Сон о золотом драконе. Книга первая. Аша
С самого первого дня после переворота на Иде и на протяжении тридцати див люди сопротивлялись драконьей власти. Собирали ополчение или действовали в одиночку, применяли магию, яды, науськивали драконов друг на друга. Но, после того как основные силы противника были разбиты и самые надоедливые борцы за свободу уничтожены, жить стало легче, и люди больше не внушали серьезных опасений. Драконы, лишенные просторов любимой родины, научились жить в шкуре двуногих соседей, терпеть тесноту, мерзких насекомых и бесталанные нападки редких повстанцев.
Шишира не сразу почувствовал тревожный ветер перемен, а многие городские драконы до сих пор считали, что он зря волнуется, делает бурю в стакане воды. Его пробовали убедить, что невменяемыми мракилами становятся только драконы-недоумки, слабые духом. Тоска, переходящая в безумие, – отвратительное явление. Если подумать, не было ничего странного в том, что некоторые драконы впадали в депрессию на Иде. Но к чему сокрушаться об этом? Выживает сильнейший, и не так уж много места на маленькой планете!
В прошлом диве солдаты Шиширы окружили и опустошили главное гнездо Одаренных – храм Лотоса, Нилам. Взяли несколько танцовщиц, действительно оказавшихся майяви. Но их способности оказались небывалыми лишь по части восхищения плоти. Драконы мигом расхватали их в любовницы. Нилам пришел в запустение, мятежных тираварцев загнали глубже в горы, а драконы продолжали сходить с ума.
На карте Шишира обводил кругами неблагополучные районы. Чарачарские пастухи? Дикарки из Латавитаны? Ускользнувшие красавицы из Ниламского храма? Допросы танцовщиц показали, что взяли не всех. Но майяви понятия не имели, где скрываются их подруги.
– Мне есть, чем порадовать тебя, – обнадежил сутулый, угловатый Зот Малахит – старый дракон и премудрый лекарь. Он вытащил из кошеля маленькую книжечку, которую Шишира попросил его изучить в свой прошлый визит к приятелю. Вещица была особенная. В богатых дворцовых библиотеках Шишира ни разу не видел книгу в похожем переплете такого размера. Люди недоверчиво рассматривали миниатюрное изделие и хмурились. Прочитать то, что было написано на гладких белых страницах, никто не мог. Небрежные каракули были нанесены не тягучим зеленым соком вальзы, а фиолетовым веществом без запаха.
Книжицу подобрали в храме Лотоса, но никто из задержанных обитателей святилища не сумел расшифровать записи. Шишира отдал ее Зоту, который водился с учеными людьми, надеясь, что тому повезет больше.
– Мне перевели одну запись, – продолжил Зот. – Веришь ли, язык все-таки местный. Только написано скорописью, которую никто здесь не применяет. Мой толмач узнал в этой шифровке известное пророчество. Мы нашли его в Ореховой книге Гандаревы; вот, сравни сам. – Зот раскрыл на нужной странице привычную для взгляда иданскую книгу историй и предсказаний. Шишира прочел:
В черный год предательства
Явится тот, в ком надежда и сила,
Чтобы низвергнуть чешуйчатое зло.
Когда, возмужав, встретит он
Деву, Говорящую со звездами,
Взметнется небесным пожаром
Огонь их мести, и неизбежной
Станет гибель крылатых.
– Оригинально, – хмыкнул Шишира. – Такое мне еще не попадалось. Впрочем, иданцы за свою краткую историю сочинили уйму предсказаний, их просто перестаешь воспринимать всерьез. Ты слышал, чтобы хоть одно из пророчеств исполнилось?
– Еще бы! – морщинистый рот Зота растянулся в обаятельнейшую улыбку.
