Такие разные. Чувствуя тебя

Глава 5

– Мисс Рендол, тут к Вам… пришли.

Я уже минут пять бездумно пялюсь в потухший монитор рабочего компьютера, когда в интеркоме раздается голос Мадлен.

– Кто там? – Стряхивая оцепенение, я потираю переносицу. Не помню, чтобы у меня была запланирована встреча.

– Эм-м… мистер… мистер Стоун, – заметно нервничая, сбивчиво отвечает Мадлен.

Серьезно, эта девица слишком дерганная. Не будь она приятельницей Донны, уволила бы в первую неделю.

Известие о приходе Тайлера столь невероятно, что я несколько секунд просто сижу в состоянии анабиоза.

Почему Тайлер здесь? Что ему нужно? Готова ли я к разговору с ним?

– Мисс Рендол? – зовет меня Мадлен, когда я так ничего и не говорю.

– Мадлен, скажи мистеру Стоуну, что я сейчас спущусь, – едва справляясь с дрожанием голоса, проговариваю я.

Когда Мадлен отключается, я издаю тихий стон и опускаю голову на стеклянную поверхность моего стола.

О Боже! Боже! Боже!

Так, ладно, я смогу это сделать. Зачем бы он там ни пришел, я буду спокойна и хладнокровна.

Я собрана и это моя территория, и ему ни за что не удастся меня смутить.

С решительностью, которая готова покинуть меня в любой момент, я поднимаюсь из-за стола и отдергиваю платье. Оно бежево-черное и плотно облегает тело, а длина достигает середины бедра. Я знаю, что отлично выгляжу в нем, и радуюсь, что не стала сегодня надевать брюки, хотя собиралась.

Смотрюсь в круглое зеркало на стене. Макияж в порядке, низкий хвост тоже не требует вмешательства. Несколько глубоких вдохов для храбрости и я выхожу из кабинета.

Мой кабинет – единственное помещение на втором этаже. Сразу напротив двери перила, и если подойти ближе, то можно увидеть весь зал внизу. Что я и делаю. Желая остаться незамеченной, смотрю вниз и вижу Тайлера – он стоит возле одной из картин, рассматривая ее. Моя ассистентка Мадлен, не слишком преуспев в конспирации, пялится на него.

Я закатываю глаза, внезапно испытав раздражение.

Ноги дрожат, пока я спускаюсь по металлической лестнице. Волнение волнами проходит сквозь меня. Если не считать того нелепого обмена фразами на приеме, мы не разговаривали более пяти лет. С той самой ночи, когда Тайлер вышел из нашей квартиры, чтобы больше никогда не вернутся.

Тайлер оборачивается на звук моих каблуков, и мне кажется, я вижу вспышку в его глазах, но она так быстро исчезает, что я не уверена, не плод ли это моей фантазии.

– Привет.

К моему собственному удивлению, я заговариваю первой, и вовремя удерживаю себя от того, чтобы улыбнуться.

Тайлер коротко кивает.

– Привет. Извини, что отвлекаю, но мне надо поговорить с тобой.

Его голос абсолютно ровный, по сухому деловой. Ни намека на волнение.

Мое горло словно стискивают тиски, когда я заставляю себя говорить:

– Хорошо, конечно. Мадлен, – я оборачиваюсь к прислушивающейся девушке, только чтобы дать себе передышку и не смотреть на него – кажется, только один его вид причиняет физическую боль, – ты предложила кофе мистеру Стоуну?

Девушка быстро кивает, отчего ее рыжие кудри приходят в движение.

– Да, мисс Рендол.

– Все нормально, мне ничего не надо, – качает головой Тайлер, посылая Мадлен подбадривающую улыбку. Не удивлюсь, если по испуганному выражению ее глаз он решил, что она вот-вот грохнется в обморок.

– Мисс Рендол, можно я уже пойду на обед? – поспешно просит Мадлен, еще больше смутившись от улыбки Тайлера.

