Кинокосмос. Псовые в мифах и легендах народов мира. Популярная энциклопедия

Лучшее, что есть у человека, – это собака.

Только человек, у которого есть собака, чувствует себя человеком.

Цифры не лгут. Посчитай, сколько людей тебя облаяло и сколько собак!

Собака так преданна, что даже не веришь в то, что человек заслуживает такой любви.

У собак лишь один недостаток – они верят людям.

Хорошему человеку бывает стыдно даже перед собакой.

Собаки тоже смеются, только они смеются хвостом.

Нет уродливых собак – есть только нелюбимые.

Каждого хозяина мучает мысль, что его питомец будет с ним так недолго.

В истории цивилизации куда больше примеров верности собачьей, чем человеческой.

Собаки не заменяют нам жизнь, но меняют её к лучшему.

Никто не может полностью познать любовь, пока не заведёт собаку.

Иван-царевич на Сером волке. Виктор Васнецов. Государственная Третьяковская галерея, Москва.

Айльбе

В эпосе Ирландии пёс короля лагенов, великолепный охотник, боец и сторож, бдительно охранявший родное королевство. Пёс стал жертвой схватки коннахтов и уладов, стремившихся им завладеть.

Эта старая-престарая история случилась в Лагене, юго-восточной ирландской провинции, которой правил король по имени Месройда Мак-Дато. У короля было два сокровища, неизменно вызывавших всеобщее восхищение и зависть: громадный кабан и удивительный пёс. И если кабан был хоть и огромной, но всё же самой обычной свиньёй, то пёс…

Айльбе принадлежал к славной породе ирландских волкодавов, самых рослых собак на земле, – его голова касалась плеча своего господина. Кроме роста и силы, этих псов отличает ещё одно важное свойство: они необычайно понятливы и умны.

Слава ирландских волкодавов давно перешагнула границы их родного острова. Римские легионеры, не считаясь с трудами и затратами, доставляли этих гигантов в Рим. Там они на арене Колизея храбро сражались с могучими львами. А несколько столетий спустя эти псы воевали в рядах викингов и вместе с ними наводили ужас на многочисленные племена и народы Европы. В Средние века ирландские рыцари с гордостью носили доспехи с изображением волкодавов и надписью: «Нежный – в ответ на ласку, ужасный – в ответ на вызов»[17]. Поэтому неудивительно, что многие короли и вельможи мечтали пополнить свои псарни знаменитыми собаками.

Мускулистое, поджарое тело Айльбе было покрыто грубой серой шерстью с тёмными поперечными полосами на спине и морде; его чёрные глаза светились умом и боевым задором. Ни одна борзая не могла сравниться с ним в беге: одинаково легко догонял он и зайца, и быстроногого оленя. Не было ему равных и в травле волков: смело вступал он в схватку с матёрыми хищниками и неизменно их побеждал. Но пёс Месройды прославился не только как охотник, волкодав и сторож. Он был ещё и храбрым воином. Вооружённый ошейником с бронзовыми шипами, он смело бросался в самую гущу боя, вспарывал клыками и шипами брюхо лошадей, впивался мёртвой хваткой в тела врагов. Один только вид боевого пса вселял в души даже опытных бойцов страх и замешательство. Немало сражений было на его счету, и память о них хранили многочисленные шрамы, украшавшие хвостатого воина. (См. также: Воины.)

Слава Айльбе не давала покоя соседям. И однажды в один и тот же день и час к королю лагенов пожаловали посланцы двух королевств-соперников – Коннахта и Улада. Каждое из посольств просило уступить ему пса. Коннахты от имени своей королевы Медб и короля Айлиля обещали Месройде Мак-Дато отдать за пса шесть тысяч дойных коров да колесницу с двумя лучшими конями. А через год ещё ровно столько же. То же сулили и улады от имени своего короля Конхобара, а кроме того – ещё и добрую дружбу в придачу. Выслушав послов, Месройда впал в глубокую задумчивость.

Шло время, и всё печальнее становился его взгляд. Не радовали его ни вкусные блюда, ни сладкий сон, ни супружеские утехи. За столом он рассеянно ковырял ножом, а по ночам – ворочался и тяжко вздыхал. Так прошло три дня. Наконец, обеспокоенная супруга не выдержала и спросила короля, отчего он потерял аппетит и сон, что гнетёт его душу.

