Это жизнь
– Ладно, сходим, – с легко читаемой обречённостью в голосе согласился Антон.
– Ещё я, похоже, нашла тебе учителя по шахматам. Ты же давно хотел покинуть свою нишу самоучки и начать играть на серьёзном уровне.
Антон широко улыбнулся и вытянул правую кисть перед собой, стараясь сжать пальцы в кулак, а верхний поднять вверх. Жест получился кривым, но мама поняла радость сына. Шахматы были его манией. Она скупила все книжки в соседних магазинах об этой игре. Антон решил тысячи задач и этюдов, участвовал в различных онлайн-турнирах, но всегда хотел в постоянные соперники сильного игрока. Ведь со слабыми и с книжками не научишься побеждать на постоянной основе. Все шахматные школы, о которых они смогли узнать, были далеко от их дома. Сам Антон ездить не мог, по понятным причинам. А мама возить не успевала из-за работы. Домой же ходить учителя отказывались. Некоторые не нравились Антону. Он непременно всем устраивал пробные партии. И многих обыгрывал достаточно легко. Разве такие годятся в учителя? Некоторые находили свой график слишком плотным, заслышав о недуге мальчика. Он не обижался, хотя всегда и задавался вопросом «почему?».
– Учителю, правда, семьдесят лет, но её дочка обыгрывала одного из чемпионов мира по шахматам. Вот только я фамилию не запомнила. Крамник, вроде бы? И она сама её обучала. Обещала к нам в субботу зайти на пробное занятие. Посмотришь, что и как, и примешь решение. По телефонному разговору она оставила очень приятное впечатление о себе. Ты, вероятно, проголодался. Давай я что-нибудь приготовлю. Яичницу с ветчиной будешь?
Антон кивнул и погладил свой пустой живот. Мама встала с табуретки, открыла холодильник, мгновенно нашла всё нужное для озвученного блюда и несколько сильно закрыла дверцу. Предмет кухонной техники дрогнул, и сверху свалился пластмассовый самолёт со сломанным крылом.
– Это что такое? – озадаченно спросил Антон, пытаясь вспомнить игрушку и метод, каким она оказалась на холодильнике.
– Са-мо-лёт, – по слогам произнесла мама, поднимая тот с пола. – Но я не помню, когда и кто его положил на холодильник. И зачем… Может быть, твой папа?
– Долго же он там пролежал, если это был папа… – Антон взял из рук мамы самолёт и принялся рассматривать его со всех сторон. Память не говорила ему об игрушке ровным счётом ничего. – Откуда он у нас взялся?
– Забыл? – мама ностальгически улыбнулась и снова уселась рядом с сыном. – В шесть лет он был твоей самой любимой игрушкой. Ты спал с ним постоянно, даже в ванной сидел, не говоря уже о походах на улицу или поездках за город. За столом всегда сперва ложечку самолётику давали, а потом уже тебе. Иначе никак.
– Как я мог забыть всё это, если он действительно был моей самой любимой игрушкой? Шесть лет – это уже достаточно взрослый возраст, – не веря маме, пробубнил Антон.
– Взрослый, скажешь тоже, – хмыкнула мама и сдула пыль с самолёта. – Но в целом логика твоя верная. Я и сама удивлена, что ты забыл о нём.
– Крыло я сломал? Наверное, после этого игрушка оказалась ненужной и забытой?
– Нет, крыло не ты сломал, – отрицательно покачала головой мама. – К нам тогда в гости друг папы с работы заходил. Он сына с собой брал. Ему, кстати, тринадцать лет было. Прямо как тебе сейчас. Вы с ним очень хорошо поладили…
– Удивительно даже… – не поверил Антон словам мамы, ведь из-за его недуга, который проявлялся несколько сильнее в те годы, с ним практически никто не хотел играть. – Извини, что перебил. Само вырвалось, – поспешил оправдать свой мимолётный порыв Антон.
– Ничего страшного. В общем, как это обычно бывает с детьми, вы заигрались. И кто-то нечаянно наступил на этот самолёт. Нас в комнате не было, потому точно сказать, кто был виноват, мы не можем. При этом друг папы с работы очень сильно отругал своего сына, и они сразу же поспешили уйти. Больше они к нам не приходили. Да и Лёша через месяц после того работу поменял, – мама взяла небольшую паузу и предалась воспоминаниям о тех временах, когда муж был ещё жив.
