В любви брода нет

Глава 5. Олеся

Никита дал мне задание – договор на нескольких листах, да еще мелким шрифтом. Смогу ли я это перевести? Это я разговариваю на испанском, но специальные термины точно не знаю. А сейчас уже половина седьмого. Я открыла в Яндексе испанский переводчик, загрузила текст и получила перевод. Но сколько же здесь нелепостей! Я начала сверять русский текст и редактировать испанский. Наверное, я очень увлеклась, что даже не заметила, как за окном потемнело. Но кажется, я закончила. Я распечатала по два экземпляра договора и направилась к кабинету босса, так я его окрестила про себя. Никита сидел, откинувшись в кресле, и что-то просматривал в айфоне, увидел меня, отложил телефон в сторону.

– Закончили? Показывайте.

Я положила перед ним бумаги. Никита мельком взглянул на договор и отложил в сторону.

– Хорошо, – он посмотрел на часы. – Почти одиннадцать вечера. На сегодня все. Собирайтесь. Я отвезу вас домой.

– Я живу в центре, мне на метро близко, – попробовала я отказаться. Сидеть с ним в одной машине? Да ни за что на свете! Когда я смотрю в его синие глаза, меня затягивает в их глубь, на дне которой пляшут черти. А еще мне кажется, что он тоже как-то особенно реагирует на меня. А может просто кажется?

– Не спорьте, Олеся, – безапелляционным тоном заявил он. – От метро нужно еще добраться до дома, а я подвезу вас до подъезда. Родители, наверное, переживают?

Я отрицательно качнула головой.

– Нет, родители в отпуске заграницей, прилетают через неделю. Так что, я сама себе хозяйка.

Мне показалось или его глаза азартно блеснули? Мы спускаемся к парковке. Пискнул пульт блокировки дверей автомобиля. Я хочу сесть на заднее сидение, но Никита открывает мне пассажирскую дверь возле водителя. Ну не отказываться же, еще обидится.

Пришлось сесть. Я быстро пристегнула ремень безопасности, пока ему не пришло в голову помочь мне. Никита внимательно посмотрел на меня, и мне показалось, что уголки его губ приподнялись в усмешке. А может только показалось?

– Куда ехать? – поинтересовался он, неторопливо переводя рычаг автомобиля.

Я назвала свой адрес и отвернулась к окну. Присутствие этого мужчины рядом в таком маленьком пространстве выбивало из легких воздух, и заставляло сердце нестись вскачь. Мы ехали в полном молчании. Я незаметно покосилась на него. Смотрит перед собой, большие, сильные руки спокойно лежат на руле. И я невольно залюбовалась этими руками. Перевитые вены, длинные пальцы. Кра-си-во! Такими руками если уж обнимет, то… Что, то? Можно от счастья умереть! Вот, что! Я перевела взгляд на его лицо. Смуглая кожа, высокие скулы, немного тяжелый подбородок и ровный нос. Про глаза лучше не вспоминать, синие, насыщенные, как море перед штормом, обрамленные густыми, темными ресницами. А ресницы загибаются наверх. У Лидки тоже такие глаза и ресницы – моя тайная зависть. Лидка даже может и не красить ресницы, хотя красит, конечно. И эффект сногсшибающий! Но я не думала, что у мужчины это может смотреться так здорово!

– Все рассмотрела? – неожиданно раздался бархатный голос.

– Ой! – вырвалось у меня. – Извините, я не думала, что вы подглядываете.

– Я подглядываю? – возмутился Никита. – Я просто вижу боковым зрением. И что скажешь?

– В смысле? – растерялась я.

– В смысле оценки. Вы ведь девчонки всегда оцениваете мужчин по внешности. Устраивает?

– Меня? – покраснела я.

– Нет, Пушкина Александра Сергеевича, – съязвил Никита. – Ведь это он сейчас меня рассматривал.

– Если вы имеете в виду, устраиваете вы меня, как начальник, то в принципе, да, – расхрабрилась я. – Не кричите, лояльно относитесь, даже домой подвозите.