Шишира подумал, что драконы, хоть и постигли искусство превращения в людей, не могли при всем желании преобразить свой человеческий облик. Помолодеть, скрыть неприятные черты ни одному дракону не удавалось. Суть их оставалась неизменной. Знакомых Шишира без труда узнавал в толпе людей, даже если видел в новом образе впервые. Вот и старый, хитрый насмешник Зот с пытливыми зелеными глазами был вылитым драконом. Странно, что люди этого не замечали.
Зот продекламировал наизусть:
Тысячи лепестков Нимеланы –
Твоя шкура, Несущий Свет.
Шишира подхватил со смешком:
Ты герой, покровитель желанный,
Всей любовью мира согрет.
В сердцах живет надежда,
Что будет наш враг сражен,
Всех нас защитит и спасет
Отец – Золотой дракон.
Иданцы верили в благого Золотого дракона, охраняющего их от мирового зла. Случись с ними беда, Золотой дракон должен был прийти на помощь и восстановить справедливость. И не было, по их представлениям, силы, способной противостоять древнему и возрождающемуся вновь дракону.
После захвата власти над Идой король Айнодава без лишних сантиментов объявил себя Золотым драконом. С тех пор иданцы перестали чтить пророчество о драконе, само имя великого шанкара было под запретом. Наверное, люди решили, что Золотой дракон их предал, раз позволил самозванцу поработить их. И теперь возлагали надежды на нового героя и Говорящую со звездами. Да, пожалуй, Говорящая со звездами майяви могла бы противостоять хитрому и осторожному дракону. Следовало как можно скорее обнаружить эту прыткую похитительницу разума, собеседницу планет. Придумают же! Как можно разговаривать с каменными шарами, хоть и заселенными разными формами жизни, но, по сути, неодушевленными частичками Вселенной!
В коридоре зашуршало, дверь в кабинет бесцеремонно распахнулась.
– Я так и знала! – разочарованно воскликнула Чичея. – Просила же тебя собраться. Мне совершенно не хочется опаздывать на бал. Почему все нужно повторять дважды? – Яркие губы скривились от возмущения.
“Какой у нее противный голос”, – подумал Шишира.
– Я сказал, что не пойду на бал, – пожал он плечами. На самом деле он не помнил, предупреждал ли ее. Могла бы сама догадаться.
– Что значит, не пойдешь?! – подвижный рот изобразил удивление. – Я уже несколько раз появлялась на ярмарках и прогулках одна. Ты пренебрегаешь всеми дворцовыми приемами. О тебе и так много разговоров. Вот увидишь, король рассердится!
– Король обрадуется, если я поймаю убийцу драконов.
– Когда же пройдет эта дурь? – губы сложились в скорбную складку. – Ты как драконыш: навыдумывал себе врагов. Пора бы забыть Сирин…
– Ты опоздаешь на бал! – потеряв терпение, рявкнул Шишира.
– Я-то повеселюсь на славу, – гордо вскинула голову Чичея. – А ты будешь лазить в канавах со смердящими мракилами. И бестолку, как всегда.
С этим презрительным напутствием жена Шиширы, наконец-то, выскочила из кабинета и побежала на улицу, где ее поджидала карета.
– Чешуйчатое зло! – обозвал ее Шишира почерпнутым из пророчества ругательством.
Зот захихикал.
– Диву даюсь, как она изменилась, Зот, – раздраженно щелкнул пальцами Шишира. – Как изменились мы все, живя мелкими плотскими человеческими страстями! Эта планета затягивает нас, как в воронку, в небытие, искушает играми двуногих, дразнит соблазнами, растворяет нашу сущность. Я заглядываю вперед и не вижу будущего для драконов, боюсь проснуться человеком и утратить память о своем роде. Стать зыбким мифом, как…Золотой дракон!
– У тебя паршивое настроение, – Зот поднялся и потянулся лениво. – Мир меняется, меняемся мы сами. Из того, что у нас поубавилось простора, не следует, что мыслям и чувствам не хватает места. И на Иде есть что исследовать. Позволь откланяться. Я тоже приглашен на бал. Обожаю наблюдать за людьми и драконами.
