Шкатулка, полная историй о героях
Ах, какие письма он пишет! Как откровенно говорит о своей страсти – именно такие горячие и такие бесстыдные слова ей так хотелось читать и перечитывать душными ночами, зная, что у калитки стоит Он! И как хорошо, что можно отвечать коротко, ничего не обещая и лишь намекая, что ей приятны его чувства, но только пусть не думает, что…
Не прошло и недели, как она согласилась на тайное свидание. И вот уже Софья Салтыкова пишет подруге: «Сколько ума, сколько воображения в этом молодом человеке! Сколько чувства, величия души, какая правдивость! Сердце его чисто, как кристалл. Я чувствую, что полюбила его всей душой!»
Конечно, о браке не могло быть и речи – родители её были бы категорически против. Молодые люди дошли уже до того, что Софья Михайловна согласилась бежать из отцовского дома и обвенчаться тайно. Но – в последний момент барышня все-таки передумала, и влюбленный Петр Каховский напрасно прождал свою Сонечку.
А вскоре после этого родители быстренько увезли её в Москву. Вслед полетело письмо несостоявшегося жениха:
«Жестоко! Вы желаете мне счастья – где оно без вас? Вам легче убить меня – я не живу ни минуты, если вы мне откажете. Я не умею найти слов уговорить вас, прошу, умоляю, решитесь! Чем хотите вы заплатить мне за любовь мою? Простите, я вас упрекаю; заклинаю вас, решитесь, или отвечайте – и нет меня! Одно из двух: или смерть, или я счастлив вами; но пережить я не умею. Ради бога, отвечайте, не мучьте меня, мне легче умереть, чем жить для страдания. Ах! Того ли я ожидал? Не будете отвечать сего дня, я не живу завтра – но ваш я буду и за гробом».
Однако в тот момент Каховский не умер – вскоре он тоже уехал: сначала за границу, залечивать раны сердца, а где-то через год поселился в Петербурге. Осенью 1825-го с подачи Рылеева стал членом Северного тайного общества. Одинокий, бедный, неприкаянный, разочаровавшийся в жизни, он как никто другой подходил на роль цареубийцы, а Рылееву нужен был человек, которым можно пожертвовать ради победы восстания.
Выстрел Каховского смертельно ранил столичного генерал-губернатора Милорадовича, боевого генерала, отличавшегося бесстрашием и любовью к простым солдатам. Кстати, стрелял он градоначальнику в спину – за это и сегодня Каховскому никто бы руки не подал до конца жизни.
Интересный факт. Считается, что на допросах Каховский «вёл себя дерзко, откровенно высказываясь о недостатках российского государственного строя». Но вот его записка, подшитая к протоколам:
«Ваше превосходительство! Могло показаться подозрительным, что я просил себе несколько часов свободы. Желание быть полезным – единственная тому причина. Очень жалею, что забыл в прошлый раз доложить вам: 14-го числа к вечеру был у Рылеева один молодой человек (с которым я знаком, но имя его поистине не помню); он делал ему препоручения отправиться на юг, как мне кажется с тем, чтобы сделать там восстание. Прося несколько часов свободы, я хотел быть у жены Рылеева, чтобы от нее узнать имя и где живет упомянутый молодой человек…»
Надо ли говорить, что этот молодой человек также был арестован. Короче, предал Каховский своих вчерашних друзей… Потом он, правда, будет говорить уже другое: «В показаниях я невольно увлекся и стал вдвойне преступник. Ради бога, делайте со мной что хотите и не спрашивайте меня ни о чем. Я во всем виноват, так ли было говорено, иначе ли, но мое намерение и согласие было на истребление царствующей фамилии».
Казнен он был 25 июля 1826 года в числе других руководителей декабрьского восстания.
А что Сонечка Салтыкова? Вот отрывок из письма, посланного подруге вскоре после разрыва с Каховским: «Поверишь ли? – я сама не узнаю себя. Я не безразлично отношусь к Пьеру. Я перечитываю его письма, я повторяю в уме все, что он говорил, все подробности моих приключений. Я думаю, что даже если забуду Пьера, то никогда никого не полюблю!»
Однако она плохо знала себя. Незадолго до восстания 14-го декабря 1825 года Софья Салтыкова вышла замуж. Муж ей достался замечательный – во всяком случае, оставивший заметный след в русской литературе и истории. Богатством особым он также не мог похвастать, но девицу и ее родителей очень привлек баронский титул жениха. Антон Антонович Дельвиг, поэт и одноклассник Пушкина по Царскосельскому лицею, показался им «хорошей партией».
