Я выбираю…любовь!

Ольга пожала плечами:

– А как по-другому? Степана мы лечили. Вот и подружились с ним. А Сергей Андреевич? У него тоже свой интерес, как у главного врача. Пришел новый специалист. Он рад этому…

– В том – то и дело, что рады оба! Но только рады не тому, о чем вы говорите! Вот вам уже и тридцать с лишним, и ребенка нажили, а в мужчинах совсем не разбираетесь.

– Да! В этом вы правы. Совсем не разбираюсь… Выходила замуж за одного, а оказалось, что он совсем не тот, кого полюбила.

– Вам сейчас нужно осмотреться, да, чтобы мужиков головами не сталкивать…

– Вы опять? – Ольга строго посмотрела на Любовь Ивановну.

– Да я ж не зла вам желаю! – запричитала она. – Этого только вы не видите! А все люди уже замечают! И какой бы хороший народ здесь не жил – зависть – то всегда глаза застилает. Я вас предупредить хочу, потому что полюбила вас как родную. Таких врачей я еще не видела, как вы… Все у вас легко, без надрыва. И с радостью работаете, и живете под Богом. Только люди по себе судят. У них-то этого всего нет, вот и завидуют…

– Любовь Ивановна, спасибо за заботу! Никого не хочу раздражать и зла никому не желаю.

– Да, вижу я, милая моя!

– Только вы же сами заметили, что без Бога я никуда! Вот мы сидим с вами разговариваем, а я чувствую, что он рядом… Вон посмотрите, как наблюдает за нами, – кивнула она в сторону икон, стоящих на полке около окна. – Вы, знаете… если бы у меня не было Бога – у меня не было бы ничего!

Хоть ее и не волновало чужое мнение и отношение к ней окружающих, но слова медсестры запали в душу. Правда, совсем не потому, что кто-то решил ей позавидовать. А потому, как можно назвать другим словом ее отношения с главным врачом и Степаном? Как Ольга ни старалась их проанализировать и сопоставить, на ум и в сердце приходило только одно определение – добрые отношения и взаимовыручка.

«Ну да… А как по-другому? – в очередной раз оставшись наедине со своими мыслями и напрягая мозг, рассуждала она. – Новые знакомства и встречи с людьми даются Богом для того, чтобы мы помогали и поддерживали друг друга. И я уверена, что Господь по какому-то, известному только Ему разработанному плану подбирает людей для встречи друг с другом: от одних ограждая, а других присылая на помощь. Не зря же есть утверждение, что подобное тянется к подобному! Поэтому и эти люди мне энергетически близки, и даже появилось ощущение, что я знаю их всю жизнь…»

Мысли мыслями, но в один из рабочих дней перед выходными в кабинет заглянул улыбающийся Степан с букетами васильков:

– Это вам… К вашему платью, – учтиво преподнес он букет Ольге.

– А это для вас, – повернулся он к Любови Ивановне.

– Спасибо, спасибо! Радуете вы нас, когда забегаете. Как ваше плечо? – защебетала медсестра.

– Все в порядке! – он показательно поднял и опустил руку. – Уже работаю во всю! Спасибо вам! Я на минутку, – он посмотрел на Ольгу и сделал паузу, – Вы потихоньку становитесь постоянным жителем Камчатки, а красоты ее еще не видели. Хочу предложить в воскресенье посмотреть чудесное место. Рано утром поедем и вечером вернемся, если… – он помолчал и выразительно посмотрел ей в глаза, – у вас нет никаких других планов.

– Спасибо! Очень неожиданно… Конечно, я хочу поехать! Только рано утром не получится. Если после одиннадцати утра?

– Все в наших руках! – обрадовался Степан. – После одиннадцати – так после одиннадцати! Заеду за вами.

– Хорошо…

Степан, откланявшись, вышел из кабинета.

Ольга повернулась к Любови Ивановне. Та молча смотрела на нее и качала головой:

– Вот об этом – то я вам и говорила… Сколько живу здесь, но вот вечно грозного Степана с такой улыбкой от уха до уха за последний месяц не видела ни разу… И вижу, что душа ваша без лукавства, но помните, что я вам говорила… И еще знайте, – она выразительно посмотрела на нее, – если что – я всегда на вашей стороне.

– Спасибо, Любовь Ивановна, – Ольга подошла к ней и обняла.