– Конечно, – Шишира встал, чтобы проводить друга. – Я и сам скоро уйду.
– Удачи.
Фиолетовый сумрак разбавили огни первых звезд: как будто кто-то зажигал их, как только створки Шамбары захлопывались. Красный невеселый глаз Сирина стал отчетливо виден. До Шиширы доносились отголоски дворцовой музыки – вся драконья “знать” отплясывала на балу. На городских улицах было пусто и тихо. Кироша опаздывал. Шишира шагал взад-вперед по Стартовой, поругивая его. Без напарника взять у мракилы пробы вряд ли получится. На другом конце площадки дежурили дхоты. Один стоял у подзорной трубы, равнодушно обозревая застенную жизнь, а трое играли в домино. Может, Костаки заставила племянника забыть данное ему обещание?
Вдруг охранник на посту замахал руками, но, заметив, что игроки не обращают на него внимания, схватил рожок, который висел у него на шее, и дал тревожный сигнал. Дхоты вскочили, схватились за оружие.
К Стартовой летела перепуганная насмерть драконица. Ее никто не преследовал, но она металась и била крыльями нервно и часто, создавая себе помеху для плавного снижения. Ком подкатил к горлу Шиширы. Он шагнул вперед, дав дхотам знак держаться в стороне. Драконица ударилась лапами о Стартовую со всей мочи, так что площадка задрожала. Шишира увернулся от выбитых камней, разлетающихся во все стороны. Дракониха дышала сбивчиво, тряслась как в лихорадке, и не спешила превращаться в человека.
– Костаки, – позвал Шишира и подумал, не родственница ли Зоту Малахиту эта молодая красавица с шелковистой шкурой сочного зеленого цвета. – Ты в безопасности. Ты в городе, – увещевал Шишира.
Он легонько дотронулся до ее огромной лапы. Шумно всхлипнув, та обмякла и превратилась в рыдающую напуганную девушку. Шишира велел дхотам накинуть на нее покрывало.
– Где Кироша, Костаки? – спросил он тихо, угадывая, каким будет ответ.
Она подняла заплаканное обиженное лицо и не в силах выговорить, что произошло, махнула рукой в сторону стены.
– Он… не в себе? – предположил Шишира.
Костаки горестно закивала головой.
– Ему стало плохо у меня в доме. Он… превратился прямо в комнате. Стены рухнули. Я побежала, полетела за ним! Но… – она опять зарыдала. – Я его догнала, а он… все поздно. Прогнал меня, чтобы не ранить. Ки-ки-ки-ро-о-о-о-ша! – Костаки спрятала лицо, плечи ее дрожали.
У Шиширы защипало в глазах.
– Я найду его, – пообещал он и быстро направился к стене. Какой бред, абсурд! Почему он? Такой молодой, добрый, влюбленный! Шишире захотелось зареветь зверем, и, приняв драконий облик, он издал леденящий кровь воинственный рык. Легко оттолкнулся от площадки и растворился в ночи.
Он не скоро нашел его. Племянник сидел неподвижный как скала, шкура сливалась с сумраком, делая его незаметным. Шишира тихо опустился рядом. Кироша не шелохнулся, глаза его были закрыты. Он не скулил и не бесновался, как мракила. Шишира обошел его и прислушался, сердце племянника билось гулко и редко. “Может, еще не все потеряно? – уговаривал себя Шишира. – Может, вражеская отрава как-то иначе подействовала на Кирошу, чем на прочих драконов? Похоже, он контролирует себя”.
– Музыка, – Кироша неожиданно обратился к нему на оме. – Это музыка убивает. Нельзя не слышать. Музыка рвет мозг.
– Ты говоришь! Милый, родной, Кироша… О прекрасные моря Сирина! – возликовал Шишира, – Ты не сошел с ума!