Антон Дельвиг
Из письма Сонечки Салтыковой своей подруги: «Я очень хотела бы познакомиться с Дельвигом, потому что он поэт, потому что связан с Пушкиным, с которым вместе был воспитан, и потому что он – друг г-на Плетнева. И я надеюсь, что это желание вскоре исполнится».
А еще чуть позже пишет подруге: «Дельвиг – очаровательный молодой человек, очень скромный, не отличающийся красотою. Что мне нравится, так это то, что он носит очки». Насчет очков и сам Антон Антонович иронизировал: «В лицее мне запрещали носить очки, зато все женщины казались прекрасными – как же я разочаровался в них после выпуска».
Новый роман Софьи Салтыковой развивался быстро, и уже через две недели она пишет подруге: «Мы с Дельвигом очень коротко познакомились. Но я питаю только дружбу к нему. Уверяют, что у него ко мне больше, чем дружба». А еще через две недели она спешит похвастать: «Я уверена, что ты менее всего ожидаешь той новости, которую я тебе сообщу: я выхожу замуж – и притом за барона Дельвига. Как ты это находишь? Это не та пылкая страсть, которую я питала к Каховскому, но это чистая привязанность, спокойная. Как только я выйду замуж, папа будет искать для себя другую квартиру и письма не дойдут до меня, а потому пиши на этот адрес: “Ее Высокобл. М.Г. Баронессе Соф. Мих. Дельвиг – в Большой Миллионной, в доме г-жи Эбелинг”».
Свадьба Дельвига и Софьи Михайловны состоялась 30 октября 1825 года. Пушкин пишет своему лицейскому другу: «Обнимаю и поздравляю тебя – рекомендуй меня баронессе Дельвиг».
Пройдет не так много времени, Александр Сергеевич познакомится с ней лично, и об этом она немедленно сообщит далекой подруге: «Климат Петербурга для меня вовсе не подходит. Я бы очень хотела покинуть нашу скучную столицу… Кстати о Пушкине: я познакомилась с Александром, – он приехал вчера, и мы провели с ним день у его родителей. Сегодня вечером мы ожидаем его к себе – он будет читать свою трагедию «Борис Годунов». Что он умен, это мы знаем уже издавна, но я не знаю, любезен ли он в обществе, – вчера он был довольно скучен и ничего особенного не сказал; только читал отрывок из V главы Онегина».
Сонечке Салтыковой безумно понравилось общество, в которое ввел ее муж, – известные писатели, поэты, музыканты, историки. Все эти молодые и талантливые мужчины казались ей не просто друзьями мужа – она мило улыбалась и кокетничала с ними, приглашая в свой дом. Дела и интересы мужа для нее ничего не значили. Хотя она с удовольствием пела романсы на его стихи и порой даже садилась помогать ему в издательских делах.
Одной из новых подруг «ее высокоблагородия милостиво государыни» баронессы Дельвиг стала Анна Петровна Керн. Та быстренько научила Софью многим несерьезным вещам. Ах, с каким заливистым смехом они, пользуясь отсутствием Дельвига, правили стихотворения Пушкина, уже подготовленные для печати. Ах, как весело заменять в стихах поэта слова, ломая их ритм и смысл! И как интересно любезничать с его друзьями!..
По Петербургу вовсю ходили слухи о многочисленных изменах Софьи Михайловны. Говорят, что она была любовницей едва ли не всего литературного бомонда того времени – в том числе Адама Мицкевича, Панаева, Вульфа и многих других.
«Я познакомился в эти дни с Софьей Михайловной Дельвиг, – пишет в «Дневнике» Алексей Вульф, – молодою, очень миленькою женщиною лет двадцати. С первого дня нашего знакомства показывала она мне очень явно свою благосклонность. Рассудив, что, по дружбе ее с Анной Петровной и по разным слухам, она не должна быть весьма строгих правил, я должен был надеяться скоро дойти до сущного. Я не ошибся в моем расчете… Софья совершенно предалась своей временной страсти и, почти забывая приличия, давала волю своим чувствам, которыми никогда, к несчастью, не училась она управлять. Мы не упускали ни одной удобной минуты для наслаждения – с женщиной труден только первый шаг, а потом она сама почти предупреждает роскошное воображение, всегда жаждущее нового сладострастия».
Вот уж поистине: когда кот идет налево, он песнь заводит.
