Книга Избранное. Стихи - читать онлайн бесплатно, автор Юрий Ковалёв
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Избранное. Стихи
Избранное. Стихи
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Избранное. Стихи

Избранное

Стихи


Юрий Ковалёв

Редактор Янина Кузина

Редактор Светлана Куликова

Корректор Янина Кузина

Фотограф Ольга Михайлова

Фотограф Светлана Куликова

Фотограф Тамара Ковалёва (обложка)


© Юрий Ковалёв, 2021

© Ольга Михайлова, фотографии, 2021

© Светлана Куликова, фотографии, 2021

© Тамара Ковалёва (обложка), фотографии, 2021


ISBN 978-5-0053-4605-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От редактора

Когда я работала редактором отдела писем Хабаровского краевого радио, у нас в эфире регулярно шли концерты по заявкам. Однажды заявка прилетела с Брянщины, от матери офицера, служившего в Хабаровске. Она просила поздравить сына с Днём Советской Армии и днём рождения, который пришёлся на 20 февраля. Заявку мы выполнили, для Юрия Ивановича Ковалёва прозвучал материнский подарок – выбранная ею песня.

Тогда я ещё не знала, что позже судьба сведёт меня с подполковником, преподавателем военной кафедры Хабаровского института инженеров железнодорожного транспорта, поэтом Юрием Ковалёвым и его женой Тамарой Даниловной, и мы подружимся на всю оставшуюся жизнь.

Когда дочь и сын Ковалёвых выросли и вылетели из родительского гнезда, их место заняли кошки. Началось с одного «подобрыша». А поскольку ни Юра, ни Тамара не могли равнодушно пройти мимо брошенного котёнка, хвостатое население их квартиры быстро выросло до двух десятков особей, и каждая накормлена, подлечена и обласкана.

Как же хорошо было сидеть в уютном Юрином кабинете, смотреть на корешки книг и десятки моделей танков (как только у него хватало времени и терпения склеивать их из крохотных деталек!) за стёклами стеллажа и болтать обо всём на свете. Чаще всего о тех же книгах и их авторах. Его попытки стать предпринимателем тоже были связаны с литературой. Но какой из поэта коммерсант?..

Его книжный интернет-магазин правильнее было бы назвать лавочкой для интеллектуалов. Сколько-нибудь ощутимой прибыли торговля не приносила, больше моральное удовлетворение от заочного знакомства с литературными гурманами.

Но вернусь к стихам, которые составляют содержание этой книги. Если слышу: «…Понимаешь, какие-то они слишком уж простые…», это больно задевает. Разве простота – синоним примитивизма, отсутствия глубины мыслей и чувств? А как же тогда А. С. Пушкин, чьи стихи – образец, эталон простоты?! И вообще, всё самое ценное, жизненно необходимое человеку, предельно просто: кислород – O₂ вода – H₂O, хлеб – вода плюс мука… А поэтический авангардизм, с его тщетными, по большей части, потугами на философское осмысление действительности, ассоциируется с блестящей бижутерией. Подлинные драгоценные камни выглядят на её фоне гораздо скромнее.

Мне представляется, что Юрий Ковалёв родился с зёрнышком поэзии в душе. Оно зрело, подпитываясь красотой природы, величавостью ленинградской архитектуры, горькой и славной отечественной историей.

А над площадью ангел сутулится,прижимая распятье к плечу…Кто воздвиг эти храмы и улицы —я однажды узнать захочу.Как снежинки торжественно кружатся!Я ловлю их разинутым ртом…Сколько в людях терпенья и мужества —я прочувствую это потом…

Появившись на свет спустя десять лет после Победы, Юрий Ковалёв рос в окружении тех, кто её выстрадал. Наверно поэтому, а ещё потому, что душе поэта «от Христа отпущено – болеть», у него рождались пронзительные стихи о войне, ленинградской блокаде, об искалеченных, брошенных на произвол судьбы ветеранах…

Забытые старые люди,свои завершая дела,по-прежнему Родину любят,которая их предала…

Юрию Ковалёву выпало жить на изломе эпох – на рубеже веков и столетий; во времена резких перемен в жизни страны и людей. Этот излом, проходя через сердце поэта, переплавлялся в стихи, объединённые циклами «Хроника безвременщины» и «Хроника девяностых». В них нет обличительного пафоса, лишь желание понять, почему так произошло и где, в чём тот свет, что развеет мрак? Так в поэзии Юрия Ковалёва всё чаще начинает возникать имя Бога. Ибо Бог есть любовь. А о ком или о чём бы Юра ни писал, все его стихи продиктованы, пропитаны любовью.