Но тут словно лопнула пружина, поддерживающая Кирошу. Он замотал головой, завыл, упал и забился в припадке. Шишира застыл, не зная как ему помочь.
– Слушай, – взмолился он на оме. – Попробуй сейчас превратиться в человека. Я заберу тебя отсюда, мы найдем Зота, он поможет…
Кироша кинулся на Шиширу, обнажив пасть. Его глаза покрыла серая пелена, и все-таки он попросил очень ясно: “Хочешь помочь – убей!”
– Давай попробуем один раз. В человека, – продолжал уговаривать Шишира.
Кироша боднул его в грудь. Угрожающе забил хвостом и прошипел: “Вой о пощаде, паскуда! Чеши прочь, гнусь!” – Кироша клацнул зубами, и Шишира едва успел увернуться и взлететь. Он кружил над беснующимся племянником, все еще на что-то надеясь. О какой музыке он говорил? Это очень важно. Кироша знал, что он найдет его и хотел передать ему свое открытие – причину того, почему драконы сходят с ума. Музыка. Где она играет? Почему он ее не слышит? Это музыка, предназначенная для одного? Для каждого дракона – своя? Как песня смерти? Не может быть! Он сегодня же пойдет к Гуну.
Кироша мучился невозможно, его крики терзали сердце. Когда он рванул зубами крыло, и оно захрустело, Шишира не выдержал. Коршуном налетел на племянника, всем весом упал ему на шею и давил, пока Кироша не испустил последний хрип.
– Я найду того, кто это сделал, Кироша. Я отомщу за тебя. Дракон умирает достойно. Дракон умирает красиво. Тот, кто посмел превратить великого дракона в мерзкую, гнилую мракилу заслуживает страшной кары.
Полный решимости Шишира летел в город. Его молодой племянник навеки остался за стеной. Он превратится в камень, но не будет бессмысленно и бесцельно топтать пыль, как другие мракилы.
Глава 3
Гун был стар и болен. Навещая его, Шишира каждый раз тревожился, дотянет ли учитель до следующей встречи. Гун полулежал на высоком, изготовленном специально для него, ложе. Лысая голова, с выпуклым блестящим лбом, была непропорционально большой для его усохшего парализованного тела. Выцветшие, почти белые глаза, казались огромными, рот, лишенный зубов, словно ввалился внутрь. Старик даже не пытался превратиться в дракона: только в человеческом теле друзья могли поддерживать его ценную жизнь. И не столько возраст был виной его болезни и дряхлости, сколько жестокие увечья, нанесенные ему Заговоренным Кшаном. Да будет он проклят во веки веков, и память о нем будет проклята!
Шишира рассказал Гуну об участи Ваташи и Кироши, о музыке, которая сводила с ума, и о своих опасениях, что некто мстительный и могущественный имеет доступ к священному дереву Айна, крадет кристаллы и исполняет драконам преждевременную песню смерти. Обо всем рассказал, только не понятно было, услышал ли его Гун, понял ли. Учитель играл в узоры-мандалы, вызывал голограммы своим могучим воображением и забавлялся с картинками, меняя и переставляя их. Неплохое развлечение для парализованного. Может, Гун уже совсем отошел от дел мирских, и даже не заметил, что Шишира пришел тревожить его покой. А он так рассчитывал на гениальный ум наставника. Многие драконы когда-то обучались у него науке перехода и межзвездных полетов. Но из ближайших соратников, любимых учеников из ордена прозорливых, в городе остались только Шишира и Зот Малахит.
– Когда дракон слышит песню смерти, он видит дерево Айна, видит, как взрывается его кристалл. И в тот же миг разрывается его сердце. Он не превращается в монстра и не сходит с ума, – не прерывая забавы с мандалами, откликнулся на опасения ученика Гун.
Шишира встрепенулся, обнадеженный.
