Алиса в Тиндерландии

Я глядела на него, не веря. Откуда такая смелость – врать ей в моём присутствии, игнорируя меня, отстранившись от меня? Ведь только что мы были вместе! С другой стороны, какой актёрский талант! Какие выражения! Утончённые, спонтанные! Она ведь не знает, что он врёт, расхваливая меня перед ней. Если бы он сказал правду, быть может, тогда мне было бы стыдно перед ней. Что мне делать? Поправить его? Настаивать на правдивой версии? На том, что я не хотела, чтоб она тоже получила удовольствие, и что даже имени её не хотела ему сказать? Или мне стоит ему подыграть и подтвердить лживую версию, которую он подаёт с моего молчаливого согласия? В конце концов, что с того, если и она тоже получит удовольствие? Я посомневалась ещё немного, парализованная, ошеломлённая смелостью и беспрецедентным сумасшествием, которые я проявила несколько минут назад, а также расслабленностью после секса, и стыдом от того, что сейчас он кадрит её, бросив меня.

Алона повернулась ко мне, ища подтверждения тому, что услышала. У неё горели уши. По-видимому, его слова её пленили, или смутили – какая разница. Он посмотрел на свой пустой стакан, стакан соблазнения, понимая, что не сможет повторить свой трюк, который продемонстрировал на мне четверть часа назад, хотя мы и находились в похожей ситуации. Он понимает, что если он к ней приблизится и попробует её коснуться, как он проделал это со мной, это вызовет у неё отвращение и всё будет для него потеряно. Он откинулся назад и приблизился ко мне, глядя на неё. Что за комбинация на уме у этого пройдохи? Он нежно взял мою руку, как благородный рыцарь викторианской эпохи, а затем взял её руку, так что получилось, что мы все втроём держались за руки. Сволочь! Использует меня, чтобы подобраться к ней.

"Послушайте, Алисы, меня и правда зовут Юваль. Я живу в Нью-Йорке, и вчера прилетел на недельку уладить наследственные дела. Вероятно, вы меня здесь больше не увидите в ближайшие года два-три. Я образованный, воспитанный и порядочный молодой человек, без венерических заболеваний, слава Богу. Я очень ценю свою жизнь, своё время и здоровье, и вас, особенно после того, как нам с Алисой посчастливилось познакомиться поближе."

Он вновь сделал паузу. Его стакан был пуст, поэтому он отпил из моего стакана, тоже пустого, давая возможность нам переварить сказанное, чтобы оно сквозь уши вероломно проникло прямо в сердца. Вероломно, потому что этот короткий путь из ушей в сердце – всего-то несколько сантиметров – совершенно извращает, по крайней мере в моём случае, смысл сказанного. Я не имею в виду, что смысл сказанного полностью меняется по дороге от ушей к сердцу или от сердца в мозг, хотя было бы интересно проследить, что происходит по пути. Однако, я могу сказать, что моё тело – не просто беспристрастная акустическая труба, проводящая звуки из одного места в другое. "Слепой случай…",– он вновь сделал многозначительную паузу и посмотрел на нас. Я разглядывала ногти, давая понять, что моё нетерпение нарастает. Нет такого понятия "слепой случай". Вселенские планы выше нашего понимания. "Твой!"– хотела ответить я ему, однако смолчала. "…познакомил нас в этом порядке, случайно. И ни я, ни Алиса, не думали после всего случившегося бежать и заводить долгосрочные отношения или семью.»

Терпение Алоны лопнуло первым. "И вы мне сейчас предлагаете – как великодушно – чтобы я поучаствовала в акции “две по цене одной”? Мы же не будем повторять трюк со стаканом?!", – в тот момент он держал её пальцы, но не продолжил её ласкать.

"Может, посмотришь на это с другой точки зрения. Будто бы ты заказываешь услугу, скажем массаж". "Алиса! – позвал он меня, отвлекая от ногтей, – послушай и скажи мне, по-твоему, у неё получится?"

Что-то во мне обрадовалось, когда он обратился ко мне, и мне почти стыдно это писать, так же стыдно, как тогда, когда он меня разозлил. "Что скажешь? – продолжил он в мою сторону. – Можешь себе представить, как она заказывает массаж или иглоукалывание, только сексуальные? Как она лежит, обнажённая, промассированная, ублажённая, возбуждённая, облизанная, ухоженная, пронзённая, или может нагнутая, обхватывающая, кончающая. Затем слегка успокаивается, переводит дух, припоминает все детали, чтобы запомнить этот опыт навсегда. Говорит "спасибо", поправляет наряд и уходит. Как после визита к врачу. Сможет она или нет?"