«Баронессе не говорю ничего – однако ж целую ручку, но весьма чопорно», – пишет Пушкин Дельвигу в середине ноября 1828-го. Он знал всё про жену друга. Дельвиг не знал ничего…
Однажды Антон Антонович, вернувшись домой в неурочный час, застал жену в объятиях очередного поклонника. Последовала бурная сцена. София Михайловна и не пыталась оправдываться, наоборот – стала упрекать мужа в его холодности и невнимании к своей особе. Наутро Дельвиг не смог встать. Тяжелейший приступ нервической лихорадки длился почти полтора месяца. Временные облегчения сменялись всё более затяжными приступами.
Софья шлет сердитое письмо своей подруге: «Мой муж очень обеспокоил меня, сыграв со мною плохую шутку: он заболел, простудившись. Я не могу дать никакого поручения моему мужу. Он прямой мущина и ничего не понимает, а я не выхожу из дому уже четыре недели. Отец мой пишет мне: «К счастью, ты женщина, неспособная к страстным увлечениям, – иначе тебя не хватило бы для всех твоих знакомых». И он совершенно прав».
14 января 1831-го Дельвига не стало. Ему было всего 33 года. «Ушел лучший из нас», – сказал на похоронах Александр Пушкин…
Софья Михайловна недолго вдовствовала – и полгода не прошло, как она выскочила замуж за брата поэта Баратынского, того самого любовника, с которым её застал муж. Переписка Софьи с подругой станет реже и короче, а очень скоро и вовсе прекратится. Ей еще придется пережить и потерю дочери, и раннюю смерть второго мужа. «Это прямо какая-то роковая женщина подле русской поэзии: все, кто любил ее, умирали», – примерно так высказался один из современников. Сама она проживет очень долгую по тем временам жизнь, перешагнет на девятый десяток и умрет в 1888 году в своем имении – немощной, всеми забытой старухой. Спустя почти полвека, наверное, никто бы о ней и не вспомнил, если бы не шляпа камер-юнкера Пушкина – единственное, что от бывшей баронессы осталось хорошего…
Стучите – и вам откроют…
Введение в литературоведение
В сессию я завалил введение в литературоведение – был такой в университете предмет. Осенью пришлось пересдавать. Предполагалось, что всё лето я буду учить, чем романтизм отличается от классицизма, почему соцреализм – непоколебимая платформа для истинного творчества и прочую дребедень. Но учебника в руки я так и не взял.
В конце сентября заведующая кафедрой профессор Архангельская (как сейчас помню её фамилию!) завела меня в кабинет и сразу заявила:
– Надеюсь, вы успели не только загореть, но и проштудировать мой учебник. Поэтому спрашивать буду не по билетам. Вот вам вопрос без подготовки – «Принцип открытых дверей в творчестве А. С. Пушкина».
Минут десять я что-то мямлил про великого русского поэта, пока не понял, что снова валюсь, опять двойка – приплыли.
– У вас вообще есть любимая книга? – с тоской и нарастающей угрозой спросила завкафедрой. – Вы читать-то любите?
– Ильф и Петров, «12 стульев»! – выпалил я. И добавил с отчаянья:
– Читать я люблю. Книга – источник знаний.
– Но Пушкина вы не знаете даже на уровне средней школы…
И тут меня понесло:
– Мне ещё в школе учителя твердили: Пушкин – сила, Пушкин – сила, а в чем его сила-то? Я вообще не понимаю, почему нужно отдельно изучать «введение в литературоведение», потом отдельно «заключение», да? А основная часть когда?
– Да как вам не стыдно! – швырнула она зачетку на стол. – Придёте пересдавать на комиссию!
Я не вставал. Смотрел на нее в упор:
– Не стыдно – не знать. Стыдно не стремиться узнать. И я вас уверяю, что ещё многое узнаю – и про Пушкина, и про… В Библии сказано: стучите в закрытую дверь – и вам откроют.
Она, с ненавистью глядя мне в лицо, прошептала:
– Да вы наглец, молодой человек! Ни основоположников марксизма-ленинизма не знает, ни творчества великого Пушкина, а библию он, видите ли, читал!
– Основоположники сказали, что бытие определяет сознание. А вы сейчас лишаете меня стипендии своей двойкой, вот!
Она взяла зачётку, что-то там написала, аккуратно её закрыла и протянула мне.
– Пусть это будет вам уроком на всю жизнь!
