Записки фронтовой медсестры

Пока мы оперируем раненого за одним столом, санитары уносят раненого с другого стола и на тот же стол кладут, готовят другого раненого. Прооперированного раненого я заканчиваю перевязывать, врач переходит к другому столу и осматривает раненого. Я освобождаюсь, готовлю малый стерильный стол, по ходу смотря, какую операцию нужно делать раненому. Основной запас стерильных инструментов на большом стерильном столе, накрытом стерильной простыней. И так мы работали дни и ночи. Особенно нам было тяжело в декабрьские дни 1941 года. Бои шли тяжелые дни и ночи, немцы хотели к Новому году взять Севастополь, освободить свои войска из-под Севастополя, чтобы бросить их под Москву. Но ничего у них не получилось, мы удерживали под Севастополем много их войск, так мы помогали держаться и Москве. В эти дни мы работали по 4–5 суток без отдыха, до изнеможения, до обморока. От переутомления сестры падали в обморок. У нас было единственное желание – спать. Помню, с Лазарем Сигалом мы ушивали у раненого в грудь пневмоторакс. Раненые бойцы с передовой были очень уставшие, измученные жестокими боями, бессонными ночами и днями в боях. Мы дали ему немного эфира, он моментально уснул глубоким сном. Была ночь. Крючками я расширяю ткани, чтобы врач мог подойти к плевре и ушить ее. Не помню, ушили мы уже плевру или нет, но доктор с одной стороны склонился на раненого и уснул, а я с другой стороны склонилась на раненого и все трое спим. Сколько мы проспали, не знаю, но я уронила крючки, которыми расширяла ткани, крючки упали, зазвенели о цементный пол и мы с врачом проснулись. Заменив крючки, продолжили оперировать дальше. Нам очень мешали работать бомбы и снаряды. Вскипятим инструменты на примусе, аптека примус заберет, поменяю стерильную простынь на стол, разложу стерильные инструменты на столе, раскроем рану у раненого бойца, вдруг рядом падает бомба или снаряд, засыпает нам стерильный стол, рану больного, сыпятся стекла из окон, штукатурка с потолков и стен. Взрывной волной переворачивает столы, все падает, бьется. Начинаем все убирать, мыть, стерилизовать и продолжаем оперировать.

Опишу один эпизод на Максимовой Даче. Привезли нам раненого разведчика, у него сидел осколок в мышце сердца левого желудочка. Ведущий хирург Галантерник Владимир Соломонович взялся его оперировать. Оперировал он раненого с операционной сестрой Хоменко Мусей, а мне сказал, чтобы я вливала в вену раненому кровь. У нас тогда была кровь в больших квадратных банках по 0,5 и 1 литру крови. Никаких подставок у нас тогда не было. Нужно было стоять, подняв банку над своей головой и держать ее, пока в вену выйдет вся кровь. Вливали мы кровь только струйным методом, у меня уже онемели руки, поднятые с банкой вверх, а крови еще много в банке. Владимир Соломонович сделал окошко в ребрах, подошел к сердцу и только хочет показать нам, где сидит осколок в сердце, в этот момент падает бомба под окном нашей операционной. Взрывной волной операционный стол вместе с раненым выбросило в коридор через двери, т. к. стол стоял посредине комнаты между окном и дверью. Врача выбросило в коридор, я оказалась в одном углу комнаты, Муся Хоменко – в другом. Я сильно ударилась головой о стену и потеряла сознание. Не помню, что со мной было, но когда я открыла глаза, увидела около себя лужу крови. Думаю – раз я вся в крови, значит, ранена и скоро умру. Закрыла глаза и жду смерти, но постепенно сознание начало возвращаться, и я вспомнила, что вливала кровь раненому, и это, наверное, разбилась банка с кровью. Так и было, банка разбилась и вся кровь вылилась на меня. Раненый, которого мы оперировали, умер. Мы все трое очнулись, отделались контузией. У меня в правой стороне со спины были два маленьких осколка, не проникающие, которые мне удалили, я даже не лежала на койке.