– А не как начальник? – усмехнулся Никита и задержал взгляд на моих губах. Мне даже показалось, что он приласкал мои губы своим взглядом.

– Как не начальника я вас не рассматриваю, – покраснела я.

– Да ладно! – усмехнулся Никита. – Неужели как мужчина я тебя не интересую? Совсем, совсем не интересую?

– Мне учиться нужно, а не мужчинами интересоваться, – выдала я. – Что я вообще несу? – это уже про себя. – Он подумает, что я феминистка или малолетняя идиотка, что еще хуже.

Мне стало жарко. Скорее бы доехать домой и проститься с этим сексуальным террористом.

– Что, и парня даже нет? В смысле никогда не было? – продолжал допрос Никита.

– Был, конечно, – безбожно вру я, – просто мы расстались.

– По-нят-но, – протянул Никита. – Кажется мы приехали. Какой у тебя подъезд?

– Второй, – прокашлялась я. – Спасибо, до свидания.

Я вышла из машины и пулей припустилась к подъезду. Уже на своем, третьем этаже я отдышалась, прислонившись к двери. Я стояла и не могла успокоиться, а сердце колотилось, как сумасшедшее. Он прощупывает почву? Мамочка дорогая! Надо спросить у Лидки, встречается он с кем-нибудь или нет? Хотя, она может и не знать. Я задумалась. Нет! Если у него есть постоянная девушка, Лидка точно знает. Я наконец выдохнула, открыла дверь и зашла в квартиру, включила свет, прошла на кухню, подошла к окну и тут же отскочила. Крузак Никиты так и стоял на прежнем месте, а сам хозяин, облокотившись о капот машины, пялился на мои окна. А как он догадался, где мои окна? А может он смотрит на небо и считает звезды? Не знаю, он действительно нашел мое окно или нет, но Никита поднял руку, помахал на прощание, сел в машину и уехал. А я отодвинула штору, забралась с ногами на наш огромный подоконник, обхватила колени руками и просидела так часа два. О чем я думала? А о чем думают влюбленные девчонки в семнадцать лет? О любви, конечно, о любви на всю жизнь. О том, что вдруг Никита влюбился в меня с первого взгляда, естественно без памяти. Интересно, а такое бывает или только об этом пишут в любовных романах? Когда я очнулась на часах уже было около двух часов ночи. Я ойкнула, быстро приняла душ и плюхнулась в постель. Уснула я мгновенно, едва коснулась подушки. И снились мне всю ночь такие неприличные сны, которые не должны сниться семнадцатилетней, невинной девочке. Про любовь там не было ни-че-го, только про секс! И главные герои, – конечно же, я и Никита Александрович. Просто жесть! Я проснулась от звонка рингтона, лениво потянулась к телефону. На экране высветилось улыбающееся лицо Лидки. В ответ у меня губы тоже растянулись в улыбку.

– Привет, подруга! Я жду тебя через полчаса у твоего дома. Я подъеду на авто. Догадайся кто меня подвезет?

– Кто? – зевнула я. – Твой брат?

– Щас! – фыркнула Лидка. – Бро давно на работе. Меня подвозит мой босс-красавчик, Олег. Кстати, это бро попросил меня заехать за тобой, когда я похвасталась, что меня подвезет Олег. Пожалуйста, собирайся быстрее. Кстати, случайно бро не обратил на тебя свой взор? Давно не помню, чтобы он меня с таким пристрастием расспрашивал, и все о тебе. Так что там у вас?

– И тебе доброе утро подруга, – быстро свернула я разговор. – Все потом, бегу в душ.

