Поляки в Западной Сибири в конце XIX – первой четверти XX века
Из фондов Государственного архива в г. Тобольске огромное значение для исследования польской диаспоры Тобольской губернии имеют материалы фонда метрических книг Тобольского римско-католического костела (И-156). Данные источники позволяют дать всестороннюю характеристику польской диаспоры г. Тобольска и Тобольской губернии в конце XIX – начале XX в. В фонде Тобольского губернского жандармского управления (159) содержатся материалы о численности и составе военнопленных Первой мировой войны, прибывших на территорию Тобольской губернии. Материалы фонда Тобольского общего губернского управления (152) дают возможность показать участие и оценить вклад поляков в управление Тобольской губернией. Численность и роль чиновников польской национальности в управлении разными ведомствами и отраслями хозяйства можно проанализировать на основе хранящихся в фонде формулярных списков. Фонд строительного отделения Тобольского губернского управления (353) содержит материалы о постройке в Тобольске каменного здания римско-католической церкви. Материалы фонда содержат важные документы о предпринимательской деятельности представителей польской диаспоры на территории губернии. Фонд инспектора народных училищ 1-го района Тобольской губернии (И-483) располагает сведениями об учебной деятельности низшего училища при римско-католическом благотворительном обществе.
В Государственном архиве Новосибирской области (ГАНО) наиболее полно представлены источники, характеризующие процесс репатриации поляков на родину после подписания мирного договора между Польшей с одной стороны и РСФСР, а также УССР – с другой стороны. В фонде Сибирского революционного комитета (Р-1) хранятся документы, которые позволяют изучить численность и состав польских военнопленных, оптантов, деятельность советских органов власти, которые занимались эвакуацией военнопленных, беженцев и оптантов из Сибири. Материалы фонда Новониколаевской городской управы (Д-97) позволяяют рассмотреть вопрос о пребывании на территории города в 1919 г. польских военных частей. В фондах Сибистпарта (П-5) и партийного архива Новосибирского обкома КПСС и его коллекции (П-5а) содержатся воспоминания участников подпольного революционного и партизанского движения, имеющие большое значение для изучения истории походов польских военных подразделений против партизан. Особое значение для нашей работы имеют материалы фонда метрических книг церквей территории современной Новосибирской области (Д-156), которые включают в себя метрические книги Спасского, Тимофеевского и Каинского католических храмов.
Из статистических источников решающее значение для выявления численности польского населения в Сибири имеют материалы Первой Всеобщей переписи населения 1897 г.[102] В результате Первой мировой и Гражданской войн состав польского населения подвергся серьезным изменениям, что нашло отражение в данных переписей 1920 и 1923 гг.[103]
После репатриации 1921–1924 гг. численность польского населения в Сибири сократилась, что видно по материалам переписи населения 1926 г.[104] Для выявления численности польского населения в Западной Сибири нами использовались статистические обзоры Тобольской, Томской губерний и Акмолинской области, которые выходили до революции 1917 г. в Томске, Тобольске и Омске[105].
Наряду со статистическими изданиями, большое значение для нашего исследования имеют справочные издания: памятные книжки, справочные книжки и адрес-календари, которые в дореволюционный период выходили в свет в губернских и областных центрах Российской империи[106]. Памятные книжки и адрес-календари являются важными источниками для анализа предпринимательской деятельности поляков, выяснения доли поляков среди чиновников государственных учреждений и членов общественных организаций городов Западной Сибири.
При анализе развития польского предпринимательства в Сибири, выяснении роли поляков в государственном управлении на территории края нами широко использовались справочные материалы, публиковавшиеся в 1894–1915 гг. на страницах «Сибирского торгово-промышленного и справочного календаря»[107].
Для изучения вклада поляков в развитие предпринимательства в Западной Сибири привлекалась справочная литература, содержащая данные о развитии фабрично-заводской и ремесленной промышленности России[108].
Справочные издания конца XIX – начала XX в. представляют большую ценность для характеристики социально-экономического и культурного развития городов Сибири[109]. Роль польской диаспоры в жизни Новониколаевска представлена в сборнике документов, подготовленном коллективом историков Новосибирска[110]. Общественная и культурная деятельность национальных союзов и организаций в период с 1885 по 1919 гг. нашла документальное подтверждение в сборнике, который вышел в Томске в 1999 г.[111]
В работе использованы материалы сборников, позволяющие выяснить роль поляков в развитии научных исследований Сибири, работе железнодорожного транспорта, водных путей сообщения и переселенческих участков[112]. Для анализа численности и состава студентов польского происхождения, проходивших обучение в вузах Томска, нами также использовались справочные издания, вышедшие в свет в Томске в начале XX в.[113]
При изучении вопроса о пребывании польских военнопленных бывшей 5-й дивизии в лагерях на территории Сибири большую ценность представляет сборник документов, подготовленный учеными Института славяноведения[114].
