Сын Галактики

Прямо перед глазами высветилась надпись:

«Данные факторы воспроизвести невозможно. Голограмма позволяет проецировать только зрительные образы».

Я огляделся. Следы землетрясения – в виде поваленных деревьев и разрушенных скал – наблюдались повсюду, а внизу, под Кораблем, виднелся полностью оплавленный большой котлован, в котором, похоже, он до этого располагался. Указав Кораблю нужное направление, я спросил:

«А могу я сам управлять?»

Корабль ответил утвердительно и добавил, что ручное управление включено, но в случае критических режимов он снова переключит его на себя. Хоть и не почувствовав, что управление перешло ко мне, я решил попробовать и мысленно потянулся взглядом к деревьям, стоявшим на пригорке в нескольких километрах от Корабля.

Резкая давящая сила, красная пелена перед глазами – и я потерял сознание.

Очнулся, чувствуя себя так, словно меня скинули с десятого этажа. Я был весь в крови, и она продолжала течь из носа и ушей. Появилась надпись:

«Управление было перехвачено».

Немного придя в себя и осмотревшись, я понял, что был слишком самонадеян, и отныне мне следует дважды подумать, прежде чем пытаться управлять космическими кораблями, не умея даже на велосипеде ездить. Тем временем Корабль неподвижно висел над теми деревьями, к которым я мысленно потянулся. Видимо, по незнанию его способностей я слишком сильно ускорился, и меня вырубило перегрузкой.

Корабль поинтересовался причиной моего выключения и, получив подробный ответ, написал:

«В автоматическом режиме работы не предусмотрена компенсация перегрузок из‑за отсутствия на борту жизнеспособных форм. Гравикомпенсаторы выключены».

Витиевато выругавшись про себя, я вежливо попросил Корабль включить эти самые гравикомпенсаторы и, по возможности, очистить воздух в рубке, так как становилось душно и дышать было трудно, как в парной. Я также поинтересовался, может ли он заодно протестировать мой организм, чтобы точно знать, что я могу выдержать, а что нет.

Корабль задал мне множество вопросов. Из моих ответов он сделал вывод: непонятно, как природа могла создать настолько нежизнеспособную форму. И посоветовал мне доработать свое тело. Поблагодарив его за заботу, я попросил предупреждать меня обо всех возможных в результате его действий изменениях окружающей среды, чтобы я мог заранее что‑нибудь предпринять для защиты своего ненадежного организма.

Понятное дело, что управлять Кораблем я больше не пытался, а ограничился простым указанием направления движения. Теперь Корабль двигался быстро, но так, чтобы дать мне возможность видеть путь. Дорога до поселка заняла минут пять, включая то время, что я был без сознания.

Зависнув над поселком, Корабль сообщил, что настроил свой приемник сигналов для принятия электромагнитных импульсов на указанной мной частоте. Сообщив ему свои логин и пароль доступа, я приготовился ждать.

Через секунду на экране появилась надпись:

«Интерфейс слишком медленный, прошу выдать более быстрый».

Я подумал, что с такими запросами ему, наверное, поможет только трансатлантический оптический кабель.

«Wi‑Fi ему медленный, – почему‑то обиделся я. – На моем модеме ему бы даже такие скорости не светили».

Тетя не хотела подключать DSL из‑за значительной для нашего бюджета ежемесячной платы, поэтому мне приходилось довольствоваться модемом и редкими покупками карточек для подключения к Wi‑Fi.

Поинтересовавшись, где можно найти этот трансатлантический оптический кабель, Корабль получил ответ, и всего через десять минут мы были на месте. Удивленный его скоростью, я спросил, как он умудряется двигаться в атмосфере так быстро, ведь существуют трение и все такое прочее. Вместо ответа мне был продемонстрирован вид Корабля со стороны и без камуфляжа – я сразу понял, почему для него ограничений не существует. Корабль окружало едва заметное энергетическое поле, которое часто описывают в своих книгах фантасты.

