Династия. Факты, мифы, версии и предположения

К шести годам малолетний цесаревич уже овладел грамотой, в отличие от своего родителя мог свободно читать и писать, первыми книгами, как и положено было в то время, стали: Часовник, Псалтырь, Деяния Апостолов, напомню, что в те времена в России, кроме религиозных книг, других не существовало, так же, как и в живописи были только иконы, все остальное признавалось ересью и строго каралось.

Церковь очень пристально наблюдала за нравственностью своих прихожан. Воспитатель цесаревича Алексея слыл человеком не только умным и опытным, но и достаточно просвещенным и грамотным, как в науках, так и в европейской культуре и искусстве, он интересовался техническими новинками запада, культурными достижениями. Приглашал в Россию на службу иностранных специалистов, ученых, врачей, мастеров и военных. Он с детства прививал молодому цесаревичу интерес ко всему новому западному, необычному для патриархальной, неуклюжей, безграмотной Руси, похожей на огромный, как мы уже говорили, громоздкий и мрачный монастырь, и ему в чем-то это удалось. Царевичу очень нравилось учиться, особенно он любил читать, и годам к 12–13 собрал уже собственную библиотеку, причем многие книги были изданы за границей, в Польше, Литве либо в Швеции. Да и среди игрушек у царевича были и музыкальные инструменты, и печатные картинки на вполне цивильную тематику, за которые совсем недавно церковь нещадно наказывала. Морозов сам, будучи большим любителем всевозможных развлечений, с детских лет приучил цесаревича к соколиной охоте, обучил верховой езде и владению всеми видами оружия. К 14 годам Алексей Михайлович был вполне сформировавшимся представителем новой Русской аристократии европейского типа, единственное, что перенял он от своего отца, это фанатичную религиозность и мягкий податливый характер, скорее, отсутствие характера, за что и получил прозвище – «Тишайший». Уже в 14 лет Алексей Михайлович был объявлен народу как цесаревич – будущий Российский монарх и самодержец, а в 16 лет он взошел на престол. Пользуясь юношеской неопытностью молодого монарха, Борис Морозов с первых же дней сконцентрировал в своих руках всю власть и полностью подчинил себе все институты управления государством, став фактически правителем России. Фанатичная религиозность монарха просто поражала, кроме того, что царь Алексей обязательно присутствовал на всех церковных службах, он соблюдал все посты – обедал только три раза в неделю – в четверг, субботу и воскресенье, в остальные дни поста кушал только черный хлеб с солью и по одному грибочку и одному огурчику, даже рыбу не ест все семь недель Великого поста. Если же не было поста, то порядок жизни кардинально менялся, тогда, напротив, – обед был более чем обильным, на стол подавались, как и при жизни его папаши, до двухсот перемен блюя рекой текло и вино, и более крепкие напитки, пиршества продолжались несколько часов, после чего все спали часа по два, по три. То есть бытовой уклад жизни и при царствовании Алексея Михайловича оставался прежним. Точно так же ежедневно все бояре обязаны были приезжать ко двору, чтобы традиционно справиться о здоровье царя-батюшки, ничего не изменилось, разве что на пирах теперь выступали шуты и скоморохи, что раньше было запрещено и считалось ересью, а теперь вот можно, и теперь за пиршеским столом можно было, кроме молитв и церковных песнопений, услышать похабные шутки скоморохов, песни гусляров, иногда тоже весьма непристойные, кое-какие вольности все-таки были уже возможны, и, что самое интересное, священнослужители-то ведь тоже присутствовали на этих пиршествах, и ересью это уже не считалось. Сточки зрения современного человека, вся эта показная роскошь и изобилие кажутся скорее убожеством, серостью и нравственным уродством, например, считалось особой почестью, уважением и почетом ездить в санях, причем независимо от времени года. Так, например, патриарх Иерусалимский приезжал в собор для посвящения в патриархи Филарета в санях, хотя это было 24 июня, точно так же выезжал и царь Михаил Федорович, точно так же продолжает ездить и его сын, Алексей Михайлович. В результате административных