Утро воскресного дня для Ольги было запланировано еще с начала недели. Она уже не раз за последние полтора месяца забегала в красивый деревянный храм на окраине поселка, но тот был или закрыт, или служба перенесена в другой храм. Так как отец Василий, как объяснила женщина, дежурившая в церковной лавке, во все дни недели был нарасхват и под его контролем было еще несколько храмов в разных поселках. Но сегодня! В день святых апостолов Петра и Павла, счастливой случайностью, литургия по расписанию должна была быть в их храме. И пропустить такое важное событие для Ольги не представлялось возможным! Она прочитала покаянные каноны, последование ко святому причащению, на листке бумаги написала все свои грехи, вывернув себя полностью наизнанку, и поторопилась за полчаса до начала службы.

На улице было пустынно. Она шла по тротуару в сторону храма и шепотом читала пятидесятый псалом, когда неожиданно рядом с ней резко затормозил черный джип Степана. Она остановилась. Степан быстро вышел из машины и с разведенными от удивления руками поспешил к ней навстречу.

– Еду, присматриваюсь и глазам своим не верю, – обрадовался он встрече. – Ольга Николаевна, вы когда-нибудь спите?

– Этот же вопрос можно задать и вам, – улыбнулась Ольга.

– Хочу предложить подвезти. Вы не против?

– Не… против, – засмущалась она. – «Вот уж не ожидала встретить… Да, Господи… Да. Все тайное становится явным. Только я и не утаивала ничего… Просто зачем рассказывать? Не хочу, чтобы спрашивал, удивлялся… Это только мое – личное…»

– Куда едем?

– Прямо. До конца поселка… В храм Пресвятой Богородицы «Нечаянная Радость».

– В храм – так в храм, – с готовностью произнес он.

К удивлению Ольги, Степан не задал ни одного вопроса из серии почему в храм? Как так получилось? Зачем и с какой целью? И прочие, на которые отвечать никогда не хочется.

Подъезжая к храму, он припарковал машину около ворот, помог ей выйти. Подождал, пока она наденет платок, и пошел вместе с ней.

«????????????????», – пронеслось в Ольгиной голове, но озвучивать ничего не стала.

Войдя в храм, она увидела нескольких прихожан, стоявших в левом пределе. Уже читали «Часы». Ольга посмотрела на Степана:

– Я пошла? – она показала рукой на группу слева.

Он, прищурив глаза и наблюдая за ней, молча кивнул головой. Она взяла свечи и подошла сначала к иконе святых Петра и Павла, затем к иконе Божией Матери «Нечаянная Радость», в честь которой и был назван храм.

Укрепив зажженную свечу на подсвечнике, Ольга горячо зашептала, глядя на Ее образ, искренне благодаря за помощь; за радость, которую она получает каждый день; за дом, который теперь у нее появился; за людей, которые окружают и поддерживают ее; за сына Мишку; за защиту, которую ей посылает Господь! И за все испытания, которые ей приходится переносить сейчас и которые делают ее только сильнее! И еще… за мужа Романа, чтобы он все понял и не ожесточался против нее…

Ольга увидела, как в левый предел с библией и большим крестом прошел отец Василий, и поспешила на общую молитву.

«….Да не утаите от меня ничего…» – читал священник, оглядывая прихожан добрыми глазами.

«Ничего не утаишь от Тебя, Господи! Ничего! Да и ничего не хочется от Тебя таить… Кому можно рассказать все, перед кем поплакать? Только Тебе и только перед Тобой…»

Ольга каялась перед Богом, перечисляя свои грехи, изредка отвечая на вопросы священника. В конце исповеди он спросил:

– Что совсем – совсем разлюбила мужа? Ничего не осталось?

– …Только жалость к нему, – прислушалась она к себе.

– А раньше любила? Замуж по любви выходила?

Ольга кивнула в ответ:

– Все было по любви… Было… а теперь нет…

– Я в этом случае могу порадовать только одним, – задумчиво произнес отец Василий. – Если любовь была и ушла, то ее можно вернуть… А если ее не было, то вернуть нельзя, потому что возвращать некого… Молитесь, милая, не переставая. Господь всегда нас слышит, когда мы обращаемся к нему.

– Спасибо, батюшка…

Она отошла от него, вытирая слезы и направляясь в глубь храма, где было меньше людей.

