Книга Морские будни… и блудни - читать онлайн бесплатно, автор Владимир Юрьевич Цветков. Cтраница 2
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Морские будни… и блудни
Морские будни… и блудни
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Морские будни… и блудни

На одном из разводов суточного наряда, дежурный по училищу, капитан 1 ранга Грибанов, скомандовав: “Оркестр, играй развод” поднял слишком высоко голову и увидел, как по коньку крыши пятиэтажного здания, размахивая папочкой, идет курсант. Музыка была немедленно прекращена, дабы звуки труб и барабана не испугали самовольщика и он, не дай бог, не оступился. Развод был скомкан, дежурный стремглав бросился во Дворец культуры, даже забыв передать пароль начальнику караула.

Во дворце он начал пытать сотрудников: кто прошел, куда пошел, приметы самовольщика. Но работники дворца культуры оказались по “партизански” стойкими – никто не проходил, ничего не видели. Все попытки загородить тропу колючей проволокой, металлической решеткой не помогали. Все эти приспособления дольше недели не держались.



Были еще две тропы самовольщиков, но использовать их могли только избранные. Можно было выйти и зайти в училище с помощью пожарного шланга. Шланг через окно четвертого этажа высовывали на улицу, желающий выйти в город цеплялся за него и несколько курсантов потихоньку спускали шланг с самовольщиком.

Возвращение в училище осуществлялось в обратной последовательности. В установленное время шланг спускался до земли, самовольщик обхватывал его ногами и руками, и курсанты по команде тащили шланг назад. Недостатком этого пути было: во-первых, высота подъема, к сожалению окна нижних этажей все были зарешечены; во-вторых, путь проходил мимо окон, за которыми могли оказаться нежелательные свидетели.



Однажды во время возвращения самовольщика на втором этаже оказался командир одной из рот, капитан 3 ранга Туркин. Увидев, как мимо него проносится на пожарном шланге курсант, он чуть дара речи не лишился. К тому же возвращающийся самовольщик оказался шутником, увидев офицера, он освободил одну руку и отдал честь.

Офицер, по инерции тоже отдал честь и тут же спохватившись, бросился наверх, причем, в большей степени испугавшись за безопасность курсанта. Когда он вбежал на четвертый этаж, то застал только развернутый по коридору пожарный шланг и стоящего по стойке смирно дневального. Окно было закрыто. Капитан 3 ранга подбежал к дневальному с вопросом: “Где самовольщик?”

Дневальный бодрым голосом доложил:

– Товарищ капитан 3 ранга, дневальный по роте курсант Малов, – и прокричал, – Дежурный на выход!

Тут же появился дежурный по роте и отрапортовал:

– Товарищ капитан 3 ранга! Во время дежурства происшествий не произошло. Дежурный по роте старшина 2 статьи Кадученко!

Капитан 3 ранга аж подпрыгнул от такой наглости:

– Как не произошло? Только что к вам на этаж самовольщик по пожарному шлангу залез.

Дежурный, честно глядя на офицера, возразил:

– К нам? Не может быть, у нас все на месте, незаконно отсутствующих нет.

– Какой все на месте, только что я видел, как по шлангу самовольщик в училище лез. Вон шланг растянут по коридору, – не унимался офицер.

– Так шланг командир роты с утра приказал растянуть для просушки, завтра нас пожарники проверять будут, – объяснил дежурный.

У капитана 3 ранга совсем “крыша съехала”:

– Что вы мне дуру гоните, я совсем дурак, что ли? Где командир роты?

К этому моменту вокруг разговаривающих собралась толпа курсантов. Разговор стал массовым. Народ выдвигал самые невероятный версии: “Может это в телевизоре Вы видели?”, “Это вероятно в здании напротив было, я как-то видел, как там стену красили”, “У нас в деревне трактористу после свадьбы приятеля вообще черти мерещились”, “Это все стекла виноваты, грязные, не моют их, командование роты совсем мышей не ловит”. Последняя версия была в адрес офицера, на втором этаже располагалась как раз рота капитана 3 ранга, увидевшего самовольщика.



Поняв, что добиться от курсантов ничего не возможно командир роты махнул рукой и удалился, обронив напоследок:

– Технику безопасности соблюдайте хотя бы. Под шланг четырех человек во время спуска и подъема с одеялом посылайте, чтобы ловили “камикадзе”.

