Мелодии весны

Один из них посетил домик животноводов. Отвёл в сторону Рахмана, племянника Шархана. Злясь, размахивая руками, ему что-то внушал. Рахман вернулся бледный, растерянный.

Угрюмые лица с зарёй куда-то собрались. Вернулись за полночь. Двое были легко ранены, одного привезли на лошади мёртвым. Ночью за холмами вырыли яму, похоронили. Могилу сверху обложили дёрном так, что она сравнилась с окружающей средой.

Эти лица с животноводами почти не общались. Если что им нужно – сметану, масло, ещё чего-то – заставляли Рахмана. Вели себя замкнуто, почти враждебно. По всем признакам можно было предположить, что в горах они то ли занимаются бандитизмом, то ли скрываются от властей. Все эти лица носят огромные бороды. Даже в солнечную погоду их можно видеть в дождевиках цвета хаки.

Днём новые соседи отдыхали. Как только сгущаются вечерние сумерки, на грязном вездеходе воровато уезжали в непонятном направлении. В неделю один раз один из них садился на старую лошадь и спускался в долину за продуктами питания и другими необходимыми предметами для жизни в горах.

* * *

Шархан держит Шах-Заду в плену на этом кошаре, куда побоится сунуться даже самый опытный следователь районного отдела милиции. На днях в сумерках с завязанными глазами, перекинув через седло, Шах-Заду привезли сюда. Домик животноводов располагался в глубокой чашевидной ложбине, окружённой холмами, березовой рощицей, куда не ведётся даже тропа. Дом не виден ни с одного высотного холма, горизонта. Если на домик случайно не наткнуться, человек, не знающий горы, может неделями крутиться вокруг, не попадая в него.

Шах-Зада на следующий день своего пленения – пасмурный и неприветливый – как ни ломала голову, не смогла определить, откуда её привезли. Сторожил её высокий тщедушный парнишка Рахман. Ему было наказано, чтобы с неё глаз не спускал. А Рахман с первого взгляда влюбился в Шах-Заду. С первого же дня заточения Шах-Зады в этом богом забытом уголке Рахман свою привязанность к ней, со временем перешедшую в большую безответную любовь, не скрывал от неё. Рахмана чабаны за глаза называли шакалом за то, что его бледное робкое личико с блестящими глазами походило на острую мордочку шакала. От роду Рахману исполнилось двадцать лет. Правда, выглядел он значительно старше. Был замкнут, молчалив, богобоязнен. Рахман, если не был занят делом, а дел Шархан ему поручали много, дни и ночи на молитвенном коврике проводил в молитвах. Если не молился, сидя под навесом напротив окна комнатки Шах-Зады, наблюдал за ней, порой погружаясь в свои печальные думы.

Рахман действительно приходился племянником Шар-хану. Ходят слухи, что много лет назад отец Рахмана погиб от руки Шархана. На кошару помощником чабана Шархан пришел ещё мальчиком, когда потерял отца. Рахман до перестроечных процессов, начавшихся в стране, со старшими чабанами пас колхозную отару. Когда колхоз обанкротился, в утренних сумерках с кошары отогнали колхозный скот, а всех чабанов, пастухов разогнали. Шархан Рахману поручил пасти своё стадо овец. Мать Рахмана, бедная, но гордая женщина, воспротивилась решению сына. Она проклинала убийцу мужа, ругала робкого сына:

– Лучше бы тебя, трус, вместо твоего отца убил бы этот душман Шархан, чем мне тебя видеть рабом, пасущим его скот!

Шах-Зада первые дни своего заточения целыми сутками плакала. Сделала несколько попыток сбежать. Но её догоняли на лошадях, возвращали. С закрученными назад руками приковывали на ночь к цепи. В один из дней Шах-Зада поняла, ей из своего зиндана никогда и никуда не выбраться. Если её не найдут Хасан с отцом, ей ни от кого помощи не ждать. Она изо дня в день жила с надеждой, что в один из вечеров сюда на своем скакуне вихрем нагрянет её Хасан и увезёт домой.