– Иди, – взмахиваю рукой я, не зная, что лучше – остаться с ним без свидетелей, или все же с третьим человеком в виде буфера.

– Если хочешь, можем подняться в мой кабинет, – колеблясь, предлагаю я, когда Мадлен торопливо уходит.

– Нет, давай останемся здесь.

– Хорошо. – Я киваю, вдруг почувствовав, что разговор не будет простым. И тогда я понимаю, что есть лишь одна причина, по которой Тайлер пришел бы сюда. Дело не в том, что он хотел увидеть меня, а в нашей ссоре с Норой.

Ну, конечно же.

Но Тайлер молчит, засунув руки в карманы темно-серых слаксов, и смотрит на меня так, будто что-то обдумывает.

– Так о чем ты хотел поговорить? – не выдержав затянувшейся паузы, спрашиваю я.

– О вашем разладе с Норой, – приподнимая одну бровь, подтверждает мою догадку он.

Я хмыкаю с кивком.

– И что, ты теперь в роли миротворца? – скрестив руки на груди, с сарказмом спрашиваю я.

Тайлер сдержанно качает головой.

– Я понимаю, что ты злишься, но если кто и виноват в ситуации, то это я. И Нора не заслужила того, чтобы сейчас считать себя плохой подругой, когда мы оба знаем, что это не так.

Голос Тайлера звучит весомо и ровно, и я не знаю, то ли он действительно так спокоен, то ли хорошо себя контролирует.

А может это со мной что-то не так? Может, я всему придаю слишком большое значение? Вижу то, что хочу видеть, а не то, что есть?

Как бы я ни хотела, но слова Тайлера действуют на меня. Возможно, я правда погорячилась? Отреагировала слишком остро?

Нора последний человек, которому я бы хотела причинить боль. Даже если все это время она контактировала с Тайлером втайне от меня. Прошло несколько дней с момента нашей ссоры – несколько довольно паршивых дней. Я не хотела портить отношения еще и со своей лучшей подругой.

Но, я все еще чувствовала себя такой уязвленной.

– Это она тебе так сказала? – стараясь, чтобы мое раскаянье не было столь очевидным, интересуюсь я.

Плечи Тайлера слегка приподнимаются.

– Ей и не нужно было, весь ее вид говорил об этом.

Мы стоим посреди галереи, и кажемся такими… чужими. Я думаю о людях, идущих мимо окон, и видящих нас с улицы. Что они думают о нас? Какими себе представляют? Вот мужчина и женщина, и они друг другу… никто.

Чужие.

– Но я… – Я запинаюсь и готова закричать от досады.

У меня миллион вопросов, которые я хочу задать, но знаю, что не рискну их озвучить.

«Почему ты так действуешь на меня»?

«Почему твой вид все еще заставляет мое тело вибрировать от напряжения»?

«Почему мне тяжело дышать рядом с тобой»?

«Почему ты так спокоен»?

«Где ты был все это время»?

«Ты правда хотел, чтобы я не выжила в той аварии»?

– Я не понимаю, – собравшись с силами, произношу я, – почему ты хотел, чтобы я ничего не знала?

Кажется, это единственный более-менее безобидный вопрос, который я могу задать.

Тайлер колеблется, и я вижу, как он раздумывает, что мне сказать. Может, он выбирает между удобным ответом и правдой?

– Думаешь, если бы ты знала, было бы легче? – наконец решается он.

С моих губ срывается смешок, но мне вовсе не весело.

– Легче? Мне было бы легче, если бы я так и не узнала.

И вот она, правда. Я бы предпочла остаться в неведенье. Хотела бы отмотать время назад, чтобы Нора ничего мне не говорила.

Сладкая ложь лучше, чем горькая правда.

– Но теперь я знаю, – вздохнув, продолжаю я. – И потому хочу знать, что двигало тобой, когда ты решил сделать из этого тайну?