6.

Я должна на минутку прервать своё повествование на этом моменте. Прошу прощения за то, что мои мысли прыгают с одного на другое. Я понимаю, что это немножко путает читателя, однако я такая. Одно напоминает о другом, другое – о третьем, и вот я уже теряю нить рассказа. Мне сложно планировать, да и ни к чему. Всё равно, что бы я ни запланировала, всё получается по-другому. Не наоборот, просто по-другому.

Итак, Алона. На самом деле её зовут не Алона, но у неё есть свои веские причины не называть своего настоящего имени. Я уверена, что многие предпочли бы остаться инкогнито, когда речь заходит о большинстве событий и поступков в их жизни, и даже немного стыдятся того, что у них происходит в телефонах. И сколько я об этом ни думаю, всё равно мне не до конца понятно, почему это так. Ведь у нас у всех примерно одинаковые образ жизни, мысли, привычки и фантазии. Так почему и откуда чувство стыда? Откуда это справедливое чувство, что мы достойны критики, неодобрения и порицания?

Это называется лицемерие. Люди – лицемерные пуритане, и не только в плане секса. Это проявляется и в осуждении множества других, безобидных поведений. Так же, как вы недавно осуждали меня, читая сцену в туалетной кабинке, где я была с мужчиной, с которым только что познакомилась.

И это не значит, что я бесстыжая, или отрицаю стыд, или делаю всё наперекор стыду. Наоборот. Стыд может быть индикатором, отличающим неправильное поведение от безобидного. Однако я смотрю стыду в глаза и хорошенько его исследую, прежде чем я сдаюсь и позволяю ему одеть мне наручники, или намордник, или пояс верности. Я не дам лицемерию или шовинизму с лёгкостью отобрать у меня мечты и радости. Мужчины определили нам области стыда, и они кардинально отличаются от тех областей, которые они определили для себя. Так сам Бог велел ворваться в их области стыда! И сейчас эти слова Юваля о том, что можно заказать у него "услуги сексуального характера", были брошены в лицо Алоне на фоне того, что я сделала за несколько минут до того.

В отличие от меня, Алона замужем. Уже черезчур долго. Её дети, те самые, ради которых её в этой истории зовут Алона, уже, слава Богу, давно вышли из младенческого возраста. У меня тоже есть сын, но я поклялась не упоминать его в этой истории. Мы с Алоной знакомы ещё со школы. Некоторые даже думают, что мы сёстры, хотя внешне мы не похожи. Может, мы так друг на друга повлияли, а может, на нас обеих кто-то повлиял. Мы над этим вопросом не заморачивались, потому как не считаем, что похожи. У неё феноменальная память, и ничто от неё не ускользает, даже если со стороны кажется будто она не тебя не слушает, годы спустя она может процитировать тебя слово в слово.

Обычно она не скромничает и не замкнута, и пустоту последних лет она заполняет, в основном, моими рассказами и общением с разведённой подругой. Алона утверждает, что я становлюсь жёсткой и резкой, и это странно, учитывая, что недавно я переехала из простого района в эклектический центр города. Мне было любопытно выслушать её предположение, будто поначалу я была мягче, но жизнь меня закалила, как закаляют сталь, и что те, кто поначалу жёсткие, тех жизнь смягчает. И это то, что, по её мнению, со мной произошло, когда я обрела уверенность в себе и опыт, вкупе с финансовой независимостью. По её мнению, я черезчур закалилась и почти превратилась в мужика в юбке, и что всё это из-за того, разумеется – как банально – что я пытаюсь скрыть глубокую обиду. Но до этого мы ещё доберёмся, а может, нет.

Так вот, Алона. Она была красавица. Хотя, пардон! Она до сих пор красавица, просто с годами она стала озлобленной и печальной. И, по-моему, у неё появилось безразличное выражение губ, которого раньше не было. Типа складок, уходящих вниз с уголков губ. Когда-то это было мимолётное выражение, появлявшееся как реакция на что-то, но постепенно оно застыло на лице, превратившись в гримасу недовольства. Нечто вроде морщин огорчения в отличие от морщин смеха.