Литургия прошла на одном дыхании! Причастие! Вот самое главное в жизни – соединение с Богом! Вот что распускает крылья за спиной! Вот что укрепляет и дает необыкновенный прилив радости! Нет, не той обычной радости, а такой, которая позволяет тебе как бы оттолкнуться от земли и полететь, едва касаясь ее ногами. И делиться этой радостью со всеми, кто готов принять ее и впустить в себя. Потому что эта радость для того и нужна, чтобы источать ее, освежая и освещая всех, кто окружает тебя…

Прочитав благодарственную молитву и приложившись к кресту, Ольга три раза перекрестилась и вышла из храма. Не оглядываясь по сторонам, она пошла к выходу.

Вдохнув ароматный лечебный воздух, которым до сих пор еще не могла надышаться, она посмотрела на голубое небо и уже пригревающее солнце и направилась к дому, куда надо было успеть к одиннадцати часам.

– Оля! Ольга Николаевна! – услышала она за спиной.

Обернувшись, увидела выходившего из храма Степана. Открыв рот от удивления, Ольга наблюдала за тем, как он приближается к ней.

– Поздравляю с причастием! – улыбнулся он, подойдя ближе. Затем, вдруг, мягко обняв своими большими ладонями ее за плечи, притянул к себе и трехкратно поцеловал в обе щеки. – Ведь у нас, христиан, так положено приветствовать друг друга?

Не успев опомниться от происходящего, она громко вдохнула и, задержав дыхание, стала медленно выдыхать:

– Вас тоже можно поздравить с причастием? Извините, я не обратила внимания…

– Нет. Поздравить не с чем… Я негодяй, – не постился последнюю неделю и не подготовился.

Ольга смущенно с улыбкой смотрела на него:

– Тогда поздравляю с праздником!

– Спасибо… – он не отрываясь смотрел ей в глаза.

Его взгляд излучал такую нежность и тепло, что при желании можно было укутаться в него, как в мягкий плед. Он разговаривал с ней глазами и, удивительно было то, что она слышала его, слышала все его мысленные слова: ласковые, нежные, восторженные.

В сознании медленно над ней проплыл образ Любови Ивановны с качанием головой. И как бы ей ни хотелось перебивать Степана, она заставила себя сфокусироваться на образе своей медсестры:

– У нас на одиннадцать все в силе?

– Конечно, – прошептал он, не желая отрываться от своего мысленного монолога. – Ведь с нами Бог! Значит, у нас все в силе!

****

– Что-то я часто вижу Степана Егоровича вместе с Ольгой, – медленно произнесла Наташа, наблюдая за тем, как к черному джипу наперегонки рванули ее Лелик с Боликом. – Ты, Лень, что-нибудь понимаешь? – обратилась она к рядом стоявшему с ней мужу.

– Что тут понимать? Вчера дети нам популярно объяснили, что за их усиленные тренировки и доблестный труд в мастерской пятеро детей награждаются пикником и выезжают в «долину гейзеров».

– Это я тоже слышала. Ты понимаешь, о чем я! Ольга тоже поощряется за доблестный труд в мастерской? Или она шестая из награжденных?

– Тебе не все равно? Пойдем подойдем к ним и спросим.

Увидев своих однокурсников, Ольга помахала им рукой. При встрече обнялись, как родные. Дети самостоятельно раскладывали задние сиденья в большом вместительном джипе.

– Сейчас на местный рынок и в путь, – бодрым голосом скомандовал Степан,– Ребята, может, у вас есть желание с нами прокатиться? – обратился он к Лене с Наташей.

– Может, и есть, – удивилась Наташа. – Мы думали, что ты опять хочешь только с детьми. А тут, в кои то веки, и родителям разрешается!

– Тогда заводите машину и поехали, а вечером вернемся, – обрадовался он. – Идет?

– Нам собраться нужно. Минут двадцать, не больше.

– Тогда ждем вас на рынке. Никто не против шашлыков из баранины?

– Да, мы не то что не против! Мы боимся ситуацию спугнуть, – заулыбалась Наташа.

– Почему? – удивилась Ольга.

– Я тебе потом, подруга, расскажу, – продолжая улыбаться, пообещала Наташка.

Место оказалось действительно уникальным. Такие пейзажи Ольга видела только на картинках! Множество расположенных рядом друг с другом гейзеров, озеро с огромным количеством плавающих птиц, разноцветье трав березка, не похожая на обычную березу, так называемая, каменная, разнообразие цветов – представляли не просто чудо, а бесконечную, уходящую за горизонт сказку, в которой опять по воле Бога, оказалась Ольга. «За что мне так много счастья? Спасибо тебе, Господи! Спасибо вам, святые апостолы Петр и Павел!»

