Малинка с горечью
– Да я не за этим. Вспомни, в то лето, когда я после универа у тебя чалился…
– Максим! – возмущенно перебила меня бабуля. – Что за жаргон?!
– Простите, гостил, – с усмешкой поправился я. – Итак, после моего отъезда ты маменьке моей не доложила ли, что у меня зазноба появилась?
– А что, должна была?
– Наоборот. Не должна была. Я сам бы сказал.
Бабуля на несколько мгновений зависла.
– Ну говорила матери твоей. К слову пришлось. А ты чего запыханный такой? Гонятся за тобой, что ли?
– Не, Бонда выгуливаю. Ну пока. Целую.
Мы добежали уже до озера, где любили купаться.
Место не людное, так что можно сесть и разложить все по полочкам. Теперь понятно, за каким интересом приехал тогда мой дядька, давно сваливший на ПМЖ в Сочи. Он для меня всегда был большим авторитетом, чем отец. Вернее, был другом, с которым я мог посоветоваться…
Я машинально запустил камешек в воду. И тут ж же услышал недоуменно-возмущенное: «Р-ы-ы-ы!»
Бонд проследил за разбегающимися на водной глади кругами и выразительно посмотрел на меня: «Ты серьезно?! Я должен нырять за камешком?!»
Он привык, не дожидаясь приказа, приносить все, что я бросаю, и теперь настороженно приподнял ухо, ожидая пояснений.
– Отбой, Бонд. Это просто круги на воде. А камешек утонул…
Вот и сейчас у меня та же ситуация…Юношеская влюбленность так же утонула в круговерти жизни. А круги вот до сих пор идут, как оказалось. Тяжелый камешек, однако…
Я начал по ниточке, по одной картинке восстанавливать события того года.
Брат матери, Олег Александрович, был на пятнадцать лет старше меня, и поэтому я называл его просто Олег. Спортивный, харизматичный красавец. Именно под его руководством прошел «курс молодого бойца» или освоил половую грамоту. Причем, с высшим баллом. Так, что первая девушка, которая у меня случилась, даже не поняла, что я до нее был девственником.
Олег же изложил и основы пикапа, привил культуру употребления крепких напитков. И благодаря ему, я вышел из подростково-юношеского периода без единой моральной травмы. Поэтому к его советам я прислушивался больше, чем к своему внутреннему голосу.
Он разбогател на риэлторских операциях. Открыл свою контору в Москве, выгодно продал, открыл в Дубаи – продал. И открыл сеть гостиниц в Сочи, там и осел.
И вот ни с того ни с сего, в разгар курортного сезона прилетел в Москву. Понятное дело, по скайпу или по телефону я бы не стал ему ничего рассказывать про Малинку. А тут мой «опекун» появился, и мы оттянулись за милую душу. В порыве откровения я ему рассказал, что готов завязать с гульками. Ведь уже не студент. А за работой некогда с девочками зажигать. Уже нужны стабильные отношения. Показал фотку Малинки. Тут-то он мне и сказал про ямочки.
– Видишь ли, мой юный друг, нельзя путать эмоции с глубокими чувствами. Эмоции – это сиюминутные реакции на раздражитель. В частности, ты сделал стойку на эту девушку. Случилась химия. Но ты не уверен, что она и есть та самая единственная, ради которой стоит идти напролом. Встать против всего мира за нее. Не спорю, в литературе мы видим сплошь такие примеры. Но жизнь – это не книги. Яркая вспышка гаснет, и потом остается разочарование. Старик Подгорский тебя сразу вычеркнет из числа наследников. Можешь не сомневаться. Он уже погряз по уши в снобизме. И пригрозит отцу, что и его отпихнет от кормушки, если тот не повлияет на заблудшую овцу, то есть тебя.
И где гарантия, что твои жертвы не будут напрасны. Алина знает тебя как богатенького буратино, у которого нет проблем. Я не говорю, что она меркантильная. Ни в коем случае. Просто она привыкла, что с тобой легко, она счастлива. А будет ли она счастлива, когда ты станешь нищим? Легкости и беззаботности не будет. И пресловутая лодка любви, которая разбилась о быт, к сожалению, факт. Столкнувшись с проблемами, люди теряются и начинают обвинять друг друга. И все. И выдержать эти испытания может только настоящая, глубокая любовь. Иначе не стоит и затевать. Скажи, я тебе хоть раз что-то плохое посоветовал?