Антон не перебивал её. Папу Лёшу он вспоминал всегда. И всегда вёл мысленный диалог с ним, моделируя те ответы, которые мог бы ответить ему родитель. Вдобавок придумывал игры и занятия, которым они могли бы вместе предаться.
– К слову будет сказать, – неожиданно прервала молчание мама, – ты из-за игрушки совсем не расстроился. Точно и не была она твоей самой любимой. Мы с папой диву давались. Предлагали её склеить или и вовсе купить такую же. Но ты никак не реагировал на наши вопросы. И есть стал без самолётика. Я как-то и вовсе забыла про него. А папа, видимо, решил сохранить. Только почему положил на холодильник? И почему самолёт напомнил о себе именно сегодня?
– Пытаешься найти что-то мистическое?
Антон прищурил правый глаз и шутливо взглянул на маму. Она любила всё необычное. Верила в приметы, читала соответствующие книги. Вот только Антон не разделял её интереса. Он всегда старался всё объяснить с точки зрения науки. Да, не каждый раз получалось. Но Антон полагал, что это не из-за наличия сверхъестественного, а из-за отсутствия дополнительных знаний на тот или иной счёт. Холодильник в последнее время плохо работал и как-то излишне дрожал. Вот самолётик и сдвинулся к краю. А мама сегодняшним неаккуратным действием просто дала достаточный импульс для того, чтобы игрушка свалилась. Всё очевидно и просто.
– Не пытаюсь, ты мне всё равно не поверишь, – рассмеялась мама. Антон последовал её примеру. – Заберёшь самолётик с собой?
– Неа, верни его на место. Не просто так же он там находился. И жука отпусти, – вспомнил Антон, мельком взглянув на пластмассовый контейнер.
– Да, ты, прав. Пора в магазин, пока там не очень много людей. А то на кассе после шести часов можно целую вечность потерять, – сухо констатировала мама, вставая на цыпочки и задвигая самолётик со сломанным крылом подальше на холодильник. – А ты нашёл мой подарок для тебя? Я старалась не сильно шуметь, пока ты спал утром.
Никакого подарка Антон не нашёл. По крайней мере, на столе или кровати его не было. А по полкам он не лазил, увлёкшись книгой.
– Тогда открой верхнюю полку, пока я схожу в магазин. Надеюсь, тебе понравится.
Антон проводил маму до двери и закрыл за ней нижний замок на два оборота. Только после этого он медленно побрёл обратно в свою комнату. Из последних сил добравшись до кровати, он плюхнулся на неё и открыл верхнюю полку стола. Там красовался новый набор лего. Внутри коробки находилась разобранная на детали космическая орбитальная станция. Лего Антон обожал. Любовь к конструктору привил папа. Сколько всего они собрали и не перечислить. Тут и там в комнате Антона стояли готовые конструкторы. На полке над письменным столом возвышался зелёно-жёлтый грузовик, слева от него находилась фабрика с кучей труб и пристроек. На тумбочке у кровати располагался старинный дворец, который они собирали на протяжении двух месяцев. Да и много чего другого было, на что Антон сейчас не посмотрел. Отец всегда считал, что лучше любых упражнений мелкую моторику разовьют конструкторы и написание букв и цифр. Именно этим Антон и старался заниматься каждый день. Конечно, без инструкции лего вряд ли можно собрать. Но мальчик часто пытался додумать какие-то части, сверяясь потом с правильной сборкой. Иногда у него получалось. И этому факту он несказанно радовался. В конструкторе, что подарила мама, было очень много деталей. Двумя дергаными движениями Антон разорвал коробку и извлёк на свет пяток полиэтиленовых пакетов с разнообразными пластмассовыми деталями. Открывать сегодня их он не стал. Глаза и так устали от чтения, не стоит нагружать те ещё больше. Придёт новый день, и он обязательно начнёт сборку. А заодно найдёт место, куда водрузит красивую орбитальную станцию.
Мама вернулась домой только через час. До появления очередей она не успела. Да ещё и все кассы, кроме одной, сломались. Впрочем, как казалось Антону, магазин в соседнем доме так всегда и работал. Он не может вспомнить случай, когда открыты были хотя бы две кассы. Ну, а после магазина мама у подъезда пересеклась с соседкой, которая поведала ей животрепещущую историю о двух бомжах, поселившихся на последнем этаже их подъезда. Оба непрошенных гостя оказались наркоманами. Это стало понятно по разбросанным на лестнице шприцам. Два вечера их уговаривали уйти по-хорошему, на что получали отказ. На третий вызвали участкового, но он, представь себе, Вика, ответил, что это не его забота. Надо писать в управляющую компанию, вот там и разберутся. Хорошо, что в подъезде жил опер. Именно он позавчера подошёл к бомжам, коротко и грозно о чём-то с ними поговорил, после чего они в спешке выселились из подъезда и обещали больше не показываться на глаза. Антон внимательно выслушал мамин рассказ, но не стал никак комментировать его. Если уж даже участковому нет дела до бомжей, то что может сделать он сам?