– пробурчал Месройда.

Но королева была настойчива и в конце концов убедила мужа поведать о своей кручине. Не выдержал король, тяжко вздохнул и сказал:

Но лукав и изворотлив женский ум. Немного поразмыслив, королева дала мужу дельный совет:

Услыхав слова супруги, Месройда радостно встрепенулся и ожил. Морщины на его челе разгладились, в глазах опять появился живой блеск. «После этого он сначала позвал к себе пришедших из Коннахта.

– Я был в большом затруднении и долго колебался, – сказал он им. – Но вот принял решение. Отдаю моего пса Айлилю и Медб. Пусть приходят они торжественно за ним сами, чтобы увести с собой. Будут им угощение и напитки обильные, и они получат пса. Добро пожаловать!

Довольны остались коннахтские послы этим ответом. Тогда он отправился к пришедшим из Улада и сказал им:

– После долгих колебаний я принял решение отдать пса Конхобару. Да будет он горд этим! Пусть знатнейшие из уладов приходят за псом. Будут им дары и добрый приём от меня.

Довольны остались уладские послы.

Один и то же день назначил Мак-Дато и уладам, и коннахтам, чтобы пришли за псом. И никто не пропустил этого дня. Воины двух королевств Ирландии явились в одно и то же время к воротам замка Мак-Дато. Он сам вышел навстречу и приветствовал их».

Радушный хозяин пригласил всех в пиршественную залу, где во всю длину тянулся стол, щедро уставленный вкусной снедью. А посредине стола аппетитной горой возвышался зажаренный кабан-великан, вскормленный молоком шестидесяти коров. Его украшали разложенные вокруг сорок зажаренных быков.

Но не было на лицах гостей, садившихся за стол, обычной в таких случаях радости, недобрым оком поглядывали они друг на друга. Потому что между многими из них не раз случались кровавые стычки, и их души разъедала многолетняя вражда.

– Даю слово, – промолвил Мак-Дато, – такого угощения вы не сыщете во всём Лагене.

– Добрый кабан, – подхватил король Конхобар.

– Поистине добрый, – отозвался король Айлиль. – Но кто его будет делить?

И тут, как всегда, вмешался Брикриу Злокозненный, чей ядовитый язык везде сеял раздор и вражду.

– Нет ничего проще! – воскликнул он. – Тут собрались славнейшие воины Ирландии, и каждый из них должен получить свою долю, согласно его подвигам и победам. А делить должен самый доблестный воин, которому нет равных в сражениях.

На том и порешили.

Много было охочих делить кабана, но каждый из них был пристыжен кем-нибудь из своих врагов. Собравшиеся на пир долго бесчестили друг друга, вспоминая бесчисленные стычки и сражения. Ведь уже не одну сотню лет длилась вражда между Коннахтом и Уладом. Всё яростнее становилась перепалка за столом, всё громче звучали взаимные упрёки и издевательские насмешки. И всё беспокойнее вёл себя виновник пира Айльбе, присутствовавший здесь. Он стал нервно перебирать лапами, часто дышать и поскуливать. В его тёмных глазах читались недоумение и тревога.

Но вот выше всех других поднял своё оружие Кет, сын Матаха из Коннахта. С ножом в руках он подсел к кабану и громко воскликнул:

– Кто из мужей Ирландии оспорит моё право делить кабана?

Шум в зале постепенно стих. Все молчали. Наконец, понукаемые Конхобаром, стали вставать уладские воины, чтобы оспорить заявленное право Кета. Однако, получив от него отповедь, пристыженно садились.

И так, одного за другим, обесчестил Кет всех воинов Улада. Затем гордый своим неоспоримым превосходством воин из Коннахта решил приняться за кабана и занёс над ним острый нож. Но в это мгновение с шумом распахнулась дверь и на пороге появился Конал Победоносный. Радостный крик вырвался из уст уладов, и сам Конхобар поприветствовал героя, помахав ему короной. Одним прыжком Конал очутился возле кабана и воскликнул:

– Хотел бы и я получить свою долю! Правда, Кет, что ты делишь кабана?

И Кет пропел в ответ:

Запел и Конал:

И затем добавил:

– А теперь отойди от кабана!

«– А у тебя какое право на него? – спросил Кет.