и финансовых реформ, проведенных в России Филаретом, еще при жизни Михаила Федоровича, сыну его – царю Алексею, уже не приходилось считать скудные гроши, как раньше, или прибегать к иностранным займам, – Слава Богу деньги были, вот поэтому у Алексея уже конюшня на четыре тысячи лошадей, за которыми приглядывают более шестисот конюхов. Для соколиной охоты, которую очень любил молодой царь, в специальных помещениях в охотничьих угодьях держали три тысячи соколов и около ста тысяч голубиных пар на прокорм соколам, и за всем этим хозяйством смотрел огромный штат прислуги, и, как я думаю, не бесплатно. Последствия смутного времени, когда царила нищета и разорение, ушли в прошлое и стали забываться, а молодой царь Алексей так и вообще ничего про это не слышал, он жил уже в новой России – богатой, самодостаточной и самой огромной стране мира, и он был в ней царем и повелителем. Но не все так гладко и великолепно, возможно, царь почти уверен, что народ любит его – своего «божественного монарха», счастлив и молит Бога о продлении его божественного царствования. А народ в ту пору ропщет, вначале шепотом, потихоньку, с оглядкой, но все громче и громче, и вот уже заговорили, что жить стало плохо, что надо лично царю подать челобитную на мучителей и потребовать управы на них, называются фамилии ненавистных им бояр: Плещеева, Траханойтова и Морозова. И когда разгневанная толпа все-таки останавливает кортеж царя, возвращающегося из Троицкого монастыря, царь испуган и поражен, как так, оказывается, народ-то его не сильно любит, народ недоволен, а тех, кого он считал своими ближайшими соратниками и друзьями, народ требует казнить, но ведь он-то такой же, как и они. Царь в недоумении и в панике, спрятавшись во дворце, высылает парламентариев, пытаясь договорится с неистовствующей толпой, но тщетно, народ требует «крови», и, что вы думаете, царь отдает им вначале Плещеева, а затем и Траханойтова. Первого разгневанная толпа растерзала прямо на площади, второму царский палач принародно отрубил голову, и, несмотря на увещевания всеми любимого и уважаемого князя Дмитрия Пожарского, народ не расходится, они требуют выдать им Бориса Морозова. Судьба Морозова казалась фатальной и неотвратимой, но вдруг забил набат, – Москва горит, народ хлынул из Кремля тушить пожар. Я до сих пор уверен, что пожар был устроен по приказу самого Морозова, чтобы отвлечь толпу и переориентировать ее на решение более актуальных задач, ведь Морозов был гениальный манипулятор и аферист того времени, многие его проекты и реформы заканчивались восстаниями и бунтами, почти все ему удавалось погасить, и всегда, оставаясь безнаказанным, он выигрывал от этих реформ и преобразований, я думаю, что Бориса Морозова можно считать первым олигархом России. Но ведь пожар народ потушит, а проблемы-то останутся, и народ снова придет с требованием о выдаче Морозова, и он снова идет на хитрость, и теперь субъектом манипуляций становится сам царь. Он жертвует десятками неугодных бояр, обвиняя их в преступлениях против народа, кого в ссылку, кого на плаху, потом устраивает пир для народа и в разгар веселья просит у народа простить его «дядьку – боярина Морозова», весь в слезах он просит народ: «Потому что он нам, как второй отец. Воспитал и взрастил нас, великого государя. Сердце наше не выдержит этого». И растроганный народ плачет вместе с царем, пьяно сморкаясь и вытирая слезы и сопли, обещает дорогому царю-батюшке любить и уважать Морозова так же, как любят и уважают они его – монарха своего, таков менталитет русского человека, психологическая загадка. О том же самом пишут Александр Горбовский и Юлиан Семенов в своей книге «Закрытые страницы истории»: «В июле 1570 года, в Москве, в Китай-городе, Иван Грозный проводил одну из своих обычных массовых казней. В течении двух часов около 200 человек были сварены живьем, распилены пополам, разрублены на части, Детей и жен казненных царь приказал утопить. И вот, когда происходило все это, царь, сам принимавший участие в казнях, обратился к толпе, возбужденно гудевшей перед помостом: "Народ – крикнул он. – Скажи, справедлив ли мой приговор?" – И народ дружными