Опасный нарцисс. Книга седьмая. Другие расстройства личности: как отличить их от нарциссизма

Вынуждена скрывать от всех, что происходит за стенами нашего дома. Даже близким, друзьям или родным не могу пересказать некоторые эпизоды из нашей жизни. Заметила за собой, что, как стала жить с ним, стала прощать другим плохое ко мне отношение и пренебрежение, считая их «нормальными», «привычными»… Чувствую себя одинокой и изолированной от мира. Моя самооценка упала».

Такие отношения называются «домашнее насилие», и Виталий использует по меньшей мере четыре вида насилия: вербальное насилие, контроль в сфере отношений, контроль в сфере занятий, эмоциональный шантаж. Пограничник ничуть не меньше нарцисса может быть домашним тираном: он орет, обзывается, обвиняет, и – самое страшное – шантажирует суицидом. То, что Ксения никому не рассказывает о том, что происходит дома – это ошибка. Тираны становятся более неуправляемы, распоясываются, когда знают, что жертва скрывает информацию и не имеет поддержки. Ее изоляция от внешнего мира растет, и она начинает сомневаться в себе: ей кажется, что все плохое в поведении партнера ей только показалось, кажется, что она и правда виновата во всем. Чувство одиночества и изолированности – это то, что испытывает сам пограничник, и именно туда же, в эту же воронку, он и утягивает свою жертву. Ее границы с миром воздвигаются все выше и все толще, а границы с насильником стираются. Личностные границы размываются, уверенность в себе снижается, а толерантность к насилию повышается. Она становится жертвой домашнего насилия, и поэтому становится жертвой других агрессоров.

«Что делать? Я действительно начинаю думать, что это я виновата. Хотя и понимаю, что он – эмоциональный шантажист, и не всегда осознаёт, что делает больно. При попытке разорвать отношения начинается концерт по заявкам. Мол, мужик сказал – мужик сделал. Хватается за нож и закрывает за собой дверь. Мол, порежусь насмерть или вздёрнусь.

Прерывала отношения. Уезжала. Смс-ки и звонки на телефон в духе: «Повешусь, не буду жить без тебя, я для тебя – заноза и мешаю жить, устал, больше не буду стоять на пути. Ты своего добилась». Я стала всерьёз думать о собственном суициде, ведь невозможно так жить».

Вы начинаете чувствовать то же, что и он. Мало того, что он вас втягивает в свою темную воронку – вы, просто как жертва насилия, впадаете в депрессию, потому что ситуация кажется безвыходной. Затяжная депрессия сама по себе может приводить к суицидным мыслям.

Жертвы как нарциссов, так и пограничников испытывают депрессию. Если с нарциссом суицидные мысли жертвы происходят больше от обесцененности: «я и с ним не могу, и без него Я не выживу», то с пограничником – «я и с ним не могу, но и его оставить не могу, ОН без меня не выживет, я буду виновата».

Если у вас наступила такая депрессия, такое одиночество, которые вам никогда не были свойственны, знайте: это не ваши чувства, это пограничник вам сливает свои эмоции! Потихоньку начинайте эмоционально отделяться. Не вовлекайтесь в его драму, смотрите на происходящее как бы со стороны. Разрывайте круг одиночества, выходите в люди, рассказывайте людям о том, что происходит дома, ищите поддержку, пойдите в группу созависимых с алкоголиками, встречайтесь с друзьями. Ориентируйтесь на расставание с таким партнером.

Рассказ шестой. Жалость к пограничнику

Ксения пишет:

«Я боюсь, что он что-то сделает, и всерьёз порой думаю, что виновата во всём только я… В моральном напряжении постоянно. Как уже дальше жить – не знаю. Его давление на жалость сильно на меня влияет.

Материально я самостоятельна, я могу уйти. Чувство вины и жалости – главное, что движет мной; мои границы как личности размыты, виню во всём себя, трачу время впустую, но не найти сил вырваться.

Одна знакомая сказала, что я унижаю его в какой-то мере, думая, что делаю его счастливым, потому что я – это «костыль», а на костылях счастлив не будешь. «Убрать костыли – упадёт». Да, по сути, жалость мешает уважать равных. Жалость НЕ равно сочувствию.