Самый последний способ заключался в подделке увольнительной записки. Причем не вульгарное подтирание времени и даты, а изготовление увольнительной с печатью и всеми подписями. Подтирки и исправления могли элементарно обнаружить мичмана, дежурившие на проходной. А вот изготовление печати делало самоволку безопасной. Только сделать печать было очень проблематично, здесь требовались руки “левши”. За время существования училища такое случалось не более одного – двух раз. Во время службы автору этих строк пришлось дважды столкнуться с подобными “левшами”. Первый раз в училище, где он учился вместе с Толей Ступаком, а второй на 4 эскадре подводных лодок.

На подводной лодке проходил службу матрос, который из подметки стоптанного рабочего ботинка, именуемого “гадом”, с помощью скальпеля, перочинного ножа и пинцета за два дня вырезал любую печать. Печать для личной библиотеки матрос изготовил за полтора дня.



В училище должность “левши” исполнял курсант Валера Васильков. Он великолепно рисовал, вырезал поделки, в общем, был настоящим курсантским “левшой”. Печати Валера рисовал, используя циркуль, рейсфедер, собственный язык и слюну. На изготовление печати, если никто не мешал, ему требовалось не более двух часов. Печать можно было распознать, только если очень внимательно присмотреться. Но поскольку возвращались курсанты обычно в темное время, даже самые бдительные мичмана подделки не замечали. Но, подвела Василькова надежда на русский “авось” и лень, хотя лентяем Валеру назвать было нельзя. Однако, как говорится, и на “старуху бывает проруха”.

Взвод, в котором служил Васильков, в воскресенье заступал в наряд на камбуз. Камбузное дежурство начиналось с обеда, поэтому Валера решил в увольнение не ходить, дел накопилось не “впроворот”, да и девушка, с которой он в последнее время встречался, сказала, что в предстоящие выходные будет готовиться к экзаменам. С Татьяной, так звали девушку, Валера познакомился месяц назад на танцах. Девушка училась в педагогическом институте имени Герцена, на факультете русского языка и литературы, была остра на язычок и привлекательна. Курсант решил в выходные позаниматься, чтобы в следующее воскресенье с чистой совестью и отсутствием учебных задолженностей провести с Татьяной. Он пошел в класс и занялся делами. Через некоторое время в класс ворвался однокашник:

– Валерка, наконец, то я тебя обнаружил, там, на танцах Татьяна. Просила отыскать тебя.

– Она же сказала, что в эти выходные не придет, – удивился Валера.

– Ну, уж ты сам разбирайся, я обещал, я отыскал, остальное не мое дело, – Давай собирайся, а то уведут девчонку, – выпалил приятель и скрылся.

“Эти бабы, черт их побери, никак не могут понять, что военные люди принадлежат сначала Родине, а уж потом женщинам и всем остальным. С другой стороны, “Баба с возу – кобыла бежит быстрее”, – подумал Васильков. Но девушка ему нравилась, поэтому курсант быстренько собрал свой скарб и побежал в роту – переодеваться.

Татьяна ждала его в коридоре. “Даже не танцует ни с кем” – удовлетворенно подумал курсант. Вечер прошел весело и быстро. В конце Таня наивно спросила:

– Ты меня проводишь?

Валера в увольнение не собирался, поэтому увольнительную не оформил, но он был курсантом училища подводного плавания, будущим офицером-подводником, поэтому отказать даме не мог. Попросив подождать, пока он наденет бушлат, Валера бросился в роту, в надежде, что у старшины найдется увольнительная записка. Иногда, уходя из училища, командир роты оставлял старшине на всякий случай пустую увольнительную, но на этот раз увольнительной у старшины не было. У дежурного чистых увольнительных тоже не было. Свои увольнительные Васильков всегда использовал только один раз, а затем уничтожал их. Изготавливать новую печать времени не было, но на счастье, а может быть на несчастье, в одной из книг Валерий обнаружил использованную увольнительную записку. Недолго думая, он переправил число и довольный бросился в клуб к Татьяне. Вместе они вышли через проходную и поехали к тетке, у которой жила девушка.