– У тебя есть право вызвать меня на поединок, – сказал Конал. – Я готов сразиться с тобой, Кет! Клянусь клятвой моего народа, с тех пор как я взял копьё в свою руку, не проходило дня, чтобы я не убил хоть одного из коннахтов, не проходило ночи, чтобы я не сделал набега на землю их, и ни разу не спал я, не подложив под колено головы коннахта.

– Это правда, – сказал Кет. – Ты лучший боец, чем я. Будь Анлуан здесь, он вызвал бы тебя на единоборство. Жаль, что его нет в доме.

– Он здесь, вот он! – воскликнул Конал, вынимая голову Анлуана из-за своего пояса.

И он метнул её в грудь Кета с такой силой, что у того кровь хлынула горлом. Отступил Кет от кабана, и Конал занял его место.

– Пусть поспорят теперь со мной! – воскликнул он.

Ни один из воинов Коннахта не дерзнул выступить против него…

Конал принялся делить кабана. Но прежде всего он сам впился в хвост. Девять человек нужно было, чтобы поднять этот хвост; и однако же Конал быстро съел его весь без остатка.

Коннахтам при дележе Конал дал лишь две передние ноги. Мала показалась им эта доля. Они вскочили с мест, улады тоже, и все набросились друг на друга. Началось такое побоище, что груда трупов посреди дома достигала высоты стен. Ручьи крови хлынули через порог.

Затем вся толпа ринулась наружу. С великим криком стали они там резаться… Все избивали друг друга. Фергус вырвал дуб, росший посреди двора, вместе с корнями и вымел им врагов за ограду двора. Побоище продолжалось за воротами.

Тогда вышел наружу Мак-Дато, держа в руках своего пса. Он спустил его, чтобы посмотреть, чью сторону примет пёс своим пёсьим разумом. Пёс принял сторону уладов и накинулся вместе с ними на коннахтов, которые, вконец разбитые, обратились в бегство.

Рассказывают, что на Полях Айльбе, через которые отступали Айлиль и Медб, пёс вцепился зубами в дышло их колесницы. Тогда Ферлога, возница Айлиля и Медб, так хватил его мечом по шее, что туловище его отвалилось; голова же осталась вцепившейся зубами в дышло. Оттого-то, по имени пса Айльбе, и прозвали это место Полями Айльбе».

Так непомерная алчность людей погубила пса Айльбе – гордость и славу Ирландии.

Алышкентыр

Алышькьинтр («алы» по-абхазски – «собака»). В абхазской мифологии божество, покровитель собак, домашнего очага и скота, одно из проявлений бога Айтыра. Возможно, Алышкентыр имел облик собаки.

В языческом пантеоне древних абхазов имелся свой верховный бог-демиург – анцва. Ему подчинялись все боги. Среди них особое место занимал Айтар. Этот великий бог обновления природы был богом единым, но делимым и состоял из семи долей-воплощений. Одним из его воплощений являлся Алышкентыр – божество-покровитель собак и всего того, что собаки охраняют: жилья с очагом, нажитого добра, хозяйственных построек, домашней скотины, двора, огорода. Алышкентыр был своего рода сверхпсом, вожаком всех собак. Он мог наградить любую собаку выдающимися собачьими способностями, а мог наслать болезнь, в том числе и такую страшную, как бешенство.

В те давние времена, когда в руках человека было только холодное оружие, его безопасность, а часто и сама жизнь, во многом зависели от собаки. И в самом деле, невозможно оградить своё жилище от ночных разбойников без собаки-сторожа. Невозможно уберечь овец и коров от волков без собаки-волкодава. Наконец, невозможно успешно охотиться без собаки-охотника. Поэтому абхазы высоко ценили своих собак и в молитвах поминали их прежде человека, а Алышкентыра свято чтили. В его честь пастухи совершали молебствия в особых святилищах – аныхартах и приносили ему в жертву барашков. Происходило это во время праздника хуажэкыра в конце февраля. Молящиеся просили Алышкентыра защитить их род, жилище и скот от беды и ущерба, дать богатый приплод, подарить им верных собак.

Об особом отношении абхазов к собакам говорит следующая легенда.

