Запасной выход

Глава 7. Сладкая парочка 2

– Думаешь, прокатит? – спросил с хитрой улыбкой Борис у Натальи, переворачивая подсвечник и показывая ей красивую гравировку.

– А почему «1887»? – спросила она.

– Да так, в эти годы работал один известный русский мастер на дом Фаберже, Овчинников; я его клеймо добавил.

– Овчинников подсвечники не делал, – сказала Наталья. – Он делал… – и на секунду закатила вверх глаза, вспоминая. – Ага… – выставила она указательный палец, – солонки, чайные сервизы…

– Тазики, – добавил со смехом Борис, – а потом перешел на барабаны. – Много ты понимаешь, мамочка, в колбасных обрезках. Он взял со стола каталог аукциона, проходившего в прошлом году в Швеции, и показал ей подсвечники, очень похожие на те, что стояли у них на столе. – Читай!

– Ого! – удивилась Наталья. – Пятьдесят тысяч долларов стоят.

– Пятьдесят тысяч – это только начальная цена, а за сколько они ушли, хочешь узнать?

– Борь, но тут, в каталоге, они с лебедями, а у тебя с драконами какими-то.

– Ну, это не драконы, а львы… И потом, если Овчинников делал с лебедями, почему бы ему не сделать и со львами тоже? – ответил Борис. – Он ведь был мастер, а не фабричный конвейер, который только лебедей штамповал, – закончил он с улыбкой.

– Лучший мастер у меня – это ты, – промурлыкала Наталья. – Пойду красить ногти, – и ушла в другую комнату. – А за сколько ты хочешь их предложить, Борь? – послышался оттуда ее голос.

– За тридцатку, а там как пойдет, посмотрим. Сейчас отвезу в гальванику, хочу немного позолотить сверху, а завтра займусь экспертизой. В пятницу едем во Флоренцию.

– Во Флоренцию? – выглянула она из-за двери. – Ты же обещал в Милан. Мне сапоги там надо купить!

– Сапоги, Наташ, можно и во Флоренции купить. Там такие же магазины, как и в Милане.

– Нет, я хочу в Милане, Боря, ты мне обещал!

– Слушай, Наташ, что значит «хочу»?! Меня люди во Флоренции в пятницу будут ждать! А я должен из-за сапог ехать в Милан?! Ты что, не можешь купить сапоги там, где у нас дела? – рассердился Борис.

– Хорошо, Боренька, мы купим сапоги во Флоренции, – сказала она, подошла к нему и обняла сзади за шею. Он улыбнулся и, повернувшись к ней, поцеловал ее. – А потом, когда поедем в Милан, купим те, которые я хочу, – сказала она, глядя мужу в глаза.

Борис улыбнулся:

– За что я тебя люблю – не знаю.

– За то, что со мной всегда можно договориться, – ответила она и чмокнула Бориса в щеку.

Глава 8. У отца

Собаки-волки взяли его в плотное кольцо. И вот один из них, самый большой, кинулся на него, пытаясь схватить за горло. Он резко отпрыгнул в сторону, и мощные челюсти сомкнулись, лязгнув у него за ухом. Одновременно звери пошли в атаку, наступая со всех сторон. Он встречал их мощными ударами своего топора, и первое время ему удавалось сдерживать их натиск.

Так постепенно он весь покрылся волчьей кровью, и с одним из взмахов топор выскользнул из его рук. Но он не останавливался и продолжал рвать их руками и зубами, чувствуя, как волки заживо откусывают от него плоть и как он проваливается в пропасть…

Криш вскочил в машине, едва не ударившись о потолок головой. По лицу струился противный холодный пот.

– Сынок, Аркаша! Ты что там, спишь? Давно ждешь?

Отец наконец-то приехал. Криш вышел из машины, обнял отца и, посмотрев ему в лицо, сказал:

– Привет, па! А я вот к тебе без звонка: думал, ты дома.

– Да я же колдую по ночам. Не спится что-то, вот и гоняю.

– Ну да, ну да… Я уж думал, ты забросил. Проезжал мимо вашей стоянки и никого там не увидел.

– А я сегодня один там был. А потом полночи какую-то парочку по вокзалам возил. Вернулся, постоял чуток; светать начало, и я домой уехал. Ты давай заезжай, сынок, я сейчас ворота пойду открою.