Я ринулась в душ, пытаясь охладить свое разгоряченное тело и кажется душу. Никита спрашивал обо мне? Интересно что? Наверняка интересовался есть ли у меня парень? А подруга всю правду ему и выложила. И то, что парня у меня нет, и то, что и не было никогда, и то, что дура я беспросветная – в семнадцать лет все еще девственница. Даже у Лидки был парень – наш однокурсник. Она мне призналась, что у них все уже было. Лидка очень быстро разочаровалась в нем, когда узнала, что у него таких, как она – «вагон и маленькая тележка». Она для порядка даже немного поплакала и погоревала о своей несостоявшейся первой любви, но вскоре успокоилась и все забыла. И вот теперь наступает на те же самые грабли – втюрилась в этого Олега – друга Никиты Александровича. Он ведь нас намного старше! А я? Разве я сама не втюрилась в Никиту? Я грустно вздохнула. Втюрилась, конечно, как дура. А что будет, если он ответит мне взаимностью? У меня даже от этих мыслей в животе запорхали бабочки. Я попыталась отбросить все глупые мысли, собралась буквально за десять минут, даже успела немного подкраситься, и спустилась вниз. У подъезда маячила стройная фигура моей подруги. Выглядела Лидка сокрушительно. Джинсы ловко обтягивали подтянутые ягодицы, белоснежная маечка в облипку, подчеркивающая красивую грудь. Лидка оглядела меня, прищурила свои синие глаза и зашептала мне на ухо:

– Выглядишь потрясно, Леська. Но учти, Олежек – мой! Не вздумай ему строить глазки. Крути задницей перед моим бро. Кажется, он на тебя положил глаз. Вчера допоздна допрос учинял. С кем встречаешься, сколько тебя лет, кто родители? Я рассказала, что могла. Сказала, что тебе восемнадцать, и что ты на данный момент свободна. Правильно?

Я мотнула головой и невольно покраснела.

– А! Покраснела! – рассмеялась Лидка. – Точно мой Никита тебе нравится. На самом деле я рада. Ты ему тоже нравишься, может у вас что-нибудь и сладится, и бросит он свою крашенную блондинку – Лану.

– У него есть девушка? – насторожилась я.

– Ой! – Лидка прикрыла рот ладошкой. – Ну какая девушка! Так, знакомая модель. Пошли скорее, а то Олег уже, наверное, заждался.

Мы с Лидкой подошли к машине. Она открыла пассажирскую дверь сзади, пропуская меня и хотела сесть на переднее сидение. Но Олег повернулся к нам.

– Доброе утро, девушки. Садитесь вместе на заднее сидение, так будет удобнее.

Лидка недовольно надула губы и уселась со мной сзади. Мы подъехали к офису без пятнадцати девять. Пока ехали на лифте прошло еще пять минут. И Лидка задержала меня у двери, напоследок давая наставления, как вести себя с ее братом. Не собираюсь я никак себя вести. Еще подумает, что я вешаюсь ему на шею! В итоге, я вошла в приемную без пяти девять. Дверь в кабинет босса была открыта. Никита сидел за столом и смотрел в экран компьютера.

– Доброе утро, – поздоровалась я и направилась к своему рабочему месту.

– Доброе, – отозвался он. – Олеся, зайдите и закройте дверь.

Я вошла в кабинет и прикрыла за собой дверь. Никита откинулся в кресле и указал мне на стул напротив.

– Присаживайтесь, – он рассматривал меня странным взглядом, у меня даже холодок прошел по спине. – В десять часов утра у нас начнутся переговоры с испанцами, кстати они уже прибыли. И именно вам предстоит участвовать в переговорах в качестве переводчика. Приведите себя в порядок, – он усмехнулся. – У вас растрепаны волосы, сделайте хвост, что ли. Да, и вытрите помаду с губ. Она вам не идет, очень яркая. А у вас и так яркие губы.

Я растерянно уставилась на него. Мне так хотелось выглядеть в его глазах более привлекательно, что я распустила волосы и подкрасила губы. Мне казалось, что мне идет. Я выглядела сексуально. А ему не нравится?

– Хорошо, – тихо проговорила я.

– И сделайте мне кофе, – Никита снова уткнулся в компьютер, давая мне понять, что аудиенция закончена.