криками выразил свою поддержку царю и всему, что он делал: "Дай Бог тебе долго жить, наш батюшка-царь", – кричали из толпы. Впрочем, это были зрители. А сами казнимые? Боярин, посаженный царем на кол, умирая в нечеловеческих муках, кричал: "Боже, помоги царю! Боже, даруй царю счастье и спасение"». Вообще, царствование Алексея Михайловича сплошь насыщено различными бунтами и мятежами, этот период вошел в историю России как «бунташный». Неудачные попытки в 1648 году ввести новый соляной налог, инициированные Борисом Морозовым, не только не оправдали себя, они вызвали волнения и народные недовольства, небывалое раздражение и гнев. Горожане, крестьяне и даже стрельцы и казаки громили в Москве дома вельмож и требовали выдачи автора этой реформы – боярина Бориса Морозова, и снова было казнено большое количество бояр и других чиновников России, но Морозов снова уцелел. В 1650 году вспыхнул «хлебный бунт» из-за необоснованного его подорожания, а в 1662 «медный бунт», результат неумеренной эмиссии медных монет. В 1667 годы в России вспыхнула кровопролитная крестьянская война под предводительством Степана Разина, причиной которой, естественно, было не умное правление «Тишайшего» царя и его фаворита – Бориса Ивановича Морозова. Одно из позитивных событий, имевшее огромное значение в период правления Алексея Михайловича Романова, это принятие свода законов, получившего название «Соборное уложение». Работы по подготовке и формированию документа поручили в 1648 году специальной комиссии, которую возглавил князь Никита Иванович Одоевский. В комиссию также входили: боярин князь С. В. Прозоровский, сокольничий князь Ф. Ф. Волконский. На комиссию возлагались следующие задачи: во-первых, кодификация уже имеющихся в правоприменительной практике норм и правил, когда-либо изданных или уже применяемых в России, этакий вариант прецедентного права. Во-вторых, проявить самостоятельно законотворческую инициативу, используя опять же существующие до этого нормативные акты других стран, исходя из личных ощущений и опыта. Надо сразу сказать, что опыта князю Одоевскому было не занимать, он подолгу и во многих городах страны занимал воеводские должности, занимал пост первого судьи в Казанском и Сибирском приказах и даже руководил внешней политикой страны, то есть был очень осведомленным и опытным чиновником, а судя по наградам и почестям от Михаила Федоровича, батюшки нынешнего царя, то и весьма эффективным. Надо сразу сказать, что с возложенной на него и на комиссию задачей он справился блестяще, показателем этого является тот факт, что страна жила и руководствовалась этим сводом законов почти 200 лет. Уложение объединяло в себе все нормы права – и гражданские, и уголовные, и в том числе судебные, тем самым в одночасье из отсталой патриархальной страны возводило Россию в статус правового государства. Принятие такого масштабного правообразующего документа имело огромное историческое значение в развитии российского государства. Кроме того, свод законов впервые был отпечатан типографским способом, неслыханным по тем временам тиражом в 2400 экземпляров и разослан во все регионы страны для немедленного применения. Наиболее фундаментальные вопросы, отраженные в Соборном уложении, это, конечно, вопросы, касающиеся крепостного права. В результате с принятием этого уложения свободы крестьяне не получили, да это и не входило в обязанности составителей, теперь они становились собственностью помещика, передавались по наследству и не имели никаких прав и возможностей стать свободными. Сыск же беглых холопов стал бессрочным. И если раньше, в соответствии с действующими до уложения правилами, был специальный период в жизни крепостного крестьянина, когда за неделю до Юрьева дня (26 ноября) и неделю после, крестьянин имел право перейти от одного хозяина к другому, уплатив «пожилую плату», то теперь это право отменялось. Крылатая фраза: «Воттебе, бабушка и Юрьев день» родилась именно тогда, как знак несбывшихся надежд. И сегодня встречается термин – «объегорить», это тоже термин, имеющий отношение к Юрьеву дню – как ко дню памяти Георгия Победоносца, а, как известно, в тот исторический