Сперва ждала, не смыкая очей по ночам. Часто выходила на холмы, возвышающие над домом животноводов, сидела, с замиранием сердца вслушиваясь в ночь. Если выкраивала время, в погожую погоду дни проводила на холмах, тоскливо вглядываясь вдаль. Тревожилась, что Хасан в её поисках проскочит мимо, не заметив её узницу, затерянную между холмами.

Когда за ней Хасан долго не заявлялся, в её сердце закралось сомнение, затем страх. Она – узница Шархана. Узницей здесь погибнет. Долгими ночами, стоя на коленях, молитвенно просила Аллаха о милости. Стала богобоязненной, всё время проводила в молитвах. Если не молилась, сидела, тоскливо заглядывая за горизонт.

Чтобы не сойти с ума, Шах-Зада работала от зари до зари. Так хоть незаметно убивала время. На некоторое время забывала о своём горе. Рано утром, с зарей, вставала, делала утренний намаз, выходила, доила коров в коровнике. Затем она выгоняла их на пастбище. Возвращалась в чабанский домик, топила очаг, готовила еду мрачным лицам, осевшим в соседстве, чабанам Шархана. За ними убирала посуду, приносила с родника воду, лепила кизяк. А днём, погружаясь в свои горестные думы, подолгу простаивала у окна, тайком ото всех плача.

Маленький ветхий домик с крохотными окошками, одиноко стоявший у основания Урцми-дага, угнетал её. Домик под ураганными ветрами, которые иногда в начале весны и конце осени срывались с гор, казалось, раскачается, развалится до основания. Но дом как-то держался.

Домик с закопчёнными стенами и потолком, с покосившимися и скрипучими дверьми на неё производил угнетающее впечатление. В одну бессонную ночь Шах-Зада, там где смогла, соскребла грязь, с одной из молодых доярок убрала, помыла окна, внутри побелила стены. На другой день побелили и наружные стены домика. Рахман где-то достал краску. Покрасили окна, двери, пол. Убрали сорняки вокруг домика, прибрали двор.

За холмами кучами росли кусты чёрной смородины, разбросаны островки красной малины, ежевики, с которых Шах-зада готовила варенье к чаю. Чем к себе приблизила доярок, пастухов, чабанов.

С этих холмов за горизонтом открывались причудливые скалы, которые во время восхода солнца, в сумерках становились похожими на великанов, драконов с исполинскими головами. Из окна комнаты Шах-Зады открывался чудесный вид на них. Лиловые ледниковые вершины Урцми-дага чёткими силуэтами вырисовывались на фоне неба, молочно-голубого на рассвете. А на закате, горевшем рубином в золотой оправе, они становились сизыми, голубыми. Чувствовала ли Шах-Зада в своей узнице величественную красоту, безмолвие, божественную святость этих мест? Ощущала ли она пряный аромат душистых альпийских трав, не видевшая до сих пор такого количества разнообразия цветов, мхов, берёзовых рощ, тающих на горизонте в море вечернего тумана? Видела ли она с наступлением вечера, как поднимается, пропитанный кровью, диск луны за сизыми облаками, хищными птицами, наседающими на величественные горбатые макушки холмов? Видела ли она, что ледяные пики Урц-ми-дага в сумерках начинали излучать кровавый свет, а зелёные шапки холмов наполнялись таинственным голубоватым и сиреневым мерцанием, трепетом и гипнотизирующим шёпотом? Смотрела ли она, как в сумерках горы за горизонтом погружаются в сладострастный сон любви?

Первые дни своего заточения с горя её глаза однообразные холмы, горы, одетые в зелень, друг от друга особо не отличали. Со временем, когда её окровавленное сердце превратилось в ледяной сгусток, горе стало однообразным, а с глаз спала пелена, стала присматриваться к окружающей среде. Первые дни своего заточения она, как статуя, укутавшись в тёплую шерстяную шаль, долгие часы простаивала у окна своей узницы. Уже давно все животноводы спали, овцы, ягнята мирно покоились в овчарнях. А коровы, бычки, развалившись в загонах под открытым небом, равномерно жевали свою жвачку. И сторожевые собаки легли под старыми, скрипучими от каждого дуновения ветра, арбами и навесами.