Я повернулась на каблуках и с пылающим от гнева лицом направилась к двери.

– Да, Олеся, – в след мне бросил Никита, – вы должны быть на работе не позднее половины девятого.

– Работа начинается в девять, – невольно вырвалось у меня.

– Рад, что вы помните об этом, – язвительно заметил он. – Но вы моя помощница и должны приходить раньше меня. Сегодня получилось наоборот.

– Я вас услышала, – прикусила я губы до боли, чтобы не нахамить ему и вышла из кабинета. – Мудак! Бесчувственный чурбан! – в сердцах прошептала я, наливая ему кофе в чашку. – Чтоб ты подавился этим кофе!

Глава 6. Никита

Я оторвался от экрана компьютера. Нужно сказать, что смотреть там было особо нечего. Я просто листал ленту новостей. Кажется, моя Бегунья рассердилась. Вон как губку закусила, до крови! Ну ничего, пусть привыкает к порядку. Ишь ты! Волосы распустила, губы накрасила! Интересно для кого? Не иначе, как хочет на переговорах выглядеть сексуально. А ведь, действительно, выглядит, зараза! И мне неожиданно захотелось зарыться лицом в ее волосы, вдохнуть морозную свежесть и съесть всю ее помаду на губах. Я где-то читал, что среднестатистический мужчина съедает за свою жизнь около трех килограммов помады. Интересно, а сколько съедает женщина? Она съедает свою помаду, когда кусает губы или во время еды? Наверное, и то, и другое. Что я несу! Кажется, у меня «крыша едет, не спеша». И все из-за этой пигалицы. Обиделась. Нужно, наверное, убавить свой начальственный тон, перейти на «ты» и побольше шуток. В дверь постучали.

– Да, – отозвался я, выпрямился в кресле и даже пригладил рукой волосы.

Вошла Олеся, поставила на стол передо мной поднос с кофе.

– Ваш кофе, – отстраненно проговорила она, не глядя на меня.

– Спасибо. Что сегодня даже не обольешь меня? – попробовал пошутить я. – Там еще есть четыре рубашки, так что можешь попрактиковаться.

Олеся бросила на меня гневный взгляд и закусила губку.

– Что-то нужно еще, или я могу идти?

Я внимательно посмотрел на нее. Волосы стянула резинкой в гладкий, высокий хвост так туго, что даже приподнялись уголки ее миндалевидных глаз. Помаду с губ стерла. Сейчас ее губы выглядели, как свежий бутон розы. Под моим напряженным взглядом она облизнула нижнюю губу, и мне захотелось поправить ширинку.

– Да, Олеся, – внезапно охрипшим голосом произнес я, – до десяти ты свободна. В десять пойдем в переговорную.

Она поджала губки и вышла из кабинета.

Переговоры идут уже час. Мы обсуждаем важные вопросы, и моя Бегунья пока справляется с переводом. Это я вижу по одобрительному кивку моего переводчика. Молодец девчонка. А испанские представители все время ей улыбаются. И она улыбается им в ответ. Меня это бесит. Неприятно, что Олеся улыбается этим испанским мачо. А они очень даже и ничего, с женской точки зрения, конечно. Черноволосые, смуглые, белозубые. Впрочем, улыбка уж очень безукоризненная. Наверняка имплантаты, – а вот это я уже от злости. Хочется, чтобы Олеся и на меня обратила внимание. Недаром я сегодня вырядился в костюм. Знаю, что мне идут костюмы. Но похоже я не произвел на мою Бегунью никакого впечатления. Она ни разу не бросила взгляд в мою сторону. Переговоры закончились. Один из испанцев, кажется Мигель, который посимпатичнее, что-то сказал Олесе, и она густо покраснела.

– Спасибо, Олеся, вы свободны, – холодно проговорил я, – в смысле, можете возвращаться на рабочее место, – это прозвучало, как приказ. – И прекратите строить глазки испанцам. Это уже просто неприлично!