– Ты был рядом, но не слышал музыку. А песню смерти ты бы услышал тоже. Значит, музыка была внутри Кироши. Он, наверное, употребил что-то изменяющее сознание. Молодежь постоянно этим балуется.
– Ты говоришь про гулики? Чужие сны?
– Гулики – это яйца роламбы, обладающие свойством вбирать информацию и отдавать ее получателю. Не исключено, что так можно передавать не только образы, но и музыку. И поношения. Ты упоминал, что поврежденные драконы хотели, чтобы ты убрался на Сирин.
– Неужели у нас появились враги и среди пугинов?
– Пугинам все равно с кем торговать. Мракилы разрушают их подземные города. Пугинам не выгодно плодить чудовищ, топчущих им крышу и заваливающих ходы. Подумай, кто хочет прогнать драконов с Иды?
– Все, кому привольно жилось без нас.
– Они правы. Это не наша планета. Когда уже мы вернемся на Сирин?
Шишира вздрогнул. Похоже, проблеск сознания угас, и Гун погрузился в мир воспоминаний и фантазий.
– Сирин мертв, учитель. – Шишира не собирался тешить старика иллюзиями.
Гун обиженно моргнул, и сияющая мандала перед ним задрожала, узоры перепутались.
– Плохая аура. Они – не исконные жители. Не понимают порядок. Они – изгнанники космоса. Нирритская природа: недомыслие, зло, кураж…
Учитель Гун терпеть не мог людей и считал, что все беды от них. Он настоял, чтобы сиделкой у него была майяви. Самые скромные, безобидные девушки человеческого племени внушали ему страх.
– Мы берегли Сирин от людей…
– Сирин погиб по нашей вине, там никогда не было людей, – возразил Шишира. – А на Иде мы скоро изведем их всех. Теперь это наш дом.
Гун молчал, насупившись. Впрочем, он предпочитал разговаривать на оме.
– А где Алмазная Иш? – спросил Гун. – Я хотел бы поговорить с Алмазной Иш.
Шишира вздохнул. Бедный Гун. Какой был дракон! Как все изменилось.
– Алмазная Иш сгорела. – Быстрым шагом Шишира удалился из покоев старого Гуна.
Как будто ему не жаль Сирина, как будто он не вспоминает его прохладные реки, необъятные моря и изобильные острова. Его просторы! Да каждый раз при воспоминании о родной планете щемит в груди и тоскует сердце. Но, что было – не вернуть. Сирин погиб, а драконы выжили. И его задача сделать так, чтобы драконья раса процветала в любви и здравии на чужой планете.
Вечером старая тетка кшейта, Кориза, плела рыболовные сети у полыхающего костра и рассказывала сказки тем, кто хотел слушать. Ятрим любил смотреть на огонь, на темное, в глубоких морщинах, лицо старухи, на ловкие руки; любил слушать ее глуховатый голос. Аша тоже пригрелась рядом с группой детишек и помогала Коризе делать сеть.
– Говорят, что в стародавние времена мир тоже сотрясали войны, – неспешно рассказывала Кориза. – Тогда Создатель погрузил мир в сон на многие тысячи лет. Наступила тьма, и Создатель уснул вместе с миром, успокоив свое сознание. Однажды одному из Рыцарей Вселенной приснился Золотой дракон, парящий в ночном небе.
Аша встрепенулась при этих словах, и ее локоть слегка коснулся руки Ятрима.
– Видение поразило Рыцаря, и он проснулся. Он увидел тьму и подумал, что она скрывает дивные миры, которые надо из нее извлечь. Рыцарь представил эти миры и населил их удивительными существами – позже они назвали его Каратаром. Просыпались и другие Рыцари и спешили наполнить тьму своими видениями. Все было прекрасно, пока Рыцари Вселенной были увлечены созиданием. Но однажды они заметили, что созданные Каратаром миры превосходят их творения красотой и разнообразием и позавидовали ему. Всем стало вдруг тесно, и, вместо того, чтобы извлекать из тьмы совершенство, Рыцари стали воевать и разрушать то, что уже было создано. Каратар не хотел, чтобы все вновь погрузилось во тьму, и позвал к себе деву Явь. Он дал ей удивительное семя, из которого вырос цветок в потаенном месте Вселенной.