Из источников личного происхождения нами использована мемуарная литература. В отличие от писем, документов, возникших непосредственно в ходе событий, мемуары создавались, как правило, через несколько лет, а то и десятилетий после описываемых событий. Необходимо отметить важность параллельного изучения русской и польской мемуаристики. Мемуарную литературу, использованную нами, можно разделить на несколько групп.
Первую составляют воспоминания поляков, добровольно приехавших в Сибирь или проживавших в крае в конце XIX – начале XX в.
Воспоминания сына известного предпринимателя М. Андроновского дают возможность представить образ жизни польской предпринимательской семьи в Сибири на рубеже веков[115]. Культурная жизнь польской диаспоры Томска получила освещение в мемуарах Александра Мацеши. Его воспоминания содержат, к примеру, важные сведения о деятельности в Томске римско-католического благотворительного общества и польской библиотеки, об участии поляков в музыкальной жизни города[116].
История польской общины Томска нашла отражение в мемуарах Виктора Маньковского[117], который являлся податным инспектором в Бийске, а в ноябре 1909 г. был переведен в Томск, где в 1910–1915 гг. являлся начальником 1-го отделения Томской казенной палаты. Мемуары Маньковского содержат данные о составе польской колонии в Томске, образе жизни поляков города, деятельности римско-католического благотворительного общества. Особую ценность они представляют при изучении периода Первой мировой войны.
Ценные наблюдения о роли поляков в деловой жизни Омска во второй половине XIX в. были сделаны известным художником В. В. Верещагиным[118]. Он дал высокую оценку духу предпринимательства, который был свойственен полякам, оказавшимся в Омске после восстания 1863 г.
Ко второй группе относятся воспоминания поляков, попавших в плен в годы Первой мировой войны. Многие из них впоследствии служили в рядах 5-й польской дивизии, и их мемуары являются важным источником при изучении истории польских военных формирований в Сибири. Так, профессор Ягеллонского университета Роман Дыбосский оказался в русском плену как офицер австро-венгерской армии, его воспоминания содержат богатый материал по истории формирования польских войск в Сибири, деятельности польских политических организаций, таких как ПВК (Польский военный комитет в России) и ПНК (Польский национальный комитет для Сибири и России)[119]. Данный период нашел отражение в воспоминаниях другого бывшего в плену поляка Пшецлава Смолика. Последний, в отличие от других мемуаристов, пытается критически смотреть на историю польской общины в Сибири, отмечает, что поляки для того, чтобы адаптироваться к окружающему миру, были готовы отказаться от своего языка и национальных традиций[120].
Воспоминания поляков, служивших в частях 5-й польской дивизии, важны, так как содержат сведения о формировании польских войск в Сибири[121], вовлеченности польских частей в военные действия на территории края в ходе Гражданской войны[122].
Деятельность крупных польских организаций в Сибири – ПВК и ПНК – нашла отражение и в воспоминаниях участника тех событий Станислава Любодзецкого[123]. В мемуарах С. Войстомского говорится о развитии польского молодежного движения в Сибири после революции 1917 г.[124]
Воспоминания бывших военнопленных П. Тышки и Я. Миколайского раскрывают события, связанные с капитуляцией польских войск и положением поляков в лагерях для военнопленных[125]. Определенную ценность для нашего исследования представляют воспоминания участников белого движения[126].
Третью группу мемуарных источников составляют воспоминания участников подпольного революционного движения в Новониколаевске, бывших участников партизанского движения на Алтае. Это неопубликованные материалы Сибирской комиссии по изучению истории Коммунистической партии, хранящиеся в ГАНО в фонде Сибистпарта (П-5). Данные источники позволяют изучить историю карательных экспедиций, проводившихся польскими войсками против партизан Западной Сибири.
Из опубликованных документов к этой группе источников относятся воспоминания М. Н. Сухачевой-Овечкиной и А. И. Макарова[127].
Последнюю, четвертую, группу мемуаров, использованных нами при написании работы, составляют воспоминания русских и польских революционеров, оказавшихся в сибирской ссылке. В советское время огромную роль в публикации воспоминаний ссыльных сыграло Всесоюзное общество бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Множество публикаций мемуарного характера появилось на страницах журналов «Каторга и ссылка», «Пролетарская революция», «Пути революции» и др.