«В древности, когда в Абхазии жили люди-великаны и дивы, был некто Аслан – великан, который не давал покоя дивам. Раз, когда он спал, подкрались дивы, связали шёлковыми шнурами, ослепив, убили его и бросили в глубокий колодец-ров. Когда его собаки вернулись с обычной охоты, разыскали своего хозяина, но не могли вытащить его из колодца. Они набросились на проезжающего на арбе, сняли его с арбы и заставили вытащить своего патрона и развязать его. Собаки три дня и три ночи лизали Аслана, которому вернули и жизнь, и зрение»[19]. В этой легенде, кроме всего прочего, ярко представлен распространённый на Кавказе мотив божественных собак-целителей (см.: Аралезы).

А вот ещё одно свидетельство любви абхазов к своим четвероногим помощникам.

Одному человеку ещё при жизни удалось побывать на том свете. Там он встретил покойного Сасрыкву – прославленного героя-нарта и с горечью убедился, что стол богатыря совершенно пуст. А причина была проста: Сасрыква умер последним из нартов, и некому его было помянуть на земле. Человек вернулся с небес на землю и устроил по Сасрыкве роскошные поминки. Растроганный нарт спустился на землю и подарил отзывчивому земляку самое дорогое – своего коня и своих собак. Волшебный конь Гьамыда (или Бзоу) был наделён острым умом и способностью говорить по-человечьи, а собаки-волки днём и ночью неусыпно стерегли несметные стада и табуны.

В Абхазии, на левом берегу реки Аалдзга, на горе стоит христианский храм «Лашкиндар» (Алышкендыр)[20]. Над его главным входом вмурована известняковая плита размерами 45 на 110 см. На ней вырезан профильный контур двух собак, стоящих друг против друга. Между ними лежит некий овальный предмет, на который каждая из собак поставила переднюю лапу. Храм построен в VI или VII веке на месте языческого капища. А плиту вставили предприимчивые христианские священники, чтобы заманить в храм неофитов, вчерашних поклонников Айтара и его семи воплощений. И эта белая плита с загадочным изображением собак – последнее, что осталось от древней кумирни, посвященной божеству собак и собаке-божеству Алышкентыру.

Амарок

Волшебный волк в эскимосской мифологии.

У самой кромки Северного Ледовитого океана, в царстве снега и льда, там, где, кажется, и жить невозможно, обитает удивительное племя эскимосов (инуитов). Оно поражает своей жизнестойкостью, упорством и мужеством, своим умением приспособиться к невероятно трудным условиям существования в студёной Арктике.

Эскимосы – великолепные рыболовы и охотники. Они в основном промышляют северного оленя карибу и морского зверя.

На своих утлых каяках, вооружённые в былые времена только костяными гарпунами, эскимосы бесстрашно нападали на таких морских исполинов, как киты, белухи, моржи и касатки. И, когда охота была успешной, в стойбище наступал настоящий праздник: люди разделывали многотонную тушу и заготавливали впрок мясо, жир и шкуру[21], радуясь тому, что впереди их ждёт много дней сытой жизни.

Большую роль в судьбе эскимосов играет собака. На Севере она не только сторож и охотник, но ещё и ездовое животное, и источник ценного меха. А в экстремальных ситуациях собака ценой собственной жизни и собственной плоти не раз спасала людей от голодной смерти.

Окружающий мир эскимосы населяют множеством духов-инуа. Инуа являются «хозяевами» не только конкретных предметов и существ, но и их отдельных свойств и отвлечённых понятий («хозяин карибу», «хозяин луны», «хозяин силы»). Всеми духами повелевает обитающий в нижнем мире верховный дух торнарсюк.

Персонажи эскимосских мифов и сказок могут иметь как человеческий облик, так и облик животных. Среди последних можно встретить и псовых. Например, злобного и коварного ахлута, от которого нет спасения ни на суше, ни на море, потому что он может принимать облик как волка, так и касатки. Ахлута можно опознать по волчьим следам, ведущим к морю и обратно. Не таким кровожадным, хотя и довольно опасным, является другой демонический дух – кеелут, имеющий вид совершенно безволосой собаки. А вот похожий на кеелута кикирн – огромный пёс, у которого шерсть растёт только на лапах, ушах, кончике хвоста и вокруг пасти, – реальной угрозы для человека не представляет, потому что труслив и глуп: встретив человека или собаку, он старается поскорее от них убежать. Впрочем, напугать такое чудище может кого угодно.