Возвращался Васильков утром следующего дня. На контрольно-пропускном пункте дежурил мичман Стрелкин, служивший на кафедре морской пехоты, где руководил тиром. Мичман по натуре был служакой и занудой. На занятиях в тире он по несколько раз заставлял курсантов ложиться и отрабатывать прицеливание, долго не допуская их к практическим стрельбам. “Тяжело в ученье – легко в бою”, – не уставал повторять мичман Стрелкин суворовский постулат. Курсант попытался пройти проходную по-быстрому, махнув перед глазами мичмана увольнительной. Это вполне прошло бы у других дежурных, но не у мичмана Стрелкина. Остановив курсанта, он взял в руки увольнительную и начал ее внимательно рассматривать. Конечно, исправленную дату он заметил мгновенно.

– Ага, попался самовольщик, – не скрывая своего удовлетворения, произнес мичман, – Пойдем к дежурному по училищу.

Спрятав злосчастную увольнительную во внутренний карман, он повел Василькова в рубку дежурного. При этом, опасаясь, что курсант убежит, он прочно держал его за рукав. Заведя курсанта в рубку, мичман прикрыл дверь и спросил у помощника дежурного – курсанта 5 курса:

– А где дежурный?

Дежурному ночью спать не пришлось, то тревогу играл в карауле, то танцы проверял, то с увольняемыми разбирался, поэтому он отдыхал.

Помощник дежурного ответил:

– Дежурный ночь не спал, а сейчас отдыхает в соседнем помещении. Просил не беспокоить до обеда.

Но мичмана слишком распирала радость от выполненного служебного долга – поимке самовольщика. Он уже представлял себе, как завтра его начальник полковник Петухов объявит ему благодарность за бдительное несение дежурства по контрольно-пропускному пункту училища, как он расскажет жене о трудностях службы в училище. “А может быть и премию дадут” – с вожделение подумал мичман. Поэтому он, не взирая на сопротивление помощника дежурного, ринулся в соседнюю комнату и командным голосом доложил отдыхающему дежурному по училищу:

– Товарищ капитан 1 ранга я самовольщика поймал, с поддельной увольнительной.

Дежурный, приподнявшись с кровати, спросил:

– Мичман, что за срочность такая? Я ведь просил не будить до обеда.

Мичман Стрелкин, не ожидавший такой реакции, немного растерялся и менее уверенно произнес:

– Так ведь самовольщик же, и увольнительная подделана.

Дежурный повернулся на другой бок и заключил:

– После обеда разберемся.

У мичмана Стрелкина сделался такой вид, будто его лишили 14 оклада, а заодно и всех остальных окладов:

– Товарищ капитан 1 ранга, а куда самовольщика девать?

Дежурный сонным голосом произнес:

– Пусть в роту идет, я потом его вызову.

Но мичман Стрелкин, у которого на глазах отнимали его удачу, не сдавался:

– А увольнительную куда девать?

Терпение дежурного по училищу иссякло:

– Отстанешь ты, в конце концов, от меня или нет!? Помощник, забери у него увольнительную и пусть идет службой занимается на КПП.

Помощник забрал у мичмана увольнительную и бесцеремонно выставил его вместе с курсантом за дверь. Мичман Стрелкин с курсантами 5 курса старался не связываться, все-таки без пяти минут офицеры. Поставишь, например, такому двойку по стрелковой подготовке, а он завтра начальником твоим станет, тогда беды не оберешься. Поэтому мичман, бурча под нос о несправедливости, побрел на КПП, а курсант Васильков стремглав помчался в роту, искать выход из создавшейся ситуации. Варианты решения проблемы проносились в уме со скоростью звука.

Взорвать рубку дежурного – долго делать взрывчатку, времени в обрез, да и взрывать родную “альма-матер” не по совести.

Устроить где-нибудь на территории пожар, и пока будут разбираться выкрасть увольнительную – быстро бензина не найти, а без бензина, что за пожар, костер, да и только, да и в любом случае один из дежурных всегда остается в рубке.

Въехать в рубку дежурного на автомобиле и в суматохе выкрасть увольнительную – но сегодня воскресенье, гараж закрыт, пока подберешь ключи время уйдет.

Напасть на Знамя училища, поднимется суматоха и…. – нет, все равно кто-нибудь останется в рубке.

Ноги сами принесли Валеру к рубке дежурного по училищу и он начал изучать подходы к ней. Обходя рубку со всех сторон, он попался на глаза помощнику дежурного. Пятикурсник оказался понятливым нормальным парнем, он вышел в коридор и подозвал Василькова. Чтобы скоротать время, помощник внимательно изучил увольнительную записку и обнаружил, что в ней не только исправлена дата, но и печать не подлинная. Отведя Валеру подальше от рубки, помощник дежурного прошептал:

– Слушай, у тебя там не только дата подделана, но и печать липовая. За дату тебе месяц без берега впаяют, а за печать можно и за решетку угодить. Это серьезной уголовщиной пахнет. Ты понимаешь?