период Георгий, Юрий и Егор были словами синонимами и имели один смысл. Введение в действие «Соборного уложения» повлекло за собой рост налогов и податей, ущемление прав посадских людей, окончательное закрепощение крестьян и бессрочный сыск крепостных, накалило и без того крайне неспокойное положение в стране. Первые всплески недовольства были замечены среди донских казаков, так в силу географических и климатических причин именно на Дону собралось большое количество людей, недовольных правительством и царем. Холопы, бежавшие от тирании помещиков, безземельные крестьяне, другой люд, вместе с местными казаками, целью которых тоже было получение независимости, все эти люди и составили ту критическую массу, количество которой уже было достаточным для процесса кардинальных изменений. Так, в 1667 году, началась крестьянская война под предводительством Степана Разина. Какие цели преследовали восставшие: ликвидация крепостного права, свержение царя Алексея Михайловича и уничтожение боярского и дворянского сословия. Что получили восставшие, – полное подавление мятежа, массовые казни тысяч бунтарей, усиление крепостничества, сам же предводитель Степан Разин был казнен в Москве, на Болотной площади, 6 июня 1671 года, методом четвертования. Одной из причин этой по сути своей гражданской войны во многом являлся религиозный раскол в России, инициированный патриархом Никоном. Царь Алексей Михайлович, поддерживая главного церковного реформатора патриарха Никона, надеялся, что в результате принятия той религиозной концепции, которую продвигал патриарх и которую использовали большинство православных европейских государств, Россия получит шанс упрочить свое международное положение и стать «Третьим Римом», а для этого надо было унифицировать церковные обряды, и тогда Москва могла бы заявить о себе как духовная столица православия. К тому же в 1654 году территория Украины, находившаяся до этого под протекторатом Польши, присоединилась к России. А поскольку Киев придерживался греческих канонов, унификация церковного обряда способствовала бы сближению народов Украины и России. Но у главного реформатора, патриарха Никона, планы были несколько иного толка. Он считал, что божьи заповеди выше светских законов и представлял себе Россию теократическим государством, где он – патриарх, стоял бы выше царя. В этом плане их взгляды, мягко говоря, совсем не совпадали, как, впрочем, и мнение знати, которая была тоже против безграничной власти церкви. На этой почве между царем и патриархом и произошли первые серьезные разногласия, впоследствии переросшие в открытый конфликт и противодействия. В результате Никона ссылают в Белозерский монастырь, но все его затеи и инициативы, все изменения в религиозные каноны продолжают жить, его идеологические конкуренты и противники тоже либо на плахе, либо в ссылке, как и главный его оппонент Аввакум. Царь свои проблемы решил, Россия оставалась светским государством и, приняв греческие каноны, становилась уже приверженцем истинного православия в глазах просвещенной Европы, а старообрядцы объявлены еретиками и преданы анафеме. Начались гонения на старообрядцев, почему-то называемых раскольниками, хотя, на мой взгляд, этот термин больше подходит для инициаторов церковной реформы, ведь именно они спровоцировали раскол общества, нарушив правила и процедуры, установленные их предками. По моему мнению, все изменения и поправки религиозного толка были поверхностны, второстепенны и даже смешны, ну какая, скажите, разница, как креститься, двумя перстами или тремя, ниже пояса кланяться или в пояс и как ходить крестный ход – налево либо на право. У современного человека это вызывает недоумение и внутренний протест, главное-то в нашем понимании – это истинная вера в Бога и в христианские учения, это духовная составляющая, а не процедурная, и вопросы ее реализации. И уж никак не патриарху решать, что правильно, а что нет, и уж тем более внедрять их с таким рвением и беспощадностью в умы и сердца русских православных людей. Но оставим это на рассмотрение церковнослужителей и религиозных экспертов, с моей точки зрения, – вера в Бога – это дело очень личное.