На это мне возразить было нечего. Я такой, какой есть благодаря Олегу. И каждое его слово выверено. Он знает, о чем говорит. И я понимал, что, действительно, живу эмоциями. И у Малинки это тоже могут быть эмоции. На фоне поселковых пацанов я, конечно, принц.
– Я так понимаю, у тебя уже пошаговый алгоритм готов?
– Естественно. Ты обещал приехать в конце августа. Ок. приедешь. А пока не звони. Время и неизвестность – это лучший тест на истинность. Забудет обиду и кинется в объятия?! Не будет выносить мозг и вот это все – «А уже все! А надо было раньше!» Значит, она идеальна. Настоящая любовь умеет забывать обиды. Тем более тебе сейчас надо продержаться. Старик из тебя, реально, ездовую собаку делает. Выдержи эту паузу, а заодно и со своими чувствами разберешься. Если не остынешь – форева!
Так я и поступил. Падая вечером с ног от усталости, я проваливался в сон, и мне часто снилась моя Малинка. Как она кормит меня сладкими, как она сама ягодами и как я обхватываю губами ее изящные пальчики. Она замирает, и только сердечко начинает учащенно стучать. А утром я просыпаюсь от того, что простыня, которой я накрываюсь, поднимается в определенном месте.
Я выдержал месяц. И смог вырваться на полдня в отгул уже в сентябре. Поехал в институт, куда Малинка сдала документы. Собирался сделать ей сюрприз. Однако в списке зачисленных ее не было. Принялся звонить – а абонент не абонент…
Набрал номер бабули, еще надеясь, что все обойдется.
– Ба, – после короткого приветствия, приступил к допросу. – А куда Алина поступила? Я не нашел ее в том вузе, куда документы сдавала.
– Ну я уж не знаю. Вот сегодня вечером пойду за творогом и спрошу. Ты ж меня не посвящал в свои тайны. Я так, должна сама была догадываться, что ты ее выделяешь особо. Да, она недели две назад забегала, принесла молоко и банки забрала. Спрашивала, все ли у тебя в порядке. Ну я сказала, что работаешь в поте лица. Я говорю: «Передать что-нибудь?» А она покачала головой: «Не надо».
Вечера я ждал, как на иголках. Чуть было не перепутал корреспонденцию. Тяжелое, гнетущее чувство не покидало меня. Придавило, как тот камень на душе. И не зря. Я услышал такое, от чего земля закачалась.
Вера Васильевна позвонила сама, очевидно, новость и ее прошибла.
– Максимка! А Алинка замуж вышла и уехала с мужем! Это мне Надежда сказала. Но так недовольно. Сквозь зубы. Чтоб у меня желания не было расспрашивать. И у нас никто ничего не знает. Прямо тайны Мадридского двора!
Просто удивительно, что бабуля не знала подробностей. Это с ее-то экстраординарными способностями к коммуникации. Странно, конечно. Обычно, если дочку замуж выдают, так это радость – не засиделась в девках, как Вера Васильевна говорит. Ну да чего теперь. Снявши голову, по волосам не плачут. Еще один афоризм от бабули. Не насильно ж ее выдали замуж за какого-нибудь богатого старого крота – фермера? И теперь ему операция нужна? И он отправил ее продавать свое тело?
Внутри всколыхнулась злость. Захотелось дать в морду этому неизвестному уроду. А вдруг и, правда, насильно заставили? Не девятнадцатый век, но способов надавить на человека существует множество. Чего далеко ходить?! Я далеко не робкая девчушка, живущая на птичьих правах у отчима, но вот сегодня подписал контракт с суррогатной матерью. Добровольно. Никто с пистолетом не стоял над душой. Но обстоятельства таковы, что лучше под них прогнуться, чем потерять результат нескольких лет работы.
Обсасывая мысль о насильственном замужестве, я, кажется, пытался снять с Малинки свое обвинение в коварстве. И не только. Хоть прошло много лет, но в уголке души мне не хотелось верить, что я ошибся в ней. Просто так сложились обстоятельства… Или нет? Но лезть в чужую семью я не собираюсь. У меня своя семья, а там ребенок. У нее своя, и у меня скоро будет ребенок. От нее. Черт!
Бонд ткнулся холодным носом мне в руку, отвлекая от тяжких мыслей.
– Ну давай. Давай играть! – соглашаюсь с псом. – А мячик-то мы не взяли!
«И кто виноват?» – читаю безмолвный вопрос в глазах Бонда.