Аркадий сел за руль и, ловко проехав в глубь двора, поставил автомобиль под навес живой изгороди из винограда, спрятав его таким образом от посторонних глаз. Отец заехал следом и закрыл ворота.

Аркадий стоял возле машины во дворе. У отца был просторный двор; часть его занимали заросли винограда между причудливых садовых деревьев, в другой части стояли дикие камни для отдыха и приготовления пищи. В углу двора помещался большой мангал c множеством всяких кастрюль и решеток, шампуров и сковородок. Отец любил готовить, принимая дома гостей. Всегда можно было найти в подвале хорошее вино и, конечно же, чачу. Аркадий осмотрелся, вдохнул свежий осенний воздух всеми легкими и резко выдохнул низом живота.

Подошел отец, посмотрел ему в глаза и спросил:

– Ты надолго, сынок? Проблемы?

– Хуже, батя, хуже, – ответил Аркадий и, отводя глаза, зашел в дом. – Водка есть? – послышался его крик из глубины коридора.

– А как же, в холодильнике. Да ты чего это с утра собрался по водке?

– Это по-твоему с утра, батя, а я человек-сова, и у нас, у сов, cейчас как раз время ужина, – ответил Аркадий и появился во дворе возле столика, держа в руках два стакана, бутылку водки и кусок сыра.

– Вот молодец! Ничего больше не надо… – Отец посмотрел на него с недоумением. – Марш мыть руки, а я сейчас на стол накрою.

Аркадий поставил стаканы и бутылку и пошел мыть руки.

– Пап, ну ты где пропал?! Я так особо есть и не хочу…

Отец вышел через десять минут, неся в руках шкворчащую сковородку.

Выпили по одной, зажевывая огурцом. Отец налил еще и, поставив бутылку на стол, спросил:

– Так что случилось, сынок?

– А ничего не случилось. Я что, не могу к тебе просто в гости приехать?

– Ну, можешь, конечно, это же и твой дом тоже, но обычно ты звонишь и предупреждаешь меня. А тут ночью, без звонка.

– Да устал я, пап, много работал, с девушкой поссорился, да и вообще… Дай, думаю, загляну и проведаю тебя. Заодно и отдохну от всего: у тебя тут класс, особенно осенью. Люблю осень. Он подвинулся, поднял стопку: – Давай еще по одной…

Отец чокнулся с ним, выпил, закусил.

– Девушка, говоришь? Поссорился? Устал? – Потом насупился, посерьезнел и сказал: – Не хочешь говорить – не говори. Пургу только гнать не надо. Вот жил бы с той докторшей, и все бы в порядке у тебя было.

– Начинается милая беседа отца с сыном, – прокомментировал Аркадий, наливая еще по одной. – Не понимаешь ты, отец, ничего.

– Чего же это я не понимаю, что жопа у нее толстая для тебя? C ее деньгами, сынок, на попу не смотрят. У нее клиника своя, любит тебя. Что еще надо? Жил бы как у Христа за пазухой и не бегал вот так, а внуков бы делал мне.

– Беседа «Как надо жить». Дорогие телезрители, усаживайтесь поудобнее у своих экранов, сейчас будем вещать. Отец, мне уже двадцать пять. Я не изменюсь.

– Посмотрите на него, какой он умный! Мне шестьдесят два, и я все меняюсь.

– Хорош, пап, – сказал Аркадий и поднял вверх руку со стопкой. – Давай за мамку выпьем!

Выпили не чокаясь и замолчали, думая каждый о своем.

– Ладно, проблемы у меня, – чуть погодя ответил Аркадий. – Сделал работу одну и нарвался на серьезных. Если вычислят – труба. А тут еще и со старыми друзьями не разобрался, закрутился, вот теперь все и навалилось. Честно сказать, пока не знаю, что делать, с чего начать. Отсидеться надо мне.

– Cынок-сынок… Все никак не успокоишься… С пятнадцати лет по ментовкам скачешь, не надоело тебе? Вот жил бы сейчас с докторшей…

– Па, ну хватит, глянь сюда, – сказал Аркадий, доставая из внутреннего кармана куртки коробку.

– Это что? – спросил отец, наблюдая, как из открывшейся коробки появился золотой овал.