Что бы ты, Боже, ни делал со мной,где бы я ни был,верю: за этой сплошной пеленой —чистое небо…Янина Кузина, заслуженный работник культуры Российской Федерации.

Делать мир добрее и чище

Встреча с умной, честной, совестливой, по-настоящему мужской поэзией не такое уж частое явление сегодня. Поэт-ленинградец – одно это говорит о многом. Стихи Юрия Ковалёва – это его судьба, смысл жизни, страдания и боль (ведь, как известно, без страданий поэзия не рождается). А еще свет и любовь…

Эта книга создавалась уже после смерти поэта. В ней собрано всё, что хранилось в его душе, «как у бабушки в сундуке». На страницах сборника мы встречаемся с человеком сострадающим, открытым и очень близким. Он не обличает, не сетует на несовершенство мира, а откровенно делится с нами тем, что болит в его сердце, и тем, что греет душу.

Кто бывал в гостях у Юрия Ковалёва, тот знает, какая добрая и теплая атмосфера в этом доме, сколько неприкаянных, разнокалиберных, брошенных кем-то котеек нашли здесь пристанище, заботу и ласку. С какой теплотой и любовью пишет о них поэт – этой «пушистой банде» отведен целый раздел в книге. Собственно, каждое стихотворение Юрия Ковалёва рождено из любви ко всему живому, трепетному, дышащему. Стоит лишь представить, как осенние желтые листочки поднимают «лисьи мордочки», и сразу на душе теплеет. В этом и есть высокий смысл и предназначение Поэзии – делать мир добрее и чище.

И когда Юрий Ковалёв вопрошает в сомнении (а истинный поэт всегда сомневается): «Хоть кто-нибудь на склоне лет поверит в то, что я поэт?», мы сегодня с благодарностью отвечаем: «Настоящий, большой и светлый поэт, чьи строки прорастают в сердце и помогают жить».

Ирина Комар, член Союза писателей России.

Отголоски

…Чем труднее дышится,

Тем честнее пишется…

«И снова в книгу, как под крышу…»

И снова в книгу, как под крышу,собрал я всё, что написал.Но до сих пор ночами слышуневедомые голоса.Совсем неразличимы вроде,а то вдруг громки и резки,они порой ко мне приходяти трогают мои листки.Заброшенные – в даль какую?Погибшие – в каком бою?Они ликуют и тоскуют,и песни старые поют.Быть может, грежу я спросоньяи знать об этом не могу.А может, это просто совесть,перед которой я в долгу?И незабвенными годамия снова душу опалю —одно лишь слово угадаю,одну лишь песню допою…                (Из книги «Душа подобна камертону», 1997 г)

«Скажи мне, Сеятель, откуда…»

Скажи мне, Сеятель, откудатвоё случайное зерно?Какое совершить мне чудо,чтобы в душе взошло оно?Ты в грудь мою вдохни отвагу,чтоб, не жалея дней и сил,я безрассудно на бумагусудьбу свою переносил.И пусть сюжет мой будет труден,и ждать придётся много дней,пока вкусить сумеют людиплоды фантазии моей…

Творчество

Прозрение. И – шок.И кажется, что сновани строчки за душойне значится, ни слова.Прозрение. И – мрак.К утру иссушит кашель.И кажется, что таклюбой досужий скажет.Прозрение. И с ним —желание отсрочки.И надо столько силдля каждой новой строчки,чтоб вновь себя связатьс чужой судьбой как брата.И лучше не сказать,чем прожито когда-то…

(Из книги «Душа подобна камертону», 1997 г)

«Век прошедший, почти былинный…»

Век прошедший, почти былинный,вспоминается без труда.Вот – пропахшие нафталиномполустанки и города,птичьи трели, любимых лица,огоньки на ночной реке…Всё зачем-то в душе хранится,как у бабушки в сундуке.Звуки глохнут, цвета линяют,даль расплывчата, как в дыму…Ни на что их не променяю,не доверю их никому!…Молоко в запотевшей крынке,книжки, брошенные в траву…Может, в этой, родной глубинкея, друзья, до сих пор живу.Просыпаюсь под птичий щебетот дыхания ветеркаи смотрю, как растут на небебелоснежные облака…

