Неповторимый мой цветочек

Лишь однажды мы попали на любимое озеро дяди Васи. Обычно он ходил сюда один, пока мы следили за работающим трактором и навесным оборудованием. Нас вполне устраивала небольшая колдыбаня, откуда “качали воду” для полива, и где периодически “прохлаждалась от жары” вся наша огородная бригада. Но в этот раз дядя Вася заглушил двигатель и пригласил нас искупаться “на дорожку” вместе с ним, поскольку его трактор срочно “перебрасывают” в полевую бригаду, где до ближайшей воды не меньше десятка километров.

Озеро понравилось множеством водорослей, зеленоватой теплой водичкой и чистым песчаным пляжем. Но едва дядя Вася ушел к трактору, к нам тут же подрулила шумная ватага агрессивно настроенных “малолеток”.

Сообразив, что с местными, даже малолетками, лучше не связываться, решили окунуться напоследок и прямо от озера отправиться домой. А на берегу нас ждала разбросанная одежда с туго завязанными “сухарями”. Но едва мы справились с узлами и оделись, подошли двое ребят постарше.

– Стукнемся? – тут же предложил коренастый паренек моего возраста.

– Дай ему в ухо, Кабан! Шоб дорогу забыл на наше озеро! – подстрекала его дюжина окруживших нас малолетних негодяев.

Ничего не оставалось, как кивнуть в знак согласия на поединок.

Право первого удара, конечно же, “присудили” моему противнику. И вот он передо мной с наглой улыбкой от ощущения своего очевидного превосходства. Что ж, постараюсь не ударить в грязь лицом. До сих пор получалось. Но это со своими слободскими. Сейчас же соперник незнакомый, да и физически явно сильней.

А перед мысленным взором “поплыло” спальное помещение лагеря военнопленных немцев, где я родился в самом конце войны и прожил шесть послевоенных лет. И вдруг, как наяву, послышался уверенный “металлический” голос моего друга и наставника – переводчика гера Бехтлова: “Ахтунг!.. Айн… Цвай… Драй…”, – монотонно отсчитывает он секунды учебного рукопашного боя…

“Ахтунг”, – застыл в ожидании поединка, – “Айн”, – заметив кулак противника, вылетевший из-за его спины, мысленно начинаю отсчет, – “Цвай”, – привычно блокирую удар, направленный в левое ухо, – “Драй”, – встречным “городским” ударом неожиданно для “болельщиков” сокрушаю противника. Тот отлетает на несколько шагов, едва удержавшись на ногах, и остается среди рассыпавшихся болельщиков, – “Аллес. Капут”, – расслабленно опускаю руки. Дуэль закончена досрочно.

Но, что это?! От сильного удара в правое ухо едва не слетает голова. Звон в ушах и частичная потеря координации. “Цаи [двое]”, – догадываюсь я, – “Фир”, – с трудом подхватив непослушные руки, ухожу в глухую защиту, – “Фюнф”, – “ватными руками” вслепую блокирую повторный удар в голову. В челюсти что-то предательски хрустнуло, а во рту появляется привкус крови. Кажется, молочный зуб, – “Зэкс”, – резко крутнувшись вправо, чудом ухожу от третьего удара все еще “невидимого” противника. Промахнувшись, тот по инерции валится на меня, – “Нэмм эс [получи]”, – почти рефлекторно, коленом левой ноги бью негодяя то ли в живот, то ли в пах, – “Зибэн”, – сгибается тот пополам и буквально “на карачках” отлетает куда-то в сторону, – “Аллес. Капут”, – внезапно разбегаются окружавшие нас болельщики.

Мы с Сашкой и Колькой остается на месте, а к нам от озера бегут двое взрослых.

– Что, парень, зуб вышибли? – сочувственно смотрит на мой окровавленный рот один из них, – Надо же! Толпой на одного! – искренне возмущается он.

– Молочный. Уже шатался, – вытащив выбитый зуб, успокаиваю его, – Не толпой, но по-подлому. Вон они отползают, – показываю на медленно удаляющуюся парочку “позорников”.

– Ну, ты молодец! – бросаются ко мне Сашка с Колькой.

– Вы-то как?

– Нормально. Толкались, но “наподдать” не успели. Быстро ты этих уделал!

– Ты, парень, пойди умойся и тикайте отсюда, хлопцы, прямо на станцию. Там скоро рабочий будет. Со своими дойдете. Одни не ходите. – предупреждает наш спаситель.

И вот мы на тропинке, ведущей к станции. Едва прошли метров триста, оглянувшись, увидели, что нас нагоняют все те же. А до станции еще с полкилометра.

– Бегом в пЕски! – крикнул своим и свернул в дюны.

– Там колючки! – остановились, было, ребята.

– Они тоже босиком! По колючкам не побегут! – резонно предполагаю я.

Так и оказалось. Даже не заметив, что мы свернули, наши обидчики, скорее всего, промчались мимо нас на станцию. Мы же, проковыляв еще метров сто по зловредным колючкам, вышли к лесу, а еще метров через триста – к главной дороге, ведущей от станции к центру села.

Но это случилось год назад, а сейчас я один-на-один с остановившим меня низовским парнем:

– Слушай, будь человеком, к рабочему опаздываю. Давай, завтра отметелишь, в это же время. Идет? – предлагаю ему.

– Нашел дурака! А если не придешь? Где тебя искать?

– Не бойся, приду. Да и у клуба всегда найдешь. Прятаться не стану.

– Ладно, лети, слободА, пока я добрый, – соглашается низовский, и я тут же срываюсь к станции, потеряв не так уж много времени.