– Понял, не дурак, – сказал я больше себе, чем Кораблю.

Тот, однако, воспринял это как новую информацию, и немедленно спросил, что такое дурак. Пришлось отвечать. Тем временем Корабль погрузился в воду и устремился ко дну. Я впервые был на подводной экскурсии, да еще в таком необычном качестве. Корабль демонстрировал все происходящее на экране, причем так ясно и четко, как будто под водой ярко светило солнце. Я даже не стал спрашивать, как это ему удается. Что толку? Специалистом по внеземной технике я не был, как, впрочем, и по земной тоже.

Кабель был найден достаточно быстро, но, прежде чем Корабль успел с ним что‑нибудь проделать, я попросил не повредить его, так как это связано с большими затратами по его восстановлению. Согласившись со мной, Корабль ответил, что ничего трудного в этом нет, только тогда ему на врезку понадобится десять минут, а не пять. Я сказал, что переживу такой гигантский отрезок времени.

Прошло десять минут, и вновь появилась надпись:

«Интерфейс слишком медленный, прошу выдать более быстрый».

Это заявление меня добило, я только и смог сказать, что более быстрых интерфейсов на Земле не существует, так что пусть довольствуется тем, что есть.

Корабль на это ответил, что с таким медленным интерфейсом скачивание данных займет несколько недель, а то и месяцев. Тогда я предложил ему такой вариант: он отвозит меня домой, затем возвращается, опять влезает в кабель, добывает всю необходимую ему информацию, а когда закончит, свяжется со мной.

Корабль поинтересовался, почему я не хочу присутствовать. Я объяснил, что должен обязательно показаться тете, чтобы она убедилась, что я жив и здоров. Да и, кроме того, не усидел бы я один несколько месяцев взаперти.

Уже подлетая к дому, я спросил у Корабля, а может он, к примеру, подключиться к банковской сети США и организовать мне счет с небольшим количеством деньжат? Миллионов так сто‑двести долларов, не больше. Узнав у меня, что такое США, деньги, банковский счет и прочее, Корабль сказал, что ему опять же нужен Интернет, чтобы всесторонне рассмотреть возможности осуществления моей заявки.

Слегка офигев от собственной наглости, я велел ему разворачиваться обратно и добавил, что согласен и сам отвечать на любые вопросы по этому поводу. Корабль снова рванул к кабелю, подключился к нему и несколько часов молчал. Устав за день, я уснул в кресле – меня разбудило легкое покалывание в спину.

«Прошу объяснить причину отключения. Все мои системы в норме», – увидел я надпись перед собой.

Объяснив Кораблю, что это называется «усталость» и что мне, чтобы перерабатывать полученную за день информацию, нужно отдыхать, я снова получил ценный совет по поводу срочной необходимости замены тела.

«Расскажи лучше про решение моего вопроса», – подумал я, уходя от этой скользкой темы.

Мало ли, может, эти пришельцы и вправду способны пересаживать мозги в новые тела. Экспериментировать над собой я бы не хотел.

«Задача проанализирована, технически ее выполнение никакой сложности не составляет, – ответил Корабль. – Однако в некоторых ссылках, относящихся к аспектам работы банковской системы, имеются описания подобных действий, законодательством страны Соединенные Штаты Америки квалифицируемых как мошенничество».

«А нельзя так: открыть, например, счет где‑нибудь в швейцарском банке и перечислять на него по одному центу от любой банковской операции в Америке?» – спросил я его.

«Ответ положительный, – написал Корабль. – Необходимо два часа на внесение необходимых изменений в работу банков Америки».

– Слушай, давай подстрахуемся, – сказал я ему вслух. – Я дам тебе время, чтобы ты проанализировал все случаи подобных махинаций и сделал так, чтобы отследить мой счет, а также установить, что мы замешаны в этом деле, было бы невозможно. Поэтому сейчас отвези меня домой. Встретимся, когда ты будешь полностью готов. Хорошо?

«Да, – гласила надпись. – Как будем обмениваться информацией?»