Мой голос достаточно уверен и настойчив. Теперь, я хочу добраться до истины, мне нужно полное понимание его мотивов. Даже если мне это не понравится.

По лицу Тайлера проскальзывает раздражение, и когда он открывает рот, голос его звучит резко.

– Кажется, ты сама сказала, чтобы я убирался из твоей жизни. Что я и сделал. И если бы ты знала, что Нора и я вновь возобновили общение, то могла решить, что я и твою жизнь хочу вернуться.

Когда он заканчивает фразу, слова звучат уже мягче, но каждое, вместе и по отдельности, они ранят больнее любого ножа.

Я распахиваю глаза шире, только чтобы сдержать готовые пролиться слезы.

Пять лет назад я была настолько запутанна, потеряна и разрушена. Я думала, что его уход принесет мне облегчение. И как оказалось со временем, так и случилось. В итоге, я выбралась из трясины, и смогла отстроить свою жизнь заново. Но…

Значит ли это, что не было боли, когда он выполнил мое желание и ушёл?

Нет, конечно, нет.

Тогда я сказала ему, что хочу спасти себя, что рядом с ним это невозможно. Что единственный шанс двигаться дальше – идти каждый своим путём. И, в конечном счете, это сработало. Для нас двоих.

– Это смешно. – Я встряхиваю головой, желая показать, каким абсурдом это считаю. – Я бы точно не стала так думать.

Я лукавлю, потому что – ну конечно я бы стала. Я бы много думала, искала причины любого его поступка. Вот как сейчас.

Удивительная вещь: когда ты чего-то сильно не хочешь, а потом, когда это так и не происходит, ты вдруг расстраиваешься, хотя должен радоваться.

– Правда? – Тайлер смотрит на меня с откровенным недоверием.

Очевидно, что он до сих пор хорошо меня знает.

– Тайлер, – мое лицо на мгновение искажается, когда его имя слетает с моих губ. Я так давно не обращалась к нему, не разговаривала с ним. И теперь, когда это происходит впервые за последние годы, мы спорим! – мы разошлись миллионы лет назад. – Я легкомысленно махаю рукой. – И поверь, все это время я не ждала, что ты вернешься.

Я не знаю, зачем говорю ему это, но как только мои слова звучат в воздухе, хочу придушить себя.

Зачем? Ну, зачем я это сказала?

Я вижу, как тень пробегает по его лицу, а все тело буквально каменеет. Я и не замечаю, как затаила дыхание: замираю на месте в ожидание его реакции.

– Что ж, тогда хорошо, что я не обманул твоих ожиданий. – Когда, наконец, он начинает говорить, его голос имеет температуру льда, и я инстинктивно ежусь.

– Извини. – Я подношу руку к шее и трогаю мочку уха, что выдает мое внутреннее волнение. – Я не должна была так говорить. Прошло действительно много времени, и сейчас, мы не должны делать это. – Я махаю рукой, потому что мне отчаянно не хватает слов. – Не должны задевать друг друга, и не важно, как бы мы ни ранили друг друга в прошлом.

Я делаю огромное усилие, чтобы примирительно улыбнуться. Я не хочу быть врагом Тайлера, и я не хочу, чтобы он меня таковой считал. Несмотря ни на что, слишком много хорошего связывает нас.

Тайлер хмыкает и коротко кивает.

– Ты права. И я рад за тебя. – Он указывает на мое обручальное кольцо. – Рад, что у тебя все хорошо.

На этот раз улыбка дается мне легче.

– Спасибо. Тебя тоже можно поздравить. Кажется, Мег замечательная девушка.

Тайлер тоже улыбается, и в его глазах появляется теплота. Мое сердце сжимается, потому что кто-то другой вызывает в нем эти чувства. Кто-то, кем когда-то была я.

– Да, это так.

Возникает пауза, немного неловкая, но, наверное, так теперь всегда будет при наших встречах. А что-то подсказывает мне, что эта не последняя.