Родословная

Моё родовое древо                    стране не давало поэтов.Оно рождало Отечеству                        пахарей и солдат.Моё родовое древо                     ломали военные ветры.И молодые ветви                    калечил свинцовый град.Моё родовое древо                       мозолистыми корнямиапрельскую сдобную землю                     в потный сжимало кулак.Мужала страна и крепла.                       И первыми трудоднямиеё поднимал из пепла                 дед – безземельный батрак.Моё родовое древо —                       мама мёрзнет в окопчике.Пожары на пол-России,                             на всю Россию война.Моё родовое древо —                           отец деревенским хлопчикомроняет в голодную землю                                 бесценные семена.Моё родовое древо…                         Россия шумит лесами…Сколько их, лиц и судеб?                                  Сколько им дум и лет?Мне бы тревожить землю                                вашими голосами.Я тоже солдат и пахарь,                              поэтому и поэт.

(Из книги «Душа подобна камертону», 1997 г)

«Гомон и грохот прошли по земле…»

Гомон и грохот прошли по земле:рушили церковь в русском селе.Предали Бога и вот наказанье —стонут охрипшие колокола.…Где-то в бескрайних полях под Рязаньюцерковь, как белая лебедь, плыла.К ней православные люди спешили,чтобы покаяться в том, что грешили.Господу там возносилась хвала.Только напрасно её возводили,глину месили и камни мостили,коль со времён разоренья Батыемв душах людских не убавилось зла.Не отыскать на Руси виноватых.Веру забыли – настала расплата:брат озверевший выходит на брата,в душах заблудших – бурьян да зола…

(Из книги «Душа подобна камертону», 1997 г)

Эшелон

1Шёл эшелон. Сияла медьоркестров, пуговиц натёртых.Кричали барышни: «На подвиг!»Шептали матери: «На смерть…»Шёл эшелон в грядущий бой,собой командовать не вправе.Попы учили: «К вечной славе!»Но получалось – на убой…И было страшно то, что зрявезли на смерть такую силу.Бубнил оратор: «За Россию!»Но выходило – за царя…Шёл эшелон, от стужи лют,туда, где фронт дымами дышит.Об этом книги не напишут,об этом песни не споют.Картечью яростно паля,грядёт кровавая эпоха…Как велика ты и убога,многострадальная земля!Ты отрядишь свои полкибесславно сгинуть на чужбине.Потом загнёшься от тоскии будешь предана другими…– Какая подлая война, —об этом позже кто-то скажет,в простуженный надсадный кашельвплетая горькое:– Хана!..2Метель и крики паровозов.И от крещенского морозабагровые как кирпичисуровые бородачи.…Тянуло хлебом и жильём.Как пёс бездомный, эшелонпод грохот орудийных залповна запах крови шёл, на запад…3…Непременнобудетза метельюбуря!Над Петровымградомсо свинцовымградом…

(Из книги «Душа подобна камертону», 1997 г)

«Пахнет снегом весна…»

Пахнет снегом весна.Ветрено и сыро…За окошком – лунакак головка сыра.От стола до стенык ней ведёт дорожка…Мне б от этой луныоткусить немножко.Столько в детстве чудес!И мечтать начну я,как достану с небесстранницу ночную…Жаль, что трогать лунумама запрещает,ведь она мне стенуночью освещаети в квадратик окнасмотрит жёлтым оком,чтобы не было намс мамой одиноко…

«…Я помню, как морозными ночами…»

…Я помню, как морозными ночамис отцом мы выходили за водойи звон пустых заиндевелых вёдерпо улицам далёко разносился.И мы шагали медленно, дивясьогромной ночи, ясности пространств.Всё было неподвижно, но дымынеторопливо поднимались вверх.И вся деревня как большой корабльплыла в бескрайнем океане ночи,и медленные волны темноты гасили окна…             (Из книги «Душа подобна камертону», 1997 г)

«Был непоседой…»

Был непоседой,как друзья-мальчишки,гонялся за романтикой любой,играл в футбол, читал запоем книжкии брил пушок над верхнею губой.Курил тайком,писал стихи украдкой,в горячих спорах сверстникам грубил…Страна моя тогда была солдаткой,А я её, как девочку, любил…                     (Из книги «Годы и строки», 2015 г)