– Есть у тебя что‑то типа связи на расстоянии? Что‑нибудь маленькое и незаметное? – спросил я.

Почувствовав укол в руку, я от неожиданности ойкнул и вскочил с кресла. Оглядев то, что у других физрук называл бицепсом, я заметил небольшое утолщение.

У меня в голове раздался голос:

– Так устроит?

Я снова выругался и попросил Корабль впредь не делать со мной ничего без предварительного объяснения и получения моего разрешения.

Общаться с голосом в голове было намного удобнее, чем получать ответы на экране. Да и укол был почти безболезненным, и бугорок на плече уже почти рассосался.

Корабль подлетел к дому. Я попросил высадить меня на балкон, дверь которого летом всегда была открыта. Появляться из воздуха во дворе, где на лавочках постоянно сидят любопытные бабки, было бы самоубийством.

Высадив меня, Корабль улетел. Дома я разделся, спрятав выданную мне Кораблем одежду под кровать, улегся на нее и включил телевизор. Странно, но про землетрясение в новостях не было ни слова. Минут пять я бессмысленно смотрел какой‑то скучный фильм, потом уснул и проснулся только, когда тетя растолкала меня к ужину.

«Хорошо, что завтра суббота, – подумал я, снова укладываясь в постель, – нет занятий и прочего».

Воспоминание о школе заставило меня вспомнить о пережитом унижении и скрипнуть зубами. Теперь, с появлением Корабля, возможностей для расплаты с моими обидчиками стало хоть отбавляй. С этими мыслями я заснул.

И вообще провел дни отдыха, чередуя мечты об ожидающем меня богатстве с составлением изощренных планов мести. Выходные пролетели незаметно, и настал понедельник.

В школе все уже знали, что со мной сделали одноклассники и, тыча в меня пальцами, смеялись при моем появлении. Стиснув зубы, я делал вид, что ко мне это не относится, и занимался своими делами. К моему счастью, у тех, кто надо мной издевался на поляне, не было фотоаппарата, подтвердить свои слова им было нечем, а я вел себя так, как будто ничего не произошло. Из‑за этого обо мне довольно быстро забыли, переключившись на обсуждение землетрясения и действий военных, полностью закрывших доступ к Рудному Ключу и Большой скале для всех, включая даже представителей местной власти. Тем не менее в новостях о произошедших событиях ничего не сообщали.

Вся школа гудела и полнилась слухами, один я знал, из‑за чего все происходит. Видимо, за прошедшие дни кто‑то обнаружил оплавленный котлован и следы работы роботов по откапыванию Корабля. Скорее всего, именно это заставило военных засекретить все, связанное с землетрясением, тем более что поселка оно практически не коснулось.

Неделя для меня пролетела как один день – я специально не связывался с Кораблем, чтобы не отвлекать его, и ждал. В пятницу вечером, минута в минуту с тем временем, как он вернул меня домой, у меня в голове раздался голос:

– Привет, Вован, как жизнь?

От неожиданности обращения, а тем более от того, как оно прозвучало, я поперхнулся бутербродом и закашлялся.

– Ты где этого сленга набрался? – отдышавшись, спросил я.

– Я прочитал, что именно такие слова принято употреблять в среде индивидуумов твоего биологического возраста, – ответил он уже нормальным тоном.

– Нет уж, ко мне лучше обращайся по‑прежнему, – попросил я его. – Я так привык.

– Как скажешь.

– Ну что, как там насчет моей просьбы? – волнуясь, спросил я.

– Все выполнено в лучшем виде: счет открыт, деньги капают, уже солидная сумма набралась. Через год все мои изменения самоуничтожатся, оставив тебе абсолютно легальный счет, правда, пополняться он больше не будет.

– Ну что, тогда полетели в банк? А то ведь тебе нужно возвращаться к кабелю.

– Нет необходимости. Я все упростил – побывал в океанах, подключился к еще нескольким таким же кабелям, и за неделю скачал все, что мне было нужно. Так что сейчас отправляемся за карточкой, потом я отвезу тебя домой и улечу по своим делам, – бодро ответил Корабль.

