– Что б я без тебя делал! Лучшая подруга среди этой своры неблагодарных личностей.
Жея уселась ему на плечо, воркует, Тиморис гладит двумя пальцами пушистую грудку.
Эгорд смеется.
– Леарит будет рыдать, Жея променяла на какого-то бабника. Даже птиц, и тех соблазняет.
Жея с плеча Тимориса сорвалась, крича, летит к выходу, наверное, утешить хозяйку.
Тиморис глядит птице вслед.
– Интриган ты, Эгорд, и провокатор.
Отправились назад к ручью.
– Не реагируй на его нападки, – советует Эгорд. – Хотя бы не на все. Нервов не напасешься. Я бы с ума сошел, если бы всерьез отвечал на его угрозы, подколки и прочие дурости.
– Тебе легко, у тебя дочь не пропадала, – отвечает Тиморис. – А этот гад, наверняка, причастен…
– Найдем. Тем быстрее, чем реже будем отвлекаться на разногласия.
Эгорд и Тиморис вернулись к ручью, радостный возглас Жеи, Тиморис и демон пересеклись злыми взорами, но смолчали.
Снова в путь.
Спуск по тесным извилистым пещерам тускло освещен растениями, в сумраке порхают насекомые, летучие мыши.
В конце пещеры – провал. Из его стен торчат выступы. Эгорд и Леарит спрыгивают с одного на другой, Леарит смягчает прыжки подушками телекинеза, а Эгорд – снежными вихрями. Хафал просто скачет с выступа на выступ, даже без трансформации.
Эгорд глянул вверх, надо помочь спуститься Тиморису.
Но тот вытащил из сумки веревку, рукоять сабли вбила в трещину металлический штырь, Тиморис веревку дернул, крепко ли держится. Сиганул в пропасть, бежит по стене отвесно, шаги как у страуса, обогнал всех, уже внизу, до дна несколько метров, остальные не допрыгали еще и до середины.
Хафал чиркнул по веревке жалом, Тиморис упал на булыжники ничком. Ржание демона гуляет эхом, Тиморис вскочил, смотрит вверх сердито.
– Ой! – сказал демон. – Думал, пещерный глист висит, дай, думаю, убью паразита…
Тиморис подобрал обрезок веревки, широкие шаги скрыли его во мраке.
Спустились все.
Тут очередная система пещер, как черный осьминог. Тимориса нет, придется искать стрекозам…
К счастью, нашли быстро. Эгорд велел всем ждать, а сам отправился следом.
Тиморис – в тупике пещеры, за гигантским муравейником. Свет беден, самый яркий источник – в земляной стене, в нише размером с тумбочку. В нише – мягкий радужный свет от цветка удивительный красоты.
За спиной Тимориса по земляному колпаку ползут цепочки муравьев величиной с мышей, брюшки блестят в лучах цветка, такое полчище может обглодать заживо, но Тиморису не до того.
– Красотища! – прошептал на выдохе. – Подарить бы леди Кисанне двенадцать лет назад, сразу бы подол задрала…
Цветок огромен, лепестки изогнуты как натянутые луки, под кожицей мерцают, переливаются пестрые соки, из центра торчат колосья желто-зеленых тычинок, каждая прогибается под тяжестью шарика на конце, внутри шариков – ройчики энергии. Вокруг цветка желто-зеленая мерцающая пыльца танцует красивыми потоками.
Пыльца долетает до ноздрей Тимориса, он закрыл глаза, вдыхает, рожа счастливая, кажется, уши вот-вот затрепещут как крылышки.
Выдох с блаженным стоном.
– Божественно! Сорву для Велиры. Может, перестанет на меня злиться.
Тиморис тянет лапу к цветку.
Эгорд рванулся вперед, под сапогом хруст муравьиной скорлупы, рука бросилась к Тиморису.
Лопатки, плечи и ворот Тимориса окутал розовый флер, Эгорд сжал кулак, дернул руку на себя, Тимориса резко швырнуло назад, его рука, уже до локтя в нише с цветком, покинула ее мгновенно. По краям ниши успели с лязгом вырасти зубы, челюсти сомкнулись с громким щелчком, Тиморис упал под ноги Эгорду с криком, кисть прижата к животу, воин согнут пополам, поскуливает.
Эгорд помог встать.
Тиморисова кисть в крови, у среднего пальца нет фаланги.
– Твою бесятину!
Воин поднял перепуганный взгляд на то, что чуть не лишило предплечья.
Тварь разомкнула челюсти чуть-чуть, за ними хлюпает, клокочет, извивается, поблескивает во мраке, челюсти лениво пережевывают.
– Что за гадость?!
– Рукоед, – ответил Эгорд.
Поднять Тимориса не вышло, его задница будто стала чугунной, окровавленная рука дрожит. Эгорд опустился на колено, держит кисть друга в осторожных тисках, накладывает на покалеченный палец медовую паутинку кровоостанавливающего заклинания.
– Рукоед?! – просипел Тиморис.
– Рукоед, ногоед, головоед… Зависит от трагических случаев в той или иной местности. В одних землях назвали «пожирателем принцесс». Девочки, как правило, и клевали на такую приманку. Не знал, что ты в душе принцесса.
Взгляд Эгорда собран на объекте лечения. Так-с, теперь слой магии против боли. Далее – обеззараживание.
– Палец! – ноет Тиморис. – Чем теперь красоток щупать, а?
– А остальные девять на что? Не ной, сейчас отведу к Леарит, палец будет как новенький. На то магия и светлая.
Эгорд поднял Тимориса на ноги. Обрубок пальца укутан в кокон мягкого, но плотного света, пальца почти не видно, одни контуры.
Пасть рукоеда уже отчавкала, челюсти раскрылись. Внутри цветок, невредимый, только не сияет, лепестки сложены в столбик, как у обычных цветов ночью. Зубы втянулись в земляные десны, теперь это снова ниша, ничего не напоминает о монстре. Цветок распускается, стены ниши наливаются сиянием, в воздухе затанцевали фонарики пыльцы.
Будто ничего не было.
– Бесятина! – возмутился Тиморис. – Я думал, цветочку конец.