– Фаберже, – ответил Аркадий, вынимая золотое яйцо, инкрустированное красной перламутровой эмалью, равномерно переливающейся по всем идеально выдержанным сторонам этого прекрасного изделия. Аркадий аккуратно раскрыл яйцо. Внутри его сидел маленький кот, сделанный из белого золота, с навостренными ушами, большими усами и горящими в глазах великолепными изумрудами.

– Ух ты, я такого еще не видал! – восхитился отец, протягивая руки к коробке. – Много стоит, наверное?

– Много, да здесь не продать, сразу вычислят. Вывозить надо.

– Ну ладно, – сказал отец, отдавая коробку в руки Аркадию. – Только ты спрячь, а то моя, не дай бог, увидит. У баб язык – сам знаешь.

– Не боись, отец, не увидит. Давай еще по одной, да я пойду отдохну.

– Я тоже вздремну до часу, а потом поеду по делам, есть работенка одна.

Глава 9. Братишки

– Ты хорошо меня понял, Жихарь? Мне этот желудок нужен живым.

– Понял, Саныч, все понял, – ответил человек с очень мрачным лицом и пустыми, бесцветными глазами.

Было трудно понять направление его взгляда. Казалось, что его глаза живут сами по себе, независимо от лица в целом, и охватывают взглядом что-то, чего нет в этом мире. Так смотрят в небо открытые глаза мертвеца.

Человек же, которого Жихарь назвал Санычем, был невысокого роста, почти лысый, с маленькими, колючими, быстро бегающими глазами. Он медленно подошел к столу, взял пачку сигарет. Слева услужливо протянулась рука с «zippo», чиркнул кремень, и язычок пламени втянулся в сигарету. Саныч сделал пару затяжек; затем, выпуская одновременно сизые струйки дыма из носа и рта, произнес:

– Хотя, если вы ему по дороге уши обрежете, я возражать не буду. Только смотри, не грубани. Все ясно?

– Ясно, Саныч! – Жихарь исказил лицо, пытаясь изобразить подобие улыбки.

– Езжай и найди его, только быстро, пока его легавые не зацепили.

– Понял, Саныч, мы стартуем.

– Иди.

– Саныч, ты разве не помнишь, как Жихарь вместо пальца – руку Азере отрубил? Ему ведь только волю дай, душегубу, – он всех перемочит, предварительно поиздевавшись, – сказал сидевший в кабинете недалеко от стола человек средних лет в дорогом костюме.

Когда Жихарь исчез в двери, он встал и подошел к столу, опершись на который стоял Саныч. В его походке можно было сразу заметить огромную силу и грацию, которой обычно отличаются люди, владеющие боевыми искусствами. Волосы его были зачесаны назад и взяты на затылке в пучок. Черные глаза горели адским огнем, в котором наверняка растворилась не одна девичья душа.

– Не понтуйся, Сэм, руку он Азере пятнадцать лет назад на рынке отрубил; тогда времена другие были и на других людей Жихарь работал. А сейчас где эти люди? – сказал, злобно улыбаясь, Саныч. – А? А мы?!

– Жихарь тертый калач, работу свою знает, не волнуйся. А если мы этого прохвоста без ушей Игнату отдадим, так еще и лучше будет. Авторитет свой поднимем; он им там, видать, воды намутил. И потом… – Саныч опять зло улыбнулся, – про уши речи никто и не вел.

Сэм, в свою очередь, подыграл Санычу, изобразив злой оскал на лице:

– Да я не волнуюсь, просто нервничаю немного. Не нравится мне вся эта канитель с московскими. И надо же было Игнату обратиться с этой просьбой к тебе. Что, других деловых в области нет?

– В том, что Игнат позвонил мне, наоборот, больше пользы усматривать надо. Он нас не горотдел приступом взять попросил, а щегла этого найти. Игнат ведь всероссийский авторитет, за эту услугу он нам обязан будет. Если за нас свое слово скажет на сходняке, оспаривать никто не станет.

– Так-то оно так, да что-то слишком много за последнее время я об этом парне слышу. Как там его – Криш, Круш…

– Мышь! – оборвал его Саныч.

– Да черт он, фартануло просто. Был бы умный, сто пудов с игнатовскими не связался б.

– Так он сто пудов и не знал ведь, что это Игната люди.

– Да ты что? – со злостью сказал Саныч. – Кто он вообще такой, кого он знать может? Это же крыса периферийная, это червяк тухлый, тля.