– Я хочу сказать, что не имею ничего против вашего с Норой общения, – чуть подумав, говорю я. – Не то, чтобы вам требовалось мое разрешение, – тут же быстро добавляю. – Да, я была задета, когда узнала, что это делалось втайне от меня, но теперь все нормально. – Я сцепляю пальцы между собой, чтобы не заламывать их от волнения.

– Признаюсь, мне стало легче, от того, что ты в курсе, – усмехается Тайлер. – И я должен извиниться, что хотел, чтобы ты ничего не знала. Мы должны были с самого начала все рассказать, это было бы честно.

Я только киваю, но ничего не говорю.

– Ты молодец, – внезапно говорит Тайлер, и я не сразу понимаю, что он говорит о галереи. – Здесь очень хорошо. – Он обводит рукой большой светлый зал.

– Да, это потребовало вложения больших сил и времени, но теперь мне есть, чем гордиться, – с улыбкой признаю я.

– Это точно. И ты нашла себя в новом деле. – Он отвлекается от созерцания картин на стенах и долго смотрит мне в глаза. Я понимаю, о чем он. Слишком хорошо понимаю. Эта галерея в какой-то мере спасла меня от бессмысленной потери времени, когда я больше не могла танцевать.

– Ну, ты тоже молодец, – с напускной веселостью говорю я, желая уйти от опасной зоны. – Молодой, талантливый и привлекательный автор, так кажется, писали о тебе в журналах? Ты добился, чего хотел.

Тайлер усмехается и пожимает плечами.

– Да, наверное.

– Наверное? Не скромничай. – Я закатываю глаза. – В Голливуде заинтересовались тобой, это много значит.

– Это еще слишком призрачно. – Он потирает бровь, и я с удовлетворением замечаю, что он тоже далеко не спокоен. – Рано говорить о чем-то.

– Тем ни менее, я за тебя рада, – пожав плечами, признаюсь я.

– Спасибо. Ладно, не буду тебя больше отвлекать. – Он бросает быстрый взгляд на наручные часы. – Да и мне пора идти.

– Ты не волнуйся, я поговорю с Норой, – обещаю я, когда мы направляемся к выходу.

– Хорошо. К тому же, вы двое нужны друг другу, всегда так было и это никуда не делось. И я не хочу быть тем, из-за кого вы ссоритесь.

Я с согласием киваю. Когда он уже берется за ручку почти полностью стеклянной двери, я все же решаюсь спросить один из мучавших меня вопросов:

– Тайлер, ты правда хотел, чтобы я погибла тогда? – Мой голос звучит ровно, но мне стоит это огромных усилий.

Он замирает, потом оборачивается ко мне и долго смотрит в глаза.

– Нет. – Его голос звучит хрипло, и он далеко не спокоен. – Я никогда, ни на одно мгновение этого не хотел.

Когда я возвращаюсь домой, Джаред уже там. На нем все еще рубашка, но галстук отсутствует, верхние пуговицы расстегнуты, и рукава закатаны до локтей. Он сидит на одном из светлых диванов в гостиной, в окружении бумаг, разложенных на кофейном столике. Рядом стоит стакан с четвертью его любимого шотландского скотча.

Эта картина столь мне знакома, и обычно я чувствую во всем этом некий уют. Но сегодня, когда я смотрю на него, мое сердце щемит от волнения и тревоги. Мои нервы в разобранном состоянии после встречи и непростого разговора с Тайлером.

– Привет. – Джаред поднимается мне навстречу с улыбкой, в которой сквозит неуверенность. В последние дни отношения между нами были скованными, хотя мы оба делали вид, что все как прежде, и ссоры из-за Тайлера и тату не было.

– Привет. – Я нахожу в себе силы изобразить ответную улыбку, но не знаю, насколько это удачно. Мы с Джаредом целуемся – быстрый, безликий поцелуй. На большее сейчас просто не способна.