Валера, конечно, это понимал, но, что делать?

– Ладно, – продолжил помощник дежурного, – Иди, ищи подлинную увольнительную, выпишем и заменим, месяц не походишь в увольнение и все.

Валера бросился искать подлинную увольнительную, но, как назло, увольнительных ни у кого не было. Решение пришло мгновенно. Достать все причиндалы для изготовления печати было делом секунды, благо в классе никого не было. Рука в экстремальной ситуации была еще более твердой, поэтому увольнительная была изготовлена в рекордный срок – за тридцать минут. Да, но какую фамилию вписывать? Не свою же, будут ведь внимательно разглядывать и все равно обнаружат подделку. Рука сама вывела в графе Ф.И.О. курсант Василевский Валентин Сергеевич. Затем Валерий подтер дату и понесся в рубку дежурного. Время неумолимо приближалось к обеду, дежурный вот-вот проснется и начнется разборка. Помдеж уже с нетерпением ждал. Едва увидев Василькова, он выскочил в коридор и шепотом спросил:

– Ну что, принес?

Валера сунул увольнительную в руки помощника, тот, прочитав записку, удивленно вскинул глаза:

– Тут ведь фамилия другая, заметят, мало не покажется. И мне перепадет.

Валера не говорил ничего, только умоляюще смотрел на пятикурсника.

– А, была, не была, где наша не пропадала. Но если обнаружат, я не виноват, скажешь, сам выписал вчера такую увольнительную. А лучше не сознаваться ни в чем, – заключил пятикурсник и ушел в рубку. Через секунду он вышел, неся старую увольнительную. Вдвоем курсанты отошли к урне, помдеж достал спички, и старая увольнительная была сожжена.

– Чтобы все чисто было, – объяснил он свой поступок.

Пожав друг другу руки, заговорщики разошлись.

Курсант Васильков пошел заступать в наряд на камбуз, а пятикурсник продолжать службу помощника дежурного.

К обеду дежурный по училищу встал, пошел на кухню, проверил готовность к обеду и снял пробу. Накормив курсантов училища, дежурный в прекрасном настроении вернулся в рубку.

– Так, где этот самовольщик? А подать его сюда на расправу, – обратился он к помощнику.

Помощник дежурного взял увольнительную и спросил:

– Вызвать сюда самовольщика?

– Ну а как же! Давай поскорей его сюда, скоро меняться будем, надо закончить с ним быстренько. Как кстати его фамилия? – поинтересовался дежурный.

– Курсант Василевский, – холодея, ответил помощник.

– Из какого подразделения?

– Здесь не написано.

Конечно, Валера Васильков подразделение в увольнительной не указал, вернее, поставил в графе подразделение непонятную загогулину.

– Хм, странно, – удивился дежурный, – ладно, звони Стрелкову, спроси – откуда самовольщик!

Капитан 1 ранга сел за стол и раскрыл журнал дежурного по училищу, куда в хронологическом порядке записываются ход дежурства, все мероприятия, проверки, замечания.

Помощник дежурного набрал номер КПП, услышав голос мичмана, он безразличным голосом спросил:

– Товарищ мичман, из какой роты самовольщик Ваш?

Мичман посопел в трубку и ответил:

– Он вроде со второго курса.

– Вроде или со второго? – в голосе помощника прорезались металлические нотки, что вызвало у мичмана дрожь в коленях и он еще более неуверенно ответил:

– Да, да со второго, или нет с третьего, точно с третьего, у него три галки вроде было.

– Что ты с ним “рассусоливаешь” – рассердился дежурный, – Давай его сюда вызывай.

Помдеж рявкнул в трубку:

– Мичман, быстро сюда, к дежурному по училищу!

– Правильно, построже с ними надо, – удовлетворительно хмыкнул дежурный.

Он уже заполнил журнал до момента задержания самовольщика, записав последнюю фразу “10.50. Дежурный по КПП мичман Стрелкин задержал курсанта…”.

– Как говоришь его фамилия?

У пятикурсника вновь похолодела спина, но он твердо ответил:

– Курсант Василевский Валентин Сергеевич.