Она давно подумывает о косметической или пластической операции, и я ей раз за разом советую, пока что безуспешно, сделать полную пластику, включая подтяжку и увеличение груди, и сейчас, пока она ещё замужем. Если это вернёт ей внимание и интерес мужа – отлично, а если нет и они расстанутся, как она фантазирует уже много лет, то эти улучшения хотя бы уже будут при ней, и ей не придётся тратить на них время, а главное, деньги. Кто знает, ведь если аргумент потраченных денег засядет в голове её мужа, может, это когда-нибудь улучшит её положение в переговорах при разводе.

Я припоминаю её реплику по поводу моих волос цвета блонд и размышляю, как бы сложилась моя жизнь, если бы я покрасилась в блондинку пару лет назад, а не после того, как мой кобель меня бросил.

Однажды, когда Алоне было лет 16, мы пришли к ней домой. Две девушки, вернувшиеся из школы с книжками и тетрадками в холщовом рюкзаке. Его ещё называли "сумка для мозгов". Нечто отвратительное, цвета хаки, висящее на матерчатых лямках, болтающееся в районе поясницы и бьющее по бокам. Никто из старшеклассников не осмеливался ходить без этого убожества. Её отец, которого обычно никогда днём дома не было, сидел в гостиной, и она с радостью побежала к нему, чтоб обнять, но он встал и, внезапно остановив её своей рукой, посмотрел ей в глаза странным взглядом и спросил её: "Ты куришь?" Она ответила: "Нет", и тут же на моих изумлённых глазах получила звонкую пощёчину: "Знай же, твоё красивое лицо выдаёт любую твою ложь."

Алона не курила, и оне на врала. Её отец случайно проезжал на машине мимо школьного крыльца именно в тот момент, когда она стояла там с другом, который дал ей попробовать тоненькую ментоловую сигарету, которая тогда была в новинку, только чтобы почувствовать вкус. И на её несчастье именно в тот единственный раз, когда она взяла сигарету в рот, её отец там проезжал. Если бы он проезжал там секундой позже, он бы видел, как она закашлялась, как чахоточная, и что она никогда до этого не курила. Однако, как уже сказано, на её несчастье и на счастье её мужа, её отец проехал именно тогда, когда он проехал, и пару часов спустя залепил ей пощёчину, сообщив шокирующую новость, что её лицо не способно скрыть ложь. И так Алона и живёт всю жизнь в ужасном страхе соврать, осознавая, что любая её ложь сразу же проявится у неё на лице. Вот как повезло её мужу.

У меня есть подруги, которые уверены, что если, не дай Бог, они изменят мужу, то на них сразу же обрушится небесный огонь и сожжёт их дотла, как ведьм в эпоху инквизиции. Так вот, это не про Алону. Ни десять заповедей с их " не лжесвидетельствуй", "не изменяй" и "не прелюбодействуй", или что там ещё написано, и уж точно не чувство слепой преданности и не чувство долга, предписывающее следовать обязательствам быть верной мужу, которые она взяла на себя в день свадьбы, не были причинами её верности.

Единственная причина, по которой она не позволила себе отдаться желаниям и попробовать запретный плод измены, заключалась в том, что она знала, что её муж сразу же обо всём догадается по её лицу и что она не сможет отпереться. К тому же её муж из тех, что целыми днями допрашивают, расспрашивают и интересуются тем, что их даже не касается. Единственная причина, по которой она смиряется с его ревностью и допросами, так это вера в то, что так он проявляет свою любовь и заботу. И если это так, подумала она, то так же и признак верности. Симметрично.

И даже мы, её подруги, каждая в свою очередь и в разных обстоятельствах, ей завидовали. В моменты слабости нам тоже хотелось, чтобы мужчина, который живёт бок о бок с нами, и правда бы жил с нами вместе, а не параллельно. Чтобы мы были у него в мыслях или хотя бы на заднем плане, даже когда нас нет в обозримом пространстве. Однако, по воле судьбы – по-видимому, слепой – о которой Юваль уже упомянул, именно в это время муж Алоны отправился в морское путешествие по греческим островам. То есть они, пятеро друзей, полетели на остров Фарос, и там уже зафрахтовали яхту с поваром и шкипером, у которого не только есть права на вождение яхты, но который ещё и управлять ею умеет. И так они плыли с острова на остров и от залива до залива, спускались на берег, развлекались там, как и чем могли, и на следующий или в тот же день продолжали путь дальше, посылая себе и всем интересующимся на просторах Фейсбука, даже тем, кому это не особо интересно, геройские фотографии, где один тянет якорную цепь, другой схватился за штурвал, а третий вообще подставил своё полуголое тело лучам солнца, а из одежды на нём только новёхонькие штаны для серфинга, которые и моря-то не видели.

