Второй мужчина, сидящий за рулем машины, мало чем отличался от другого – такой же внушительной комплекции и явно не человек. По запаху Наира не смогла определить, к какому виду тот относится, но инстинктивно замерла, стараясь лишний раз не привлекать к себе внимание. Закон дикой природы одинаков и в городской среде – слабые – в самом низу трофической цепи.
Едва она очутилась в салоне, машина с визгом сорвалась с места. Спустя минут пятнадцать они уже ехали за городом. Справа и слева от дороги потянулась лесополоса с видневшимися вдалеке засеянными полями, пастбищами. Машина набрала ход, и вскоре пейзаж сменился. Асфальтированная дорога сменилась грунтовой, окруженная с обеих сторон хвойным лесом.
В сердце таежной дремучей глуши обосновался старый охотничий домик из балок, не тронутый ни зверьем, ни туристами. Как только хлопнула задняя дверь автомобиля, взревел мотор, и в сторону полетели ветки и мелкие камни. Дождавшись, когда листья осядут на подстилку, Наира зашла в открытый проем хижины, не успокоенная блеклым светом из пыльных окон.
– Ружье, арбалет или нож? – внутри стоял низкий деревянный стол, испещренный зазубринами от оружия. Облокотившись о деревянный брусок, мужчина сидел на единственном стуле с оставшимися тремя ножками. Голос был спокойный и холодный, вопрос требовал ответа, но рот ее словно онемел, губы пересохли, и в голове смешались образы одна страшней другой. Дремучая тайга жила своей жизнью. Снаружи шуршали стебли под напором легкого ветра, стрекотали цикады, что-то потрескивало, жужжало. Безмолвие сохранялось недолго.
– Убьете меня? – щупальца страха покалыванием прошлись вдоль позвоночника снизу вверх, пока пальцы правой руки перебирали алые бусины золотого браслета.
– Выбирай, – тембр изменился, более низкий, с легкой волнующей хрипотцой.
Остолбенев, словно находилась под гипнозом, девушка судорожно сглотнула слюну и потянулась к арбалету. Рука пару раз дернулась в сторону ружья, будто не решаясь сделать окончательный выбор.
– Ружье, – дрожащие пальцы слегка коснулись дула.
Отступив на шаг, слегка почесала прикрытое подрагивающее в тревоге веко. Заглушая внешние звуки, барабанные перепонки разрывались от стука колотящегося сердца. Носа коснулся приятный аромат парфюма, мимо к выходу бесшумно прошел объект ее страха, так ловко, что не скрипнула ни одна половица. На секунду заслонив солнце, он остановился у крыльца и повернул вправо. На столе одиноко остался лежать арбалет.
Ночью в лесу прошел дождь. В утренние часы погода стояла ветреная, воздух пропитан повышенной влажностью. Когда подошв ее наспех надетых потрепанных пыльно-белых кед коснулась вода, влага пропитала ее стопы и пальцы. Чем дальше они шли, тем меньше ее сковывало напряжение – была идея сбежать еще в самом начале пути, но ориентироваться в дикой местности она не умела. Риск наткнуться на медвежью берлогу, забрести на торфяные низинные болота или умереть от голода мелькнул в сознании, и ноги сами понесли ее вслед за мужчиной. Интуитивно понимала, что смерть, по крайней мере, сегодня, ей не грозит. Шли они долго, иногда останавливались, замирали и снова шли дальше. Под ногами едва слышно хрустела подстилка. Альтаир не оборачивался, шел по ему одному известным тропам, периодически делая зазубрины на крепких стволах деревьев.
Вскоре они остановились у крупной, высокой сосны. Пальцы девушки ощутили характерную сухую шероховатость коры и погладили твердый ствол, словно пытаясь так успокоить себя.
– Смотри, – за редкими зарослями можжевельника в роще притаилась косуля. Они стояли с наветренной стороны, и животное их запах не чуяло, продолжая кормиться травой. Пару минут мужчина нависал над Наирой, пристально глядя глаза в глаза, давя своим ростом и комплекцией.
– Стреляй, – вздрогнув, она отступила на шаг, спешно перехватила ружье покрепче и слабо качнула головой.
В ответ последовала усмешка, верхняя губа его будто презрительно дернулась, и он снова заговорил.
– Последний шанс, стреляй, – он лениво склонил голову набок, ожидая от нее каких-либо действий, и хмыкнул, когда она отступила еще на шаг.
Над головой Наиры, едва успевшей пригнуться, просвистела сталь, сзади в агонии зашлось животное. Поразив косулю в грудь, нож вошел в плоть глубоко, по самую рукоять. Альтаир щелкнул пальцами, и со всех сторон хлынули охотники. Их было трое, но только один подошел к трепыхающейся жертве и без сомнений перерезал ей горло.
Они смотрели друг на друга глаза в глаза. Одни выражали смятение и страх, а другие словно предупреждали – один щелчок пальцев, и тебя ждет подобная участь.
– Закон природы – хищник – жертва. Жертва всегда остается жертвой, как бы ни пыталась казаться иной, – горячие пальцы лаской прошлись по холодной коже ее лица. – Вопрос лишь в том, знает ли каждый свое место.
Теплое дыхание опалило ухо точно огнем, по шее девушки побежали мурашки. Мужская спина мелькнула впереди и исчезла на обратном пути пройденной тропы. Наира вздохнула, и на холодный воздух облачком пара вырвалось ее дыхание.
Вечером во дворе снова появилась машина, и в ее квартиру занесли часть разделанной туши, к которой прилагалась записка. «В субботу в семь».