– Как улетишь? Куда? – подавленно переспросил я.

– Вот так. Понимаешь, Вов, собирая информацию о вашей планете, я параллельно анализировал свое состояние. Оказалось, что я использую только тридцать процентов памяти, содержащейся у меня в базах данных. Остальные семьдесят процентов закрыты для меня каким‑то сложным кодом. Я начал процедуру по его расшифровке, но, имея лишь те процессорные мощности, что доступны мне сейчас, я смогу расшифровать этот код не ранее, чем через несколько десятилетий.

Правда, я выяснил, что знаю многое о неизвестных мне планетных системах и странных конструкций роботах и кораблях. Все эти данные полны ссылок на те области информации, которые сейчас для меня закрыты. Там же имеется группа каких‑то чисел, похожих на астрономические координаты, их тоже нужно изучить. Думаю, они послужат ключом к расшифровке скрытых от меня данных, – закончил свою речь Корабль.

– А что это за координаты?

– Если использовать ваши карты звездного неба, то мне нужно лететь к звезде спектрального класса K пять три в созвездии Тельца, – ответил он.

Я задумался. Такого я не ожидал. Почему‑то я сразу решил, что Корабль останется здесь, я буду летать на нем, куда вздумается, и делать, что захочу, а теперь выясняется, что у этого пришельца имеются свои виды на будущее. Мне сразу вспомнились те, кто издевался надо мной, и мои планы мести, которую я хотел осуществить, став невероятно могущественным и богатым человеком. Теперь на весах было две возможности: либо остаться на Земле и жить в свое удовольствие, время от времени развлекаясь сведением счетов с несимпатичными мне персонажами, либо отправиться вместе с Кораблем в путешествие с неопределенными перспективами.

Подумав, я внезапно понял, что вот он, мой шанс, которого я ждал все эти годы. Вот то, что может сделать из простого ученика шестого класса Вовы Курочкина кого‑то большего. Вот то, о чем я мечтал все эти годы и почти уже похоронил свои мечты. Я никогда бы себе не простил, если бы упустил возможность побывать в далеком космосе.

– Слушай, а можно, я с тобой полечу? – спросил я у Корабля. – Меня тут ничего не держит.

– Конечно, можно, – ответил Корабль и по тому, как это было произнесено, я понял, что он рад. – У меня много вопросов накопилось по вашей планете. Было бы просто здорово, если бы могли обсудить все это с тобой. Да и путь такой длинный, вдвоем лететь веселее.

– Насколько длинный? – забеспокоился я.

– Около трех лет.

– А какое расстояние до этой звезды?

– Чуть больше шестидесяти пяти световых лет, если мерить вашими величинами межзвездных расстояний, – ответил он.

– Погоди, получается, что ты полетишь со скоростью, во много раз превышающей скорость света? Такого просто не может быть, это по физическим законам невозможно, – уверенно сказал я, вспомнив теорию относительности.

Корабль издал несколько звуков, которые при очень большой фантазии можно было принять за смех.

– Володя, ну ты меня и насмешил. Запомни на всю свою жизнь – человеческие знания о собственной планете меньше рисового зернышка, а человеческие знания законов Вселенной меньше самого маленького одноклеточного организма. И ты мне будешь говорить о том, что может быть во Вселенной, а чего быть не может?

Я смущенно замолчал. Корабль был абсолютно прав. Все земные теории – это всего лишь предположения, и не всегда верные.

– Тогда предлагаю следующий план действий, – сказал я. – Сначала летим в банк, я завожу себе кредитную карту, получаю сколько‑нибудь наличными, закупаю еду и одежду на все время путешествия. Возвращаемся сюда, оставляю тете часть денег, чтобы жила нормально, собираю свои манатки и отправляемся к твоей звезде. Устраивает тебя такой план?

– Конечно, – с радостью ответил он.