Олеся растерялась, покраснела и выскочила из переговорной. Кажется, я перегнул палку. Но я был так зол, что уже не выбирал выражений. Мигель явно пригласил ее на ужин, и она не ответила ему отказом. Значит, согласилась?

Когда Олеся вышла, я попросил моего переводчика, сказать испанцу, что девочка несовершеннолетняя, и я не рекомендую ему с ней встречаться. А нефиг губу раскатывать на то, что я уже считал почти своим. Мигель что-то пробормотал в ответ, в виде извинения, и они отбыли вместе с переводчиком. Олег смотрел на меня во все глаза.

– Бро, ты часом не свихнулся? – насмешливо поинтересовался он. – Вообще-то это наши партнеры. И по-хорошему, мы должны удовлетворять все их желания. А ты его на корню обломил.

– Хрен он ее получит! – раздраженно бросил я. – Девчонка нравится мне самому. Пусть снимаешь девок в отеле. А эта не для него.

– Согласен, – кивнул Олег, – девчонка очень симпатичная.

– Но-но! – осадил его я. – Предупреждаю, что девчонка – моя.

– Боишься, что уведу? – рассмеялся Олег. – Мне вообще-то больше нравятся тёмненькие.

– С синими глазами, – хмыкнул я, – и с вредным характером.

Олег покраснел.

– Не такая уж Лида и вредная, как ты пытаешься ее выставить. И она выполняет все мои требования.

– Все? – иронично приподнял я бровь.

– Я совсем не это имел в виду. В смысле не то, о чем ты подумал, – еще сильнее покраснел Олег. – И да, она мне нравится. Если ты не возражаешь, я хотел бы с ней встречаться.

– Я не возражаю, – развел я руками, – главное, чтобы не возражала она. Ей уже есть восемнадцать лет, и она сама вольна распоряжаться своей жизнью.

– Мне главное было заручиться твоей поддержкой, – приободрился Олег. – А уж я смогу расположить ее к себе. Слава богу не мальчик!

– Да уж, – рассмеялся я. – Кому, как не мне это знать! Вместе зажигали.

Я возвращаюсь в кабинет, Олеся что-то сосредоточенно печатает и не смотрит в мою сторону. Я склоняюсь и кладу ей на стол букет цветов.

– Это компенсация за моральный ущерб, – я слегка улыбаюсь. – Кажется, я обидел тебя, прости.

Олеся подняла глаза и усмехнулась.

– Ну что вы, Никита Александрович, какие обиды? Я ведь ваша подчиненная, лицо подневольное.

– Признаю, был неправ, – покаянно произношу я. – Олеся, а ты цирк любишь?

– Цирк? – ошарашенно переспросила она и поджав губки съязвила. – Цирка мне, Никита Александрович, вполне хватило сегодня.

– Не злись, – улыбнулся я, – предлагаю перемирие. Давай куда-нибудь сегодня сходим. Не хочешь в цирк, можно пойти в театр. Хочешь в Большой?

Олеся недоверчиво посмотрела на меня.

– В Большой? – завороженно переспросила она.

– В Большой, – подтвердил я, – прямо сейчас и позвоню знакомому администратору. Ты на какую сцену хочешь, основную или новую?

– Я на новой еще не была, – задумчиво проговорила Олеся, но глаза у нее уже горели азартом. – А что там идет, Никита Александрович, балет или опера?

– А какая разница? – небрежно спросил я.

– Как какая? – изумилась Олеся. – Балет я очень люблю, а оперу – не очень.

– Значит, узнаем на какой сцене сегодня вечером балет и пойдем? – я выжидающе смотрел на девушку. Она в раздумье покусывала губку. – И хочется и колется? – усмехнулся я про себя.

– Умеете вы уговаривать, Никита Александрович. Я после сегодняшних переговоров очень на вас обиделась.

– Я же извинился! – напомнил я.

– Хорошо, – вздохнула Олеся. – Только мне нужно заехать домой переодеться.