Я ужасный человек. Всё осознаю! Но без него становится плохо, и снова всё по кругу…».

Я, с одной стороны, понимаю Ксению: жалко человека! Это есть у всех людей с эмпатией. Но я согласна с подругой Ксении: жалость – это не то чувство, которое должно держать вас в отношениях, это не равноправные отношения. Жалость – это не любовь и не уважение; это страх за него. К тому же, в жалости есть страх и за себя – что вы никогда себе не простите, если он все-таки совершит суицид. А отношения должны строиться на любви, а не на страхе.

Фактически это отношения мамы и ребенка. Он видит в вас маму, которая его не жалела в детстве, не любила и отвергала, и он хочет чтобы вы стали его мамой. Пытается привлечь мамино внимание – чтобы его пожалели. Но это не ваша роль, вы не должны исправлять ошибки его мамы. Вы не его мама, чтобы жалеть его. А он не ребенок. Надо понять, что это взрослый мужчина, который по возрасту в два раза старше вас – он вам в отцы годится. Он взвалил на вас огромную ответственность – спасать его жизнь. Он продлевает себе молодость, выкачивая из вас энергию. А тем временем ваша жизнь проходит мимо! И это не тот случай, когда уместна жалость. Он же не собачка бездомная!

Жалость – это то, на чем он играет, чтобы удержать вас.

Он играет на том музыкальном инструменте, который есть у вас. Раз у вас есть жалость, то он на ней играет. Вы дополняете друг друга – у вас жалость, а он хороший на ней игрун. Вы в связке, вы на крючке. А не будет жалости, не на чем ему играть. Вам надо освободиться от этого инструмента, выкинуть его. Освобождайтесь от всех чувств, которые держат вас на крючке. Убирайте программу спасателя. Уйдут чувства жалости и вины, исчезнет крючок, вы выйдете из его системы, вас снимут с роли мамы, вас уволят с этой работы спасателя… Он либо сам прекратит эти манипуляции и расстанется с вами, либо вы наконец прозреете и уйдете. Лучше всего прорабатывать эти чувства в терапии. Если такой возможности нет, то делайте простукивание (технику эмоциональной свободы). Проговаривайте все ваши мысли и чувства. Проговаривайте ощущения в теле, все его слова, содержащие угрозу суицида, все действия. Фразы при простукивании будут примерно такие:

«Мне его жалко, он угрожает самоубийством»;

«А вдруг он покончит с собой, я себя не смогу простить»;

«Меня тошнит от его угроз, в животе все сдавливает, горло перехватывает, комок в горле, трудно дышать»;

«Я боюсь от него уйти, а вдруг что-то случится»;

«Мужик сказал, мужик сделал, веревка готова»;

«„Все ясно“, берет нож и закрывает дверь…» (проговаривайте все).

В конце концов вы поймете, что если вас в чем-то обвиняют, то из этого не следует, что вам обязательно надо принимать на себя эту вину.

Еще один метод – принять самый плохой вариант. Представьте в деталях и посмотрите на произошедшее. Мысленно проиграйте эту ситуацию – что вы делаете, как вы себя ведете – и примите ее. Примите эту вину на себя до конца жизни. Вы увидите, что, несмотря на все это, вы выживете. Простите себя. И потом, когда вы проиграете эту ситуацию, вы уже не будете ее бояться.

Он уже делал попытки суицида с предыдущими партнерами, так что причина его суицида – это не вы, а его расстройство личности, и это надо лечить, обращаться за помощью к специалисту.

Согласно закону, в соответствии со статьёй 110 УК РФ вы ответственны за доведение лица до самоубийства или до покушения на самоубийство, если вы ему угрожаете, жестоко обращаетесь с ним или систематически унижаете человеческое достоинство потерпевшего. И это наказывается ограничением свободы на срок до трёх лет или принудительными работами на срок до пяти лет.

Но Ксения этого не делает. Все как раз наоборот: это делает он. Виталий систематически унижает Ксению, жестоко с ней обращается. Он ей угрожает в течении двух лет суицидом, унижает, обзывает ее животным, тварью и другими словами, в том числе и нецензурными ругательствами. У нее уже у самой суицидные мысли. Если она покончит жизнь суицидом, то юридически он будет в этом виноват – можно ему на это намекнуть и пригрозить, то есть «покормить его теми же таблетками». Рассказывайте людям о том, что происходит в ваших отношениях, чтобы они могли прийти на помощь, поддержать.