– Червяк, говоришь? Тля? А Саиду кто башку прострелил? Ювелира игнатовского кинул и двоих ложкинских пришил? Такую тлю я бы рядом с собой держал, Саныч. Не по душе мне эта охота.

– Башку он Саиду с перепугу прострелил, с ювелиром фартануло ему, а ложкинских, еще погоди, никто толком и не поймет, кто грохнул.

– Он здесь, паскуда, у меня в кабинете, пару лет назад сидел. Видел бы ты его, весь белый был от страха. Может, и обосрался даже. Его хмыри привозили, там непонятка по офису была. Если бы ты на него тогда посмотрел, сразу бы все понял. Овца овцой. За пистолет еще ухватился, ишь ты… Я бы ему на месте саидовских все суставы молотком прошел.

– А кстати, что с той стороны – так и тишина, все с рук ему и сошло?

– Не знаю, они там все под Дедом ходят, – ответил Сэм. – Если не порвали, значит, он не дал; ему, видно, так надо было. Вот видишь, Саныч, старики понимали: если о человеке много говорят, даже и плохого, то к нему стоит присмотреться.

– Сэм, не дури. Что там у тебя с портовыми?

Сэм повернулся и сделал едва заметный знак обладателю зажигалки «zippo». После того как тот вышел, разговор продолжился.

Жихарь был старым бойцом. В бригаду к себе отморозков не брал, говорил: «Хватит меня одного такого». Ребята у него были все серьезные, все, конечно, уже отсидевшие, а кто и по два раза. Он сам сел за руль «бэшки».

– Со мной Смык поедет и Колян, остальные на хвосте за нами. На связи.

Трое других парней прыгнули в «джип» и вывернули по гравию, выезжая на дорогу.

– Куда едем, шеф? – спросил Колян, когда «бэшка» c визгом тронулась с места.

– В Краснобан, Коля, – ответил Жихарь и так нажал на педаль, что сидящих в машине вдавило в кресла.

Больше вопросов не последовало; все сидели молча, ожидая, когда он, обдумав следующие шаги, сам начнет беседу.

Рука Жихаря потянулась к магнитофону, и через пару секунд из динамиков послышался хриплый голос: «Ах, судьба воровская, нет покоя ни дня… Ты прости, дорогая, за разлуку меня…»

Двигатель зарычал, как дикий зверь перед прыжком, и автомобиль плавно пошел по дороге, поднимая за собой в танце опавшие листья.

Глава 10. Старые друзья

А. Б. нажал на кнопку домофона.

– Кто там? – послышался сухой голос.

– Гапон, открывай!

– Кто???

– Это я, Андрюха, Заболотний. Не узнал старого друга, что ли?

Дверь автоматически открылась. Голос из диктофона сказал:

– Проходи, Саша, я сейчас спущусь. Дверь только закрой.

На лестнице появился человек.

– Гапонов! – А. Б. поднял вверх руки.

– Cаня! – Они подошли друг к другу и обнялись. – Пойдем в дом. Как узнал, что я уже вышел? Я ведь немного раньше.

– Да я где работаю, а? – ответил А. Б. и вошел первым в комнату. Достал бутылку водки и поставил ее на стол. – Ну как ты, мент? – спросил он, хлопая Гапонова по плечу.

– Да какой там мент! Так, подставили… Даже из пионеров, наверное, вычеркнули в архивах.

Гапонов принес два стакана. Налили и выпили не закусывая.

– Ну это ты брось, – сказал, крякнув, А. Б. – Мент всегда мент, даже если и отсидевший.

Гапонов прошел на кухню.

– Я сейчас загрызть чего-нибудь сделаю, – послышался оттуда его голос.

– Давай-давай, Андрюха. А насчет архивов это ты зря. Сейчас времена другие уже. В контору тебя, конечно, не возьмут, но ты ведь опер широкой квалификации. А с таким талантом можно и фирму охранную открыть. Если хочешь – даже частное детективное агентство.

– Агентство? Тут бы на штаны заработать, – ответил Гапонов, вернувшись с тарелкой в руках, на которой лежали наспех нарезанная колбаса и огурцы.

– Ну, насчет этого ты не переживай: работенку я тебе подкину и с деньжатами помогу первое время.

Они налили по второй.