В воспоминаниях ссыльных нашла отражение судьба повстанцев 1863 г.[128], организация школ самообразования и школ для местного населения[129]. Ссыльные внесли большой вклад в научное изучение Сибири и выступали в качестве публицистов, что также нашло подтверждение на страницах мемуарной литературы[130].
Об условиях пребывания политических ссыльных в тюрьме Тобольска в начале XX в. можно узнать из воспоминаний С. Мартыновского и Л. Следзинского[131]. Мемуары ссыльных служат важным источником при изучении их материального положения, взаимоотношений с местным населением[132], контактов между русскими и польскими социалистами[133].
Одним из новых направлений в исторической науке является «устная история», которая служит средством сохранения и популяризации личных воспоминаний людей. «Устная история» является немаловажным дополнением имеющихся документальных источников. Автор данной работы использовал воспоминания старожилов г. Новосибирска, записанные им в 1989–1990 гг.
Важным источником по истории национальных меньшинств в Сибири, в том числе поляков, является периодическая печать. Накануне и в годы Гражданской войны в Сибири выходили в свет несколько изданий на польском языке. В июле 1916 г. Хенрик Булынко – владелец типографии в Новониколаевске – организовал выпуск еженедельника «Głos Syberii». Газета выходила в течение года и прекратила свое существование летом 1917 г. С начала и до осени 1919 г. в Новониколаевске под эгидой польского военного командования выходили три журнала: «Głos Polski», «Żołnierz Polskiw Wschodniej Rosji» и «Harcerz Polskina Syberii». К сожалению, нам не удалось обнаружить ни одного из названных изданий, и об их содержании пришлось делать выводы на основании других источников, прежде всего мемуарной литературы.
Периодические издания на русском языке конца XIX – первой четверти XX в. важны прежде всего как информационный источник. Так, «Сибирская жизнь» помещала сообщения о деятельности католической общины Томска, рассказывала о важных событиях в жизни католиков, публиковала отчеты правления римско-католического благотворительного общества.
Объявления, публиковавшиеся на страницах «Сибирской жизни», выходившей в Томске, а также газеты других городов Сибири сообщали о проведении польской общиной различных культурных мероприятий: танцевальных вечеров, спектаклей, литературно-музыкальных вечеров, лекций. Там же помещались объявления о проведении польскими организациями съездов, собраний и мероприятий. В прессе нашли отражение события, связанные с работой польских школ в городах Сибири[134].
С началом Первой мировой войны развернули свою работу польские организации помощи беженцам. Информация об их деятельности нашла отражение на страницах газет Сибири, где публиковались отчеты организаций, которые занимались оказанием помощи беженцам[135]. Вклад поляков в социально-экономическое развитие Сибири также нашел отражение в прессе Сибири. К примеру, в Томске «Народная газета» сообщала о начале работы в 1918 г. «Сибирско-польского кооператива». В газетах публиковались рекламные объявления фирм, владельцами которых являлись поляки.
На страницах прессы Сибири получили отражение практически все стороны жизни поляков, проживавших в городах края. Недостаток прессы как источника состоит в том, что она отражала в основном жизнь городского общества, информации о жизни поляков в селах и деревнях пресса практически не содержала.
В целом комплекс использованных в данной работе источников представляется достаточным для исследования истории поляков в Западной Сибири в конце XIX – первой четверти XX в. Статистические материалы, делопроизводственная документация, периодическая печать и мемуарная литература дают полное представление о формировании и развитии польской диаспоры в Западной Сибири в конце XIX – начале XX в.
1.3. Методология исследования
Методологической основой нашего исследования является принцип историзма, позволяющий рассматривать польскую диаспору в контексте общеполитических и социально-экономических процессов в Западной Сибири в конце XIX – первой четверти XX в. В работе применяется критический анализ событий и явлений, который обеспечивает сохранение принципа объективности. Принцип объективности представляет большую важность для исторического исследования, т. к. дает возможность автору объективно анализировать социально-экономические и политические особенности развития польской диаспоры в Западной Сибири. Как основной объект исследования польская диаспора Западной Сибири изучается в рамках системного анализа. С помощью системного подхода можно разделить предмет исследования на составные части, что дает возможность изучать польскую диаспору Западной Сибири как составную часть польского народа в целом.