Увидев найденное и открытое лего, мама радостно сверкнула глазами и убежала на кухню готовить ужин для сына. Через десять минут они вместе кушали в комнате Антона. Это была традиция. Вечером мальчик выходил из комнаты только для встречи мамы и для чистки зубов перед сном, ибо всё тело ломило так сильно, что лучше было не совершать лишних движений. Пару часов они поиграли в мемо. Совсем недавно мама купила новую версию, в которой были представлены все страны мира. А в толстой книжке, имевшейся в подарочной коробке, были названы столицы, нарисованы флаги и гербы, а ещё написан ряд интересных фактов о достопримечательностях и обычаях. Вместе с мамой они старались всё запомнить. Пока, правда, информации было слишком много. Но Антон не унывал. Дорогу осилит идущий. Рано или поздно всё будет отскакивать от зубов. Да и вдвоём дело быстрее спорится.
Время пролетело незаметно. Они смеялись над ошибками друг друга и играли всё новые и новые раунды, озвучивая факты из памяти и сверяясь с правильными ответами. Наконец день закончился. Мама помогла Антону добраться до ванной комнаты. Вместе они почистили зубы и пожелали друг другу спокойной ночи. Маме нужно было ещё закончить какой-то отчёт по работе. Потому она с ноутбуком отправилась на кухню. А вот у Антона больше дел не было. Поздно спать он не ложился, предпочитая встать пораньше и побольше переделать, пока не началась жара. Так он и поступил тем вечером, не забыв перед сном трижды пройтись по всему дому, опираясь на поручни.
Глава 2
Два дня тянулись неимоверно долго. Антон думал, что они никогда не закончатся. Внутри него теплилось странное предвкушение чего-то особенного. И раньше за собой он такого не замечал. За эти два дня он успел пересмотреть много страниц в интернете, рассказывающих о последних чемпионах и чемпионках мира по шахматам. У всех были разные пути к вершине. Кто-то начинал из маленьких городов. Кто-то из богатых семей. Кого-то поддерживали, а кто-то покорял шахматный Олимп в гордом одиночестве. Антон, примеряя их истории на себя, понимал, что чемпионом мира ему стать не суждено – слишком уж поздно он начнет серьезные занятия. Все последние чемпионы и претенденты на это звание (Карлсен, Ананд, Крамник, Карякин, Каруана, Непомнящий) начинали серьезно играть лет в 6-7, и, как правило, играли в чемпионатах мира для разных детских и юношеских возрастных категорий. Но стать гроссмейстером ему точно по силам! Антон читал про никому неизвестных людей, которые становились гроссмейстерами не в 16-18 лет, как великие, а в 25 – и побеждали на международных турнирах! Почему бы и ему, Антону, не пройти тем же путем? Он представлял себя на месте шахматистов в их решающих поединках. Размышлял, как бы повёл себя, выиграй он главный приз, допустим, в Вейк-ан-Зее. Что сказал бы у микрофона в свете софитов и при вспышках десятков камер. Конечно, он поблагодарил бы свою маму и учительницу. Уделил бы внимание процессу самообучения, ведь без этого никогда не выйдешь на запредельный уровень. Работа над самим собой – самое важное в любом процессе. И ещё огромную часть он уделил бы своему папе. Человеку, на которого он хотел бы быть похожим. Тому, кого очень не хватает. Чьи советы никогда не потеряют своей актуальности и мудрости. Папе, с которым никогда не было скучно. А про свой недуг он бы точно не сказал бы ни слова. Зачем на нём концентрироваться? Антон не отделяет себя от других шахматистов. В этой игре главное – память, умение анализировать и математическое мышление. А с этим у него всё в порядке. Значит, и нечего жалость тащить из журналистов и прочих зрителей.
И главное: он представлял, что совсем не изменится после того, как ему удастся стать известным гроссмейстером. Останется всё тем же Антоном, который любит маму, читает книги, живёт в скромной квартире и делает каждый день специфические упражнения для борьбы с недугом. И даже если он почти излечится к тому моменту, то занятия всё равно останутся с ним навсегда. Он без них уже не представляет себя. Да и папа всегда говорил, что недуг очень коварен. Он может отступить и затаиться, поселив ложную надежду окончательного исцеления. Ты перестанешь заниматься, а потом он навалится на тебя с новой силой.