Дежурный, задумался, постучал авторучкой по столу и произнес:

– Правильно, помню я этого курсанта. Разгильдяй! На последнем зачете я ему пару закатал, а он, негодяй, пересдавать не пришел. А зачем ему идти, когда он и так в увольнение ходит по поддельным документам. Ну и получит он у меня. Год будет зачет сдавать. Он, кстати с четвертого курса, а не с третьего! Я, за службу в училище, научился вашего брата запоминать.

В это время в рубку вбежал мичман Стрелкин и, подобострастно глядя в глаза дежурному, выпалил:

– Товарищ капитан 1 ранга! Мичман Стрелкин по Вашему приказанию прибыл.

– С какого подразделения этот Василевский?

У мичмана вытянулось лицо, и он дрожащим голосом переспросил:

– Какой Василевский, товарищ капитан 1 ранга?

– Как какой, которого ты задержал. Отдохнуть не дал нормально из-за которого. Откуда он?

– Я Василькова задержал, товарищ капитан 1 ранга, – неуверенно сказал мичман.

Теперь удивился дежурный:

– Что ты меня путаешь? Я уже в журнал записал, – “курсант Василевский Валентин Сергеевич”. Помощник, дай сюда увольнительную.

– Ну вот, курсант Василевский, мичман, ты случаем не хряпнул на дежурстве? Ну-ка, дыхни.

Мичман Стрелкин на дежурстве никогда даже не нюхал напитки крепче, чем чай, поэтому он искренне возмутился:

– Товарищ капитан 1 ранга, да я никогда в рот не беру эту гадость.

Подойдя к дежурному он с обиженным видом усердно дыхнул. Капитан 1 ранга принюхался и удовлетворенно отметил:

– Трезвый. Ладно, ты уж извини за подозрение. А в рот ее надо брать в свободное время, а то с ума можно свихнуться. На посмотри увольнительную.

Мичман обеими руками взял увольнительную записку и внимательно осмотрел ее.

– Эта? – спросил дежурный.

– Вроде эта, – ответил мичман, чем опять рассердил дежурного:

– Что ты все вроде, да вроде. Эта увольнительная или нет?



У мичмана голова кругом пошла, посопев, повздыхав, он, потупившись, ответил:

– Эта, товарищ капитан 1 ранга. Вот, дата подтерта.

– Читай фамилию!

– Василевский, – прочитал Стрелкин.

– Ну вот, видишь, – удовлетворительно хмыкнул дежурный, – Почему же ты о Василькове каком-то говоришь? Приснилось что ли?

– Товарищ капитан 1 ранга, мне показалось, что фамилия была Васильков.

– Если кажется – креститься надо. Помощник – какая фамилия была в увольнительной? – обратился капитан 1 ранга к помощнику.

Помощник, холодея, ответил:

– Товарищ капитан 1 ранга! Ну, какая фамилия могла быть? Не волшебник же этот Василевский. Не невидимка же. Я из рубки никуда не отлучался. А когда на обед ходил, Вы здесь оставались.

– Я тоже так думаю, – согласился дежурный, – Но видишь, мичман Стрелкин перегрелся и на Василькове настаивает.

В журнале уже была написана фамилия Василевский, а исправлять записи в журнале не гоже.

– Ладно, помощник, объявляй по трансляции “Всем Василевским, – дежурный посмотрел на мичмана Стрелкова и добавил, – и Васильковым прибыть в рубку дежурного по училищу”.

В пятнадцать часов по училищной трансляции прозвучало: “Всем Василевским и Васильковым прибыть в рубку дежурного по училищу. Дежурным по ротам обеспечить явку”.

Валера Васильков в это время в составе камбузного наряда вовсю чистил картошку на кухне, поэтому объявление, конечно, не слышал. Через несколько минут в помещение, где работал 4 взвод, прибежал дежурный по роте:

– Вот хорошо, Валера, что ты здесь. В рубку дежурного тебя вызывают.

– Зачем? – спросил Васильков.

– А я знаю? – вопросом на вопрос ответил дежурный,

– По трансляции объявили: “Всем Васильковым и Василевским прибыть в рубку дежурного”. Так что, давай лети бегом.

Понимая, по какому поводу приглашают в рубку дежурного по училищу Васильковых и Василевских, Валера попросил:

– Скажи, что нет меня, в увольнении или еще где-нибудь!