– Семя – источник спасения жизни, запомните дети, – объявил Ятрим, обнимая Ашу за плечи.
Аша улыбнулась и легонько толкнула его в бок. Кориза продолжала.
– Явь вырастила цветок – Нимелану, наполнивший все пространство вокруг немеркнущим светом. Этот свет, который никто не может выдержать вблизи, кроме самой Яви, надежно защищает цветок. Рыцари в злобе своей стали уничтожать миры, созданные Каратаром. Он успел спасти лишь три планеты, уменьшив их до размеров жемчужин и поместив в раковину, которую Рыцарь передал своей верной спутнице, летучей мыши Вальгуде. Она перенесла раковину в сияние Нимеланы и спасла жизнь на трех планетах, но сама ослепла. С тех пор летучие мыши не видят, а мир обмельчал.
Кориза принялась складывать свою работу, а это был знак, что больше сказок не будет.
– А злые Рыцари потом что, уснули?
– А слепая Вальгуда умерла?
– Почему три планеты не расплавились, если Нимелана такая горячая?
Ребятишки сыпали вопросами, чтобы удержать бабку Коризу и не идти спать.
– Ступайте в пещеры, – нахмурилась Кориза, – а то придут джалаи и откусят вам любопытные носы.
– А Золотой дракон настоящий? – спросила вдруг робкая девочка по имени Лика.
– Да, – быстро, не подумав, сказал Ятрим.
– Нет, – жарко возмутились сразу несколько голосов. – Золотой дракон – выдумка! Хороших драконов не бывает. Все драконы – враги. Мы вырастем и перебьем их!
Девочка, испугавшись злых слов, вызванных ее вопросом, отступила в тень. Аша ласково положила руку ей на плечо.
– Я видела Золотого дракона.
Все замерли, уставившись на Ашу в суеверном страхе.
– Он приходил ко мне во сне и был волшебно хорош, мудр и добр…
– Во сне, – разочарованно вздохнули мальчишки. – Во сне не считается.
– Золотой дракон – миф, – веским голосом заявил Расвед, проходивший мимо костра и услышавший спор. – Он никогда не прилетит и никого не спасет. Вы сами за себя в ответе. Ступайте спать. А сны – это те же сказки.
Он угрюмо глянул на Ашу и скрылся в пещере, и все дети потянулись за ним. У костра остались Ятрим и Аша.
– Он будто клеймо какое-то на мне видит, – поежилась Аша.
– Не обращай внимания, – Ятрим поцеловал ее волосы. – Он просто никогда не был влюблен. И Золотой дракон ему не снился.
– А тебе снился?
– Конечно. Я же поэт. – Ятрим прижался к Аше, вдыхая нежнейший запах ее травяных духов. Как же ему повезло, что он оказался рядом с ней в ту незабываемую ночь служения Ярким. Какое особенное счастье ему досталось!
– До того как ты появилась в моей жизни, – сказал он, – Золотой дракон был главным источником вдохновения. – И обхватив ее талию, прочел стихи:
Я прочил людям добрый жребий,
Тебе молитвы вознося.
Узреть, как ты танцуешь в небе,
Мечтало каждое дитя.
Чье сердце горячо как пламень?
Чей образ: бог, кумир, герой?
Кто нас хранит в надежной длани,
В беде стоит за нас горой?
Мой сон летел за ярким чудом.
Я славил мир, где был рожден.
Тебя я мнил желанным другом,
Прекрасный Золотой дракон.
Враги явились, как проклятье,
Сжигая жен, мужей, ребят.
