно человек. Это я еще по глинтвейну поняла. Бабушка всегда говорила: то, что делается искренне, получает частичку души. Сможешь почувствовать ее, почувствуешь и владельца”.

Юнни в тот вечер долго смаковала напиток, пытаясь разобрать, что на душе у сторожа. Но ощутила лишь то, что он человек. Очень одинокий человек. И от этого стало грустно. Может, потому Юнни решила хоть как-нибудь подбодрить сторожа. Скорее всего, одиночество его рукотворное, но даже если уединение кажется отличной идеей – это не так. Человеку нужен человек.

“Надо получше у бабушки расспросить про диагностику на напитках. И потренироваться. Все-таки хорошо, что я решила не забрасывать нашу деревенскую магию”, – она улыбнулась и поспешила на занятия.

Как и обещала, Юнни зашла к сторожу перед поездом. На месте его не было, зато ждал термос и графин, обложенный хлопковым полотенцем и теплым шарфом. Рядом стоял бокал. Бормотало радио.

– Как мило, – улыбнулась Юнни и налила себе глинтвейн.

Времени было не очень много, и она озиралась на каждый шорох, надеясь, что это сторож. Правда, он, по всей видимости, не собирался с ней встречаться. Радует, что через несколько минут ее посетили кошки. Они ласково размурлыкались на диване, а по капелькам воды на шерсти Юнни поняла, что кошки пришли с улицы. Может, и сторож там? Допила и, быстро одевшись, вернулась на улицу.

По платформе гуляла поземка, но сегодня было теплее, чем на прошлой неделе. Как и обещали, с каждым днем весна отвоевывала по несколько градусов. Ещё недели три – и от снега останутся лишь небольшие холмики в тени деревьев. А там, глядишь, и солнце выглянет из-за вечной удушающей облачности.

Позади Юнни громыхнуло знакомое перетоптывание. Она обернулась и увидела стряхивающего с себя снег сторожа.

– Здравствуйте, – подскочила к нему Юнни. – Я хотела поблагодарить за глинтвейн.

Он молча зашел в сторожку. Юнни бегло посмотрела на фонарный столб с часами. Оставалась только пара минут.

– Успею, – сказала она и зашла внутрь.

– Я…

Не договорила, увидела протянутую тетрадку.

– Это мне?

Он кивнул, и неловкую паузу прервал протяжный гудок.

– Мне пора.

Он кивнул.

– До свидания.

Забравшись в один из пустующих вагонов – не самый популярный маршрут – Юнни бросила на пол сумку, подготовила к ночевке нижнюю полку и раздвинула занавесочки.

За окном проплывали широкие стволы гигантов Чернолесья, в них терялся колючий северный ветер, а за поворотом ждал транспортный портал, в котором уже проступали хрустальные озера Инадены. Еще несколько прыжков по регионам, и поезд доберется до юга. Утром она будет дома.

Юнни забралась под плед и открыла тетрадку. Внутри обнаружились рисунки с подписями.

– Кошки. Так вот как их зовут!

На каждой странице были расписаны время, день и месяц рождения, все особенности характера и внешнего вида питомцев сторожа. А дополнительно к каждой особе прикладывался эскиз.

– Значит, Мартин, Эйприл, Мэй, Джун, Джул, Огюст, Септа, Окулус, Норби, Декарт, Янина, Ферди. Двенадцать. Погоди-ка… Это же месяцы! – она еще раз посмотрела на даты рождения. – Но почему они не совпадают?

Юнни все перепроверила. Это точно не могло быть случайностью. Тем более все животные рождались шестого числа.

“Но почему имена даны совсем других? И ведь даже не обратный порядок. Тут вообще нет закономерности. Какой-то бред! – червячок сомнений шевельнулся где-то глубоко в подсознании. – А может, он реально псих? Одержимый, решивший, что обладает силой и тайным знанием. Я ведь видела таких. Если повезёт, они собирают собственную секту. А если нет, сидят в глуши и молча творят какую-нибудь дичь. Хорошо если безобидную”.

Поезд качнуло, из окна полился искрящийся сиреневый свет, но Юнни не обратила никакого внимания: уже привыкла к скачкам через порталы – а сейчас чувствовала в руках нечто более удивительное. Зачем он отдал ей тетрадь? С такой дотошностью прописал все параметры. Ведь знал, что она заметит.

Юнни опять вспомнила разговор с третьекурсницей, но вскоре отбросила в сторону ее доводы. Скорее сторож скрывает что-то или скрывается сам. Он не похож на слабоумного. Обстановка в сторожке была выверена до мелочей. Никакой захламленности или хаоса. Если подумать, то вся мебель была расставлена по принципу “золотой” спирали. Она закрыла глаза и восстановила в памяти обстановку комнаты.

“Тетрада. У него все укладывается в четыре цвета. И никаких лишних тонов. Вот зараза!” – прикусила губу Юнни и стала вспоминать дальше.

В самом темном углу припрятан стеллаж с книгами, но все они стояли страницами в комнату. А значит, или сторож не хотел, чтобы кто-то видел, что он читает, или сохранил привычку, приобретенную в древних библиотеках, где корешок считается тыльной стороной книги. В этом случае, правда, сторож должен быть очень образованным человеком. Доступ в такие места строго регламентирован.

– А может ли он быть образованным? – спросила сама себя Юнни.

Вспомнила, каким отточенным движением, несмотря на ужасные рукавицы, он взмахнул указкой.

– А что у него вообще делает указка?

Тут ее прошиб пот. Казалось, что вот-вот она поймет что-то очень важное. Ведьмовское чутье так и пульсировало, разгоняло кровь, заставляло разум соображать еще быстрей. Она вцепилась в тетрадку. Идеальный почерк. Только мелкий, что говорит о скрытности владельца.

“Кто бы сомневался”, – ухмыльнулась Юнни.

Она всмотрелась в рисунки и только сейчас обратила внимание, что они нарисованы пером. Сама Юнни художественным даром не обладала, но рисовали ее школьные подружки.

В изобразительном искусстве главными и наиболее характерными элементами считаются линия и штрих. В работе пером эти элементы наиболее выражены. Но это рисование наверняка. Никаких исправлений и неуместных движений: такое простительно при работе с карандашом или углем. Перо – инструмент не для новичков.

“А для тебя это явно не большая проблема. Двенадцать эскизов, ни одной кляксы и кривости. Даже не заметил, как набросал”.

Ее внимательный взгляд вдруг остановился на небольшой крошке, прилипшей к одному из изгибов. Юнни тут же полезла в сумку и разложила на столе имеющиеся у нее инструменты. Осторожно отслоила катышек от бумаги и, подцепив пинцетом, переложила на стекло. Потом долго размышляла, чем снять чернила и не растворит ли это вещество улику. Чертыхнулась и просто капнула воды. Все равно с собой ничего особенного не было. А интуиция требовала провернуть все прямо сейчас. Не обманула. Чернила быстро вымылись, не повредив при этом спрятанное. Юнни промокнула стекло и достала глазную лупу.

– Химеры Чернолесья, перо!

Она уже поняла, что именно пером сторож писал в своей тетрадке, но ей и в голову не приходило, что оно может быть самым настоящим гусиным. А теперь Юнни разглядывала скомканный мокрый луч и недоумевала:

– Где он вообще его нашел?