Курсантские стихи

Не вычеркнуть, не позабытькурсантский строй, армейский быт,определённые судьбой мнесигнал побудки по утрам,все снегопады и ветра,и юность как патрон – в обойме…Ах, как мы спали, как мы спали,бессильно руки бросив вниз!Как будто впрямь в боях устали,как будто вправду были в них!Ещё пока что не мужчины,уже не мальчики почти…Творили первые морщиныНа лбах неясные пути.В армейской форме так любимы,армейской выправкой горды,армейским бытом так ранимы,но, слава богу, не худы!Потрясены командой бравой,мы застывали на плацу.И яркий отблеск бранной славыгулял по каждому лицу.Нас жизнь к себе манила властно,нежнее девичьей рукикасалась бритвой безопаснойокруглой ямочки щеки.Мы представляли жизнь атакой —на ложь, на подлость и на рать.Мы были молоды, однакоуже учились умирать.Ещё нам снился дом упрямо,уже грустили мы о нём.И вдруг срывалось чьё-то:– Мама!в ответ на грозное:– Подъём!..

(Из книги «Душа подобна камертону», 1997 г)

«Не разбуди Людмилу…»

Не разбуди Людмилу,в сумерках уходяв липкую паутинумедленного дождя.Тише вы, Бога ради!Топот на этаже…Пасмурно в Ленинграде,муторно на душе.Так засыпают дети,к кукле припав щекой…Может, через столетьявспомню её такой…Дверь отворю без стука,сердце уйму в груди…Счастье моё уснувшеескажет: «Не уходи…»

(Из книги «Северный ветер», 2013 г)

«Разлука. Ночь. Пустой вокзал…»

Разлука. Ночь. Пустой вокзал.Дождинок призрачные сети…А я тогда ещё не знал,что нет единственной на свете.И уходили поезда,и все кого-то провожали,и падала с небес вода,и слёзы по щекам бежали.А я отчаянно продроги плакал так, как плачут дети.И всё никак понять не мог,что нет единственной на свете.

(Из книги «Северный ветер», 2013 г)

«Я в юности мечтал…»

Я в юности мечтал              закончить жизнь красиво.Иначе, думал я,              от скуки пропаду.Как Мелехов хотел              лететь к своей Аксинье.Или бежать в цепи,              стреляя на ходу.Стоять, как Пушкин,                             там,                                  на роковой дуэли,не прячась от свинца,               под вражеским стволом…А, может, даже так —                   не дотянув до цели,не дописав строки,                        за письменным столом…

(Из книги «Годы и строки», 2015 г)

Фотография

В кадре застыли прохожие.Здесь, перед домом твоиммы, на себя не похожие,крепко обнявшись, стоим.Дети счастливого случая,прячась от зноя в тени,празднуем самые лучшие,самые светлые дни.Девушка там обаятельнейи помоложе, чем ты…Я изучаю внимательномилые эти черты…Как она смотрит обманчивои улыбается мнев лёгком цветном сарафанчике,в рамке простой на стене…

(Из книги «Холода приходят с востока», 2015 г)

Ленинградское

Мне потом предстоит ещё вырасти,обрести и работу, и кров…Я оттуда – из питерской сырости,дней промозглых и лютых ветров.Там Нева после ада блокадногодо сих пор отливает свинцоми ребёнок глядит из парадногос потемневшим от страха лицом……Я совсем ещё молод и голодени всё время куда-то бегу.И о чём говорить с этим городомя пока что решить не могу.А над площадью ангел сутулится,прижимая распятье к плечу…Кто воздвиг эти храмы и улицы —я однажды узнать захочу.Как снежинки торжественно кружатся!Я ловлю их разинутым ртом…Сколько в людях терпенья и мужества —я прочувствую это потом…

(Из книги «Годы и строки», 2015 г)

Из ленинградской тетради

1…Почему мне всё время кажется,будто сам я в кромешной мгле,спотыкаясь от страшной тяжести,по безлюдной бреду земле?И везут меня не по радуге,под метельный звериный войпо разбитому сердцу Ладогина полуторке фронтовой…2Закричат и заплачут снега под полозьями.И сомкнутся сугробы, звеня…Для чего ты, блокада, опять заморозилаи впечатала в льдину меня?Может, впрямь эта жизнь так недорого стоилаили жребий мне выпал такой —оставаться на снежных скрижалях историиперечёркнутой скорбной строкой.…Распростёртый, с навеки нелепыми жестами,может быть, не во сне – наявучерез город великий светло и торжественнопо весне в ледоход проплывупод блокадным пылающим трепетным маревомперед ликом вселенской беды —со своими потерями – маленький-маленький,выступая из чёрной воды.И восстанут погибшие – взрослые, дети ли,и отступят война и зима.И вздохнут обвинители, смолкнут свидетелиперед скорбью, сводящей с ума……День окончен. Луна за окошком качается.Заступает в наряд тишина…Ничего-ничего на земле не кончается,даже молодость,даже война…