– За встречу! – сказал А. Б., и они выпили.

– Может, яичницу сделать, а? – спросил Гапон.

– Да какая яичница! – ответил А. Б., хрустя малосольным огурцом. Наливай по третьей, и поехали; я тебя отвезу в одно тихое место, где нас накормят, и поговорить там сможем спокойно.

Они выпили.

– Пойду тогда переоденусь, – сказал Гапонов и ушел в комнату.

А. Б. съел еще один огурец и посмотрел на часы. Вскоре появился Гапонов в костюме и при галстуке.

– Ты в зоне тоже в костюме ходил? – иронически спросил А. Б. и тут же вспомнил пижонские привычки своего старого друга.

– А что, не в масть? – отозвался Гапон.

– Надень джинсы, Андрюха, и свитер какой-нибудь, а я пойду подожду тебя на воздухе: душновато что-то мне стало. – И А. Б. направился к двери.

– А ты тоже, я слыхал, на подводные камни напоролся? – спросил Гапонов, садясь в машину.

А. Б. невесело улыбнулся, отъезжая от дома Гапонова.

– Подводные камни… – повторил он. – Я, Гапон, сейчас как раз занимаюсь расчисткой фарватера, и если дело выгорит – не на крейсере, конечно, как раньше, но на подводной лодке по свободным водам прохожу еще долго. А ты можешь попасть в команду субмарины боцманом.

– Во как! А что делать-то надо?

– Ты Кришанова помнишь?

– Кришанова? – переспросил с недоумением Гапон, припоминая. – Ах ты, ну конечно! «Восходящая звезда преступного мира» – его так у нас в «шестерке» называли. А что с ним? Подрос парень, пора капусту стричь? – спросил он шутливым тоном.

– Капусту, – подтвердил А. Б. – Если найдем его первыми, тогда не только капусту, еще и бананов надергаем, – пошутил он в свою очередь.

Через пять минут они выехали на дорогу, ведущую из города.

– Мы куда едем-то, Саша? – спросил Гапон.

– В Шиховку. Там сейчас базы для развлечений настроили с ресторанами, саунами, телками… А я сына хозяина одной такой базы с наркотой недавно поймал. Еще не заезжал к нему ни разу.

– Ну, сейчас он тебе должен выкатить по полной программе, – засмеялся Гапон, просияв лицом и откидываясь на спинку сиденья в предвкушении куража.

– А вот это мы и увидим, – ответил А. Б. и нажал на педаль газа.

Шикарный «Лексус» А. Б. пришлось сменить на скромный «Hundai», и он все никак не мог привыкнуть к этой «мыльнице». Машина набрала скорость и двигалась по дороге, унося с собой двух старых друзей навстречу заходящему солнцу.

Хозяин базы был на месте. Он выбежал встретить дорогих гостей и провел их к одному из замечательных коттеджей, расположенных у берега моря.

– Чего пожелаете? – услужливо спросил он.

– А чем вы располагаете? – вопросом ответил А. Б.

– Я сейчас к вам пришлю Ниночку, и она вас обслужит по первому разряду, – сказал хозяин и исчез.

Друзья прошли внутрь, заказали по телефону выпивку и еду и, раздевшись, прошли в сауну.

– Кришанов… Кришанов умным парнем был, Саша. Вся управа знала, чем он занимается, и никто не мог его поймать, – начал Гапонов, когда они вышли из сауны.

На столе уже была закуска, а посередине стояла запотевшая бутылка водки. Друзья налили холодненькой и, выпив, продолжили разговор.

– Главное, все авторитеты в городе говорили о нем с уважением, а ведь он тогда еще сопляком был, – продолжал Гапонов. – Только он не светился сильно и постоянно в разъездах был. У него отец в Краснобане жил. Ребята наши потом вычислили, что он, когда в Задонске что-то делал, все краденое и награбленное в Краснобан увозил и там это сбывал, а в Краснобане когда работал, сюда привозил и барыгам сдавал. До нас еще не успевала информация доходить, а вещей уже никаких не было; я о рыжье и не говорю, – рассказывал раскрасневшийся от водки и пара Гапон своему другу.

– Да, неплохо: дал наводку, сообщил, где и что, и потом залетная бригада появилась, быстро отработала и уехала, – сказал А. Б. – Только вот в восемнадцать-девятнадцать лет нельзя такое самому придумать и организовать. С кем он работал здесь?