Я вышел из кабинета и, понурый, поехал домой. Только в трамвае открыл зачётку. Там стояло: «Введение в литературоведение – «хорошо». И дата – 27 сентября 1967 года.
В тот день в Париже умер князь Феликс Юсупов. Страна готовилась к 50-летию Великой Октябрьской революции, и ей не было никакого дела до того, кто в декабре 1916-го убил Гришку Распутина.
«Двери моего дома всегда открыты для тебя»
В книге А. С. Пушкина «Опровержение критики» (1830) есть такие строки: «Возвратясь из-под Арзрума, написал я послание к князю Юсупову. В свете оно тотчас было замечено, и были… мною недовольны. Светские люди имеют в высокой степени этого рода чутьё. Это заставило вельможу звать меня по четвергам обедать…»
А дело было так. В мае 1830 года Пушкин опубликовал стихотворение «К вельможе», посвященное Н. Б. Юсупову. Стихотворение наделало много шума: недоброжелатели стали обвинять Пушкина в лести, но поэт не обращал на это внимания – старого князя Юсупова он знал с детских лет.
Князь Николай Борисович Юсупов (1750–1831) был царским посланником в Турине, затем сенатором. Император Павел I сделал его министром уделов, а Александр I – членом Государственного совета. Он трижды назначался «верховным маршалом» (председателем коронационной комиссии). Он водил дружбу не только с государственными деятелями, но и с людьми искусства. В ответ на обвинения пушкинских недоброжелателей, о которых при дворе сразу стало известно, «верховный маршал» прислал поэту краткую записку: «Двери моего дома всегда открыты для тебя. Жду!»
В августе 1830 г. Пушкин приехал в юсуповскую усадьбу вместе с П. А. Вяземским. Благолепие княжеского имения благотворно подействовало на впечатлительного поэта. В ту осень ему это было особенно необходимо: Пушкин собирался жениться, а будущая тёща устраивала ему скандальные сцены, после которых под разными предлогами откладывала свадьбу.
В обществе друзей поэт провел в Архангельском целый день, а на другой сумел «сладить и с тёщей». Натали стала его женой, и на первый же свой семейный обед в числе очень немногочисленных гостей Александр Сергеевич пригласил Юсупова. Князь, масляными глазками наблюдая за 18-летней красавицей, во всеуслышание говорил: «Ах, как хороша! Будь я помоложе, непременно бы отбил!».
Пушкин только смеялся: ему льстила такая оценка Натали 80-летним стариком, который ещё не потерял репутацию светского ловеласа. Князь пригласил поэта приехать в Архангельское с женой и обещал в следующий раз показать внука, только что появившегося на свет. Своего единственного сына Бориса старый князь очень любил, но ещё больше рад был внуку, продолжателю рода Юсуповых, нареченному в честь деда Николаем.
Александр Пушкин был почти ровесником Бориса, сына Н. Б. Юсупова. В детстве они даже вместе играли в гостиной огромного дома в Большом Харитоньевском переулке. Устраивали «конные скачки» на стульях, обитых розовой тафтой с золотыми павлинами (запомним это!). Так что на крестины княжеского внука Пушкин пообещал приехать. Но – не довелось. В Москве случилась эпидемия холеры, от которой старый князь скончался. Пушкин в письме к своему другу Плетнёву с грустью написал: «Мой Юсупов умер…»
Наследник не по прямой
Наследником несметных богатств «верховного маршала» стал его единственный сын Борис Николаевич Юсупов (1794-1849). Он был дважды женат. С первой женой не было общих детей. После ее скоропостижной смерти князь женился на княжне Нарышкиной, от которой имел сына Николая (1831–1891). Николай Борисович Юсупов-младший, на крестинах которого так и не побывал из-за холеры Пушкин, потом стал церемониймейстером и гофмейстером императорского двора.
Он оказался последним наследственным князем по мужской линии Юсуповых. И чтобы не канула в века известная фамилия, одна из самых известных и богатых в Российской империи, ему по особому распоряжению царя было разрешено передать свой титул дочери, Зинаиде Николаевне. Правнучка «верховного маршала» вышла замуж за потомка прусских королей графа Феликса Сумарокова-Эльстона, который принял от жены титул и стал князем Юсуповым. От этого брака родились два сына: Николай и Феликс. В 1908 году Николай погиб, и единственным наследником стал Феликс Феликсович.