В специально оборудованном для отдыха месте, с беседками, мангалами, площадкой для игры в футбол и волейбол, остановилась вся шумная компания, разгружая из машины коробки с напитками и едой.

Для одного пикника было огромное количество продуктов, но, учитывая завидный аппетит детей – подростков на отдыхе, сомнений о количестве уже не возникало.

Степан распределял обязанности. Ольге нравилось, как легко он отдает команды мальчишкам, как они его слушают и исполняют все, что им поручено.

– А мне обязанность? – подошла к нему Ольга.

– И вам тоже!

Он подошел к открытой машине и достал сложенное кресло. Взял ее за руку и повел к цветочной полянке. Разложил кресло с мягкой подушкой, неожиданно схватил ее на руки и бережно опустил в кресло. У Ольги захватило дух! Она всегда знала: никто не мог к ней прикасаться! А сейчас слова застряли в горле, и единственное, что она могла, – это молча смотреть на него. Он наклонился над ней, упираясь руками в подлокотники кресла, и, глядя на нее сверху вниз, шепотом произнес:

– У вас будет самое ответственное задание… Вы должны внимательно наблюдать за происходящим. Все запомнить, а потом рассказать мне о своих впечатлениях… Идет? – он смотрел на нее, не отрывая глаз.

Ольга пожала плечами и, усмехнувшись, опустила голову. Он наклонился к ее уху настолько близко, что она почувствовала прикосновение его губ. Не успев вырваться и возразить, она услышала:

– И еще… Извините, если я тороплю события, – он выпрямился и продолжил: Можно сегодня без отчеств и на «ты»? Если, конечно, вы не возражаете?

– Степан, хорошо, будем без отчеств. Но… как бы это сказать, – она секунду перебирала подходящие слова, – когда вы, то есть ты, ко мне близко подходишь – это меня очень смущает… Вы понимаете, о чем я?

– Понимаю, – он вдруг стал очень серьезным. – Вам, то есть тебе, это неприятно?

– Дело не в «неприятно»! Я не знаю, как себя вести! Мне стыдно… У меня сердце уходит в пятки, – быстро произнесла она. – Я должна тебе это сказать, – она смотрела на него снизу вверх, пожимая плечами, – потому что, если я этого не скажу, между нами не будет доверительных отношений.

Он улыбнулся и снова наклонился над ней:

– Тогда и я тебе честно скажу, – он снова чуть прикоснулся губами к ее уху. – Мне очень хочется быть ближе к тебе. Более того, ты снишься мне каждую ночь, и только во сне я могу прикасаться к тебе… Не обещаю, что откажусь от этого наяву…

Он вдохнул запах ее волос и выпрямился.

– Отдыхайте, Ольга Николаевна! – затем улыбнулся и продолжил: Отдыхай, Оленька! Моя главная задача сегодня – показать тебе сказку.

Она смотрела ему вслед, а сердце выпрыгивало из груди. «Что я неправильно делаю? Слишком по-доброму отношусь к нему или слишком беспечно? Я даю повод… Разве я даю повод? Но не гнать же его от себя! Мне интересно с ним… Мишка к нему привязался… Вот бы Роман так же с ребенком занимался! Конечно, мальчикам интересно общаться с мужчинами. Когда мужчина достоин уважения – у него всегда есть чему поучиться…»

Она наблюдала за движением на площадке. Мишка уже молотил ногой мяч, громко считая вслух количество подкинутых и стараясь, чтобы мяч не ускользнул на землю.

Наташа с Леней доставали из машины зелень и банки с соленьями. И только одна она – великая бездельница – уселась на пост наблюдения. Ольга подняла голову и посмотрела на небо. Солнце слепило глаза, но через этот яркий свет вдалеке на возвышенности она заметила деревянную постройку с крестом на треугольной крыше. «Храм?.. Или часовня? – она встала и приложила ладонь к переносице, загораживаясь от солнца. – Ну, точно! Храм! Не может быть!»

Ольга подошла к ребятам.

– Ну, что, не выдержала? – засмеялась Наташа. – А я к тебе собиралась присоединиться, поболтать.

– Наташ, посмотри туда, – она указала рукой в сторону храма. – Мне ведь не кажется? Это храм или часовня?