– Ну тогда вперед, – сказал я, залезая внутрь Корабля, по‑прежнему через балкон.

В Швейцарии мне не понравилось – улочки узкие, не идущие ни в какое сравнение даже с нашими поселковыми и огромными просторами. Я специально в банке нашего поселка обменял всю имеющуюся у меня наличность на евро, так как на Корабле в швейцарский банк не залетишь, придется ему высаживать меня где‑нибудь за городом. Так оно и вышло, до нужного мне места пришлось добираться на такси, показав водителю записанный на бумажке адрес.

Расплатившись с таксистом, я зашел в банк. Ко мне сразу подошел клерк, поинтересовался, чего желает господин. Видимо, я не внушал ему особого доверия, очень уж сильно его корежило при виде моих спортивных штанов и майки навыпуск. На плохом английском я заявил, что хотел бы получить кредитную карточку для моего личного счета, открытого у них в банке. Услышав это, финансовый деятель слегка успокоился, принял исключительно деловой вид и проводил меня к стойке. Я написал на бланке номер счета, пароль доступа к нему и передал клерку.

Клерк ввел данные в компьютер и несколько минут бестолково смотрел то в монитор, то на меня. Я заинтересованно наблюдал за тем, как он это делает. Лицо клерка сначала стало белым, потом красным, а когда он попытался открыть рот и что‑то сказать, даже немного пожелтело. Извинившись за что‑то, чего я не понял, он, беспрерывно кланяясь, провел меня к кабинету с табличкой на английском: «Управляющий директор».

Даже не постучав, он распахнул дверь, ввел меня внутрь, усадил в кресло и поинтересовался, что я буду пить. Я ответил, что можно просто воды, но главное – побыстрее оформить мою карту, поскольку я тороплюсь. Не успел я закончить речь, как симпатичная девушка внесла стакан с водой и поставила его рядом со мной на журнальный столик.

Тем временем клерк подошел к ошарашенно наблюдающему за нами управляющему директору и, видимо, успел рассказать ему о моем деле, так как и тот принялся изображать из себя хамелеона. Меня это стало по‑настоящему забавлять – веселые они тут ребята. Впрочем, директор быстро взял себя в руки, отдал клерку какое‑то распоряжение – тот испарился из кабинета, – сам же подошел ко мне и на английском спросил, не будет ли господин Курочкин любезен подождать пять минут, чтобы для ведения переговоров успели пригласить переводчика, владеющего русским языком. Я выразил свое согласие, но предложение немного перекусить отклонил, сказав, что уже обедал.

Ждать нам не пришлось, так как почти сразу открылась дверь – и в нее вошли знакомый мне клерк и неизвестный мужчина.

«По‑видимому, это и есть переводчик», – догадался я.

– Добрый день, господин Курочкин. Меня зовут Наталь Дефо, я буду вашим переводчиком при общении с господином Франком, – вежливо представился он.

Я поздоровался с ним и еще раз изложил свою просьбу: открыть кредитную карту для моего банковского счета и, кроме того, выдать мне один миллион долларов наличными. Переводчик быстро все перевел, директор ему ответил.

– Господин Франк сказал, что карта уже делается. Деньги они подготовят немедленно. Правда, он спрашивает, знает ли господин Курочкин, что при обналичивании средств банк берет два процента? – перевел мне переводчик.

– Скажите господину Франку, – ответил я ему, – что если все будет сделано в ближайшие десять минут, а также если мне будет предоставлен автомобиль до аэропорта и организован чартерный рейс до Берлина, то банк может взять от этой суммы даже двадцать процентов. Главное, чтобы у меня в руках был чемоданчик с одним миллионом, моя пластиковая карта и возможность прибыть в Берлин без паспортных проблем. У меня там предстоит очень важная встреча, и я не могу на нее опоздать.

Услышав перевод, директор быстро стал звонить и что‑то говорить в трубку. Не прошло и шести минут, как он, улыбаясь, сказал мне, что все готово и все мои просьбы выполнены. Поставив автограф на подготовленных бумагах, я поблагодарил всех за сотрудничество и направился к выходу. До дверей банка, где уже стоял лимузин, меня проводили всем коллективом.