В нашем исследовании использовались следующие методы: сравнительно-исторический, ретроспективный, историко-биографический, статистический и контент-анализ. Одним из широко применяемых средств познания историка является сравнительно-исторический метод. Сравнительно-исторический метод включает в себя несколько ступеней сравнительного анализа: аналогию, выявление сущностно-содержательной характеристики изучаемого. Н. И. Кареев обратил внимание на значение сравнительно-исторического метода для изучения истории соседних стран. Историка могут интересовать и сходства и различия. В первом случае, подчеркивает Кареев, историк пользуется приемами сравнительного изучения для подведения частных случаев под общие формулы, а во втором сравнивает между собой местные разновидности одного и того же процесса для лучшего понимания самобытных черт каждого варианта развития[136].
Сравнительно-исторический метод в нашем исследовании применяется для выявления особых черт польского национального меньшинства в Западной Сибири. Развитие польской диаспоры рассматривается нами на фоне всего сибирского общества конца XIX – начала XX в. Ретроспективный метод заключается в опоре на более высокую ступень развития с целью понимания предыдущей. Данный метод позволяет рассматривать процесс формирования польской диаспоры в Сибири с определенной исторической дистанции, чтобы выявить основные закономерности изучаемого процесса. Наряду со сравнительно-историческим и ретроспективным методами, мы использовали историко-биографический метод, который позволяет всесторонне рассмотреть личность отдельного человека, его вклад в освоение и развитие края. Статистический метод позволил провести исследование демографических процессов, определить численность, профессиональный состав польского населения, роль поляков в развитии экономики.
Сложность избранной темы исследования обусловливает значение социологических методов, в частности контент-анализа[137]. Метод контент-анализа позволяет сравнить положение и роль отдельных социальных групп в жизни польской диаспоры. Кроме того, контент-анализ позволяет определить, насколько значительна роль той или иной социальной группы в развитии сибирского общества в целом.
Первостепенную важность для нашего исследования представляет терминологический аппарат, используемый в работе, и теоретико-методологические основы изучения национального вопроса. В советской науке господствовало мнение, что этнические группы имеют материальную основу и существуют независимо от нашего сознания. Многие исследователи решающую роль отводят сознанию. Необходимо отметить, что этносы возникают в течение длительного исторического развития, в ходе которого происходит обособление территориальное, социальное и затем культурное. Необходимо отличать этнические процессы, которые развиваются стихийно, от национальных движений, поскольку нация не является этносом. Национальные движения представляют собой деятельность людей, преследующих политические цели, зарождается национальное движение в эпоху капитализма. Национальное угнетение порождает у дискриминируемой группы стремление к защите своих прав.
Ю. И. Семенов относит нацию и этнос к разным социальным сферам. По его мнению, сущность этнической общности проявляется в этнических процессах: этнической ассимиляции, этническом слиянии, этническом включении и этническом расщеплении. Данные процессы происходят стихийно. Сущность же нации выражается в национальных движениях, которые представляют собой деятельность людей, направленную на достижение политических целей. Национальные движения, в отличие от этнических процессов, автор относит к сфере политики. Нация в этих движениях выступает как политическая сила. Возникновение этноса связывается с переходом от первобытного общества к обществу классовому, а возникновение нации – с появлением индустриального общества в форме капитализма. Нация не является этносом, и наоборот, составляющие ее этносы не представляют собой наций.
Капитализм спонтанно зародился в Западной Европе, где одновременно формировались нации. Единый в экономическом отношении социоисторический организм формировался одновременно как централизованное государство. С образованием единого экономически и политически социоисторического организма возникали его объективные интересы, которые одновременно являлись интересами основной массы людей, входивших в его состав[138].
По мнению Ю. И. Семенова, нация – это особая общественная, прежде всего политическая сила, представляющая собой совокупность людей, объединенных общностью отечества и отстаивающих его интересы, которые являются и их собственными общими интересами [139].
Совокупность индивидов делает нацией наличие одного общего отечества. Люди, составляющие этнос, могут образовать нацию, а могут и не образовать ее. С другой стороны, для людей, живущих в том или ином государстве, оно может быть их общим отечеством, а может и не быть им. Сознание национальной принадлежности включает в себя чувство патриотизма. Формирование сознания и чувства национальной принадлежности происходит под влиянием национальной идеологии и людей, создающих такую идеологию[140].
