Дрозды. Последний оплот

– Это сын крупного фабриканта.

– И этим занялась контрразведка? Пётр!

– От тебя ничего не скроешь, Анна.

– И чей же он?

– Сын генерал-майора Деева.

– Деева?

– Начальник тыла Добровольческой армии. Вам он пока приносит только пользу в отличие от нас. Снабжение Добровольческой армии крайне плохое.

– И этот поручик здесь?

– Служит в бригаде червонных казаков. Недавно прикомандирован со своим эскадроном.

– Сын генерала Деева служит у нас?

– Так получилось. И его отец желает вырвать сына из Красной армии и отправить его за границу.

– И контрразведка не нашла никого лучше тебя?

– Чем я так плох?

– Хотиненко тебя сможет опознать! Ты ведь знаком с ним еще по ставке царя Глинского.

– Не думаю, что он вспомнит меня, Анна. Много времени прошло.

– Не так и много, Пётр.

– Если считать военные дни – то много, Анна. За это время атаман Хотиненко сделал карьеру в Красной армии. Сколько лиц промелькнуло перед ним.

– Возможно, что ты прав, Пётр. Но что делать мне?

– Ты можешь мне помочь. Вашему делу это совершенно не повредит.

– И как я могу тебе помочь, Пётр? Я ведь комиссар бригады, а не её командир. Да и в этом случае я не всё могла бы сделать. Ты знаешь, отчего я здесь? Мне пришлось уйти на фронт и устраниться от работы в ЧК. Дзержинский недоволен результатами моей работы. И меня спасло заступничество Троцкого. Он и вернул меня на эту должность. Ведь бригаду Хотиненко помогла сформировать я.

– Тебе не верят?

– Дело не в том. Но многие в руководстве ЧК хотели бы подвести меня под трибунал. Потому я не могу больше оказывать тебе поддержку, Пётр.

– Но я не прошу тебя вмешиваться открыто, Анна.

– Сейчас тебе предстоит вернуться в армию, Пётр.

– Вернуться? Но я и не покидал армии, Анна.

– Я не о том. Тебе нужно будет вернуться в образе рядового красноармейца Арсеньева, с чьими документами ты сюда попал. Они хоть настоящие?

– Самые настоящие, Анна.

– А где сам Арсеньев?

– Погиб в степи от банды какого-то атамана. Их ныне столько развелось, что и не сосчитать.

– Тебя внесут в списки бригады, и делай свое дело. Но перейти на строну белых ныне будет трудно. Если поймают – сразу поставят к стенке. Лучше сделать это незаметно во время боя. Но когда он будет? Это вопрос.

– Это всё чем ты можешь мне помочь?

– Всё, Пётр. Рисковать я не хочу. Прости. Я уважаю тебя, ибо ты по-своему человек честный.

– Анна, мне нужно ещё найти молодого Деева.

– Так ищи. Пулеметные команды дислоцируются рядом со штабом. У тебя все будут перед глазами. Особенно командиры. Но не старайся попадаться на глаза Хотиненко…

***

Город Н.

Пулеметная команда.

Январь, 1920 год.

Краском товарищ Далманин жил по поддельным документам и выдавало его только лицо – схожесть с его родным отцом генералом Деевым. Если бы генерал-майор штаба тыла Добровольческой армии был человеком известным, то на это сходство давно обратили бы внимание. Но кто знал Деева среди красных?

Поручик Лабунский увидел его на второй день своей службы в кавбригаде. Он даже не сдержался и крикнул, когда увидел Далманина.

Тот удивился и спросил:

– Мы знакомы, товарищ?

– Никак нет, товарищ командир. Я малость ошибся. Спутал вас с иным человеком.

– Бывает, – Далманин прошел мимо.

Один из его сослуживцев по пулеметной команде спросил:

– Знаешь его?

– Нет.

– А чего кричал? Словно давнего знакомца увидал.

– Ошибся. А ты не по сторонам зыркай, а дело делай. «Викерс» трофейный знать надобно. А ты и разобрать его не можешь.

– Чего не могу? Разобрал ведь. Вот он комплект пружин, про которые ты говорил.

Солдат показал на разложенные на лавке возвратно-боевые пружины.

– «Викерс» это не «Максим» хотя они весьма похожи. Замок его повернут, крышка короба разделена на две половины, затыльник откидной.

– И в чем отличие-то?

– В глубине затворного механизма, – ответил Лабунский. – На «Викерсе» затворная рама ходит вверх, а на «Максиме» вниз. Это позволяет уменьшить затворную раму. И вес пулемета меньше. Я повидал таких на германской войне. Но чтобы поставить его на станок быстро надо привычку иметь.

– Слишком чижолый, – сказал пожилой солдат пулеметной команды. – Я вот про ихнего «Льюиса» скажу. Вот то пулемет. Мы у беляков недавно пять штук захватили.

– Ты ручной пулемет со станковым не равняй, – отрезал Лабунский. – Тоже мне стратег…

***

Встреча с Далманиным обрадовала поручика. Он нашел того, кто ему был нужен. Считай половина дела сделана! Оставалось познакомиться лично и войти в доверие. Вечером он расспросил других солдат про Далманина. Но в бригаде Хотиненко его знали мало.

– Это из новых, из эскадрона товарища Николаева. А они с нами недавно. А тебе чего до Далманина?

– Ничего. Просто так спросил…

Город Н.

Чрезвычайка.

Январь, 1920 год.

Солдат пулеметной команды Терентьев после смены постов направился к дому, где располагалась ЧК. Терентьев был в Красной Армии с марта 1918 года и являлся идейным бойцом. Бригаду «червонцев» несколько месяцев назад усилили такими бойцами.

– Мне до товарища начальника, – сказал он часовому у входа.

– По какой надобности?

– По важной надобности. Ты доложи. Моя фамилия Тереньтев. Я из пулеметной команды.

– Начальника ныне нет. Но есть товарищ Чижов. Погоди здесь.

Вскоре Терентьев уже сидел в кабинете у молодого рабочего, всего два месяца назад призванного в ЧК. Чижов был большевиком и работал на военном заводе, пока его не обязали пойти на службу в органы политического сыска Советской власти.

– Вам чего, товарищ? – спросил он красноармейца.

– Терентьев. Солдат пулеметной команды.

– Рад знакомству. Чижов, уполномоченный ЧК. Чем могу?

– Твой начальник нам про бдительность говорил? – сразу спросил Терентьев.

– Ну, говорил. И чего?

– Я, брат, давно в Красной армии. И нюх на контру имею.

– Но от меня-то чего нужно?

– Донести на контру пришел. Недавно появился у нас некий солдат, Арсеньев фамилия его.

– Появился? – переспросил Чижов.

Примечания