Флешбэки из Поднебесной, или Каталина гоуз нах Джонгуо
– А вот и наша Катюша, Катарина Павловская! – Николай Сергеевич потер руки. – А мы как раз только что о тебе говорили. Знакомься, это Виталик, – кивнул Шарабашкин в сторону более молодого субъекта. – Точнее, Виталий Пименов, и он тоже хочет ехать на стажировку в Китай, не так ли? – последние слова начальник международников адресовал молодому человеку и произнес их несколько угрожающе. – Так что если ты приняла правильное решение, а я не сомневаюсь, что оно правильное, то это твой спутник и партнер по путешествию.
Парень сделал какое-то невразумительное движение головой. Лицо его при этом почему-то совсем не выражало энтузиазма.
– Ну, посмотри, как тебе Николай Сергеевич все подробно рассказал, – стипендия 3000 юаней в месяц, дорогу нам университет компенсирует из фонда материальной поддержки, будешь изучать передовые IT-технологии в современных лабораториях, это же так интересно! И экскурсии вам там организуют! И девушка с тобой какая поедет замечательная, не поездка – мечта! – подключился к разговору незнакомый преподаватель. – Познакомишься с китайской кухней, попробуешь экзотические блюда! – продолжал с воодушевлением рассказывать Никос. – Попробуешь выход в Интернет через 5G! Соглашайся!
– Ну что же ты молчишь, Виталик? Ведь это же такая возможность для творческого роста, для приобретения новых знаний, – пытался вызвать хоть какие-то положительные эмоции на лице парня немолодой мужчина.
– Ну, пап, так-то в Интернет я могу и из своей комнаты выходить, для этого не обязательно куда-то ехать, – уныло пробурчал парень, не поднимая головы. – Я не знаю. Что там делать?
– Как, что делать? Учиться! А кроме того, ты познакомишься с иностранными сверстниками, пообщаешься! Другие люди, другая культура, другая страна! Посмотришь новые города, увидишь технический прогресс в действии! – не унимался Шарабашкин.
Но кислый чувак как-то безынициативно шмыгал носом, не проявляя ни малейшего интереса к пламенным речам. Катьке почему-то показалось, что где-то она что-то такое уже слышала или видела. Ну, конечно! Тихонько хмыкнув своим мыслям, она вспомнила, как у Ильфа и Петрова ксендзы Морошек и Кушаковский охмуряли нерадивого католика Адама Козлевича. Но в этот раз она однозначно была на стороне ксендзов, ибо объектом охмурения был весьма малосимпатичный персонаж.
– Ладно, Николай Сергеевич, мы с Виталиком к вам завтра подойдем. Обсудим еще дома детали. Спасибо вам! До свидания, до завтра! – нервно раскланивался с Шарабашкиным Пименов старший. – И с вами, юная леди, надеюсь, мы тоже не прощаемся, как-никак вам вместе путешествовать. А пока до свидания!
Молодой очкарик тоже пробубнил что-то себе под нос, очевидно, это означало вежливое прощание, затем оба Пименова вышли из кабинета.
– Это что это, мне вот с этим чудом ехать что ли? – ошарашенно выпалила Катька. – Да он, по-моему, вообще не горит желанием куда-либо выдвигаться дальше своей комнаты. Николай Сергеич, вы где откопали такой редкий экземпляр, извините за бестактный вопрос? А что, никого более подходящего для стажировки в Китае не нашлось?
– Видишь ли, Катарина, – поморщился Никос, – Виталик – младший сын нашего уважаемого профессора Андрея Витальевича Пименова, очень известного физика. Он же выпустил кучу монографий и учебных пособий, его статьи публикуют в престижнейших зарубежных научных журналах, а сам он тоже активно участвует в различных проектах и конференциях за рубежом. Да и вообще, у Пименовых – целая династия, дед Виталика Виталий Андреевич Пименов тоже был известным ученым-физиком, работал в нашем университете с первого дня его основания, заведовал кафедрой. Хотя тебе, как гуманитарию, это очевидно ни о чем не говорит. В общем, если коротко, весьма уважаемый человек очень хочет отправить своего сына за границу ума-разума набираться. А наша задача – ему помочь.
– Наша? – Катька возмущенно фыркнула. – Я вроде бы семейству Пименовых, будь они хоть трижды уважаемые, ничего не должна. И чувствую, что совместная поездка с этим лоховатым тюленем мне никакого удовольствия не доставит. Я и сама-то не очень была уверена, ехать не ехать, а сейчас… Нет, Николай Сергеич, что я вам плохого сделала, что вы мне в попутчики вот это вот определили? Да и вообще, если он не хочет, то как его папа отправит, багажом что ли?