Дело в том, что я решилась – сегодня расскажу ему о себе то, что он еще не знает. То, что ему совсем не понравится.

– Хочешь вина? – предлагает мне Джаред, внимательно наблюдая за мной. Очевидно, он что-то чувствует.

Могу ли я быть красноречивей, кусая губы и глядя куда угодно, только не на него?

– Да, пожалуй, немного можно, – решив, что бокал вина сегодня не повредит, киваю я.

Обычно я употребляю мало алкоголя. Очень мало. И на то есть причины, о которых мой жених так же не знает.

Я думаю, как много тайн храню от человека, которого люблю, и с которым живу. Так же, как от всех своих новых друзей и знакомых; всех, кто меня окружает. В последние несколько лет у меня была нормальная, благопристойная жизнь. Алексис Рендол знают как молодую, успешную владелицу модной художественной галереи, а так же спутницу сенатора Блейка.

Но на самом деле, это ложь. Или точнее полуправда. Потому что настоящая я…

Ну, тут не все так радужно.

– Держи. – Джаред приносит мне бокал вина; его взгляд все еще цепко прикован ко мне.

Я бормочу слова благодарности, и торопливо делаю глоток, борясь с искушением проглотить холодное, немного терпкое вино залпом.

Мои глаза устремлены в пол, и Джаред, словно карающий перст возвышается надо мной.

Я едва сдерживаю истерический смешок, когда столь дикая мысль возникает в голове.

– Алекс, что происходит? – наконец не выдерживает Джаред, голос его едва сдерживает беспокойство.

Я чуть вздрагиваю, но потом призываю себя к самообладанию, и после долгого вздоха, медленно проговариваю:

– Джей, я должна рассказать тебе кое-что. – Я заставляю себя посмотреть ему в глаза. – И тебе лучше сесть.

– Та-ак, – напряженно протягивает Джаред, опускаясь рядом со мной на диван. – В чем дело?

Мои руки трясутся, и я боюсь, что бокал выскользнет из пальцев, а потому отставляю его. Несколько раз пытаюсь заговорить, но слова застревают в горле. Пока я настраиваюсь, Джаред терпеливо ждет, но я чувствую, с каким трудом ему это дается.

– Ладно, в общем,… ты не знаешь кое-чего обо мне, – наконец залпом выпаливаю я. – И это… не то, чем можно гордиться.

Джаред с шумным выдохом откидывается на спинку дивана, а я перемещаюсь на кофейный столик, прямо напротив него.

– Я давно должна была тебе все рассказать, но все время не решалась. – От волнения мои губы пересыхают, и я провожу по ним языком. – Потом мне даже стало казаться, что все эти постыдные вещи остались в прошлом, и о них можно забыть. Но это было бы самообманом. – Я делаю небольшую паузу, чтобы перевести дыхание. – Теперь, когда ты попросил меня стать твоей женой, и до того момента, когда это случится, – я едва не добавляю «если», – ты вправе знать, что если факты из моего прошлого всплывут, это может навредить твоей карьере.

Я замолкаю, наблюдая за реакцией Джареда, но лицо его бесстрастно, и он внимательно слушает меня.

И тогда я выпаливаю:

– Джаред, я наркоманка! Несколько лет назад я продолжительное время употребляла наркотики, в основном кокаин. В итоге я прошла курс реабилитации, и уже больше четырех лет не употребляю. Но бывших наркоманов не бывает, – тут я горько усмехаюсь, – есть те, кто тратит огромные усилия, чтобы держать свое порочное пристрастие под контролем.

Джаред по-прежнему молчит, и я продолжаю:

– Однажды я зашла слишком далеко, и у меня была передозировка. – Я опускаю глаза на свои руки, потому что больше не могу выдерживать его взгляд, значения которого не понимаю. – Нора обнаружила меня на полу в моей квартире, я была в отключке, и она вызвала скорую. Меня откачали, и врач сказал, что задержись они минут на пять, я была бы мертва.