И всё же самым известным героем эскимосского фольклора из числа псовых является амарок. Это огромный, чаще всего чёрный, волк. В отличие от волков обычных – животных стайных, он – охотник-одиночка. И горе тому, кто ночью встретится ему на пути, – такого беднягу уже ничто не спасёт и не поможет ему никакое оружие. Хотя, сказать по правде, этот дух умел не только убивать – он был способен и на добрые дела. Как, например, в истории с несчастным мальчишкой по имени Кагсагсюк.

Кагсагсюк был круглым сиротой. Его приёмной матерью была жалкая старуха. Жили они не в основном помещении иглу, как все, а в крохотной каморке в конце тоннеля, который вёл с улицы в жилище. Часто мальчишка спал среди собак, и по утрам, когда мужчины их поднимали плётками, перепадало и ему.

Судьба была неласкова к Кагсагсюку: ко всем его бедам и несчастьям он был ещё и неказистым, хилым пареньком маленького роста. Все обижали заморыша-изгоя. Особенно жестоко над ним издевались дети: то побьют, то испачкают с ног до головы грязью, то набьют одежду снегом, то выбьют зуб…

Кагсагсюк часто в отчаянии убегал в горы и подолгу бродил там в одиночестве, размышляя о том, как бы ему набраться сил и отомстить своим обидчикам.

«Наконец приёмная мать научила его. Однажды, встав между высокими горами, он позвал изо всех сил: «Хозяин силы, выйди! Хозяин силы, приди ко мне!» Тут же появился большой зверь-амарок… Кагсагсюк очень испугался и чуть было не пустился наутёк; но зверь быстро догнал его, обхватил хвостом вокруг туловища и швырнул на землю. Совершенно не в состоянии подняться, мальчик услышал какой-то хрустящий звук и увидел: из его тела, как маленькие игрушки, во множестве посыпались тюленьи косточки. Тогда амарок сказал: «Из-за этих костей ты и перестал расти». Он снова обхватил мальчика хвостом, и они снова упали, но косточек на этот раз высыпалось меньше; а когда зверь швырнул его на землю в третий раз, выпали последние косточки. На четвёртый раз мальчик не совсем упал, а на пятый совсем не упал, а поскакал по земле. Тогда амарок сказал: «Если ты правда хочешь стать сильным и выносливым, то можешь приходить ко мне каждый день». На пути домой Кагсагсюк чувствовал себя намного легче и мог даже бежать; одновременно он пинал ногами и отбрасывал со своего пути камни. Девочки, нянчившие младенцев, встретили его недалеко от дома и закричали: «Кагсагсюк идёт – давайте забросаем его грязью», мальчики принялись бить и мучить его, как раньше; но он не стал противиться, а по старой привычке улёгся спать с собаками. После этого он стал каждый день встречаться с амароком, и тот каждый раз проделывал с ним то же самое. Каждый день мальчик чувствовал, как у него прибавляется сил; на пути домой он теперь отбрасывал ударами ноги целые скалы и, катаясь по земле, заставлял разлетаться камни. Наконец в один из дней зверь не смог опрокинуть его, и тогда он сказал: «Так, этого достаточно; никто из людей теперь не сможет взять над тобой верх. Но ты лучше продолжай вести себя как прежде. Когда придёт зима и море замёрзнет, настанет тебе время показать себя; тогда появятся три огромных медведя, и будут они убиты твоей рукой». В тот день Кагсагсюк всю дорогу бежал, по обыкновению разбрасывая ногами камни направо и налево. Но дома он продолжал вести себя как обычно, и люди мучили его даже больше, чем прежде»[22].

И вот, наконец, наступила зима. Мороз окончательно сковал море льдом, и охотиться на тюленей стало невозможно.

Однажды в селение прибежали взволнованные мужчины и сообщили, что на айсберге появились три медведя. Никто из охотников напасть на зверей не рискнул. И тогда Кагсагсюк понял: наступило время действовать. Он попросил у мачехи её меховые сапоги, сказав, что тоже хочет посмотреть на появившихся медведей. Старухе это не понравилось, но она всё же бросила ему сапоги и насмешливо добавила: «За это ты мне добудешь одну шкуру на лежанку, а другую на одеяло». Кагсагсюк обулся и, не обращая внимания на удивлённые и насмешливые возгласы зевак, помчался к айсбергу, да так быстро, что за ним потянулось целое облако снежной пыли.