А Шах-Зада, припав к стеклу окна, тупо всматриваясь в темнеющую синь неба. И даже в грозу, когда холмы окутывала плотная стена свинцовых туч, в свете керосиновой лампы её печальное лицо по-прежнему бледно маячило у окошка узницы. Устремив взгляд в звёздное небо, Шах-Зада, забывшись, тонкими пальчиками теребила ворсинки бардовой шали на своих плечах. Она ждала Хасана. Ждала своего высвобождения, явления из небес, голоса, знака.

* * *

Однажды во сне к Шах-Заде явился глубокий старец с огромными небесно-голубыми глазами и длинной белоснежной бородой. Он был в белом одеянии, обут в белые замшевые сапоги. На голове красовался тюрбан из белого тонкого шёлка с огромным рубином во лбу. В правой руке держал белоснежный посох выше головы. На нем чернью были нанесены тайные знаки, иероглифы.

Шах-Заде показалось, глубокий старец спустился к ней из небесной глубины. В это время она видела сон. В урочище Чухра на неё с Хасаном напали бандиты. Хасана выбили из седла, привязали к хвосту лошади, унеслись. А её набросили на седло, привязали к нему сыромятными ремнями, увезли в ночь. Шах-Зада безутешно плакала, похитителей просила, умоляла не убивать Хасана.

Глубокий старец сел на лавку, напротив постели Шах-Зады, гладя её по голове, приговаривая вкрадчивым, гипнотизирующим голосом. Он успокаивал её, говоря с ней на чужом языке. Но она понимала всё, что он ей говорил:

– Шах-Зада, тебе нельзя плакать. На этом стойбище ни один смертный не должен видеть твоих слёз. Потому что никто из них не стоит одной твоей слезинки. В твоих жилах течёт древняя кровь, кровь великих царей. Настало время, когда ты должна знать тайну своего рода, тайну рождения и происхождения. Кроме этой жизни, в которой ты живёшь, во вселенной есть ещё множество параллельных миров, в которых ты жила и живёшь. На Севере, за Полярным кругом, находится древнее государство Гиперборея. Сегодня оно покоится под водой. Но настанет день, когда оно всей свой мощью, всей своей красой поднимется из глубин Северного Ледовитого океана. Гиперборея твоя первая родина. В Гиперборее ты была принцессой Зарой, царицей Саидой. А в другой параллельной жизни ты была принцессой Очи Бала – величайшим воином, предводителем Горного Алтая. Ты была принцессой Нури Кавказской Албании. Надеюсь, помнишь, на этой плоскости Вселенной ты родилась Зулейхой, Затем стала Шах-Задой. В настоящей жизни ты живёшь жизнью Шах-Зады. Ты представитель великого рода правителей древней Гипербореи. Там заложили начало своих родов великие цари древних шумеров, ацтеков, Индии, Китая, Персии, Древней Руси, Урарту, Древней Албании, Рима, Древней Греции.

Но на Севере наступил ледниковый период. Тогда правитель Гипербореи, твой предок, со своей свитой переселился в Горный Алтай. А его сыновья через тысячелетия перекочевали в Урарту. Затем в Кавказскую Албанию. Главной причиной переселения правителя Гипербореи в Горный Алтай было не наступление холодов и северных ледников. Правитель Гипербореи мог переселиться в подземные города Гипербореи или другие подземные города мира. Причина была другая. В Гиперборее твой род давно преследовали злые духи. Духи умерщвляли новорожденных сыновей, дочерей правителя Гипербореи. И ваш предок, чтобы обезопасить тебя, вынужден был тайно перебраться в Горный Алтай. А старшего сына и одну из дочерей – это ты – отправил на Кавказ.