– Да! Часовня. Очень древняя. Говорят, что ей почти двести лет. Отреставрированная. В честь кого, не помню, – она посмотрела на Ольгу и продолжила: Она почти всегда закрытая. Хотя, может, сегодня… Леня! – позвала она мужа. – Часовня на взгорке, как ты думаешь, сегодня может быть открыта?

– Все может быть, – откликнулся Ленчик. – Можно дойти и посмотреть.

Ольга почувствовала, что какая – то неведомая сила зовет ее к этому месту. Конечно, интересно заглянуть в старинный намоленый храм, почувствовать его энергетику, приложиться к иконам. Но почему так сильно тянет туда, как будто душа переворачивается внутри, подталкивая ее: «Иди… иди…»?

Степан разжег угли в мангале. Нарезанное мясо вперемешку с помидорами и луком уже было насажено на шампура. Отдельно стояли решетки с зажатыми в них замаринованными куриными ножками.

Ольга взяла нож, разделочную доску и принялась нарезать хлеб и закуску, обдумывая план посещения часовни.

Лелик с Боликом крутились около Степана, помогая поднести, унести и следить за жаром от углей.

Другие дети вместе с Мишей гоняли мяч на поле.

Ольга вместе с Наташей и Леней едва успели накрыть стол, разложить салфетки и открыть соки, как Степан с мальчишками уже несли первую партию шашлыков.

Детский гомон, смех, веселье, легкость, ощущение полной свободы, улыбающиеся лица и, главное, искренность отношений радовали душу. Ольга слушала восторги детей, видела, как внимательно выслушивают их взрослые, и понимала, что вот оно, ее счастье, которое, как ей хотелось, никогда бы не заканчивалось…

Степан и Леня вспоминали смешные истории, произошедшие в их поселке, про каких-то деда Никиту и его бабку Лукерью, которые на седьмом десятке лет решили стать бизнесменами, обанкротились, заперлись дома и ни с кем не хотели разговаривать. И как потом весь поселок помогал им кто чем мог, чтобы они после своего бизнеса не остались бомжами. Ольга с Наташей смеялись от души над добрыми шутками ребят, а те, взбудораженные вниманием, вспоминали все новые и новые истории, надрывая животы от смеха.

Ольга видела, как Степан часто поворачивает голову в ее сторону, снова и снова подкладывая на ее тарелку добавку, наблюдая за ней, вовремя подавая салфетку, как будто она сама не могла это сделать. Она чувствовала себя маленькой девочкой, которая находится под защитой большого и сильного мужчины. Ольге было немного неудобно от такого внимания, но было так хорошо, что порой на мгновение, закрывая глаза, она мысленно обращалась к Богу: «Господи, пожалуйста, пусть в моей жизни это будет всегда – забота, внимание и искренность в отношениях… Спасибо Тебе за все…»

Дети по одному уже отползали от стола на поле.

– Мам, можно я сниму футболку? – услышала она крик сына.

Ольга кивнула в ответ:

– Можно, можно. Будете играть или пойдем к озеру?

– Мы пока поиграем, – закричали мальчишки хором.

– Ребята, если вы не против, я дойду до храма… Загляну. Может, открыт?, – посмотрела она на всех.

– Попутчиков берете? – заулыбался Степан.

– Мы тогда останемся с детьми, – резонно объявила Наташа. – Мне на цветочной поляне очень нравится брошенное одинокое кресло. Очень хочется разделить его одиночество. Да, Ленечка? – обратилась она к мужу.

– Идите уже, – махнул рукой Леня. – Как раз к вашему приходу и откроют. Скоро время вечерней службы. А тут она может начаться и раньше.

По красивой тропинке через поле разноцветья, полной грудью вдыхая камчатский воздух и рассуждая о красоте и разнообразии природы в разных уголках необъятной России, Степан и Ольга подошли к часовне. Еще издали они увидели, что большие деревянные двери распахнуты, и, воодушевившись, прибавили скорости.

Но вечерней службы не оказалось… Перекрестившись, они зашли внутрь в освещенное солнцем пространство с огромным количеством разного размера старинных икон на стенах. В передней части храма от пола до потолка был расположен иконостас. Справа в углу они увидели седого старичка в полотняных штанах и рубахе, подвязанной веревкой на талии. Одной рукой он постоянно поправлял очки на переносице, а другой медленно перебирал четки.

– Здравствуйте, – поклонились они.