– Да ты что! Там такая кутерьма идет, я уже доложил, что ваш взвод на камбузе. Велено доставить тебя лично, – ответил дежурный.

О задержании Василькова на КПП никто не знал, поэтому старшина класса Толя Кравцов поддержал дежурного:

– Давай Валера, наверное, кто-то в самоволке попался, теперь ищут. Ты покажись дежурному, докажи свое алиби и все дела. Только не задерживайся там, сразу возвращайся, а то картошку чистить не кому.

Осознав, что от проверки не отвертеться, курсант сказал, что к дежурному по училищу пойдет сам и бегом бросился в класс.

Дежурный по роте, хорошо усвоивший золотое правило – держаться подальше от начальства, поближе к кухне, идти в рубку не рвался. Попросив Василькова не подвести, он ушел в роту.

В классе Валера подрисовал фломастером себе усы, покрыл, заблаговременно заготовленной сажей волосы, надел камбузный белый колпак и пошел в рубку дежурного по училищу. Там уже собралось десяток Васильковых и Василевских. Помощник дежурного по училищу, составив список, построил собравшихся и доложил:

– Товарищ капитан 1 ранга! Василевские и Васильковы училища по Вашему приказанию построены.

Началась процедура опознания. Мичман Стрелкин несколько раз прошел вдоль строя. Около некоторых курсантов он останавливался, внимательно вглядывался в них, иногда заставляя повернуться боком и даже спиной. Около Василькова он останавливался один раз, но поворачивать курсанта не стал, а только произнес:

– Этот немного похож, но тот повыше был и белобрысый.

Наконец дежурному по училищу это надоело, и он грозным голосом рявкнул:

– Курсанты, разойдись, бегом по подразделениям! Мичман Стрелкин ко мне в рубку.



Осталось решить самый главный вопрос – что записать в журнал замечаний!? За что мог задержать мичман курсанта? Да так записать, чтобы у начальства не было лишних вопросов. Совместными усилиями дежурный, помощник и мичман Стрелкин дописали фразу “10.50. Дежурный по КПП мичман Стрелкин задержал курсанта Василевского Валентина Сергеевича за проход через плац без бушлата. Курсант отправлен в подразделение”.

В училище свирепствовала эпидемия гриппа и курсантам было строжайшим образом запрещено на улице находиться без бушлатов, поэтому такая запись вроде показывала, что дежурная служба заботится о здоровье курсантов.

После этого мичман побрел на КПП, вид у него был такой, что идущие навстречу курсанты поворачивали в обратную сторону. Для курсанта Василькова происшедшее тоже стало хорошим уроком. Теперь, прежде чем идти в самоволку, он приходил в рубку дежурного по училищу и интересовался – кто заступает на дежурство по КПП в предполагаемый день возвращения из самовольной отлучки. Если заступал мичман Стрелкин, курсант отказывался от похода в город или официально записывался в увольнение, но мимо бдительного мичмана даже с подлинной увольнительной запиской старался не ходить.

Но, народная мудрость гласит “сколько бы веревочка не вилась – конец всегда найдется”. Самовольные отлучки по изготовленным увольнительным запискам для курсанта Василькова закончились после прихода в роту нового командира – капитана-лейтенанта Антипина Александра Егоровича. Прибыл комроты с Северного флота, где служил на 4 эскадре подводных лодок командиром группы особого назначения – коротко ОСНАЗ. Нет, нет, моряки групп ОСНАЗ не бегали в масках, размахивая автоматами и пугая честных людей. Осназовцы занимались радиоразведкой.

Группа капитан-лейтенанта была одна из лучших на Северном флоте. Рассказывали, что это они перехватили радиодонесение с атомной подводной лодки 6 флота США, несущего боевую службу в Средиземном море. В донесении говорилось, что лодка готовится зайти на отдых в один из портов Средиземноморья. Командир, наряду с требованием пополнения запасов, просил заказать в ресторане зал для банкета, не забыв указать меню, количество спиртного и женщин, причем было определено их количество, рост, вес, окрас и возраст. Некоторые знатоки утверждали, что в донесении также говорилось, сколько и каких размеров требуется презервативов. Может быть, конечно, знатоки и врали, но работоспособность и память у нового командира роты были феноменальными. Через три дня после приема роты он знал фамилии, имена и отчества всех курсантов, а также их дни рождения.