На минутку старец умолк, вспоминая что-то. Затем продолжил свой рассказ:

– Ты заложила основу величайшего государства Кавказской Албании. Не думай, что все эти перечисленные страны были чуждыми для твоего древнего рода. Нет, они были частью Гипербореи, её продолжением. На голову твоих предков неожиданно выпало много тяжких испытаний. Они впоследствии не давали свободно развиваться наследникам великого правителя Гипербореи, – своими бездонными глазами умно заглянул в её сердце. – Сегодня, дочка, судьба испытывает и тебя. Крепись, дочь моя, кровавый враг давно и неотступно следует за тобой. Впереди тебя ждёт много трудностей, испытаний. Будь терпеливой, мужественной. Мужественной!..

Старец из внутреннего кармана достал перстень невиданной красоты, который своим сиянием заполнил всю комнату.

– На, это твой перстень, перстень принцессы Кавказской Албании Нури. Храни его. Пока он с тобой, твоей жизни ничто не грозит. Как только почувствуешь, что твоей жизни грозит опасность, покрути перстень на пальце слева направо. В тот же миг тебе на помощь прилетят небесный Камень и Меч, посланные небесами. Они после твоего похищения покоятся в пещере Дюрк.

Так сказал глубокий старец, ещё раз погладил Шах-Заду по голове, сложил руки крыльями и взлетел. Крыша домика расступилась перед ним. И он звездой устремился в небесную высь.

Шах-Зада приоткрыла глаза. Выглянула в окно. К луне, оставляя за собой длинный шлейф пламени, направлялась красная звезда. Ей показалось, звезда заметила её. Она всеми пятью концами весело замерцала ярко-зелеными огнями, скрылась за лунным диском.

На левом большом пальце Шах-Зады красовался перстень огромной величины, преподнесённый глубоким старцем. Он был ни золотым, ни серебряным. Был украшен драгоценными камнями. Перстень был изготовлен из кого-то неземного материала. Он занимал весь большой палец. В темной комнате перстень искрился, горел всеми красками радуги. На перстне, где обычно бывает глазок, был изображён лик принцессы Зары. Это лицо – копия лица Шах-Зады. Шах-Зада, поражённая, из небольшой сумочки достала туалетное зеркальце и долго, изумлённо изучала то свой лик, запечатлённый на перстне, то свое отражение в зеркальце. Они были похожи как две капли воды. От своего отражения она не могла оторвать взгляда.

– Кто я, что я, почему меня здесь держат? – прошептала Шах-Зада.

Она с высоты небес услышала голос глубокого старца:

– Ты – принцесса Зара! Ты – царица Саида, царица Гипербореи! Ты Очи Бала – принцесса Горного Алтая! Ты Нури – принцесса Кавказской Албании! Ты – Шах-Зада, будущая правительница Табасарана!..

– Сколько жизней у меня? Кто жаждет моей крови? Кому нужны мои муки, мои страдания?! Я за один взгляд Хасана, за один поцелуй его горячих губ готова отречься от всех этих титулов!

В её ушах прозвучал магический голос глубокого старца:

– Терпение, дочь моя, терпение…

Шах-Зада не легла спать. До утра, разглядывая перстень, думала о себе, о Хасане, о глубоком старце и о превратностях судьбы.

* * *

А за окном Шах-Зады из полумрака своей хижины за ней неотступно следят полузакрытые кошачьи глаза Рахмана. В них временами вспыхивают желтовато-фосфористые огни, которые так же внезапно угасают. Под его жёлтой прозрачной кожей утиной шеи нервно дергается узкий кулачок кадыка. Он в волнении кончиком языка облизывает безусые синеватые губы и тяжело вздыхает.

В начале мая Рахман, как обычно, из-под навеса вёл наблюдение за окном Шах-Зады. Откуда-то появился один из мрачных лиц Шархана, который его пальцем поманил к себе. Он ему передал секретное указание Шархана:

– Шах-Заду сегодня же отводишь в чабанский домик на дальнее стойбище. Домик к приходу хозяина приводишь в порядок. Краску, известь, моющие средства сейчас же получишь у меня. Сам с госпожой остаёшься на том стойбище. Жди дальнейших распоряжений.