– Спаси вас Господи, дети, – тихим хриплым голосом приветствовал он. – Проходите, проходите, не стесняйтесь. Поговорите со святыми… Я – то грешным делом думал, не пойду сегодня, но Петр с Павлом меня подтолкнули: «Иди, говорят. Открывай. Ты там сегодня нужен…» Вижу, что не зря пришел.

Степан с Ольгой переглянулись и, заулыбавшись, поблагодарили его. Какая – то «чудаковатость» была во всем образе старичка: и речи странные говорит, и весь как будто из воска – лоб и макушка без волос блестели на солнечном свете, что придавало ему сходство с образом волшебного персонажа из народных сказок.

Ольга подошла ближе к иконостасу, рассматривая лики святых, и вдруг заметила, что сотни глаз с иконостаса тоже как будто рассматривают ее. И это были не нарисованные глаза! На нее смотрели живые глаза святых – добрые, чуткие, заботливые, поддерживающие взгляды, глядя на которые хотелось расплакаться. И тут она почувствовала знакомое ощущение миллионов мелких теплых мурашек, которые защекотали ноги, потом, быстро поднимаясь вверх, охватили ее всю целиком. И она как будто опять попала в емкость с теплой водой, которая была наполнена многочисленными мелкими пузырьками воздуха, поднимающими ее вверх, выталкивая наружу, придавая невероятную легкость всему телу. Ощущение невесомости вновь охватило ее! И тут Ольга вдруг вспомнила все, что произошло с ней в мае. Все, что так хотелось забыть и вычеркнуть из памяти: как болело все тело от синяков, как она стояла на коленях перед образом Спасителя, как молила его о том, чтобы научил, что делать дальше… Вспомнила пьяного и храпящего в гостиной мужа, разбросанные пустые бутылки, неубранную грязную посуду…

И вдруг! Она явно почувствовала его боль, его слезы, его раскаяние, его одиночество и беспомощность от беспощадности того, что произошло с ними. Его бессилие перед этой ситуацией и неумение исправить ошибку. Его отчаяние и понимание, что он сам своими руками все испортил и что прошлого уже не вернуть… И то, что он сейчас отдал бы все на свете, чтобы загладить свою вину! А жена просто пропала, не оставив ему ни одного шанса. И найти ее нелегко, так как только две недели назад она оформилась и стала числиться в штате больницы.

Кинжальная боль прошла через сердце, слезы хлынули из глаз от жалости к нему и от своей жестокости. Она смотрела в лики святых и мысленно передавала им свои оправдания: «Простите, простите меня – я не считала себя виноватой… Я устала его прощать… Я просто устала от него…»

Ольга услышала шаги за спиной и почувствовала, как Степан обхватил ее руками сзади и прижал к себе, шепотом успокаивая:

– Тихо, тихо… Все хорошо, красавица… Все хорошо… Ты сильная, честная… Ты лучше всех… тихо, тихо…

Вытирая слезы, она открыла глаза и отшатнулась от неожиданности, но Степан удержал ее. На нее внимательно через очки, прижатые пальцем к переносице, смотрели глаза старичка. Старичок с довольным выражением лица тем же тихим хриплым голосом проговорил:

– Ну что? Вижу, что поговорила со святыми… И хорошо поговорила… Толк будет, – он повернулся к иконостасу, перекрестился и отошел от нее.

Выходя из часовни, Ольга почувствовала сильную слабость, как будто она отдежурила две ночные смены подряд без перерыва. Степан шел рядом, поддерживая ее под руку.

Нахлынувшие на нее чувства не давали покоя. Она начала винить себя. Понимала умом, что тогда по-другому поступить было нельзя. Нельзя было оставаться с мужем, прощать и, таким образом, позволять ему грешить дальше. Много женщин оказывались в подобных ситуациях и, если не уходили, подвергались избиениям снова и снова. Но! Она ведь не из многих… Она должна поступать только по законам Божиим, потому что только так будет правильно в ее жизни. Сердце ныло от тоски и злости на себя. «Почему все так? Почему все так получилось? Надо поговорить с Ромой…, надо только поговорить, и я сразу пойму, стоит себя казнить дальше или нет. Давать ему шанс или просто разойтись…»

В голове выстраивался план дальнейших действий, и из сердца потихоньку уходила боль. Она решила, что позвонит ему сегодня же вечером, как только они вернутся домой. Степан не решался задавать ей вопросы и несколько минут просто шел рядом, затем развернулся и встал перед ней. Задумавшись над возможным исходом событий, не замечая ничего вокруг, она просто уткнулась в стоящего перед ней Степана.