Да сам виноват. Если бы не женился на Стеллке, уехали б с Малинкой в Сочи. Я работал бы управляющим в каком-нибудь из отелей Олега, Малинка администратором. За десять лет накопили бы на свою квартиру, если б жестко экономили… А ностальгия по упущенным возможностям, как фантомная боль, отравляла бы жизнь.
И там недалеко до той самой лодки, которая разбилась… Тренькнул телефон.
– Максик, а ты где? – жена отозвалась. И опять со своим «Максик».
–За городом. Вы все согласовали? – задаю вопрос, втайне надеясь, что что-то не срослось.
– Да, у нас замечательная мамочка. Я тут подумала. А пусть она и нашей няней будет! И кормить малыша будет. Ведь грудное молоко – это очень важно. И иммунитет у ребенка будет хороший, и никакой аллергии на смеси. Знаешь, как раньше у всех дворянских детей кормилицы были. Так и у нас. Я считаю, это мило. И Алина не потеряет связь с ребенком. Он ведь в ней девять месяцев будет.
Все-таки жена у меня ну просто прелесть. Или в прелесть впадает. Дворяне. Кормилица…Как она себе это представляет? Девчонка сроднится с малышом, она ведь не бездушный инкубатор! И пуповина его связывать будет с ней, а не с той, которая дала гены…
Черт, куда я вляпался! Почему не отказался сразу же, как только узнал ее? Наверно, потому что просто ошалел. Не поверил своим глазам. Тонкая, как тростинка. На лице ни следа от той жизнерадостной смешливой хохотушки, которая перевернула мою душу. И как ни старалась выглядеть спокойной, видно было, что она как натянутая струна. Причем еще до того, как узнала меня. Понятно, что только крайняя нужда толкнула ее на этот шаг.
А потом просто не мог оборвать ниточку, которая нас связывала.
Какая-то болезненная потребность поковыряться в зажившей ране. И хоть что-то узнать о ней. Поговорить? Ну тогда придется объясняться, почему не звонил. И сказать, что я был не готов к нищенской жизни.
Такого раздрая у меня не было с тех пор, как я узнал о ее замужестве… А жена продолжала щебетать.
– Я знаю, что ты не любишь, когда тебя Максиком называю. Но, согласись? Это же так мило! Влюбленные должны иметь свой язык, понятный только им двоим. Ласковые прозвища, любимые места, свои ритуалы. Это укрепляет отношения. Ну хочешь, я тебя буду называть Медвежонком? Ты же такой большой и сильный! Представляешь, у Романовых сегодня отменилась вторая репетиция свадьбы! Так что вечер у меня свободен. Я сейчас вызову такси и приеду к тебе. Я тебе не говорила, но у меня кое-что есть. Чтоб ты не говорил, что я безответственно отношусь к будущему материнству. Целую, Медвежонок!
ГЛАВА 5
Очевидно, у меня был вид прибитого пыльным мешком, потому что Бонд осторожно лизнул меня в ухо, приводя в чувство. Я окончательно понял, в какую ловушку загнал себя. Поначалу я думал, что мне досталась идеальная жена. Она выигрышно выделялась на фоне стервозных красоток, у которых все просчитано до последней цифры на банковском счете мужа. Стелла казалась настоящим ангелом. Она не лезла в мои дела, предпочитая свою яркую жизнь тропической бабочки. Светские приемы, выставки, вечеринки – вот сфера ее интересов. А дома она становилась ласковой кошечкой. Ее милое щебетание было сродни пению канарейки в клетке. Так же фоном. Потому что все, что она рассказывала, касалось светских сплетен, сделанных заказов в модных каталогах, предстоящих мероприятий.
Мне приятно было на нее смотреть – такая трогательно – беззащитная, для которой я центр Вселенной, создающий ей подобающие условия жизни. Обеспечивающий оптимальный режим комфорта в ее оранжерее.
Я ценил желание жены сделать нашу семейную жизнь максимально романтичной. Но в душе постепенно нарастало раздражение. Ведь все, что она делала, вычитано в журналах и получено от личного психолога. Делалось, потому что так советовали компетентные люди.
Если поначалу это забавляло, то поджатые губы в ответ на мою забывчивость уже стали подбешивать. Как? Ты забыл, когда мы впервые поцеловались? Неужели ты не помнишь, когда у нас был первый секс? Сегодня же годовщина нашей помолвки! Мы завтра должны пойти в итальянский ресторан – он освежит воспоминания о нашем медовом месяце. Не говоря уже о нашей «Книге любви», куда занесены фотографии, в файлах ее подвязка, моя бутоньерка, карточки жениха и невесты со свадебного стола и еще сотни мелочей. А карта отношений уже точно не даст забыть, что я женат. На ней обозначены места, которые связаны с чем-то значимым и не очень. Она очень гордится своей ролью семейного летописца и с удовольствием проводит «экскурсии» по своему мини-музею. Все бы ничего, если бы она не дергала меня. На днях чуть не довела до инфаркта своей креативностью.