Долго на вершине славы даже в мечтах Антон пребывать не мог. Он победит в двух, трех… ну пускай в пяти турнирах высшей категории, еще в десятке будет в верхней половине таблицы, но потом результаты пойдут на спад. Все чаще и чаще он станет уступать более молодым шахматистам, пусть и в упорной борьбе. Они будут вместе разбирать только что закончившиеся партии и благодарить друг друга за хорошую игру. А потом… Ну, возможно, Антон станет тренером и будет учить совсем юных шахматистов, передавая им свой опыт. Потому что время идёт вперёд. Потому что нельзя вечно побеждать. Так должно быть. И так будет.
Сегодня ночью он плохо спал. Его не покидали мысли о том, как пройдёт первое занятие. Что, если его ожидания будут обмануты? Учительница в силу возраста, наверное, не так хорошо играет в шахматы. Что тогда? Лишь под утро Антону удалось победить монстра сомнений и провалиться ненадолго в сон. Если бы не будильник, мальчик вряд ли проснулся бы сегодня рано. Глаза совсем не хотели открываться.
Но надо! И, хотя, как обычно по утрам, мышцы неприятно болели, а суставы не хотели гнуться, как положено, мальчик, помимо обычной зарядки, позанимался на паре любимых тренажеров. Их купил еще папа, но они до сих пор работали. Мелкие поломки за эти годы были, но их исправлял дядя Женя, явно выпивающий, но при этом «держащий фасон», добрый и одинокий мужчина "за пятьдесят", жалевший неполную семью… И, как пару раз непонятно говорила мама, “заменявший себе настоящую, на время”. Он любил слушать истории, которые выдумывал Антон, шутливо перебранивался с мамой мальчика и выполнял всякий мелкий ремонт в квартире.
Так называемый "оксицикл" Антон по утрам крутил примерно полчаса ногами. На не слишком большой скорости, иногда переключаясь в так называемый пассивный режим, при котором аппарат двигал его конечностями. Но, конечно, большую часть времени мальчик работал сам, даже с минимальной нагрузкой. Вечером же, если у мамы было настроение и силы, “оксицикл” с помощью системы из пары блоков помещался на стол в комнате Антона. И мальчик работал на нем уже руками. По мере возможности и болевых ощущений. Увы, вес тренажера в примерно 10 килограмм не позволял Антону поднимать его самостоятельно.
Кроме того, парень походил по беговой дорожке. Это была какая-то особо крутая модель тренажера – с поручнями, которые регулировались по высоте и были снабжены подлокотниками, с пульсометром и очень удобной системой управления, позволявшей регулировать скорость движения полотна дорожки с шагом 0.1 км\ч, что было особенно важно для таких детей, как Антон. Он помнил, каким довольным был папа, когда установил этот тренажер… И даже небольшое недовольство матери (наверное, аппарат дорого стоил) не помешало отцу с сыном в первый же день испробовать все режимы и возможности. Антон поначалу ходил на скорости 0.3 км\ч, но с каждым годом циферки на мониторе росли, хотя и не так быстро, как хотелось.
В заключение Антон позанимался с… палкой. Самой обычной палкой, не слишком толстой, длиной примерно сантиметров 70. Разного рода подхваты и перехваты, держание на весу, пропускание за спиной и махи в разных плоскостях. Большинство движений давались с трудом, но – надо!
После такого обычного для себя утреннего моциона Антон умылся и позавтракал двумя бутербродами, сделанными мамой перед уходом на работу. Молоко он допить не успел. Звонок в дверь разорвал утреннюю тишину. Немного раньше оговорённого срока, но тем даже лучше.
Антон по поручням добрался до входной двери, взял в руки тросточку, стоящую у вешалки, и дрожащими пальцами открыл нижний замок. На самом деле, трость он не любил. Она несколько сковывала его движения, как ему казалось. И сильно привязывала к себе. Он старался обходиться без неё, ведь есть поручни. Но иногда всё же использовал. Особенно когда приходили гости. На пороге появилась женщина в очках, с полностью седыми волосами. В руках она держала огромный рюкзак и зонтик, хотя дождя сегодня вроде бы не обещали.