Алона рада этому путешествию, ведь для неё это отличная возможность от него отдохнуть и расслабиться. Инстинкт еврейской торговки подсказал ей прикинуться грустной и переживающей за ту дополнительную домашнюю работу, что свалится на неё в его отсутствие, хотя он всё равно никогда палец о палец в доме не ударил.

Волею случая я как-то познакомилась в Тиндере с одним из друзей её мужа, но это уже совсем другая история. Так вот, не догадываясь, что мы косвенно знакомы, он проболтался о своих распутных дружках, и даже рассказал пару историй о друге, которым, по его описаниям, был никто иной, как муж Алоны. Этот друг её мужа был озабоченный, так что я его быстро отшила, вскоре после того, как он разболтал про похождения её мужа и до того, как наше косвенное знакомство могло быть раскрыто.

Я решила ей не рассказывать про то, что мне известно про её мужа, даже когда она мне как-то рассказала про зуд и сыпь "там". Когда это было? Год назад? Как быстро летит время, хотя нам и кажется, что оно наше и с нами навсегда. Но сейчас не время жаловаться на время, тем более что эти жалобы отнимают время. Врач сказала ей, что это какой-то тропический паразит или грибок, который передаётся половым путём, и она по наивности ответила, что не была ни в каком тропическом месте со времён медового месяца, много лет назад. На что врач ей улыбнулась и сказала, что ей самой и не надо быть в тропиках, достаточно того, что она знакома с кем-нибудь из тропиков, или с кем-то, кто встречался с кем-то тропическим. На что Алона покраснела, будто врач прочла ей мораль, и её лицо уже приняло выражение, мол "ей Богу, не было у меня никаких тропических приключений”, как вдруг она засомневалась, не от мужа ли она заразилась. Но она постеснялась его спросить, потому что он не жаловался ни на зуд, ни на какие другие симптомы, и потому он вполне мог начать подозревать в измене её, спроси она его в лоб.

Однако врач сказала, что это заразно, и поэтому ей следует избегать половых контактов или пользоваться презервативами, и посоветовала, чтобы муж каждый раз после близости мазал какое-то эфирное масло типа лаванды. Так что после нескольких дней воздержания и элегантных уклонений от близости под всякими предлогами она была вынуждена ему всё рассказать и извиниться, хотя она и подозревала, что, возможно, заразилась от него. А он, сукин сын, приготовил ей морковь с изюмом и корицей, которую у неё в семье называют "цимес", и обвинил её в измене. Дура! Да если бы он и впрямь думал, что она ему изменила с каким-нибудь амазонским атлетом, он бы себя совсем по-другому повёл.

Только представьте их, стоящих лицом друг к другу. Она, жертва, стоит сконфуженная и пристыженная от того, что ей приходится просить мужа надеть презерватив. Она знает, что не изменяла и что ни в чём не виновата и, если и заразилась половым путём, так только от него. Но что она может сказать? Святоша! Он, возможно, также подозревает её в измене, как и она его, хотя он знает – и он точно знает, но не признается – что он ей изменил. В этой дуэли обвинений она не может победить. Понятно, что будь я в подобной ситуации, я бы послала его к чёртовой матери.

Когда она рассказала мне эту историю, я вспомнила о том, что случайно услышала про её мужа от этого его приятеля, с которым я познакомилась в Тиндере. Он-то и рассказал мне про него всякие истории о том, как они вместе как-то познакомились с бразильянками на карнавале в Ресифи, самом злачном месте Бразилии. И ещё про то, что эти бразильянки, будучи католичками, занимаются только анальным сексом, дабы выйти замуж девственницами. Есть ли смысл ей об этом рассказывать? Не знаю. Кто-то считает, что настоящий друг обязан про такие вещи рассказать, чтобы дать возможность своей подруге самой решать, позволять ли кому-либо пользоваться её доверчивостью и наивностью. Я так не считаю. Я думаю, что открыть такой секрет подруге – это подлость, или, по крайней мере, эгоизм. Мне лишь бы избавиться от груза этого секрета, а ей с этим жить. К тому же, это можно расценивать как грубое и вредоносное вмешательство в её личную жизнь, которое ей сто лет не нужно. В конечном итоге, главное – результат. А вдруг из-за меня она будет вынуждена решать – разводиться или жить с изменщиком? Неведение – это счастье. Так зачем его портить?