Ты не сберег людей – мечтателей.
И я не смог простить тебя.
Аша расслабилась в теплых объятиях друга, ночь спрятала их в темноту, но наверху, в просвете между деревьями, небо искрилось звездами. И не было угрозы, предчувствия, что хрупкое равновесие когда-нибудь будет нарушено. Напротив, думалось, что жизнь только начинается. Как хорошо, что она убежала из храма, и ей повстречался этот чуткий восторженный юноша.
Глядя в высокую звездную даль Аша, прошептала:
– А все-таки он существует.
Шишира вел под руку стройную Костаки, которой к лицу были и шелковый, приталенный халат, и ряды тяжелых ярких бус на смуглой шее, и каштановые волосы, убранные в элегантную прическу. Она, действительно, оказалась одной из внучек Зота Малахита.
Перед ними мелькали ряды ярмарки тысячи чудес, которая никогда не закрывалась. Здесь можно было найти все что угодно: деликатесы к столу, ароматное мыло, вино, новую рабыню.… За прилавками встречались и люди, и фейры, и даже драконы, но в большинстве своем торговцами были пугины – подземные жители Иды. Сами они называли себя роламбинами, на прозвище реагировали довольно чувствительно, но тем веселее было обзывать их пугинами. Привыкшие к потемкам страшилки-коротышки плохо переносили свет Нимеланы, поэтому торговля шла под парусиновой крышей, смягчающей ее горячее сияние. Конечно, такой размах ярмарка тысячи чудес получила при воцарении Айнодавы. Во времена людских королей все лавки помещались на одной улице. Теперь же торговая площадь раскинулась полукружием между старой и новой стенами Граца, и количество лотков росло с каждым днем. Драконы приобретали больше ненужных вещей, чем люди, и это было одной из причин, почему грушеносые роламбины поддержали переворот.
– Вот он, – шепнула Костаки, и пара подошла к пугину в скромной песочного цвета робе и маленькой шапочке, торгующему украшениями, тканями и безделушками.
– Здравствуй, Мускатник, – любезно приветствовал продавца Шишира и удивленно поднял брови, когда пугин уставился на него невозможно яркими бирюзовыми глазами. “Новая мода, – спохватился Шишира, – прозрачные стекла, меняющие цвет глаз”. Он тут же заметил на прилавке много разноцветных парных стеклышек.
– Да пребудешь ты вечно в расцвете сил, благородный Шишира. Пусть никогда не померкнет твоя красота, несравненная Костаки, – низко поклонился пугин. – Чего желают достойные господа? Черничный чай прекрасно утолит вашу жажду…
– Не надо, – остановил Шишира торговца, уже ставившего на прилавок две чаши. – Костаки сказала, что на днях приобрела у тебя волшебные гулики.
Лицо пугина расплылось в сладчайшей улыбке.
– Волшебные гулики Мускатника самые действенные. Они заставляют разум плясать и уносят вкусившего их прямо в небо. Покупай, господин, тебя ждет феерическое наслаждение…
– Наш друг умер, попробовав твой товар, – ледяным голосом оборвал хвалебные речи Шишира. – Я пришел сюда, чтобы изъять гулики и взять тебя под стражу, Мускатник.
Пугин задрожал всем телом, растерянно замотал головой, ища поддержки, луч света попал ему в глаза и отразился бирюзовыми бликами.
– И вытащи стекла из глаз, раздражает, – сказал Шишира.
Из толпы праздношатающихся вышли его помощники и обступили Мускатника с двух сторон.
– Не может быть, – забормотал торговец. – Гулики безвредны. Это какая-то ошибка. Король знает. Король одобряет, – дрожащими руками он протянул Шишире грамоту, подписанную Айнодавой.
Шишира не стал смотреть на нее. И так понятно – у всех роламбинов на ярмарке было разрешение на торговлю. Шишира показал Мускатнику ордер на его задержание.