– Я немного раньше, вы уж извините. Боялась заблудиться и опоздать, а тут у вас совсем простая дорога от остановки. Я даже опомниться не успела, как добралась до двери вашей квартиры, – принялась оправдываться женщина, поправляя норовящую залезть в глаза чёлку. – Давайте знакомиться. Меня Валентина Яковлевна зовут.
– Антон, – мальчик щёлкнул выключателем, зажигая свет в тёмном коридоре. – Проходите. Давайте я у вас рюкзак возьму?
– Не надо, он не тяжёлый, – отмахнулась от Антона Валентина Яковлевна. – Там всего лишь несколько книг, тапочки и шахматы. Я просто забыла спросить у вашей мамы, есть ли у вас доска с фигурами. И решила на всякий случай взять свои. Да и мои оригинальные. По ним лучше всего учиться. А то, помнится, пришла я в одну семью, а там вместо фигурок какие-то персонажи из мультфильмов. Минут десять ушло на то, чтобы всё запомнить. Да и как потом ребёнку на соревнованиях участвовать, когда он привыкнет к таким фигуркам? Часы у вас имеются?
Всё это Валентина Яковлевна выпалила без пауз и едва ли не одним предложением. Антон потерянно смотрел на неё и не знал, с чего начать свои ответы. Учительница же зашла в квартиру, закрыла за собой дверь, машинально повернула нижний замок на два оборота, достала из рюкзака названные тапочки и принялась переобуваться.
– Часов нету, мы с папой без них учились играть, – разлепил, наконец, губы Антон.
– А он с нами будет сегодня играть? Я люблю, когда родители принимают участие в моих уроках. Так нагляднее всё получается. Да и я могу какие-то задания дополнительные давать, основанные на пройденном. Или ошибки подмечать, чтобы вы потом отрабатывали.
– Нет, его сегодня не будет, – Антон не стал уточнять почему.
– Ну, тогда поиграем вдвоём. Ты, наверное, хочешь спросить, почему я не употребляю слово «заниматься» применительно к шахматам? – Антон не задумывался об этом, но после вопроса Валентины Яковлевны послушно кивнул, ожидая дальнейшего объяснения. – Я много езжу к детям, которые только делают первые шаги в мире шахмат. Обычно им пять лет. И слово «заниматься» для них очень страшное. Они не хотят заниматься, они хотят играть. Вот я и решила убрать из своего лексикона страшное слово, пугающее детей. Точно так же я прошу делать и родителей. Ребёнка очень легко настроить против чего-то. Легко привить нелюбовь к различным предметам или занятиям. А когда шахматы для него – всего лишь игра, в которой нужно победить, то обучение идёт куда как легче. Можно руки помыть?
За разговором Антон и не заметил, как она переобула тапочки и достала белое махровое полотенце из рюкзака. Мальчик указал рукой, где находится ванная. Валентина Яковлевна широкими шагами проследовала туда и открыла воду, не включая света.
– А шахматы у меня не оригинальные, – решил на всякий случай уточнить Антон. – Папа говорил, что они подарочные. Там фигурки пусть и не мультяшные, но больше приближены к реальным названиям. Слон с хоботом, ладья с зубчатой стеной, наподобие той, что у Кремля имеется, конь с четырьмя копытами…
– Не переживай, – Валентина Яковлевна вышла из ванной, вытирая руки. – Я же сказала, что взяла свои шахматы. Будем в них играть. А потом, если захочешь, купишь новые. В следующий раз я и часы возьму. Надо, чтобы рука самопроизвольно на кнопку училась нажимать. А то ведь многие не умеют именно с часами играть. Делают хорошие ходы, но проигрывают по времени. Или по той причине, что не так управляются с часами. Это не то чтобы целая наука, но некая привычка, которую нужно обязательно выработать.
Антон был доволен первым впечатлением. По внешнему виду он никогда не сказал бы, что Валентине Яковлевне семьдесят лет. Она даст фору любому человеку в пятьдесят. Да и подход к поездкам в чужие дома ошеломил его. Конечно, можно всегда ссылаться на не очень богатый жизненный опыт. Но, например, прошлый учитель, который провёл всего лишь одно занятие, даже не удосужился уличную обувь снять, хотя в тот день был дождь, а ему предлагали домашние тапочки. Да и злился он каждый раз, когда мама заходила в комнату. Как будто боялся, что она раскроет его некомпетентность и неумение общаться с подростками.
– Где будем играть? – Валентина Яковлевна закончила вытирать руки, убрала полотенце в рюкзак и застыла на месте, смотря на Антона.