(Из книги «Лирика», 2011 г)

Воспоминание о 1945 годе

С. А. Моспановой

Немцы пленные         после бомбёжек,                   жестоких,                            недавних,разбирали развалины зданий                    на улице                                мёртвой, немой.Сохраняли тепло              ноздреватые рыжие камни,словно память о тех,                 кто уже не вернётся домой…А потом          эти немцы,                     в потёмках окончив работы,с нестерпимой тоской                провожая отхлынувший день,доставали из тесных карманов                                      потёртые фотои подолгу смотрели                    на круглые лица детей.Но однажды,              когда они стену                               упрямо долбили,вдруг стена, задрожав,                        многотонная,                                       в два этажа,опрокинулась с грохотом                        в клочьях удушливой пыли.И не верилось в то,                      что под глыбами люди лежат.Одинокие бабы                    над ними                              навзрыд голосили,непослушные слёзы                            привычно сгоняя с лица…Даже слёз в эти годы                           хватало на всех у России.И на тех, у кого                       на неё                                не хватило свинца…

(Из книги «Лирика», 2011 г)

Дядя Федя

С дядей Федей мы соседи.Трудно он живёт.Но, как прежде, на беседуон меня зовёт.Я войду к нему, робея,крикнет: «Проходи!».А сосед – без ног обеих.Защемит в груди.– Нынче я боец примерный.Мне, браток, почёт.Мы теперь, пенсионеры,все наперечёт.Заседанья, юбилеитрудно одолеть.Я теперь уж не болею —некогда болеть.Тряско рюмку подымая,скажет в тишине:– Мало нас осталось, мало.Даже я в цене.Всё, что добыл кровью-потом,я ношу с собой.Не разведка, не пехота —тыловой обоз.В нём геройства не вершили,не могли тогда.Просто жили, трудно жилив трудные года.Да и разве, брат, геройствокрепко гада бить,если у тебя есть свойствоРодину любить?Так за что же нам медали? —думается мне.Да за то, что смерть видаличасто на войне.И, как будто подытожив,чем страшна война,скажет тихо: «Я вот тожеполучил сполна.До колен меня обрезал.Это не пустяк…»В тишине его протезыгромко захрустят.Он забудется, застонет,вспомнив о былом.Но очнётся – нас застанетза своим столом.И неспешная беседамирно побежит…Улыбнётся напоследок:– Будем, братцы, жить!

(Из книги «Душа подобна камертону», 1997 г)

«Стало в нашей стране, не скрою…»

Стало в нашей стране, не скрою,страшновато жить отчего-то…Слишком быстро своих героевпревратили мы в идиотов.Обесценили их награды.А потом убедить смогли,что геройствовать нынче надоне за Родину – за рубли!Мы живём не на поле брани,но всё больше вокруг смертей……И с испугом глядит охранник,как стреляет маньяк в детей…

(Из книги «Годы и строки», 2015 г)

«Прийти домой…»

Прийти домой.Стряхнуть пушинки снега,которыечетвёртый день подряднад миромнерешительно и слепо,распластанныев воздухе парят.Потом опятьнад строчкой хмурить брови.В который раз увидеть этот снеги белизну,как от потери кровив пока ещёневедомой войне.Почувствовать,что вечномир расколот.И увидатьпожары впереди……Ведь каждомузавещан был осколокв отцовскойпритаившийся груди…

(Из книги «Душа подобна камертону», 1997 г)

«Вот такое горе…»

Вот такое горе:ото всех на светеуезжают в городвыросшие дети.Тошно в захолустье.В городе – иначе.В нём живут без грусти,и народ богаче.И, признаться честно,там полно работы,той, что делать местнымпросто неохота.…А в избушке ветхойбабушки Меланьидоживают век свойпыльные герани.Ни письма от Клавы,ни рубля от Женьки……Вот такие нравыв нашей деревеньке.