– Милый, я договорилась со студией звукозаписи. Ты же помнишь, что у нас есть своя песня?! Так вот. Мы должны теперь ее спеть сами и записать.
Ага. Учитывая, что мне медведь на ухо наступил и в Италии я изъяснялся или на английском, или при помощи гугл-переводчика. А плюс то, что сама идея мне вообще не улыбается…
Непроизвольно я скривился, как от зубной боли. Все, что делала жена, было насквозь пропитано искусственностью, показушностью. Теперь я это четко понимаю.
Не надо ничего придумывать. То, что действительно тебе дорого, никогда не забудешь. Первый поцелуй. Он до мельчайших деталей и запахов записан у меня на подкорке. Как Змей-искуситель, я коварно увлек Малинку на свое место и сделал его нашим. С другой стороны от поселка. Просто удивительное место. Берег реки густо зарос ивняком, и туда можно пройти только по песчаному берегу метров двести от тропинки. А там настоящая маленькая бухта, образованная поворотом реки. С настоящим маленьким пляжем.
Малинка многое не знала в округе, и я с удовольствием знакомил ее с достопримечательностями.
Помню ее восхищенный взгляд, когда после шлепания по воде вдоль живой изгороди их ивняка мы вдруг оказались в необитаемом месте.
– Максим, как красиво! Здесь реально не ступала нога человека! Ни кострища, ни бутылки, ни фантика!
Она восторженно крутнулась вокруг себя. Нога попала в ямку, и Малинка пошатнулась. Не знаю, на сколько бы еще у меня хватило выдержки, если бы не это. Я поймал ее и притянул к себе. Глядя в изумленно распахнутые, соперничающие с небом в синеве глаза Малинки, я забыл все на свете. Прикоснулся осторожным поцелуем к ее губам и замер. Сладкие, нежные, пахнущие малиной губы перевернули во мне все, заставили забыть, что было раньше. Я почувствовал, как на вдохе она даже приподнялась на носочках. Сжимая ладонями ее упругое, как у молодого дельфина, тела, я терял голову. Но понимал, что этого наглого, захватнического поцелуя и так может хватить, чтоб спугнуть ее. И поэтому, с трудом усмирив рвущегося жеребца, всю страсть, от которой меня пробирала дрожь, я вложил в относительно невинные ласки. Я собирал губами с ее лица, шеи, плеч невинность, испуг и трогательное смущение. Это были лучшие минуты моей жизни. Память о них не надо никуда записывать. Такое не забывается. Первый поцелуй, наше место, шутки и прозвища, которые рождались на каждом шагу.
– Мистер Горски! – шутливо насупилась она, когда я решил включить биг- босса и заставить ее поцеловать меня. – Ведите себя достойно.
Она скорчила мордашку недотроги, потом хихикнула и уткнулась мне в грудь, заставив задыхаться от переполнявших эмоций.
И никуда не надо это записывать. Прав был Олег. Время – лучшая проверка чувств. Только он, гад, не сказал, что проверить- то можно. Но можно и опоздать. Я потерял Малинку. Эта мысль прошибла меня сейчас так, что я почувствовал на физическом уровне боль утраты. А вот эти все памятные открыточки, фоточки, записи – это иллюзия счастья. Муляж семейной гармонии.
Мне захотелось рычать, взрывать когтями землю, рвать клыками все вокруг, потому что я почувствовал себя загнанным в угол хищником. Зверем, на которого нацепили шелковый бантик и за лакомство заставили стоять на задних лапках. Я бесился от бессилия и от осознания того, что совершенно не знаю, что делать. Но, как говорил Наполеон, не знаешь, что делать, делай шаг вперед. Я должен узнать, почему она так поступила. На кого она меня променяла. Иначе мне не будет покоя.
Черт, а когда я в последний раз испытывал это чувство покоя?!
Собрался урвать немного уединения. Стеллка приехала, и мне стало еще гаже. Причем, гаже некуда. Мое терпение, как кипящая вода в плотно закрытом котле – вот-вот сорвет крышку.
– Медвежонок, смотри, что я купила, – легкой птичкой она впорхнула в дом, чмокнула меня в щеку. Водитель занес стопку коробок и поставил на стол в гостиной.