Многие историки современности считают «фигуру» царя Алексея Михайловича как бы недооцененной, предлагая всем сосредоточиться только на достижениях и позитивных результатах периода правления Алексея Михайловича. Я думаю, что вполне естественно, когда у следующих поколений качество жизни лучше, чем у предыдущих, это называется одним словом – прогресс. Мы, в первую очередь, стремимся видеть материальную составляющую этой системы, которая, как правило, и определяет качество жизни человека, только скажите мне, пожалуйста, каким это боком характеризует власть и лично царя. Все материальные блага – это скорее результаты научного процесса и производства, экономики и финансов, и уж совсем не воля царя, что Строганов или Демидов руководствовались указаниями царя, разве Сибирь и Дальний Восток осваивались под чутким руководством дальновидного Михаила Федоровича, да не знал он ничего ни о Сибири, ни тем более о Дальнем востоке. Что ж тогда слабо развивались, вернее, совсем не развивались, другие составляющие прогресса – социальная и духовная, которые как раз и зависели от власти, где же справедливость, равенство перед законом, суд и свобода вероисповедания. Да, в Москве, при Алексее Михайловиче, впервые появляются каменные дома, ездить начинают уже не только на санях, как прежде, а в каретах на колесах, в богатых домах уже стены обивают золотыми кожами, появляется в Москве театр, где ставят комедии, играет музыка, раньше считавшаяся бесовщиной и ересью. Царь Алексей впервые появляется перед изумленными боярами не в шубе, как обычно, а в немецком платье. Все это – не личные достижения Алексея Михайловича, а влияние просвещенной Европы, фактор Запада.

В отличие от своего отца, Алексей Михайлович был другим человеком, он был грамотным и образованным, у него было хобби, – он очень любил соколиную охоту, любил театр, много читал, он даже пытался бороться с нецензурной лексикой среди своих поданных, правда, безуспешно. Дважды был женат, первая жена Алексея Михайловича – Мария Ильинична Милославская, была родной сестрой жены Бориса Морозова, это снова как бы о влиянии последнего на царя Алексея. От этого брака в семье царя родились 13 детей: первенцем был Дмитрий, скончался в младенчестве, погребен в Архангельском соборе Московского Кремля. Вторая, Евдокия, скончалась незамужней, в возрасте 62 года, в царствование своего брата Петра Первого, похоронена в Смоленском соборе. Третий ребенок, царевна Марфа – монашка в Успенском монастыре, похоронена там же, скончалась в возрасте 55 лет, в период царствования своего брата Петра Первого. Четвертый, Алексей, прожил 15 лет, погребен в Архангельском соборе. Анна, пятый ребенок в царской семье, умерла в 4 года, вероятно, от чумы, погребена в Вознесенском монастыре, позже перезахоронена в Архангельском соборе. Софья, шестая, правительница русского государства, впоследствии монашка в Новодевичьем монастыре, умерла в 46 лет, незамужней, похоронена в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря. Екатерина, седьмой ребенок, скончалась в возрасте 60 лет, похоронена в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря. Мария, восьмая, скончалась в возрасте 63 года незамужней, похоронена в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга. Федор, девятый ребенок, царь России, умер в 20-летнем возрасте, похоронен в Архангельском соборе Кремля. Феодосия, десятая, умерла в возрасте 51 года, похоронена в Успенской обители, в одном склепе с сестрой Марфой. Симеон, одиннадцатый, скончался в 3 года, похоронен в Архангельском соборе. Иван, двенадцатый, – царь Российский, умер в 29 лет, оставив после себя дочерей, похоронен в Архангельском соборе. Евдокия (еще одна, младшая), последний 13 ребенок от царицы Милославской, умерла после родов, прожив несколько дней, погребена в Вознесенском монастыре, позже перезахоронена в Архангельском соборе Московского Кремля. Сама Мария Ильинична Милославская умерла спустя 5 дней после рождения последней дочери, Евдокии, от родильной горячки, похоронена в Вознесенском соборе Вознесенского девичьего монастыря Московского кремля. Нарышкина Наталья Кирилловна – вторая жена Алексея