Я прикинул время. Вряд ли успеем, женщины не умеют быстро собираться. Я окинул ее внимательным взглядом. Тонкая блузка, цвета топленного молока, узкая, черная юбка до середины колен и туфли на шпильке. В принципе, совсем неплохо.

– Ты прекрасно выглядишь, Олеся, учитывая, что мы все равно не успеем заехать к тебе. Там начало в 19:00. Я уже по вацапу сбросил нужную информацию приятелю. Пригласительные билеты в ложе уже нас ждут.

Я бросил свой Крузак в переулке, довольно далеко от театра. И к Большому мы уже неслись. Мы заскочили в зал, когда уже давали третий звонок. Балет назывался «Баядерка». В общем-то мне это ни о чем не говорит. Балет явно не мой профиль. Но у моей Бегуньи глаза сверкали от счастья. Мы заняли в ложе свои места. И если Олеся не сводила со сцены восхищенных глаз, то я не сводил глаз с нее.

– Никита Александрович, – прошептала Олеся. – Хотите я вам в антракте кратко перескажу содержание? А то вам, наверное, непонятно или купим программу с либретто?

– Я с удовольствием послушаю либретто в вашем исполнении, – пошутил я.

Олеся вспыхнула, хотела ответить что-то язвительное, но благоразумно отвернулась и уставилась на сцену. Она так увлеклась балетом, как будто забыла, что я сижу рядом. И я с особым пристрастием мог рассмотреть ее лицо. Я пытался найти в ней хоть какой-то недостаток. Ну не может же быть все идеально? Овал лица, пожалуй, правильный, не круглое, не длинное, то, что «доктор прописал». Нос небольшой, ровный. Глаза наоборот большие, миндалевидные, шоколадного цвета. Кожа лица белая, гладкая, как у ребенка, так и хочется провести рукой. А вот губы пухлые и яркие, как мармеладинки. Да, кажется, никаких недостатков! Хотя, красота женщины и ее каноны все время видоизменяются. Когда-то от нечего делать, я подробно интересовался этим вопросом и в Интернете, и в специальной литературе. Оказывается, красота женщины должна подчиняться трем основным эволюционным требованиям мужчин. Во-первых, женщина должна демонстрировать свое здоровье, хорошую форму и фертильность. Во-вторых, она должна сохранять сексуальную привлекательность для партнеров, как можно дольше. И в-третьих, женщина должна сохранять в своей внешности детские черты, чтобы «обманывать» партнера, вынуждая его заботиться о ней, как о детеныше. Ну, если с двумя требованиями, я, как мужчина, согласен, то с третьим, категорически, нет. Это смешно, ей богу, когда взрослая баба, иногда вообще уже бальзаковского возраста, как ребенок, морщит носик. А «носик» уже давно и не носик, а шнобель! Я учился в архитектурном, и конечно же, мы проходили рисунок. И я помню, как наш преподаватель рассказывал о том, что элементы, присутствующие во внешности женщины, как раз говорят о этих самых мужских требованиях. Например, пышные бедра говорят о легкости деторождения, а талия подчеркивает их ширину. Женщина должна быть кокетлива и сексуальна, румяна, у нее должны быть длинные волосы, мелкие черты лица, большие глаза, высокий голос. Если рассматривать Олесю с точки зрения этих требований, то первое и второе полностью подходит. И форма у нее хорошая, и сексуальность. А третье, в смысле «детская непосредственность», ей как раз и не подходит. Она не старается выглядеть милым ребенком, а наоборот, старается выглядеть взрослее. Может быть, поэтому она такая серьезная? Кстати, каждая эпоха имела свои каноны красоты. Главные приметы красоты XXI века – пышные волосы, тонкий нос и пухлые чувственные губы. Это я тоже вычитал в Интернете, прямо сейчас. Все это имеется у моей Бегуньи. Черт, она оказывается красотка, соответствующая всем канонам XXI века.