Глава 3
– Ты меня слушаешь? – последняя порция запеканки исчезла под звон вилки о тарелку, сопровождаясь тихим звуком пережевывания пищи. – Я подал заявку на участие в стажировке в Горной Долине. Начальство намекнуло, что мои шансы велики, вирусологи сейчас в цене.
– В Горной Долине? – голос девушки прозвучал мягко, без признаков удивления, но с нотками недоумения. – И как долго ты там пробудешь?
Игорь, находящийся под сильным впечатлением от открывающихся в его жизни перспектив, слушал ее с тем чувством изумления, которое возникает при виде чего-нибудь странного и неожиданного.
– Наир, ты же понимаешь, это такая возможность, – лихорадочный блеск в глазах выдавал крайнее возбуждение, – нужно проявить себя и постараться закрепиться там.
На плите засвистел чайник, из горлышка повалил пар. Девушка выключила конфорку и присела на стул. Между бровей залегла складка, мысли ее метались из стороны в сторону.
– Распишемся раньше, на работе попрошу уволить без отработки, – прикидывая, как можно быстро завершить все дела, по привычке поглаживала пальцы жениха, – квартира оплачена до конца го…
– Подожди, подожди, – мужские ладони накрыли ее плечи и слегка встряхнули, – стажировка оплачивает расходы только на кандидата, с условием, что он не женат, детей не имеет, в общем, ничем и никем не обременен. Постажируюсь месяца три, получу место в штате, разрешение на переезд в Западный Град, и вот тогда заживем.
Кивая в такт своим словам, улыбался, представляя себя выдающимся, состоявшимся ученым за прорыв в области медицины – сцена, софиты, аплодисменты, благодарственная речь, заголовки СМИ, как же без них, и он, обязательно на первой полосе всех журналов.
– Как раз за это время выучишь долинный диалект, а там и подтянешься ко мне.
В чем-то Наира была согласна, но еле приметная горечь в уголках губ выдавала ее огорчение. Приняв это на свой счет, мужчина улыбнулся, схватил пальцами ее щеки и слегка потрепал.
– Но у нас роспись назначена через две недели, – растерянность отражалась во взгляде и движениях рук; суетливо переставляла салфетки в попытке собраться с мыслями и выстроить новый план. Она ведь всё заранее распланировала – выйти замуж, обвенчаться по законам Рода, и тогда отец не сможет их разлучить. А как строить отношения на расстоянии, когда не можешь прикоснуться к своему мужчине, услышать вживую родной голос и ощутить его присутствие кожей, не представляла.
– Золотце, – слегка отстранился, опираясь локтем на подлокотник стула и подперев кулаком подбородок, – такая возможность выпадает раз в жизни, как ты не понимаешь; расписаться мы с тобой и потом успеем, а этот шанс для меня очень важен; шанс выбиться в люди, наконец.
Наира только приготовила речь, чтобы убедить его не принимать решение сгоряча, не взвесив все «за» и «против», как в прихожей тренькнул дверной звонок.
– Не будем об этом, всё равно еще ничего неизвестно, – мужчина поднял руки в знак примирения.
Снова раздался резкий нетерпеливый звон, за ним другой, третий, зазвучала мелодия входящего звонка на телефоне – и бешеные звуки, перебивая друг друга, наполнили прихожую.
Не успел ключ повернуться, как Лена, не дожидаясь приветствия, рванула в сторону туалета, на ходу сбрасывая туфли и роняя на пол светло-бежевый плащ. Не прошло и минуты, как в ванной полилась вода.
– Фух, еле успела. Открой ты на секунду позже, позора было бы не избежать, – привычным грациозным движением откинув длинные светлые волосы на спину, девушка зевнула и потянулась, выгибаясь всем телом.
– А в свой туалет сходить не судьба?
Пристроив плащ на вешалку, соседка ногой отпихнула туфли к порогу.
– Перекантуюсь чуток у тебя, к себе не могу пока, там предки женихаться пришли.
Давно привыкнув к ее своеобразному лексикону, Наира находила в этом нечто забавное; пожалуй, это вызывало в ней чувство единения, чего не случалось с ней прежде ни с кем.
– Кто на этот раз?
Родители Лены не оставляли надежд пристроить свою непутевую, по их мнению, дочь в приличные руки, подстраивая каждый раз случайные встречи с избранниками. Раз в этот раз они даже не скрывались и пришли к ней домой, то, видимо, совсем отчаялись и решили взять крепость штурмом.
– Какой-то там аспирант отца, перспективный, умный и бла-бла-бла, – решительно направилась в сторону кухни, нагло пошарилась в холодильнике и отыскала жареные крылышки. – Привет, мозгляк, все еще ошиваешься тут?
Мужчина на это привычно закатил глаза и глубоко вздохнул, взъерошив растрепанную шевелюру.
– Даже отвечать не буду, хоть бы что новое придумала, – цокнул и с шумом встал со стула, – хотя чего ожидать от бутербродницы.
Щеки Лены покраснели от злости. Наира замерла, предчувствуя крупную вспышку гнева; подружка всегда резко воспринимала намеки на ее непутевые журналистские таланты. Крупных статей у нее и вправду пока не было, да и возле стола с закусками на мероприятиях она оказывалась чуть ли не в первых рядах, но за деньги не продавалась, с честью отстаивая свое мнение и статьи. Так что обидное «бутербродница» выводило ее из равновесия. Не оставляющая без внимания любое оскорбление, в этот раз не успела напасть на противника разящим жалом своего языка, как мужчина уже надевал пальто в прихожей.
– Ладно, Наир, я пойду. Как только всё решится со стажировкой, обязательно тебе позвоню, – покрутился перед зеркалом, накидывая шарф. – Запеканка была вкусной, ты превзошла себя.
Целомудренный поцелуй в щеку, хлопок входной двери, и в квартире девушки остались одни.