У Рахмана сердце упало в пятки. Он давно от Шархана для своей избранницы ждал такого приговора. Вот и настал тот день. В нём появилось плохое предчувствие: «Неужели этот кашалот решил её проглотить? Раз он велит спрятать Шах-Заду подальше от людских глаз, значит, над её головой завис «дамоклов меч». Что же делать? Надо Шах-Заду оградить от притязаний Шархана. Спрятать, пока с ней не случилась беда. Этот бандит, в лучшем случае, её опозорит, в худшем – там задушит!»

До этого момента Рахман, боясь наказания жестокого дяди, был лишён способности что-то дельное предпринимать. Теперь понял – настал час его испытания. Рахман за короткое время очень привязался к Шах-Заде. Его старания она достойно оценивала. Она ему очень дорога. Дороже своей жизни!

«Ну и что, что она на целую жизнь старше меня?! – спорил сам с собой. – Зато она краше и лучше всех женщин на свете! Нет уж, дорогой дядя, я не позволю тебе обижать мою королеву! Тем более спрятать в грязной узнице с одичавшими животноводами! Я буду бороться за нее. Лучше принять мученическую смерть от твоих рук, чем увидеть её опозоренной тобой! Клянусь, за каждую упавшую волосинку с её головы ты лихвой ответишь!»

Первый раз Рахман увидел Шах-Заду, когда дядя с дружками привёз её на кошару, верёвкой привязанную к седлу лошади. Когда в сумерках её отвязали от пристёгнутого седла, сняли с него, она не проронила ни единой слезинки. Как только высвободилась из рук Шархана, шарахнулась от него, как от гремучего змея. Она гордой походкой прошлась в домик мимо грязных, оборванных доярок, скотников. Доярки, раскрыв рты, сопровождали её завистливыми взглядами. Перед дверью даже не обернулась. Зашла. Закрылась.

Она и сегодня, как в тот чёрный для неё день, упорно молчала. Рахман про себя её называл Молчаливой Пери. Шах-Зада, величественная в своей холодной красе, статная, на кошаре среди сорняковой поросли, грязных грубых доярок смотрелась диковинным цветком.

К удивлению этих обиженных жизнью чумазых людей, Шах-Зада вела себя удивительно выдержанно, гордо. Никому из них не показывала своих слёз, не жаловалась, ни перед кем не пресмыкалась. Посланников Шархана она принимала гордо, отводя взгляд в сторону, презрительно смеясь над их раболепием, услужливостью.

Рахман подошёл к распахнутому окну, Шах-Заде передал распоряжение Шархана. Глаза Шах-Зады дрогнули, руки потянулись к груди. «О боже, что же меня ожидает?» Если бы не наставления глубокого старца, сейчас бы заплакала. Душа упала в пятки. Ничего не ответив Рахману, со своей болью уединилась от завистливых доярок, смазливых взглядов оборванных скотников. Глаза её, не мигая, широко распахнулись. Губы затряслись. Со стороны казалось – чопорная, бесчувственная кукла, в которую влюблены все мужчины, пыжится своей неотразимостью. Никто из этих несчастных созданий не ощущал, что сейчас творится с её сердцем. Сама чахнет с той минуты, как попала в эту узницу. Так умирает дерево, у которого повредили корни. Умирающее дерево, каким-то образом показывая видимость жизни, корнями поглощая уменьшающую каждый раз влагу, по одной с себя сбрасывает листья. Последний сброшенный лист с дерева – это будет последним его вздохом. В данной ситуации это будет последним ударом сердца Шах-Зады.

* * *

Что влекло Рахмана к Шах-Заде? Это ее глаза. Глаза Пери, небесно-голубые, неземные и осанка королевы. Её подбородок всегда царственно приподнят, черты лица правильны и вызывающе привлекательны. Вся она искрится неземной красотой, благородством и молчаливой горделивостью. Она никак не вписывается в эту грязную и сварливую группу доярок, скотников вместе с дружками Шархана. Шаль, частично прикрывавшая её лицо, оставляла открытыми только глаза. Иногда показывался небольшой прямой нос с бесподобно вырезанными ноздрями и красиво очерченным ртом.

Эти небесные глаза! Рахмана с первого взгляда околдовали они. Глаза широко открытые, манящие, с длинными изогнутыми вверх и вниз черными ресницами, светящиеся тёплым, меняющимся цветом. Солнце садилось, отражаясь в них мягкими золотистыми лучами.

