Дериват

«Они будут обречены, если попадут в тот мир, откуда мы прилетели» - Крео Спри, прямиком из покинутой неделю назад саванны, вновь говорил с ней.

– Ты опять витаешь в облаках, зайка? – Манэту Кид не прекращал умиляться и одновременно восхищаться задумчивой дочерью.

«Животных запрут в клетку, сделают из них коммерческий продукт».

Растоптанная армия листовок с афишами пьес однокамовского семейства развернулась скомканными флаерами перед внутренним взором Бэи: раньше, до прихода идеологов Осевого Полиса, вручную заготавливаемые Урлусой листовки трепетно хранились жителями Однока’М чуть ли ни в золотых рамках, как зеница ока, – сейчас же конвейерные ленты типографии напропалую печатали безликие бумажки, утерявшие былую теплоту живой руки Урлусы.

«Так теперь ты позволь им всем выжить»

Бэа улыбнулась отцу:

– Я хотела… – седина все рьянее прорывалась густыми всплесками на шевелюре отца, заметила девушка. Она вновь одумалась говорить ему о нетронутых цивилизацией зверятах. Может, это все – поверхностные заблуждения о сильных мира сего, навеянные единичными случаями их практик губить все живое?

«Ты оставляешь все на откуп бесполезной вере в понимание чиновником твоих душевных чаяний. Но им плевать». Она попросила внутреннего Спри замолкнуть наконец.

– Я всего лишь хотела увидеть моего любимого папу, – легко и с улыбкой обезглавила внутренние смятения Ханаомэ Кид, закончив мучительную встряску ценностных ориентиров.

– Моя ты зайка, – Манэту Кид навалился всем телом на край стола. – Куда же ты постоянно бежишь? Отчего? Не пора ли прекратить попытки спасти мир, ведь ты и так его почти спасла? Чтобы украсить его еще сильнее, тебе, например… эм… осталось привнести новую жизнь в его лучезарные объятия.

– Пап, опять ты за старое, – приветственно усмехнулась тронутая речью отца Бэа. – Твоими бы устами да мед пить.

– Ну а что? Твой брат, смотри, какой молодец. Кюл владеет крупнейшим текстильным домом. Изредка уделяя время работе во время ежеквартального мониторинга, он проводит его в кругу жены и твоих любимых племянников.

Затуманенными глазами чиновница смотрела сквозь отца, словно рисуя воображаемую перспективу будущего, от которого отреклась.

«Именно эти люди сделали таким данное место. Именно от таких людей мы все бежим, создавая независимые островки свободных от предубеждений автономий». Он не умолкал. Она не хотела Его «умолкать».

– Или это все тот Бонумэ Рэйшо, который улетел за тридевять земель с билетом в один конец? – продолжал разгадывать дочь высший управленец Кид. – Все не отпускаешь его из головы?

Он стоял перед ней… девушка ведь почти забыла этот успокаивающий тон его смиренного голоса… но это был не Бонумэ Рэйшо, и она это понимала.

– Зайка, вокруг тебя столько достойных молодых мужчин, – старик будто умолял. Каким бы мудрецом он ни слыл среди бомонда, отчаянный отец не сознавал самого главного: его ноги омывало даже не море, а бушующий океан противоречий и приговоренных любовью самоистязаний.

Девушка улыбнулась и кивнула: ни в коем случае не соглашаясь с отцом, а прощая ему фанатичную заботу родителя увидеть ребенка счастливым любыми поверхностно видимыми путями.

Мальчик лет семи бегал с молодой мамой на перегонки; где-то в нескольких метрах от носящейся парочки банда юных гангстеров с игрушечными бластерами рыли песчаные катакомбы в песочнице. Чуть дальше, на фоне этих искренних эмоций счастья и заботы, на лавке сидели прекрасная девушка с дочкой и что-то внимательно изучали на страницах распахнутой книги с золотым ободком. Ханаомэ Кид почувствовала высвободившиеся протуберанцы сердца, сгорающего от неимоверного тепла – так живописно она проецировала свое телесное облачение на наблюдаемую мать.

После того, как Бэа простилась с отцом в его учреждении, девушка прогуливалась по знакомым со школьных лет улочкам старого-доброго столичного Бордо. Его парадоксальную эклектичную грацию аристократической строгости и утилитарной лаконичности не поглотил ультрабытовой киберпанк, от чего текстура города была вышита нитками разномастных шатто, а не пронизана иглами одноликих шард.