(Из книги «Годы и строки», 2015 г)

«Прощай, двадцатый век!..»

Прощай, двадцатый век!Совсем как человек,Ты быстро постарели выглядел усталым…И всё, чему учил,ты сам и опроверг.И в этом преуспел.И вот – тебя не стало.Прощай, двадцатый век!Ты не давал зарок,что все твои делане будут так жестоки.Ты славу заслужили не один упрёк.Но не пошли нам впроккровавые уроки.И, может быть, не зрялистки календаряв который раз подряднам счастье обещают.А за окном горитбагровая заря…Прощай, двадцатый век!Мы всё тебе прощаем…

(Из книги «Лирика», 2011 г)

«Они лгуны и казнокрады…»

Они лгуны и казнокрады,а мы им рады!И даже те, кто спят в остроге,от них в восторге!Поэтому нежно о нас говорят:– Какой замечательный электорат!

«Где Октябрьских планов пыл неистовый…»

Где Октябрьских планов пыл неистовый,торжество свободного труда?Коммунисты стали колумнистами.И, наверно, в этом их беда.Как спокойно отреклись от Бога мы!Как легко разрушили Союз!Мы теперь не с Блоками, а с блогами.И, конечно, в этом наш конфуз…

«Перед этим всеобщим враньём…»

Перед этим всеобщим враньёммне порою становится жутко…Снова люди играют с огнём.К сожалению, это не шутка.Всем понятно, что будет в конце,но безумные множатся споры,и ракеты наводят на цель,и вовсю прогревают моторы.Сколько было прекрасных идейнакануне такого итога!Если разум покинул людей,уповать остаётся на Бога.И Творец первородных стихийостановит преступную свору.Он накажет её за грехии разрушит Содом и Гоморру.И когда зарыдает пилот,разбудивший карающий атом,не спасёт обезумевший Лотникого от грядущего Ада…

«Не бранил бы я новых господ…»

Не бранил бы я новых господ,был бы тоже, наверное, в теме…Полюбил бы я ранний восход,если б только не ранняя темень…

«Мне всё равно, по чьей вине…»

Мне всё равно, по чьей вине,сгорим мы в атомном огне —ведь мы такое зло творим,что все и так давно горим.Хочу я Господу сказать:– Нас больше незачем спасать…

«Если вам не нужны писатели…»

Если вам не нужны писатели,значит скоро придут спасатели.А как только уйдут спасатели,вам потребуются Спасители.Их пока что ещё не виделив вашей сумеречной обители.Ведь воители и ваятелипонапрасну в ней время тратили…

Разговор с писателем Василием Головачёвым под рюмку водки в день святой Пасхи

…Рванём с тобой по триста,и спросишь ты меня:– Зачем идеалистамкаштаны из огня?Отвечу я не грубо:– Без них у нас тоска.И знаешь ведь, что глупо,а хочется таскать.Воспользовались, гады,минутой роковойи нам сказали: «Надо!».Неважно, для кого.За это мы и любимстрану в годину бед,которая – ни людям,и даже – ни себе……Глядят чужие страны,корыстная родня,как мы для них каштанытаскаем из огня…

«Всё, что было, ушло с молотка…»

Всё, что было, ушло с молотка.Ни друзей, ни любимой работы.А когда-то хватало глотка,чтоб забыть про любые заботы.Не пугало, что ветер крепчал,всё казалось, что осень не скоро.И частенько мой голос звучал,выделяясь из общего хора.Кто-то с жизнью не справился сам,а кого-то подвигли на муки,и давно уже их голосаиздают невесёлые звуки.Нынче время пророков других,их сомненья ночами не мучат.Они помнят про наши долгии всё время чему-нибудь учат.Пусть разбавлена водка слегка,да и сам я не крепок, но всё жедай мне, Господи, сил для глотка —надоели их подлые рожи…

«Ветер доносит с раскисших полей…»

Ветер доносит с раскисших полейдолгие стоны…Мечется крик над Отчизной моей:– Мало вам, что ли?Мало вам, что ли, загубленных рек,страха и боли?Что происходит с тобой, человек?Мало нам, что ли?Жажда наживы, теперь говорят,пуще неволи…Господи, что твои дети творят!Мало им, что ли?Если останутся вместо красотсвалки и штольни,стон запоздалый уже не спасёт:– Мало вам, что ли?..
* * *

…Однажды жители прибрежной деревни попросили