– Катя, успокойся, Виталик в принципе неплохой парень, добрый, родителей очень любит, умный… по-своему. В программировании очень силен, игры какие-то пишет, еще там что-то. Ну да, немного своеобразный, но у вас там вообще программы разные будут, только долететь вместе. Ну, может быть, еще на какие-то экскурсии вместе попадете. А Андрей Витальевич его уговорит. Катарина, тебе поездка и стажировка не будет стоить ни копейки, все за счет принимающей стороны, а билеты за счет нашего университета. Язык подтянешь, попрактикуешься. Ты же вроде бы ходила на курсы китайского? Сколько платила в месяц, если не секрет?
– Дорого, Николай Сергеич, пять тыщ в месяц, – со вздохом сказала Катька. – Родители, конечно, выделяют деньги, но тоже говорят, что для нашего города – это роскошь.
– Вот видишь, – довольно потирая руки, заблеял Шарабашкин, – а там этих китайцев полтора миллиарда, и все общение абсолютно бесплатно! Еще и 3000 юаней заплатят в качестве стипендии. А Виталик – что, ну не доставит он тебе неудобств, он, как видишь, не слишком общителен.
– Да уж, я заметила. Немногословность – похоже, его жизненное кредо.
– Все, Катарина. Завтра приходишь с паспортом, две фотографии на визу. Пойдете в туристическую фирму «Мотай-тур», они специализируются на оформлении виз в Китай, вот тебе визитка.
– Ладно, я-то завтра приду с паспортом. Но вот насчет Виталика я как-то совсем не уверена. У вас в резерве есть еще кандидатуры на тот случай, если он откажется? – со вздохом сказала Катька, машинально крутя в пальцах визитку.
– Разберемся, Катя, это уже не твоя головная боль. И вот еще, ну-ка, Катарина, как специалист в области китайского языка, скажи что-нибудь по-китайски!
– Что именно вы хотите услышать, Николай Сергеич? – сдерживая раздражение, спросила Катька.
Почему-то 99 % всех ее собеседников как только узнавали, что она изучала китайский, просили сказать что-нибудь на языке последователей идеологии Мао Цзэдуна, а вот это «что-нибудь» жутко раздражало молодого лингвиста.
– Ну, скажи: «Я умею говорить по-китайски».
– Во хуй шуо ханью10, – елейным голоском пропела девушка.
Никос, который в этот момент пытался насладиться налитым в бокал ароматным чаем, поперхнулся и закашлялся.
– Постучать? – участливо спросила Катька.
– Все, спасибо, не надо, – замахал руками Шарабашкин. – Павловская, я думал, ты серьезная девушка, ну что за скабрезные шутки? Даже как-то невежливо.
– Да что вы Николай Сергеич, сами же просили. И в мыслях не было. Я же не виновата, что у китайского языка такое звучание нецензурное, – невинно хлопая глазами, возражала Катька. – Да вы пейте чаек, пейте. Может, еще что-нибудь сказать?
– Ну, скажи: «Когда я вернусь домой, я буду скучать по Китаю». Сможешь? Только серьезно давай, – прихлебывая чай, скомандовал Никос.
– Хуй тя дэшихоу, во Джонгуо хуайнень11, – с довольной улыбкой нараспев проворковала послушная студентка.
Нервно сглотнув, главный международник отодвинул бокал с чаем.
– Чай какой-то… подозрительный, – нервно пробурчал он, – безвкусный совсем.
– А, понятно, – понимающе кивая головой, протянула Катька.
– В общем, из нашей с тобой беседы я понял две вещи. Во-первых, ангельская внешность часто бывает обманчива. А во-вторых, Павловская, ты в Китае точно не пропадешь. Я за тебя спокоен. Вот за Виталика только беспокоюсь, ты же его сожрешь там, ехидина, – нервно почесал висок Никос.
– Не сожру, не волнуйтесь, буду уделять внимание исключительно аутентичной китайской кухне, – расхохоталась Катька. – А вам, Николай Сергеич, я чай хороший из Китая привезу, неподозрительный. Так, может, еще что-нибудь сказать по-китайски?
– Нет, Катарина, с меня на сегодня достаточно. Иди уже, чемоданы собирай. Завтра с паспортом, как договорились.