– Очередной прибамбас для ванной? – я окинул скептическим взглядом эту пирамиду, почему-то сильно сомневаясь, что меня обрадует содержимое этих картонок.
Жестом фокусника Стеллка извлекла из коробки какую-то силиконовую гадость, поставив меня в мыслительный затык.
– Что это?
– Ну Медвежонок! Это животики! Вот смотри. Этот на четыре месяца! Этот на пять. Этот на шесть! – жена с восторгом ребенка, разбирающего подарки под елкой, вынимала одно за другим силиконовое нечто и, хлопая своими кукольными ресницами, с нетерпением ждала, пока и у меня включится такая же радость.
– На… они? – я никогда не матерился при жене, но такую гадость мне никогда и не подсовывали под нос.
Стеллка обиженно вздернула подбородок.
– Максим! Что ты себе позволяешь?!
И еще один камень, который грозит опустить мой корабль терпения ниже ватерлинии… Я вообще себе ничего не позволяю. Всю свою жизнь подчинил карьере, даже не задумываясь, что теряю.
– Извини, но это просто отвратительно! Одно дело получить готового ребенка, другое – ходить с резиновым животом, изображая беременную.
– Прости, но я не собираюсь всем заявлять, что воспользовалась услугами суррогатной мамы. Раз в месяц буду появляться в обществе с новым животиком. А остальное время мы с мамой будем в Портофино. В конце концов, бомонд Москвы – это еще не самые сливки. В Портофино приезжают все знаменитости. Например, Мадонна отмечает дни рождения там. И вообще.
Градус моего офигевания подскочил к критической отметке. Я даже не знал, что на это сказать, поэтому выдал немного завуалированную реакцию.
– Человек начинает стареть, когда перестает удивляться. С тобой, мне кажется, я буду вечно молодым…
– А мне кажется, что сейчас ты как-то не в хорошем смысле это сказал, – жена надула свои и без того пухлые губки.
– Стелла, я просто озвучил факт.
Хотя факт заключался в другом. Я отчетливо понял, что категорически не хочу ребенка из пробирки. И даже больше. Я не хочу ребенка от нее.
Стеллка удивленно посмотрела на меня, будто и впрямь прочитала мысли. Ее фарфоровое личико приняло выражение искреннего недоумения и огорчения.
– Я так поняла, что идея с животиками тебе не понравилась.
– Мне не понравилась идея с Портофино. Вообще-то ты моя жена. И как ты собираешься целый год жить без меня? Тогда вопрос – что мы делаем вместе?
У меня неожиданно вырвался вопрос, который я даже наедине с собой боялся озвучить. Очевидно, на подсознании он уже давно назревал, как настоящий гнойник. И вот рвануло. У меня несколько секунд на принятие решения. Сейчас эту фразу еще можно обратить в некорректно заданный вопрос. И сейчас можно сделать то, на что потом, все взвесив и, по законам бизнеса, разложив все по полочкам, могу не решиться.
Чертов Гамлет! Быть или не быть?! Можно ли вот так выкинуть из жизни человека, который старается сделать семейную жизнь гармоничной и счастливой? Если в случае с Малинкой я поступил глупо и некрасиво, то с женой – это будет просто подлость.
– В каком смысле «Что мы делаем вместе?» – Стелла удивленно приподняла правую бровь и слегка наклонила голову, как коты на картинках типа «Наташ, тут такое дело…». Так же комично и без работы мысли на лице.
– Забей. Я не так выразился. Я подумаю насчет Портофино, – трусливо ушел я от ответа. На душе была такая помойка, словно все кошки нашего поселка собрались туда нагадить. Вот дерьмо-то!
Сколько провел переговоров, причем с такими монстрами, с которыми и дед осторожничал. Сколько выгодных сделок заключил, в считанные минуты уводя жирный кусок из-под носа конкурентов. Я знаю, что Боженькой поцелован в макушку в ведении бизнеса. Я не сижу часами, обмозговывая финансовые комбинации. Они сами собой складываются в голове. Как в шахматах. Кто-то кропотливо изучает все возможные партии, вгрызается зубами в теорию, а кто-то сам простраивает ходы, не боясь отступить от кем-то разработанной стратегии.
Я рисковал и получал невероятный драйв, настоящее ощущение полета. А вот что касается личной жизни…Здесь оказался полный и непроходимый затык.