Отцу Феликса принадлежали 250 тысяч десятин земли, 17 имений в различных губерниях, 5 заводов и рудник в Донбассе, десяток доходных домов, пакеты акций банков, железных дорог, промышленных и торговых компаний. Он имел несколько дворцов в столицах, в том числе и подмосковное Архангельское. О богатстве и грандиозной коллекции фамильных драгоценностей матери Феликса ходили легенды.
Старший сын был убит на дуэли. Отныне младший навсегда останется самым близким человеком для княгини, хотя и будет доставлять ей немало неприятностей, ведя богемную жизнь, не желая заниматься никаким серьёзным делом. «Не играй в карты, ограничь весёлое времяпрепровождение, работай мозгами», – умоляла Феликса в письмах Зинаида Николаевна.
Образумился князь лишь в 27 лет, решив по настоянию матери завести семью. Накануне Первой мировой войны в церкви Аничкова дворца венчались дочь великого князя Александра Михайловича, племянница Николая II Ирина Романова и один из богатейших наследников России Феликс Юсупов. После венчания молодые принимали поздравления и подарки от царя с царицей и многочисленных гостей. В 1915 году у счастливой пары родилась дочь, тоже Ирина (в замужестве Шереметьева).
…Сергей Владимирович Мироненко – доктор исторических наук, бывший директор Российского государственного архива – рассказывает:
– Князь Феликс Юсупов вошел в отечественную историю только одним – тем, что он принимал участие в убийстве Распутина. А дальше – долгие годы в эмиграции. Он спустил несколько состояний, ни в чём себе не отказывал, прожигал жизнь. Кончились деньги – написал воспоминания. Он довольно много там всякого напридумывал…
Начинать надо с того, что к 1916 году внутри семьи Романовых происходит раскол. Император и императрица не могут расстаться со старцем, хотя Распутин в глазах всех компрометирует царскую семью. Почему они держатся за старца? Вера в то, что он спасает мальчика, наследника? Это распространённая точка зрения, это не совсем так. Распутин был больше нужен императрице. Если хотите, он был её психоаналитиком.
Николай II и Александра Федоровна, которые сами себя изолировали от общества, получали очень дозированную информацию. Они не понимали, что страна летит в пропасть, а остальные Романовы это понимали. Семья пыталась что-то сделать. И – убила Распутина. Убийство большевиками царской семьи – это, конечно, ужасное преступление. Но кто первый пролил кровь? Между прочим, заговорщики князь Юсупов и великий князь Дмитрий Павлович – из романовской династии.
Убить человека – на это надо решиться, переступить какую-то моральную грань. А они это сделали удивительно легко. Феликс предложил в качестве приманки использовать свою жену Ирину. Пригласить к себе в дом Распутина. Тот – известный ценитель женщин. Красавица Ирина ему очень нравилась. Устраивается вечер, Распутин приезжает, но Ирины нету. Заговорщики думали, что никто не знает, куда поехал Распутин. Но он сказал полиции, что едет к Юсупову. И Феликс сам открыл ему дверь…
Что произошло в Юсуповском дворце на Мойке, все знают. Семейство Романовых просит царя не наказывать убийц. Но на коллективном письме своих родственников Николай начертал: «Никому не позволено убивать, убийцы должны быть наказаны».
И они ожидают наказания. Но не к месту вмешалась царица. Она приказывает арестовать великого князя Дмитрия Павловича и Феликса Юсупова. Она в ярости, она требует казнить их. И вот тут уже все Романовы поднялись: «Да кто она такая?! Она всего лишь жена своего мужа, и никаких прав у нее нет!» Возмущение было невероятное. Значит, на самом-то деле она управляет страной? Словом, подставила она императора. Пришлось ему втихую сослать всех заговорщиков по их родовым имениям.
Юсупову повезло, он с женой оказался в Крыму, в своем имении. Через два с половиной года они эвакуировались вместе с отступающей Белой армией. Из Крыма отплыли на Мальту, где за несколько бриллиантов получили паспорта и визы, оттуда – в Париж, Лондон, снова в Париж. В Булонском лесу купили дом, где прожили долгие годы. Блестящие гвардейские офицеры служили в те годы таксистами, швейцарами в парижских отелях, наездниками в цирке, как генерал Шкуро. Один Феликс поначалу купался в роскоши, расплачиваясь фамильными бриллиантами. Но он быстро спустил всё своё богатство.