Из международного отдела Катька отправилась в студенческую столовую, хотелось кофе. Ей всегда казалось, что кофе не только бодрит, но и радует, и с каждым глотком ароматного напитка всегда думалось лучше и на душе становилось теплее.
– Катрин! Бонжур, мон амур12! – гортанное приветствие вырвало девушку из приятной неги в компании свежезаваренного кофе. – Я очень рад видеть тебя снова, – и экзотический персонаж в белой бандане, сияя, плюхнулся на стул рядом с ней.
– О, Серж, привет-привет, мой африканский друг. Ну что, как устроился? Как вообще дела? – вежливо поинтересовалась девушка, внутренне кляня и браня своего знакомца, невольно помешавшего ей насладиться кофе в гордом одиночестве.
– О, Катрин, все хорошо! Я уже учился, и у меня есть научный руководитель – Алексей Алексеевич Тарасов. В общаге тоже хорошо, тепло, в комнате я пока один. Только коменда, она же сумасшедшая!
– Почему, сумасшедшая? – в недоумении воззрилась на незваного приятеля Катька.
Она, конечно, знала, что заведующую восьмым общежитием Марину Аркадьевну Симакину, или попросту коменду, за «добрый незлобивый» нрав и «благожелательную» улыбку (все эпитеты, разумеется, в кавычках) в народе прозвали Муреной Аркадьевной. Так что любовь и поклонение студенчества были ей обеспечены на долгие годы вперед. Но вот в сумасшествии она вроде бы раньше замечена не была.
– Я приехал в пятница, а в суббота утром ко мне пришли много людей, и коменда, и еще преподаватели. Они громко стучали в дверь, а я спал. Они пришли смотреть, как я живу. Коменда сказала двигать рефрижерато, там есть пыль. Потом она искала пыль на дверь! Я говорю, она сумасшедшая!
– Чего она сказала двигать? И какую пыль на дверь она искала? – не поняла Катька.
– Рефрижерато! – с французским прононсом повторил Серж. – То есть, холодник. И потом она смотрела дверь в комната и там наверх искала пыль, пальцем так-так, принесла пыль. И все люди смотрели на меня, как на преступник, коменда говорит, что я надо мыть и убирать. А я только вчера приехал! Я не понимаю, это общага или это тюрьма? У меня глаза красные, тут огонь, – продолжал несчастный конголезец, стуча себя кулаком в грудь, где очевидно и располагался тот самый огонь.
– Да ладно, ладно, не горячись, – рассмеялась Катька. – Когда в субботу приходят люди, это называется обход. Комиссия ходит и смотрит, как живут студенты, содержатся ли в порядке комнаты, ну и так далее. Ну а у Мурены, пардон, Марины Аркадьевны, то есть у коменды вашей, есть небольшой пунктик на чистоте. Тут уж придется потерпеть.
– И этот обход как часто обходит? – нервно поинтересовался ее впечатлительный собеседник.
– Каждую субботу.
– Террибль! Ужасно! – в бешенстве восклицал Серж. – Это есть нарушение прав человека! Каждый человек хочет спать утром и иметь свое приватное место. Это моя комната, почему эти люди хотят смотреть, как я живу? Это дискриминасьон!
– Это не дискриминация, Серж. Ну, такие у нас правила для всех студентов. Я понимаю, что это не очень удобно, но пока так. Тебе либо квартиру снимать, но это непросто и дорого, либо как-то задобрить Марину Аркадьевну, чтобы она сильно не цеплялась к тебе. Ну, сделай ей пару комплиментов, подари сувенир какой-нибудь. Ты же умеешь девушек обаять.
– Но коменда не девушка, я не могу ее шармэ13. Она сумасшедшая! – в отчаянье воскликнул африканец.
– Да нет, в душе она трепетная девушка, падкая на комплименты. Доброе слово, как известно, и кошке приятно.
– Хорошо, – вздохнул Серж, – будем посмотреть. Есть еще проблем. Мой научный руководитель говорит, что нужно написать статья на конферанс. Статья по-английски, но мой английский не очень хорошо. Я хотел писать по-французски, но Алексей Алексеевич говорит, что здесь никто не понимает французский. Катрин, я знаю, ты говоришь по-английски. Ты можешь помогать мне проверять статья? Я сегодня хочу заканчивать перевод. Ты мне будешь помогать?
Катька мысленно закатила глаза, ей совершенно не хотелось помогать с переводом своему надоедливому черному другу в белой бандане, но он так умильно смотрел на нее, что она снова рассмеялась и не смогла отказать.