Внезапно Джаред поддается вперед; проводит рукой по лицу.

– Тогда ты была все еще с ним? – голос его звучит сдержанно. Слишком.

Я киваю.

Его губы сжимаются в жесткую линию, а взгляд сквозит холодом.

– Как он мог это допустить? Чтобы ты делала с собой такое! – Он качает головой. – Почему он не помог тебе?

Я издаю короткий смешок, но тут же закрываю рот ладонью. В глазах Джареда недоумение. Но он так много не понимает, и боюсь, я не смогу ему все объяснить.

– Джей, он бы не смог. Никто бы не смог. – Я не хочу, чтобы Джаред считал Тайлера виноватым. Достаточно и того, что я сама долгое время его обвиняла. – Я не говорю, что он не пытался. Он делал все, что мог и даже больше. Но это не помогало. И родители пытались, и Нора. Все было тщетно, пока однажды я сама не захотела это прекратить.

Я умалчиваю о том, что к тому времени, как я это решила, Тайлера уже не было со мной. И так же я не говорю о том, какую во всем этом роль сыграл Дэниел, потому что Джаред даже не знает о его существовании. Пусть все так и остается.

– Ты должна была рассказать мне об этом раньше, намного раньше.

Он поднимается и начинает ходить по комнате, с упреком поглядывая на меня. Все его спокойствие рассыпается в прах.

– Я знаю. И я сожалею, что не сделала этого. – Я тоже встаю и взволнованно жестикулирую. – Я очень перед тобой виновата. Если бы ты знал, то возможно не стал… – Мой голос обрывается, но Джаред и так догадался, что я хочу сказать.

– Думаешь, я бы не сделал тебе предложение, если бы знал?

Я пожимаю плечами.

– Возможно. Я не знаю. То есть, ты знаешь, что я не идеальна, и, наверное, тебе не нужна такая жена, которая может бросить тень на твою репутацию, – бормочу я, и слова мои наполнены отчаяньем и глубоким раскаяньем.

– Чёрт, Алекс, моя репутация сейчас волнует меня меньше всего! – резко отмахивается Джаред. – Но я не понимаю, как ты могла держать все это от меня в тайне так долго? Мы вместе с тобой более трех лет, и я считаю тебя своей семьей. И я разочарован, потому что ты так не считаешь.

Я молчу, потому что просто не знаю, что ему ответить. Все его негодование более чем справедливо.

– Из-за чего ты делала это? – взволнованно проводя рукой по волосам, спрашивает Джаред. – Наркотики… это было после аварии?

Его взгляд становится сочувствующим, как и всегда, когда он вспоминает об аварии, которую я пережила почти шесть лет назад. Аварию, которая поставила крест на моей танцевальной карьере.

Но сейчас я не хочу, чтобы он меня жалел. Потому что так я сама могу начать себя жалеть. Когда-то я упивалась жалостью к себе, и это все только усложнило.

– Да, после. – Я коротко киваю, но больше ничего не добавляю. Чувствую, как начинаю эмоционально отстраняться от него. И бороться с желанием замкнуться в себе очень тяжело. Тогда не пришлось бы отвечать на вопросы, которые мне совершенно не хочется слышать.

– Ты принимала наркотики из-за диагноза врачей? – сложив руки на поясе, уточняет мой жених. Он кажется очень сосредоточенным, и видно, что он пытается понять меня и мои поступки.

Но вряд ли это возможно.

– Потому что они сказали тебе, что с танцами покончено?

– Да, Джаред, именно из-за этого! – Я быстро киваю, и мой голос звучит неожиданно резко. Но я хочу, чтобы это объяснение устроило его. В конце концов, это правда, хоть и не вся. Потому что главная причина, по которой я делала это, намного… тяжелее. И мне кажется, что я никогда не смогу сказать ему об этом. Во всяком случае, не сегодня. Это слишком личное.