– Здесь? С Гнутовым работать начал, а потом с Мироном, но Мирона, когда Кришанова посадили, наши орлы прикончили на заправке, помнишь?

– Помню-помню, ну и…

– Ну и, когда он освободился, мы его из виду потеряли. Старой работой он не занимался, друзья его бывшие все на крючке у нас были. Все по долгам работали, по рэкету. А Криш умудрился в «Росметаллсервис» влезть. К ним нас не пускали, там крыша московская была с самого начала.

– Только не говори мне, что он тогда их трубами торговать начал.

– Я и не говорю. Он вошел к ним через недвижимость, решал их вопросы по жилью, земли делил и продавал, да много чего там у него было. А потом, я помню, они совместно с его фирмой хотели возле Задонска деревню полностью купить и новые дома для металлистов построить, кредиты уже начали брать под это в московских банках. Я думаю, с его способностями он уже в столице сидеть должен…

– Вот именно, ты хорошо сказал: «сидеть должен», – перебил его А. Б. – Давай-ка наливай, Гапон, а то тебя и заслушаться можно.

– А почему он тебя интересует, Саша? – спросил Гапонов, когда они выпили и, закусив, вернулись к разговору.

– Знаешь, Андрюха, – начал медленно А. Б, – я сейчас в районе работаю, где у него квартира. Так вот, неделю назад на лодочной станции возле Приморского парка два трупа обнаружили в затопленной машине. А район-то никакой. Чтобы туда их везти – риск непонятный, и машину никто не видел. Значит, ночью перегнали, но и гаишники ничего не говорят, а ведь стоят по ночам. Выходит, недалеко их привалили. А кандидатов на это реальных, живущих там, я не усмотрел. Вот и думаю, что ребятки эти хотели Кришанова привалить, но, видно, не срослось у них, как они хотели.

– Знаешь, Саша, – ответил с улыбкой Гапон, – а ведь я все привычки Кришанова знал в те времена. Мы его в разработку брали и хотели закрыть надолго. А взяли просто со стволом во время перестрелки, могли бы даже отпустить, но начальство на него было очень злое и однозначно сказало, что его будут сажать. У меня еще тогда мысль закралась в голову, что его кто-то из наших предупредил, вот он и подставился спецом под срок маленький. Ведь его по таким статьям вели, что двушкой он бы не отмазался.

– А не слишком ты, Андрюха, высокого мнения о двадцатилетнем пацане? – сказал А. Б. – По-моему, ты сгущаешь краски.

– Краски сгущаете вы, Александр Борисович. А вот дослушать про хобби Кришанова не хотите? – интригующе улыбнулся Гапон.

–Давай! – завелся А. Б.

–Давай тогда выпьем, а то запотел ведь стакан уже, – сказал Гапонов, показывая глазами на руку А. Б., в которой тот уже минут пятнадцать держал стакан с водкой.

А. Б. выпил залпом, не закусывая.

– Ну?! – спросил он.

Гапонов аккуратно поставил красивый стакан на стол и, крякнув от водки, потянулся за огурчиком. В воздухе повисла тишина. Гапонов явно наслаждался интригой. Потом взглянул исподлобья на А. Б. и наконец заговорил:

– Ну, во-первых, он занимается рукопашкой.

– Во-вторых, стрельбой из пистолета, – перебил его А. Б., – это я уже знаю.

– В-третьих, – продолжал Гапонов, – у него в Приморском парке на лодочной станции был катер…

Глава 11. Аленка

– Сынок, там тебе какая-то Аленка звонила, дня четыре назад, – послышался сквозь сон голос отца. – Я сейчас только вспомнил; она, пока ты спал, еще раз звонила.

Криш проснулся. Как хорошо спать, когда нет снов, а за окном идет дождь, а потом ты просыпаешься от осеннего цветочного запаха в комнате, окно которой выходит в прекрасный цветущий сад c виноградом, яблочными деревьями и цветником у окна…

– А телефон оставила? – спросил он, проходя через зал из своей комнаты на террасу и любуясь видом на двор.

Отец любил заниматься садом, и поэтому он был всегда ухоженным и выглядел красиво.

– Да, оставила; там на книжке телефонной карандашом записан. Я поеду, сынок, прокатиться надо. Ты дома будешь?