12-й стул в Большом Харитоньевском переулке
Весной 1917 года Феликс Юсупов тайком пробрался из Крыма в Москву, чтобы взять фамильные драгоценности, спрятанные в родовом доме в Большом Харитоньевском переулке. Поздней мартовской ночью постучал в дверь дворницкой своего бывшего особняка. Очень долго ему не открывали. Потом послышались шаркающие шаги, дверь заскрипела – на пороге стоял сильно постаревший дворецкий, заспанный, с оплывшей свечой в руках:
– Кого ещё нелёгкая принесла?
И, всмотревшись, ахнул:
– Барин! Из Парижа!
– Здравствуй, Тихон. Я вовсе не из Парижа…
Сокровища оказались нетронутыми. Все 255 бриллиантовых брошей, 18 диадем, 42 браслета, каждое из украшений – настоящее произведение искусства. Всё, что мог унести, Феликс рассовал по карманам. Остальное, вооружившись стамеской и молотком, спрятал в одном из стульев, обитых розовой тафтой с золотыми павлинами. Может, даже в том самом, верхом на котором сидел юный Пушкин, играя в «конные скачки» с прадедом Феликса.
Ещё не рассвело, когда князь Юсупов покинул особняк, наказав дворецкому никому не говорить о визите. А спустя две недели явились вооруженные матросы, и началась экспроприация. Огромный гобелен «Пастушка» был прямо с гвоздями сорван со стены. Выносились иконы, ковры, столовое серебро. Особо ценного в доме не оказалось…
В 1925 году во время капитального ремонта старинного особняка в Большом Харитоньевском переулке был обнаружен клад. Об этом тогда подробно писали все московские газеты. Клад содержал бриллианты, крупные изумруды, сапфиры, рубины, частью оправленные в золото и серебро. Эксперты подтвердили: диадемы, броши и браслеты из сапфиров, изумрудов и бриллиантов были преподнесены в день свадьбы великой княгине Ирине Александровне Романовой. «Гудок» и «Вечерняя Москва» радостно сообщали: «Многие вещи совершенно исключительного качества, они не поддаются никакому денежному исчислению». Самые значительные в художественном отношении изделия передали в московские музеи, главным образом – в Оружейную палату Кремля…
«– Где же драгоценности? – спросил предводитель дворянства.
– Да вот они! – прокричал румяный сторож, радуясь произведённому эффекту. – Вот они! Очки протри! Клуб на них построили! Видишь? Вот он клуб! Паровое отопление, шашки с часами, буфет, в галошах не пускают!»
Это уже цитата из романа «12 стульев». Сюжет подсказал писателям Валентин Катаев, родной брат Евгения Петрова. Все трое – Ильф, Петров и Катаев – работали тогда в газете «Гудок». В своих дневниках Евг. Петров записал: «В этот день мы пообедали в столовой Дворца Труда и вернулись в редакцию, чтобы сочинять план романа. Сколько должно быть стульев? Очевидно, полный комплект – двенадцать штук. Название нам понравилось…»
Авторы знаменитого романа и представить не могли, что на одном из стульев, за которыми гонялся «великий комбинатор», сидел когда-то действительно великий человек – поэт Александр Сергеевич Пушкин!
* * *Последний путь последнего Юсупова был не по-княжески скромен: денег на отдельное место на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа не нашлось, и Феликса положили в одну могилу с матерью, правнучкой «верховного маршала».
Изданные «Мемуары» Феликса Юсупова кончаются словами: «Увижу ль когда Россию? Примет ли она меня? Надеяться никому не заказано. Но боюсь, что дверь эта никогда не откроется мне…»
Супругою твоей я так пленился…
«Он взял Париж, он основал Лицей…»
День выдался теплый и счастливый. В чём именно было счастье, он никому бы не признался. Разве что бумаге…
Строчки ложились легко, это были даже не стихи, просто он хотел запомнить своё сегодняшнее настроение, не растерять возникшее чувство, сохранить его, как приятный запах или ощущение солнечного тепла.
Так и мне узнать случилось,Что за птица Купидон;Сердце страстное пленилось;Признаюсь – и я влюблен!»Чуть позже юный Пушкин назовет причину, почему запомнился ему этот день: «Супругою твоей я так пленился…» В тот майский день Александр Пушкин впервые увидел императрицу Елизавету Алексеевну, супругу Александра I. Она пришла на занятия в Лицей. И долго стояла за спиной у темнолицего курчавого юноши. Он писал в тетради, а она стояла за его спиной. Словно ангел. Никогда поэт не назовет её имя вслух, но отныне она навсегда останется Музой великого поэта.