– Ладно, присылай свою статью мне на e-mail, проверю, – милостиво согласилась она. – Я тебе сейчас адрес эсэмэской пришлю. Только имей в виду, я в ваших технических и математических терминах ничего не понимаю, проверю только с точки зрения грамматики.
– Хорошо, мое огромное спасибо! – белозубо просиял аспирант. – Сегодня вечером буду присылать!
Пока Катька уже без удовольствия допивала остывший кофе, телефон забздынькал. На экране высветилось: «Вика».
– Здорово, мать, как делища? Что завтра делаешь после учебы? Давай посидим где-нибудь, кофе выпьем, потрепемся, а то у меня на вписке такая суета, – застрекотала любимая подруга.
– Вича, привет. Да тут куча дел, завтра вот документы на визу сдавать. Но вечером давай встретимся, сама хотела тебе звонить.
– Это какую-такую визу? – в недоумении протянула Вика. – Ну-ка, выкладывай давай.
– Да в Китай же. Ай, блин, я же тебе ничего не рассказала! Слушай, ну тогда завтра по-любасу встречаемся, я тебя наберу, как буду освобождаться. Подъезжай к нам, у нас в столовке посидим или в кофейне за углом.
– Ну, мать, заинтриговала. Все, до завтра, пойду феерический кардиган к показу кроить. Отбой! Но завтра, чтобы без отговорок! – по-командирски гаркнула Вика и отключилась.
Вечером Катька в невыносимой тоске читала статью молодого ученого Макута-Коло. Из названия следовало, что речь пойдет об изучении основных алгоритмов неравномерных синусоидальных сигналов. После прочтения первых же строк научного опуса юный лингвист предательски зевнула. «This article is devoted to the quantitative estimation of a basic algorithmic analysis of non-uniform sinusoidal signals14…», – бубнила она. «Господи боже ж ты мой, да за что мне это все? И зачем я только согласилась читать эту зубодробительную муть? – мысленно ругала себя Катька. – Чтоб ему жилось хорошо в Республике Конго со своими синусоидальными сигналами. Больше никогда не соглашусь читать эту техническую чухню». Но зевая, вздыхая и матеря себя и своего африканского приятеля, статью она все-таки дочитала, и, поправив кое-где грамматические ошибки, отправила Сержу.
На следующий день после учебы, когда лучшие подруги сидели за столиком уютного кафе, попивая кофе, Катька не могла оторвать взгляд от новых Викиных сапог. Коричневые скучные боты были искусно декорированы крупными бордовыми цветами из замши, украшенными стразами. Викина длинная челка сегодня тоже была выкрашена в винный цвет, в тон к декору на обуви. Похожие цветы, только вязанные крючком, расцвели и на ее белом кардигане асимметричного кроя.
– Ну, ты красотка, конечно. Вся в цветах. Твоя работа? Хенд-мейд? – восторженно прищелкивала языком Катька.
– Ну, могла бы и не спрашивать, – отвечала Вика, гордо вытягивая вперед длинные ноги в эксклюзивных сапогах.
– Тебе уже пора продавать свои работы, делать на заказ. Я думаю, желающие найдутся. Таких вещей в магазине не купишь.
– Пожалуй. У нас скоро показ, а после показа будет работать шоу-рум, где попробуем обольстить гостей нашими работами. Ты тоже приходи. Вот и посмотрим, что будет пользоваться спросом и что удастся продать, – задумчиво протянула Вика. – Так, а ты давай про Китай рассказывай.
– Да грант предложили на месяц, стажировка в партнерском вузе в каком-то мифическом городе Саньмэнься, я даже и не слышала про такой раньше. Я сначала и ехать не очень хотела, а потом подумала, почему бы и нет? Будет и педпрактика, китайским студентам русский буду преподавать, и стажировка – на занятия похожу, вуз посмотрю, китайский подтяну немного. Только вот засада, со мной такое нечто едет – сынок профессорский. Как его уговорили ехать, для меня до сих пор загадка, – посетовала Катька.
– А что с ним не так, ну, с этим сынком?
– Да ты понимаешь, у меня такое чувство, что он вот именно что сынок – жутко инфантильный и вообще малосимпатичный персонаж, живет в своем параллельном мире где-то в виртуале, в наш мир вылетает исключительно благодаря волшебному пенделю то от папы с мамой, то от кого-нибудь из преподов, законченный социофоб короче. И еще, говорят, геймер. Я тут у народа поспрашивала, говорят, он в какую-то онлайн-игрушку резался сутки, не выходя из комнаты, даже для отправления естественных надобностей бутылочку подставлял. Ну полный пипец! И вот это вот едет со мной в Китай! Однокурсники его Валенком называют.