Этнос подразделяют на этническое ядро, этническую периферию и этническую диаспору. В настоящее время понятие «диаспора» стало употребляться широко не только по отношению к евреям, но и к любому этносу. Важно отметить, что диаспоры представляют собой этнокультурные образования, не связанные с определенной территорией, но обладающие определенной устойчивостью. Диаспоры на новой родине сохраняют этнокультурную идентичность, с другой стороны, они стремятся, что было характерно и для поляков Западной Сибири, к ускоренной интеграции в принимающее общество. Диаспора представляет собой довольно хрупкий организм и может при определенных условиях прекратить свое существование, зачастую вследствие воздействия государства.
Какие этнические меньшинства являются диаспорой? Физическое рассеяние автоматически не дает нам диаспору. Должно быть нечто большее, например, обостренная память о родине. Меньшинства, «пересаженные» на новую почву, не обязательно остаются диаспорами. Во многих случаях они выбирают между растворением в среде большинства и сохранением культурной отличительности. Необходимо обозначить роль фактора времени. Сообщества трудовых мигрантов дольше сохраняют диаспоральные черты, если они активно пополняются новыми переселенцами – носителями родной культуры[141].
В. А. Тишков дает определение диаспоры как культурно отличительной общности на основе представления об общей родине и выстроенных на этой основе коллективной связи, групповой солидарности и демонстрируемого отношения к родине. Диаспора – это стиль жизненного поведения, а не этническая реальность. В. А. Тишков различает понятия «диаспора» и «миграция»: первую он считает явлением политическим, а вторую – социальным[142]. По его мнению, понятие «диаспора» имеет расширительный смысл, а подавляющая часть членов диаспоры таковыми себя не ощущают, их идентичность связана с другими социальными коалициями – прежде всего с государством проживания и гражданской принадлежностью[143].
По мнению В. И. Дятлова, диаспора – это не просто рассеяние некоей этнической группы, она рассматривается автором «как особый тип человеческих взаимоотношений и как специфическая система формальных и неформальных связей, жизненных стратегий и практик, основанных на общности исхода с исторической родины (или представлениях, исторической памяти и мифах о таком исходе), на усилиях по поддержанию образа жизни в рассеянии – в качестве национального меньшинства в иноэтничном принимающем обществе»[144]. В данном случае диаспора – это не данность, ее возникновение является ответом на вызов времени, места и обстоятельств[145].
В странах вселения диаспоры остаются группами, представляющими меньшинства. В новых местах проживания диаспоры сохраняют свою этнонациональную, а иногда и конфессиональную идентичность и сплоченность. Питаясь примордиальными (эмоциональными, мифологизированными) представлениями о происхождении группы вкупе с рациональными факторами, идентичность и солидарность становятся удвоенно прочным фундаментом, на котором зиждется чувство родства членов диаспоры[146].
Основным критерием принадлежности к диаспоре является этническая самоидентификация как результат сознательного выбора индивида, поэтому диаспору можно отнести к типу активных систем. В диаспоре выделяются взаимосвязанные подсистемы: социальная, духовная и политическая. Диаспора как социальная подсистема функционирует в рамках обществ различных типов, что накладывает отпечаток на создаваемые ею институты[147]. Важным является тезис о становлении в процессе развития диаспоры внутренних механизмов, работающих на ее воспроизводство, обеспечивающих ее саморегуляцию и развитие. К механизмам саморегуляции относятся диаспоральная идеология как система поддержания этнической самоидентификации и деятельность диаспоральных объединений, выполняющих консолидирующие функции[148].
М. А. Аствацатурова называет важнейшие особенности диаспоры: во-первых, диаспора – это национальное меньшинство; во-вторых, это переселенческое национальное меньшинство; в-третьих, в соответствии с коллективным волеизъявлением диаспора желает оставаться национальным меньшинством и сохранять этнокультурную самобытность. Данные свойства обеспечивают общинность диаспоры как этнической группы, которая тождественна соборности этноса. Это позволяет характеризовать диаспору как этническую группу со специфической формой этнокультурного самоопределения, благодаря чему она занимает определенное место в системе национальных отношений[149].
В современной этнологической науке существуют две тенденции. Первая, основанная на марксистском понимании исторического процесса, абсолютизирует социально-экономический фактор. Деление этноса на социально-экономическую и культурную части отражает всю структуру общества, в котором этнос существует в виде историко-культурных особенностей общества. Этнокультурные признаки предстают перед нами в сложном переплетении с другими признаками, составляя вместе социум. Абсолютизация самодостаточности этноса свойственна другой точке зрения, которая разделяет социально-экономическую и историко-культурную стороны в развитии общества. Ученые, не разделяющие концепции деления общества на социально-экономические формации, не прибегают к типологизации этнических общностей и определению их в качестве системы. Такая точка зрения свойственна западным этнологам[150].