– Давайте на кухне. Там освещение лучше. Да и на столе меньше предметов, нежели в моей комнате, – он виновато улыбнулся, добавляя последнюю часть предложения. Не хотел сперва говорить, но в итоге сказал. Что она теперь подумает про него? Такой взрослый и не может стол прибрать? Или ничего не подумает? Антону стало неловко, хотя обычно он не заботился мнением окружающих. Впрочем, обычно это мнение и мысли были связаны только с его недугом. А Валентина Яковлевна же как будто совсем этого не замечала.
– На кухне, так на кухне, – без промедления согласилась учительница.
Неуверенной походкой, опираясь на трость сильнее обычного, Антон провёл Валентину Яковлевну на кухню. Она двумя размашистыми движениями достала из рюкзака шахматы и толстую книгу с задачами.
– А это что такое? – обратил Антон внимание учительницы на пакетик с сотней квадратных бумажек, выпавший из рюкзака на пол.
– Это? – Валентина Яковлевна взяла в руки пакетик и положила на стол. – Моя специальная придумка для маленьких детей. Чтобы быстрее научиться видеть ходы фигур, я прошу их раскладывать эти квадратики на доску. Мы называем их бомбочками, на манер сапёра. Игра в минное поле увлекает детей. А через пару месяцев они уже хорошо ориентируются в ходах без подобных фишечек. Тебе же они не нужны?
– Нет, что вы, – Антон позволил себе смущённую улыбку.
– Вот и хорошо. Ты мне вот что ещё скажи, мы с тобой как играть будем? В полную силу? Или мне дать тебе фору – пешку или фигуру?
– Конечно в полную, – без тени сомнения выпалил Антон. – В поддавки мне уже не интересно. Нет удовольствия от победы.
– Тогда давай совсем по-взрослому играть.
Валентина Яковлевна взяла в каждую руку по белой и чёрной пешке, попросила Антона закрыть глаза и перемешала фигурки. Подумав несколько секунд, мальчик выбрал правую от себя кисть. Внутри оказалась пешка белого цвета. Чёрными Антон играть не любил. Ими сложнее победить. Ими лучше сразу размениваться в любых ситуациях и склоняться к ничьей. А вот с белыми он управлялся достаточно хорошо.
– Кстати, а это правда, что ваша дочь чемпиона мира по шахматам обыграла? – решил удовлетворить своё любопытство Антон.
– Это кто тебе такое сказал? – искренне удивилась Валентина Яковлевна.
– Мама, – Антон опустил глаза.
– Не дочка, а внучка, и не чемпиона мира, а всего лишь гроссмейстера. Но победить взрослого мужчину в четырнадцать лет, когда у тебя нет никаких разрядов, а занимаешься ты исключительно дома, – тоже дорогого стоит. Думаю, ты со мной согласишься. Просто мама твоя, наверное, что-то перепутала. Я ей по телефону это рассказывала.
Да, мама могла неправильно всё запомнить. Она не особо разбиралась в спорте. В любом. И конечно, Антон не мог не согласиться с Валентиной Яковлевной. Девушке победить гроссмейстера-мужчину должно быть очень трудно.
– А так история достаточно интересная. У нас в городе, а мы раньше в Баку жили, устраивался турнир среди подростков. Девочек было не так уж и много, потому всех посадили в общую группу играть. Это, несомненно, нечестно, но организаторов было не переспорить. Там же присутствовал и наш гроссмейстер. Гасанов. Почему «наш»? Ну, Баку город большой и гроссмейстер там не один, но вот Гасанов – он из нашего района родом, потому и «наш». И вот внучка моя дошла до финального матча, где проиграла мальчику на год старше, чему не расстроилась совсем. Играла она очень хорошо, но у мальчика был большой перевес в опыте игры, что и сказалось. А после турнира гроссмейстер давал сеанс одновременной игры. Представляешь? Играл сразу со всеми. Ну, из тех, кто хотел. Человек 30 набралось, причем из девочек рискнули сыграть только две, но одна довольно быстро проиграла. И то ли взрослый дядя недооценил девочку, то ли еще что, но в партии с внучкой Гасанов попал в худшую позицию. И так пытался гроссмейстер, и эдак, но внучка вцепилась в перевес… Отдал гроссмейстер две фигуры за две проходные пешки соперницы. Остались у Гасанова – король и пешка, а у внучки – два коня и король… Антон, я так понимаю, ты в интернете про шахматы читал и даже задачи решал, должен знать про такие эндшпили?