К путям выскакиваю, когда прибывающий поезд уже тормозит. Вот только, куда бежать? Меня обгоняют одинаковые вагоны, мелькают проводницы-близнецы в форменной одежде с распущенными желтыми флажками, и как тут догадаться, где остановится вагон с бабушкой.

Но вот в серую шеренгу хозяек вагонов вклинивается какая-то девчушка, вся в белом, и радостно улыбаясь, энергично машет обеими руками.

– Толик! – сквозь лязг вагонных сцепок и истошный визг тормозов слышу ее звонкий голосок.

Кроме меня, встречающих Толиков нет, и я несусь во весь опор за тем вагоном. Подбегаю, когда поезд уже встал.

– Держи! – деловито подает бабушкин мешок опознавшая меня симпатичная девчонка. А позади нее улыбается бабушка. Теперь понятно, кто опознал, – Держи еще! – чуть не на голову сталкивает девочка не менее тяжелый чемоданчик и принимается “сгружать” бабушку.

А поезд дает гудок и трогается. Приняв бабушку на “твердь земную”, успеваю “поймать” и девочку, лихо соскочившую со ступеньки движущегося вагона. Та взвизгивает, невольно угодив прямо в мои объятия, но тут же приветливо улыбается:

– Ты Толик! – констатирует она, даже не пытаясь вырваться, и мы так и застываем, с интересом разглядывая друг друга, – А бабушка сказала, ты отличник. Я тебя так и видела – в очках и с толстой книжкой в руке. А ты ничего.

– Ты тоже, – улыбаюсь в ответ, представив сказочную картину: юную принцессу в объятиях сельского пастушка. Не хватает только дудочки и кувшинчика. А так все на месте: копна нестриженных, выжженных до белизны волос, серая в крупную клетку ковбойка, закатанные до колен невнятного фасона и цвета брюки, толстая веревка вместо пояса, загорелые босые ноги. Зато принцесса! Аккуратная прическа без всяких там бантиков и косичек, беленькая блузка, оттеняющая нежный загар, светленькая юбочка до колен, очерчивающая привлекательную девичью фигурку, легкие сандалии с белыми носочками на стройных загорелых ножках. И, наконец, самое яркое украшение ансамбля – симпатичная мордашка, которая не может не понравиться с первого взгляда.

– “Ничего” – это пустое место. Так что нас с тобой здесь нет.

– Смешной ты, Толик, – улыбается принцесса, все еще оставаясь в моих объятиях.

– Ну, вот еще! Жених и невеста! – расколдовывает нас бабушка, возвращая из сказки.

“Жених и невеста”, – мысленно соглашаюсь с бабушкой, – “Какая красивая невеста! Совсем как Людочка. Кто же это? Не иначе, бабушкин сюрприз. Хорошо бы на все лето”, – размышляю, оглядывая меж тем нелегкий груз.

Придется тащить всё. Ни девочке, ни бабушке такое не под силу. Хорошо, догадался захватить налыгач – двухметровую прочную веревку для скота. Как чуял, без подарков из гостей не приедет.

– Ты что, все это потащишь? Пупок не надорвешь? – удивляется бабушка, догадавшись о моих планах.

– Не надорву, – успокаиваю ее, – Вы что ли потащите? Самим бы дойти по такой жаре.

Боковым зрением тут же ловлю восторженный взгляд троюродной сестрички, или кем она там мне доводится.

Связав поклажу, водружаю ее через плечо – чемодан на грудь, мешок на спину – и делаю несколько шагов по твердому пристанционному грунту. Тяжеловато. А по рыхлому песку? Ничего, осилю. Ведь рядом такой стимул!

– Вы идите вперед, но не быстро, а я чуть отстану, – предупреждает бабушка.

– Что с ней? – спрашиваю девочку. Та смущенно хихикает:

– Надо ей. Понимаешь?

– Ага, – догадываюсь я, – А тебе не надо? А то давай, посторожу.

– Тоже мне сторож нашелся! – смеется сестричка, – От тебя прячемся. Больше здесь не от кого.

– Я пошутил. Кстати, бабушка так и не сказала, как тебя зовут.

– А ты отгадай, – заигрывая, улыбается красавица.

– Авдотья? Агриппина? Акулина? Аэлита?.. – перечисляю с десяток книжных имен, что приходят в голову, рассмешив девочку до колик.

– Ну, ты смешной, Толик! Не на “А”, – отсмеявшись, подсказывает она.

– Бронислава? Белла? Беатриче? Бабетта?.. – вываливаю ей очередную порцию экзотических имен из книжек, вызывая новый приступ смеха…

– Еле догнала. Задохнулась. А они вон куда упылили. Еще смеются, скааженные, – сердито прерывает мои гадания бабушка. Жаль, не дошел до буквы “В”. Может и угадал бы.

При бабушке разговор не клеится: я несу какую-то чушь, а девочка непрерывно смеется, почему-то раздражая бабушку. Но вскоре становится не до смеха. “Ничего, успеем наговориться”, – подумал, тяжело дыша сухим перегретым воздухом. Да и обе мои попутчицы быстро устают на трудной дороге. Поддерживаемая девочкой бабушка еле передвигает ноги, увязающие в сыпучих песках. Хорошо, выбравшись из леса, идем утоптанной грунтовкой через низы села и вскоре оказываемся на улице, где меня перехватил низовский паренек.

– Вот я и дома, – останавливается девочка, – Давай чемодан, – просит она.

– А как ты его дотащишь? – разочарованно спрашиваю, сообразив, что никакая она не родственница, а всего лишь бабушкина попутчица.

– Здесь оставлю. Сбегаю за мамкой. Спасибо тебе, Толик, – благодарит меня чудесная незнакомка.