– Почему? Такое сильное внешнее сходство? – рассмеялась Вика.
– И это тоже. Фамилия у него Пименов, а от пимов до валенок недалеко, ну и вообще он конкретно сибирский валенок! Так что погоняло ему подходит.
– Ну и ладно, съездишь с Валенком, зато у Грыни не будет повода для ревности. Как он там поживает? Кот его больше не покалечил?
– Он просто не дал Ысю повода, ибо с субботы не заходил ко мне. Один раз мы виделись, но на его территории. Правда, все как-то так…
– Что, прошла любовь – завяли помидоры? – хмыкнула Вика. – Что-то быстро.
– Да я пока ничего не решила, Вича. Вот в Китай съезжу, отдохнем друг от друга, посмотрим, чувства проверим временем и расстоянием. Слушай, я вот у тебя спросить хотела. А что за парень у тебя на вписке был, странный такой? Ну, Кондрат, он вроде бы с Настей приходил, – смущенно спросила Катька.
– Ага, запала, значит? – удовлетворенно отметила Вика. – И судьба бедного Грыни висит на волоске, готовом оборваться в любой момент под тяжестью твоего непостоянства.
– Ой, кто бы говорил! – обиженно протянула Катарина.
– А что я? Я просто вообще мужиков ненавижу, ибо все они козлы рогатые, – парировала Вика.
– Ну да, ну да, только тебе это почему-то не мешает с ними спать и менять их, как одноразовую посуду, – ехидно проворковала Катька.
И подруги, ощетинившись, уставились друг на друга, раздувая ноздри и придумывая, какие бы еще колкости сказать друг другу. Впрочем, долго дуться друг на друга они не могли.
– Ладно, мать, – примирительно сказала Вика, – в твоих словах есть правда. Мужики для меня действительно большой ценности не представляют, начиная с моего любвеобильного папаши. Но заметь, в моих половых отношениях все честно – я никому ничего не обещаю, но ни от кого ничего и не требую взамен. Встретились, пообщались, приятно провели время, никто никому ничего не должен, никто не предъявляет никаких претензий. Рациональное использование людьми друг друга – такой тип отношений очень удобен.
– А, может, просто никто тебя не зацепил так, чтобы не выбрасывать его, как одноразовый стаканчик? И ты таким вот беспорядочным способом ищешь своего единственного?
– Да кого там искать, Кэт. Чтобы ни в ком не разочаровываться, лучше ничего ни от кого не ждать. Тогда живешь спокойно, без этих вот дурацких внутренних метаний и рефлексий. И да, вечно грызущих меня внутренних мышей по твоему примеру я тоже выращивать не хочу.
– Да, Вича, твой папик, тебе, конечно, в карму изрядно нагадил, – грустно изрекла Катька.
В памяти у нее всплыл Викин отец – красивый высокий мужчина, гостеприимный весельчак, который всегда подмигивал Катьке, когда та заглядывала в гости к подруге, и усаживал ее пить на кухне чай с какими-то вкуснячками. Она и не предполагала тогда, что все так повернется в один непрекрасный момент. Затем она вспомнила Викино замороженное лицо с побелевшими губами, и как тормошила ее и обнимала в комнате, чтобы вызвать хоть какие-то эмоции и вытащить из ступора.
В тот день Вика с мамой собирались ехать подавать документы на паспорт по случаю четырнадцатилетия. Маман долго ругалась по телефону с отцом, потому что он отказывался отвезти их на машине в миграционку, ссылаясь на свою большую занятость на работе, в результате чего им пришлось ехать на автобусе. Но самый юмор был в том, что обе они – мать по причине взвинченности после телефонных дебатов с папиком и Вика в силу временного отупления из-за осознания собственной взрослости и получения своего личного паспорта благополучно забыли дома Викино свидетельство о рождении, без которого, разумеется, делать в миграционке было нечего. И обнаружили дамы нехватку важного документа только в автобусе почти на полдороги к месту назначения. В результате с руганью и взаимными обидами им пришлось выйти и отправиться домой несолоно хлебавши в надежде все-таки успеть сегодня до закрытия подать документы.