7.

Когда я узнала про очередной способ соблазнения из арсенала Юваля, который он приготовил для Алоны, мне вдруг нестерпимо захотелось ей рассказать про то, что я узнала о её муже, чтобы она, может быть, немного раскрепостилась, и, узнав об изменах мужа, ответила ему тем же. Правда во мне сразу же проснулась ревнивая собственница, которая ни с кем не желала делить Юваля, чтобы остаться для него единственной, особенной и неповторимой. Только подумать, насколько глупо было с моей стороны испытывать к нему подобные чувства, однако, что было, то было. По-видимому, мысли Алоны мало чем отличались от моих, поскольку на все его соблазнительные тирады она ответила равнодушием, повергшим меня в шок: "Я предпочту остаться для тебя незнакомкой, безымянной, да и глаза мне закрывать ни к чему, потому что я и с открытыми глазами могу себе всё прекрасно представить, особенно когда я смотрю на тебя и понимаю, к чему ты клонишь. Но я замужем и до сегодняшнего дня мужу не изменяла."

Юваль уставился на меня, понимая, что лает не на ту белку, и посмотрел так, будто я его подставила, не рассказав ему такую важную информацию, и позволив ему так вот опозориться, потратив пять минут на бесполезные доводы. На моём лице уже начала появляться победная улыбка, но тут Алона продолжила: " Но, раз уж я собралась рискнуть и изменить мужу, так пусть это хотя бы будет в приятной атмосфере", – она склонила к нему голову, продолжая говорить менторским тоном высокопоставленного чиновника, в ответ на его вкрадчиво-воспитательный тон, которым он разговаривал с ней только что: "Представь, что я девственница. Разве не жалко мне будет расстаться с девственностью в спешке, в тесном и вонючем сортире, с риском остаться разочарованной?" Она откинулась на спинку стула, и по её лицу было видно, что ей в голову пришла ещё одна идея. "Кстати, я большая трусиха, так что переспать с незнакомцем для меня подобно смерти." Потом она повернулась ко мне, продолжая говорить с ним: "Я хочу, чтобы Алиса к нам присоединилась."

"Даже не знаю, что сказать. У меня слов нет! Официант!"– позвал он, и мы втроём хихикнули от того, какое слово он всё же нашёл. "Раз уж вечер продолжается, может, закажем вина?"– он вновь посмотрел на меня, на этот раз как на звезду, вдруг засиявшую рядом с луной. Я вновь на коне, я снова звезда, засиявшая на его небосклоне, благодаря невероятному предложению Алоны, повергшему меня в шок. "От вина я могу заснуть, – сказала я, чтоб внести свою лепту в разговор, – уж лучше мохито." Я надеялась, что Алона обратит своё предложение в шутку или передумает, пожалев о своём поспешном согласии, но она лишь сказала: "Раз так, то я тоже закажу что-нибудь покрепче вина. Не обижайся, ладно?"

"На что мне обижаться? Да я счастлив по уши! У нас намечается секс втроём, по поводу чего я открою вам пару лайфхаков, пока мы ждём заказ. Итак, первый лайфхак – как я оказался с вами за одним столиком. Взгляните!”

Он куда-то нажал на экране своего телефона и указал нам на какую-то иконку. Я тем временем успела заметить кучу красных звёздочек рядом с иконками всевозможных приложений. Явные признаки интенсивного общения в социальных сетях. Меня это немного разочаровало. Мы с ним два сапога пара. "Это новая версия Тиндера – Тиндер плюс плюс, или Tиндер четвёртого поколения." Мы с Алоной приблизились, чтобы получше разглядеть экран, и склонились плечом к плечу над телефоном. "Это версия позволяет выбрать опцию "показывать только активных пользователей рядом", то есть не в радиусе километра, а в радиусе считанных метров, максимум до ста. Прям как миноискатель. И я, как только сюда пришёл, сразу зашёл в это приложение, и интригующе улыбающееся личико Алисы тут же высветилось на экране. Я пробежался глазами по столикам и нашёл вас. Это не всегда легко, учитывая, что иногда люди публикуют в приложениях фотографии десятилетней, а то и тридцатилетней давности или вовсе обрабатывают в фотошопе так, что их и не узнать. Тебя найти было легко, ведь ты и правда похожа на свою фотографию в Тиндере. Можно даже сказать, что в реале ты выглядишь лучше. Эти задорные искорки в глазах, когда ты улыбаешься, на фотографии не заметны. Может, тебе стоит поменять фотографию на другую, где ты улыбаешься – отбоя от поклонников не будет. Короче, я подсел как можно ближе к вам, прямо напротив, и понадеялся на лучшее. Итак, это первый лайфхак."