Девушка гуляла, пока не наткнулась на вечнозеленый парк, тот что-то напористо напоминал ей. Неприкаянная странница присела на скамью и принялась увлеченно наблюдать за проходящей мимо нее жизнью: чреда взаимных улыбок между дитя и родителем, прыжки веселья и убаюкивающие тисканья. Она вспомнила. Это была все та же львиная саванна концентрационной зоны.

«Ты готова взять на себя ответственность за их жизни?»

Девушка снова улыбнулась и кивнула: теперь не словам отца, а себе и неопределенности предстоящего пути – то ли полного одиночества, то ли пронизанного душегубствами, а-ля формальный брак или пожизненный срок заключения в бытовом бесплодии. Она же хотела видеть сжимающее ее руку понимание и отстаивающую искренность хватки теплую улыбку спутника жизни.

***

Лат-скайстер пробирался по нескончаемым коридорам Нового Дэ’Вона. Сворачивая с забитого трафиком эшелона за угол, на мгновение водителю могло причудиться, что огненный шар, заволокший улицу, куда влетел лат, был звездным светилом, а его палящие вихри, наверняка, питали поля пшеничного поля. Однако стоило глазам привыкнуть к слепящему источнику, все вставало на свои места: гигантский холст, сотканный миллионами нитей квантовых светодиодов, рекламировал морские туры или что-то другое; магазины с кормами из эммерового фуража и мучными изделиями умещались под брюхом экрана-переростка. Город не хотел заканчиваться, в этом ему помогала армия вот таких миражей из натуральных оазисов: она давала простаку надежду, а потом обманом отбирала ее; понимающие же люди терпели рекламные дисплеи не больше, чем подвальных крыс.

Спри знал о дьявольских кознях мегаполиса, но давно перестал акцентировать на них внимание. Он все больше путался, кем сам является – одним из «понимающих» или же обескровленной ларвой среди подобных ей светодиодных реклам. Буси-до смотрел в ветровое стекло, которое, по правде говоря, давным-давно стало цифровым, ибо ветер обрел статус редкого гостя в высокоэтажном лабиринте. Крео не обращал внимание на голографический интерфейс, выведенный на стекло, – он вспоминал последние минуты встречи с Ханаомэ Кид в его апартаментах:

«– Я кое о чем тебе не рассказал тогда, в доме культуры Мэго»

«– Уже привыкла,» – ее ответ пристыдил водителя прямиком из памяти о вчерашнем дне.

«– Ко мне во снах приходил человек, весь в черном. Вернее, не он приходил, а я преследовал его. Вскоре он предстал наяву, словно подспудно толкал меня к этой встречи всю жизнь»

«– Кто это?»

«– Он так и не ответил. Сказал лишь… хотя какая разница. Это никак не поможет. Его тело тут же распалось на пчелиный рой наноботов. Множество управляемых частиц растворились в сером небе.»

«– Нет, ты ответь. Что он сказал тебе?»

Резкий крен влево был паучьей реакцией Спри на встречный поток гранд-скайстеров, в лоб одному из которых чуть было он не угодил. Спри завис на дублере третьего эшелона и тяжело выдохнул. Он вспомнил фразу человека из наночастиц, впоследствии она ни раз всплывала перед буси-до: в том числе ее произнес Матнус Онеро во время допроса на ночном рынке. Хотел бы Спри вернуться на сутки раньше и повторить фразу перед девушкой, которая, не дождавшись уточнения ее вопроса, хлопнула входной дверью и больше не возвращалась.

– Входящий вызов, – оповестил Аполло оператора.

– С каких это пор ты стал уведомлять меня о входящих звонках? – возмутился Спри, явно не отошедший от дорожного переполоха.

– Принимаю за положительный ответ, – бесхитростно выговорил синтезатор голоса.

– Чтоб тебя, – Крео Спри взялся за дугообразные рычажки джостика управления и повис на них. Ишиму-Спроул медленно перемещался по внутрирайонным дворам: авиатранспорт сместился вниз на второй эшелон и плыл по воздуху со скоростью черепахи. Легкие покалывания дождика по боралюминиевому корпусу предвещали его скорое завершение.

– Мистер Спри, верно? – голос дозвонившегося мужчины, как оказалось, был не таким уж и незнакомым.

– Да, слушаю, – Крео взглянул в угол стекла, чтобы увидеть лицо звонившего, однако еще как год назад видеосвязь на все входящие вызовы была намеренно дезактивирована самим Спри. Он это вспомнил и не стал включать лицевую систему заново. – Кто Вы?

Примечания