Послать к черту деда, продать свои акции и начать с нуля? А что? Это идея. Тогда придется сильно ужаться в расходах. В светских кругах это будет расценено как потеря реноме, и Стелла может лишиться самого дорогого –статуса светской львицы. А если она разведется раньше, чем я резко обеднею, то такой скандал ей пойдет только на пользу. Она будет не женой нищего мужа, а дочерью крупного бизнесмена.
Эта мысль, прокручиваемая в голове уже который раз, нравилась мне все больше и больше. Единственный минус – придется отказаться от контракта с Малинкой и лишить ее денег, на которые она рассчитывала. С одной стороны, и это прямо некрасиво, но мне не хотелось желать добра козлу, который увел мою девушку. А с другой, если она его настолько любит, что решилась на такой отчаянный шаг, то нехорошо лишать ее надежды…
Ситуация прямо «стой там – иди сюда!» Как всегда, попытался найти спасение в работе. Но каждый раз, роняя свою задницу в удобное дорогое кресло и окидывая взором Москву, которая видна была почти вся, как на ладони, не мог отделаться от мысли, что скоро с этим придется расстаться. Знаменитая дедовская чуйка передалась и мне, поэтому я ждал какого-то подвоха, какой-то подлянки.
И, как оказалось, не зря.
ГЛАВА 6
Едва захлопнулась дверь за Максимом, я почувствовала себя воздушным шариком, у которого развязалась ниточка и он превращается в бесполезный сморщенный кусок резины.
Теперь выдержать любезное сюсюканье его жены, и можно сказать, что сделан первый, нет, уже второй шаг к свободе.
– Итак, Алиночка. Мы с вами согласуем программу развития. Где и сколько вы будете гулять, какую музыку слушать, какие фильмы смотреть. Диетолог для вас разработает диету, чтобы малыш получал все необходимое. Я очень ответственно подхожу к вопросу рождения ребенка, так что если моя дотошность покажется излишней, уж терпите. Вот, внимательно прочитайте наш договор, если что –то непонятно – спрашивайте.
Стелла беззаботно чирикала, будто выбирала по каталогу приятные мелочи для дома. Да она и сама была воплощением беззаботности и разительно отличалась от тех женщин, которых я встретила в центре. Там у каждой тонна боли в глазах – выкидыши, неудавшиеся попытки ЭКО, килограммы таблеток и километры больничных коридоров. Жена Максима среди них как яркая тропическая бабочка.
Или это опять во мне говорит зависть? Как я ни пытаюсь придушить ее, ничего не получается. Неужели я хуже ее? За что со мной так?
Я едва смогла проползти взглядом по пунктам – строчки от зашкаливающего волнения разбегались, виски ломило, и я боялась дышать, чтоб Стелла не поняла моего состояния. В принципе, все то, что я узнала из интернета здесь озвучено.
– Все меня устраивает. Единственный вопрос – это совершенно отдельное жилье. Вариант с загородным домом не подходит. Мне нужно каждый день быть с семьей. За исключением тех дней, которые нужно будет провести в клинике. Я готова переехать сюда, если вы снимете квартиру. Для вас же не проблема? – вытащив последние остатки бодрости, я подтвердила свое согласие и озвучила необходимое условие. Мне плевать на Подгорского, как ему плевать на меня. Это работа.
– Тогда подписывайте. С квартирой уладим, – Стелла подарила мне совершенно няшную улыбку, с какой клиенты нашего кафе встречают известие о скидке в день рождения хозяина.
Я, чуть ли не зажмурившись, подмахнула документы, и выдохнула. Все! Назад дороги нет!
– Давайте я вам вызову такси до вокзала, – работодательница уже начала обо мне заботиться.
– Спасибо, не нужно. Я сама доберусь, – еще одно усилие, и я почти естественно улыбнулась.
На негнущихся ногах я вышла из кабинета, и, дождавшись, пока Стелла впорхнет в такси, почти рухнула на лавку возле центра.
Я сильная. И не такое пережили. А сейчас просто эмоции. Я справлюсь. Вот сейчас только сердце перестанет колотиться, как очумелый заяц. Я сильная. Сильная. Рожу Подгорскому еще одного ребенка, поставлю мужа на ноги, и мы с Мишкой уедем. Чтобы, не дай Бог, опять не встретиться с этим холеным, сытым, как избалованный кот, мажором. Куда-нибудь на юг. Устроюсь горничной в санаторий или пансионат, где, наверняка, найдется комната для нас. Или сразу возьму ипотеку. Надеюсь, останутся деньги хотя бы на половину однушечки.