Михайловича, родила ему троих детей: Петр – российский император, погребен в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга. Наталья скончалась в возрасте 43 лет незамужней, похоронена в Александро-Невской лавре, в Благовещенской церкви. Феодора умерла в детстве, погребена в Вознесенском монастыре, потом, в силу известных событий, перенесена и захоронена в Архангельском соборе. Сам царь Алексей Михайлович умер на 48-м году своей жизни, проведя на царском престоле 31 год. К сожалению, судить о событиях тех времен мы с большой вероятностью можем только приблизительно, уж очень много тайн и исторических пробелов окутывают период правления царя Алексея Михайловича. Более-менее подробно жизнь монархов и их семей стали освещаться, начиная с царствования его сына, Петра Первого. Именно в период его правления, в силу конфронтации двух претендующих на власть семейных кланов – Милославских и Нарышкиных, появились «источники», согласно которым упоминалось, что первенцем у Алексея Михайловича и Марии Ильиничны Милославской был не Дмитрий, а Михаил, названный в честь своего деда – основоположника царской династии. Об этом свидетельствуют многие рукописи, до сих пор сохранившиеся в фондах так называемого Московского печатного двора, хранителем и библиографом которого был Симеон Агафонович Медведев – Сильвестр. Существуют письма протопопа Аввакума, адресованные Михаилу, в которых он называет того «царевич Михаил Алексеевич». Согласно сохранившимся данным, которым, я думаю, основания не верить столько же, как и наоборот, когда умерла царица Мария Ильинична, Алексей Михайлович, как мы уже знаем, через пару лет женился на Нарышкиной, Наталье Кирилловне, Михаилу в то время было уже приблизительно 24–25 лет. Как известно, Наталья Кирилловна Нарышкина обладала крутым нравом и, в отличии от Алексея Михайловича, более склонного к традиционно патриархальному укладу жизни, была женщиной продвинутой, воспитанной на европейских ценностях. За ее спиной стоял не только клан Нарышкиных, но и семейство руководителя посольского приказа – Артамона Сергеевича Матвеева, и его жены, Евдокии Григорьевны Гамильтон, которые были воспитателями Натальи Нарышкиной и слыли людьми просвещенными и образованными, преклоняющимися перед европейской культурой и политикой, то есть настоящие либералы, как бы сейчас сказали. По слухам, у Натальи Кирилловны с детьми Алексея Михайловича от первого брака сразу как-то не заладилось, особенно с мальчиками-царевичами, если верить слухам того времени, то очень уж они быстро стали болеть и умирать, чего не скажешь о девочках-царевнах, но они-то не имели права престолонаследия, а у Натальи Кирилловны уже родился сын Петр. Это, конечно, можно все назвать ничем не подтвержденными домыслами, но, однако, история знает немало случаев, когда прямые наследники престола внезапно погибали или умирали от неожиданного заболевания. Одним словом, вышеупомянутый царевич Михаил бежал из Московского кремля, вначале он двинулся к Белому морю, где примкнул к монахам Соловецкого монастыря, считавшимся наиболее ярыми противниками церковной реформы патриарха Никона. Михаил Алексеевич тоже был сторонником старой веры, это стало еще одной причиной лишения его права престолонаследия и гонений на его духовного учителя и наставника – протопопа Аввакума. Став единоличным монархом, Петр Первый решил покончить со своим братом, являвшимся угрозой его самодержавной власти, хотя тот никаких попыток к этому не делал и вообще, преспокойненько себе молился старой вере в раскольничьей обители, где-то близ озера Светлояр, со своими собратьями – такими же отшельниками, как и он сам. На розыск «царевича Михаила», Петр отправляет отряд под командованием игумена Переславского Никольского монастыря Питирима, все происходило, как во времена инквизиции, поиски проходили при захвате староверов, их пытали, сжигали скиты и поселения. Чтобы предотвратить гибель ни в чем неповинных старообрядцев и их семей, Михаил с тремя своими сыновьями добровольно сожгли себя, самосожжению не подверглась только его жена, Анастасия Урусова, – племянница боярыни Морозовой, и трое ее маленьких сыновей.