"Ну, так я была права!– восторжествовала я, будто сейчас это что-то меняло. – Ты и впрямь нас подслушивал." Тем временем я думала о его замечании по поводу моей улыбки. Интересно, почему я всегда такая серьёзная на фотографиях?

"Ты права, не отрицаю, я лишь сказал, что я не столько подслушивал, сколько ты мне в уши вещала. Уравнение с двумя неизвестными. Итак, второй лайфхак,– прежде чем открыть нам эту тайну, он посмотрел поверх моего плеча, будто убеждаясь, что никто не слушает.. – Ладно, с этим повременим. К тому же, принесли наш заказ." Он встал, взял у официанта поднос и раздал нам выпивку, глядя каждой в глаза так, как будто намекал на предстоящие услуги. Официант тем временем стоял рядом, глядя на происходящее.

"За вас! A за твою улыбку, Алиса, я уже испил прямо из тебя," – прошептал он мне (что, кстати, было неправдой) и посмотрел мне в глаза. Я, наверное, покраснела. "Незнакомка, я должен отдать тебе должное – ты меня приятно удивила. Я был уверен, что мои попытки тебя соблазнить оттолкнут тебя, а они, наоборот, сработали. В наше время если кто-то от тебя чего-то хочет, это вызывает подозрение и инстинктивное желание отказать. Всё дело в эго, которое не может допустить, чтоб ты купилась на дешёвые трюки очередного продавца. Даже если он тебе предлагает нечто стоящее и нужное. Тот факт, что он слишком рьяно убеждает, уже заставляет сопротивляться. А ты поборола в себе это сопротивление. Это впечатляет! Более того, ты меня не отшила, даже несмотря на то, что твоя подруга мной уже попользовалась."

"Эй, полегче на поворотах! Можно подумать, что до того, как Алиса тебя трахнула, ты прям девственником был!"

"Понятно, что нет, но ты так воспитана, что мысль надеть вещь, которую кто-то другой только что с себя снял, для тебя неприемлима, не так ли? Ведь тепло её тела до сих пор чувствуется на этой вещи. И ты, наверное, не станешь есть ложкой, которой кто-то только что ел, не говоря уже о пользовании чужой зубной щёткой. Так и в случае со мной, только с ещё бОльшими соображениями гигиены.

Алона, по-видимому, почувствовала, что если он продолжит с аналогиями, ей уже будет не до секса, поэтому она переключила его на практичный лад своим вопросом: "Вы в Нью-Йорке где живёте?"

"Кто это "вы"? Я живу в центре, в районе Трайбеки. Ты знаешь немножко Нью-Йорк?"

"Да, я там бывала по работе."

На самом деле Алона бывает в Нью-Йорке дважды в год. Вообще-то она оттуда вернулась пару месяцев назад. Она управляет сетью магазинов дизайнерской одежды "Мейталь Сандляр", но, насколько я поняла, она к тому моменту не готова была поделиться этой информацией, так что я тоже держала язык за зубами, несмотря на моё желание похвастаться ею и тем, что она каждую подворотню в Нью-Йорке знает.

"Я думала, у тебя есть семья. Обручальное кольцо же ты носишь, да и на заставке телефона у тебя фотка, где ты с детьми."

"Ты прямо вынуждаешь меня продолжить осыпать тебя комплиментами."

"Комплименты я люблю, тем более что дома я их не каждый день слышу. Только помни, что я уже согласилась, так что можешь особо не утруждаться," – улыбнулась она ему.

"Ладно, буду краток. Краткость – сестра таланта, не так ли? Кстати, ценю элегантность твоего вопроса. Спроси ты что-то вроде "Ты, наверное, разведён, и у тебя отбоя от женщин нет?" или, не дай Бог, атакуй ты меня вопросом "Ты что, женат?", мне бы пришлось обороняться, объясняться – понимаешь, о чём я?"