Так что спасайте себя от тирана! Пожалейте, пожалуйста, себя. Лучше даже уйти с работы и оборвать все контакты с ним, чтобы не думать и не проверять – живой он или нет?

Рассказ седьмой. Как помочь человеку с пограничным расстройством личности?

Ксения спрашивает, как реагировать на угрозы суицида со стороны ее партнера-пограничника? Как ему помочь?

Чтобы помочь ему, надо сначала помочь себе – пройти терапию или применить метод эмоциональной свободы. Надо избавляться от жалости и от созависимости. Когда вы его жалеете, то вы бегаете по треугольнику Карпмана, как в любой игре созависимых – спасатель-преследователь-жертва. Вступив в этот треугольник, вы переходите из одной роли в другую, и, двигаясь по нему как по замкнутому кругу, не можете преодолеть свою зависимость, подкрепляя тем самым зависимость вашего партнера-пограничника. Надо выскакивать из треугольника.

Пограничник втягивает вас в игру: «Спаси меня от суицида», а подзаголовок этой игры – «Спаси меня от одиночества». Он вызывает жалость, чтобы привязать вас к себе и заполнить пустоту, облегчить ту плиту, которая на нем лежит. Он вас увлекает в эту черную дыру за собой. Но эту пустоту вам не заполнить никогда, тяжесть не снять, и из черной воронки его не вытащить. Он сам должен ее заполнить, иначе вас утянет туда обоих.

Надо перестать его спасать. После того, как вы проработаете жалость и вину, возможно, он сам перестанет давить на жалость, потому что у вас не будет тех кнопок, на которые он привык нажимать. Не будет инструмента. на которм привык игать. Но если он продолжает концерт по заявкам: «веревка готова, мужик сказал – мужик сделал», то серьезно поговорите с ним. Только делать это надо не в момент вспышки, а когда он успокоился. В состоянии аффекта он вас не услышит. Прежде, чем говорить, убедитесь, что у вас нет ни жалости, ни вины, ни страха, иначе ваши слова не подействуют. Скажите ему, глядя в глаза:

«Я тебе сочувствую и понимаю, что тебе больно и плохо. Но тебе надо понять, что это не моя ответственность – спасать твою жизнь. Я не Иисус Христос и не психиатр/психотерапевт/психолог. Я долго пыталась тебя спасать, но это не работает, потому что это не моя компетенция, я не справляюсь. Я могу тебе помочь найти специалиста, предложить позвонить по телефону доверия, дать координаты психолога, психиатра, могу даже с тобой сходить на первую встречу. Но если ты не хочешь лечиться, если ты выбираешь обвинять во всем меня, то больше у тебя это не получится. Я отказываюсь быть мишенью для обвинений. Ты взрослый мужчина, и я снимаю с себя ответственность за твою жизнь и передаю ее тебе. И ты можешь поступить со своей жизнью так, как ты хочешь. Мне надо позаботиться о своем психическом здоровье, потому что оно у меня расшатано твоими угрозами».

В случае с Ксенией – ей надо срочно спасать себя, и самой идти к психологу. И понять, что лучшее, что вы можете сделать для пограничника – это оставить его наедине со своей проблемой. Тогда у него есть шанс подняться, посмотреть в лицо своим страхам и начать лечение.

У меня есть клиентки-пограничницы, и у них есть семьи, мужья, дети. Эти женщины осознают своим проблемы и очень хотят вылечиться. Они взяли на себя ответственность за свою жизнь, и ходят на терапию. И это помогает им стабилизировать свое состояние. Некоторым нужна еще и медикаментозная поддержка, но многим достаточно просто терапии. В итоге отношения улучшаются, и в семью приходит спокойствие.

И я хочу дать рекомендации их мужьям или партнерам, которые находятся рядом с ними. Когда пограничник готов к изменениям, причем не из-под палки, а действительно сам, то у него есть шанс. И если вы хотите поддержать его, и готовы выдержать все его перепады настроения и агрессивные выходки, то советую следующее.