Рахман из-под своего укрытия влюблённо смотрел на неё. Она, заметив его взгляд, опустила глаза медленно, с достоинством. Ему показалось, что она ему улыбнулась.

Шах-Зада понимала, этот юноша – жертва Шархана. Он глубоко несчастен, обижен судьбой. Если она себя поведёт разумно, он ей пригодится в трудную минуту. Поэтому скрытно от остальных скотников подкармливала его. Иногда за ним стирала. Говорила с ним открыто, доверительно. Благодарный Рахман робел перед Шах-Задой. За неё, она видела, Рахман готов отдать свою жизнь.

* * *

Шархан появился на центральном стойбище неожиданно, в окружении друзей, десятка вооруженных людей. От такого наплыва «непрошеных гостей» скотники растерялись. А наиболее робкие попрятались от греха подальше. Скотники знали, что к ним собирается хозяин. Но не ожидали, что он появится в сопровождении стольких охранников, вооружённых огнестрельным оружием. Более сообразительные скотники поняли – не в добрый час Шархан заявился с вооруженными людьми. Быть беде.

Шархан первым делом, как заметили скотники, крадущимися шагами переступил порог узницы Шах-Зады. Развязно приблизился к ней, что-то сказал, пальцем указывая на дверь.

Рахман через свой наблюдательный пункт заметил, как при появлении Шархана в лице переменилась Шах-Зада, как она смертельно побледнела. В этом повелительном жесте Шархана содержалось что-то грозное, задевающее её честь, порочащее её достоинство. В его визите к ней видела предвестие грядущей беды.

Шах-Зада с достоинством отвернулась от него, с узелком в руках вышла в коридор. Безмолвно прошлась под завистливые взгляды доярок. Не обращая внимания на пошлости, отпускаемые в свой адрес, скрылась за узкой выходной дверью. Рахман, потрясённый с одной стороны действием Шархана, с другой – царственным поведением лучезарной Шах-Зады, словно под гипнозом, чуть было не пошёл за ней. Но, встретившись с грозным и предупредительным взглядом дяди, встрепенулся, развернулся и ушёл под навес.

Один из охранников приказал Рахману спешно собраться. Он будет сопровождать Шах-Заду на дальнюю стоянку. Рахман понял – его богиня обречена. Улучив момент, решение дяди передал Шах-Заде.

Когда Рахман подтвердил, что Шархан собирается её отправлять подальше от людских глаз, она поняла – узел на её шее затягивается. Сегодня с ней могло что угодно случиться. Шархан мог её опозорить, убить, отдать на растерзание своим охранникам.

Рахман понимал, для чего дядя Шах-Заду убирает подальше от людских глаз. Он ожидал, что она слезами вымолит себе спасение от выселения на край земли. Нет, она на своего похитителя всего лишь взметнула горделивый взгляд. Бледнея в лице, стала собирать свои нехитрые женские пожитки. Завязала их, положила в рюкзак. И, ни с кем не прощаясь, последовала за Рахманом…

* * *

Шах-Зада с Рахманом к закату дня прибыли на дальнее стойбище. Рахман под узду вел клячу с поклажей Шах-Зады, продуктами и некоторой утварью, необходимой в повседневной жизни. Под холмиком приютились два домика. В одном жили чабаны, пастухи. В другой домик Рахман завел Шах-Заду. Домик состоялся из двух комнат и коридора.

Шах-Зада с Рахманом за вечер выскребли, вычистили многолетнюю грязь, которая въелась в закопчённые стены, потолок, пол домика. Известью побелили стены. Очаг, пол покрасили чёрной речной глиной. Рахман краской покрыл окна, двери, пол. На полу постелили выстиранные паласы. Она в конце разожгла печку. К полуночи Шах-Зада заварила чай, угостила Рахмана. Рахман собирался к животноводам. Шах-Зада попросила:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Спаси Бог! – церковнославянское выражение, ставшее основой современного «спасибо».

2

Дубравка – второе название растения «Девичья краса» (В. И. Даль).