Вернувшись домой, мать, не раздеваясь, понеслась в комнату искать заветную бумажку, Вика – за ней, не обратив внимания на какие-то странные звуки, которые по всем законам, подкрепленным свидетельством о заключении брака между супругами Коваленко, не должны были в данный момент раздаваться из спальни. Но на пороге комнаты мать и дочь застали весьма банальную, но при этом динамичную антрепризу, разыгрываемую двумя актерами, верхним из которых был Викин папик. Действо было весьма захватывающим, но, несмотря на это, добропорядочные моралисты поспешили бы поставить на нем маркировку 18+.
С диким воплем «Ах ты, козлина безрогий» Викина мать схватила первое, что попалось ей под руку (а это была та самая дамская сумочка, куда, по свидетельствам очевидцев, легко помещается вилок капусты), и весьма технично метнула в центр колышущейся скульптурной группы. Женский истеричный визг и мужской стон с матами наглядно проиллюстрировали, что снаряд достиг своей цели. Папаня, пытаясь оторваться от своей партнерши снизу, начал лепетать что-то стандартное в духе: «Танюша, успокойся, это не то, что ты подумала» и «Я тебе сейчас все объясню», но ужас в том, что оторваться он не мог, а объяснять что-то разъяренной жене, находясь, так сказать, внутри другого объекта, было как-то не слишком уместно в данной ситуации.
Проблема в том, что у девахи от страха в связи с неожиданным появлением хозяйки дома что-то там бесповоротно заклинило, и, как говорится, пестик попал в плен к тычинке. Она бы и рада была уползти куда-нибудь под кровать или, схватив свою одежду, нестись, куда глаза глядят, но не тут-то было. Завывая от ужаса при виде направленной ей в голову тяжелой вазы, она все-таки сползла на пол, но поняла, что ее наездник, как приклеенный, сползает вместе с ней. Отряхиваясь от осколков разбившейся о подоконник вазы, деваха, не переставая верещать, на четырех костях пыталась прорваться к входной двери, взбрыкивая крупом, чтобы сбросить незадачливого всадника. Таким вот кентавром, под аккомпанемент истерического хохота Вики, уворачиваясь от летевших в них предметов, они прогарцевали вон из квартиры и застряли где-то на лестничной клетке.
Мать, выбросив в подъезд принадлежавшие обоим артистам спектакля для взрослых причиндалы, включая ноутбук, чемодан и даже электродрель, схватилась за сердце и потеряла сознание. Вика, совершенно обалдев от короткого, но запоминающегося представления, носилась по квартире, то звоня в скорую помощь, то неся стакан воды, чтобы побрызгать матери в лицо. Через некоторое время к подъезду подъехало две скорых – в одну из них заполз кентавр о двух головах, которого кто-то из сердобольных соседей снабдил большой простыней, дабы соблюсти приличия, а в другую, покачиваясь, взошла жертва супружеской измены, а по совместительству укротительница кентавров.
Вика позвонила Катьке, которая тут же примчалась на помощь, долго пыталась растормошить подругу, привести ее в чувство. Потом Катюха нашла в холодильнике недопитую бутылку вина, налила в стакан и заставила свою одноклассницу, одуревшую от просмотра шоу и участия в нем, не соответствующего ее возрасту, выпить. Потом Вика долго плакала и смеялась, рассказывая своей наперснице, что произошло и куда делись родители, после чего, успокоившись немного, девчонки попытались убрать остатки бойни в подъезде и дома. Пока мать была в больнице, Вика жила у Павловских. А папик, освобожденный таки руками умелого врача из своего временного плена, собрал уцелевшие после битвы манатки и по-тихому съехал. Как рассказывали потом общие знакомые, он обрел недолгое счастье с очередной тушкой молодой свежей девчатины где-то на ее территории, а потом и вовсе переехал куда-то в европейскую часть России.
– Слушай, Вича, а ты так его и не простила до сих пор? Столько лет уже прошло, – задумчиво спросила Катька.
– Ну как сказать, Кэт, я вроде бы отпустила ситуацию. Он, конечно, козел, и бабы у него, как выяснилось, присутствовали перманентно, но меня он по-своему любил. И потом, когда съехал от нас, регулярно помогал материально, и так тоже, брал меня на пикник, в боулинг, один раз хотел меня на море взять с собой, да мать не отпустила, сказала, что не желает, чтобы я опять попала на очередное шоу для взрослых. Я с ним общаюсь, отец же как-никак, но последнее время в основном в ВК или по телефону. Просто знаешь, я же теперь никому не верю, мне кажется, что все мужики такие кобелины бесчувственные, – вздохнула Вика.