Во-первых, вам надо понять, что гнев направлен не на вас, а на родителей пограничника, на обидчиков, которые совершали насилие. Вы просто более безопасная мишень для переадресации агрессии.

Во-вторых, вам надо знать, что лечение пограничного расстройства – процесс длительный, он занимает несколько лет. Надо запастись терпением и позаботиться о детях, чтобы скомпенсировать вред, который пограничник может им нанести.

В-третьих, вам надо давать эмпатичную поддержку партнеру. После вспышки гнева, обращенного на вас или на себя, спросите его: «Почему у тебя эта вспышка, что послужило триггером? Вот ты на меня накинулся, что тебе это напоминает? Когда такое было?».

Не надо проводить терапию, но надо быть готовым слушать. Когда он поймет, что речь не о вас, а о другом человеке, что его реакция – это просто сработавший триггер, то тревога и агрессия спадает. Скажите: «Я тебя понимаю, у тебя было тяжелое детство, но я – это не твоя мама и не твой папа. Мы и они – разные люди. Я тебя люблю, и я тебя не отвергаю, я тебя понимаю. Не надо меня наказывать за ошибки твоих родителей».

Прогноз пограничного расстройства, исходя из моей практики, благоприятный. Терапия может занять от 2 до 5 лет. Хороший результат дает сочетание индивидуальной терапии травмы и диалектической групповой терапии. Другой вариант – индивидуальная терапия и групповое простукивание (метод эмоциональной свободы).

Индивидуальные сеансы по методу многократного проигрывания, которые провожу я, помогают прорабатывать детские травмы, травмы насилия. Часто пограничники имеют в анамнезе сексуальное насилие и инцест в детстве.

Групповая диалектическая терапия помогает выработать навыки взаимодействия, решения конфликтов, саморегуляции, снижения стресса.

На сеансах групповой терапии по методу эмоциональной свободы участники делятся своими переживаниями, рассказывают детские ситуации, и это помогает вспомнить больше собственных ситуаций. За счет обмена и эффекта резонанса проработка зарядов происходит быстрее, чем при индивидуальном сеансе простукивания. Хотя иногда в процессе групповых сеансов поднимаются такие заряды, которые требуют индивидуальной проработки.

Индивидуальная терапия помогает прорабатывать травмы вглубь, а групповая – вширь. Сочетание двух подходов дает самый быстрый и ощутимый эффект.

Работать с клиентами-пограничниками легко, они обычно не обесценивают психолога, как нарциссы. Они открыты к проработке, хотят вылечиться, устанавливают доверительные отношения с психологом, и возникает хороший раппорт (так в психологии называют специфический контакт, который подразумевает определенную меру доверия и взаимопонимания, необходимые для взаимодействия терапевта и пациента).

Проблема только в том, что иногда может возникать перенос на психолога, как на маму. Тогда пациенты-пограничники обижаются, что психолог недостаточно уделяет им внимания или недостаточно тепло отвечает в письмах, даже когда терапия закончилась. То есть, в этом случае возникает проблема рассоединения с психологом. Но когда пограничники дошли до конца и проработали самую основу своей личности, нашли себя, соединились с собой, преодолели диссоциацию, то такого уже не бывает. Они заканчивают курс с чувством благодарности, избавляются от переноса и начинают полноценно чувствовать эмпатию. Они понимают, что психолог – это не их мама, что он тоже человек, и не должен быть с ними всю оставшуюся жизнь. Они встают на свои ноги, становятся самостоятельными и независимыми.

И тогда это показатель хорошей работы и психолога, и клиента, и доказательство того, что клиент вышел из зависимости и преодолел пограничное расстройство личности.

Если у вас пограничное расстройство личности, и вас бросает ваш партнер или друг, не кидайтесь в новые отношения, не втягивайтесь в новую зависимость. Это все равно, что один наркотик заменить на другой. Вам нужна поддержка от людей, но не от наркотика. Пойдите в терапию. Найдите группу поддержки с подобной проблемой. Вам надо восстановить внутреннюю модель нормальных отношений, создать безопасную привязанность. Стать независимой личностью, найти опору в себе. И лишь потом начинать новые отношения, свободные от зависимости.