– Почему ты злишься? – удивляется Джаред. – Я пытаюсь понять, хотя сейчас я зол на тебя. Так помоги мне, Алекс!

Я вскидываю руку и болезненно усмехаюсь.

– Все просто, Джей. Твоя невеста наркоманка в завязке. Я не подхожу на роль жены сенатора!

Я хватаю бокал с недопитым вином и следую в кухонную зону, где включаю воду и ополаскиваю тонкий хрусталь. Мои руки работают в разладе с моими мыслями, но необходимо чем-то занять себя.

Я морально истощена, выжата, как лимон. Сначала разговор с Тайлером, который накрыл меня эмоциями с головой, теперь признание перед Джаредом.

А ведь мне еще предстоит извиниться перед Норой!

– После реабилитации ты еще когда-нибудь принимала наркотики?

Моя спина напрягается, когда он задает этот вопрос. Я так и не оборачиваюсь, когда отвечаю:

– Нет, не принимала. Но я солгу, если скажу, что искушения не было.

Позади я слышу громкий выдох Джареда.

– А сейчас? Бывает, что тебе хочется?

– Нет, Джей. – Я оборачиваюсь и с мягкой улыбкой смотрю в его тревожные глаза. – Мне уже давно не хочется. С тех пор, как у меня есть ты, наркотики мне не нужны.

Я подхожу к нему и переплетаю наши пальцы вместе.

– Если… если после всего ты еще хочешь, чтобы я вышла за тебя, я буду очень счастлива. – Я улыбаюсь, но мое сердце замирает, когда я думаю, что могла оттолкнуть его.

– Боже, Алекс, конечно, я хочу этого! – Он быстро прижимает меня к себе и целует в макушку. – Ты серьезно думала, что для меня это что-то изменит? Никакое твое признание не отобьёт этого во мне. И не сомневайся, что ты будешь отличной женой сенатора.

Я прижимаюсь к нему, и хоть не вижу, но слышу улыбку в его голосе.

Всего на несколько секунд я чувствую облегчение, но оно быстро проходит, когда я вспоминаю, что моих секретов стало лишь на один меньше. Но их все еще хватает. Их груз давит на меня, и даже с учетом потери одного, не становится меньше.

На следующее утро я просыпаюсь рано, несмотря на то, что суббота и можно выспаться.

Ночью я спала плохо, постоянно просыпалась с чувством непонятной тревоги.

Умывшись, собрав волосы в пучок и не став наносить косметику, я надеваю костюм для йоги, пишу Джареду записку, что ушла на пробежку. Он все еще спит в своей любимой позе, закинув одну руку за голову, а другую, свесив с края постели.

Прежде чем уйти, я смотрю на него с улыбкой несколько секунд, потом целую в лоб и тихо выхожу из комнаты.

Привилегия бегать досталась мне с большим трудом. Да и ходить, собственно тоже. Раньше, до аварии, когда я танцевала, то буквально чувствовала, что могу летать. А потом, в один миг, мне обрезали крылья… и все пропало. Мое тело было приковано к больничной койке, мои ноги были искалечены, и их практически собирали по кусочкам. Долгие месяцы реабилитации, несколько сложных операций, и результат – умение вновь ходить. И это все. Самое большее, на что я могла рассчитывать.

Но я знаю, что сама виновата в случившемся. Это было ожидаемо, если не сказать заслуженно. Поэтому, когда я услышала приговор врачей о завершении танцевальной карьеры, то приняла это как данность. Почти.

Я направляюсь в парк, где в это раннее утро уже полно бегунов. Вставляю наушники в уши, включаю ipod и начинаю бег. Неторопливо, шаг легкий, без напряжения. Приходится контролировать свой темп и силу удара ступней о бетон, что не дает расслабиться, как бы того хотелось. Но это вынужденные меры, чтобы ноги не уставали раньше времени.