Еще раз попрощавшись, я сел в автомобиль – и мы тронулись.

«Хорошо быть богатым, – подумал я. – Плевать на то, как ты одет, откуда свалился и на каком языке говоришь – если у тебя на счету сто миллионов долларов, то можешь делать все, что вздумается».

Поведение персонала банка стало лишним тому доказательством.

В аэропорту все повторилось. Меня едва ли не на руках донесли до выхода на VIP‑стоянку, ни о каких билетах, таможне и паспортах никто даже не заикнулся. С таким же почетом – чуть ли не по ковровой дорожке – я проследовал до небольшого частного самолета, у трапа которого и был встречен тремя улыбчивыми стюардессами, которые весь полет предлагали мне свои услуги. К их сожалению, я оказался не слишком взыскательным пассажиром: обед, чай – и вскоре мы прибыли к месту назначения.

Сюда я направился по одной причине – в Интернете я как‑то наткнулся на одну базу, которая поставляла продукты и одежду во все основные супермаркеты Германии. Еще в аэропорту Берлина я попросил связать меня с представителем этой фирмы. Самым удивительным было то, что везде к моим услугам оказывались переводчики, стоило лишь выразить желание и показать несколько зеленых купюр. Так что мне не приходилось ломать язык, пытаясь изъясняться с немцами на плохом английском.

Едва услышав от переводчика сумму предполагаемого контракта, представитель фирмы вызвал к себе в кабинет чуть ли не дюжину сотрудников, с которыми мы и утрясли все вопросы по закупке и доставке всего необходимого в указанное мною место – на стоянку возле маленького придорожного магазина. Ночью, с помощью корабельных роботов, я перетащил весь груз на Корабль, оставив пустой грузовик на том же месте. По договоренности с фирмой, они должны были его забрать утром.

Когда я закончил со снабженческо‑погрузочными работами, Корабль повез меня домой. Полет с компенсаторами перегрузок занял всего десять минут, и дома я, облетев почти полмира, оказался еще до прихода тети. Собрав вещи, я оставил ей записку: мол, заработал на бирже много денег, бросаю школу и отправляюсь путешествовать. Ей оставляю часть денег и прошу обо мне не беспокоиться и не искать меня. Когда кончатся деньги, я сам дам о себе знать.

Покончив со сборами, я бросил взгляд на компьютер и диски с играми. Как же я о них‑то не подумал!

– Слушай, а ты сможешь подключить к себе мой компьютер? – спросил я Корабль.

– Могу, только зачем? Бери диски с собой, я сниму с них данные и эмулирую любое нужное тебе устройство, – ответил он.

Обрадовавшись, что не придется тащить с собой гору железок, я собрал диски и, оглядев последним взором дом, шагнул на борт Корабля.

– Ну что, поехали? – спросил он, дождавшись, когда я расположился в кресле.

– Да, капитан, – весело ответил я. Страх отсутствовал полностью.

Несколько секунд вибрации корпуса, и я увидел то, о чем всегда мечтал – Землю из космоса.

– Перехожу на основные двигатели, – предупредил Корабль.

Потекло время полета. Первые два месяца я от безделья заново переиграл во все свои игры, но потом они мне надоели, и больше я к ним уже не притрагивался. Затем я научил Корабль шахматам, и был неприятно поражен, когда не смог выиграть у него ни одной партии. Слишком уж неравными оказались наши возможности.

Еще один месяц я просто ничего не делал, а когда мой мозг взбунтовался и начал требовать информационной пищи, я задал Кораблю вопрос, который навсегда изменил мою жизнь. Именно тогда я сделал первый шаг на пути к тому, кем стал потом.

Я вошел в рубку и спросил у Корабля:

– Слушай, а как мне научиться управлять тобой? Тогда, на Земле, я так толком и не успел ничего понять.

Корабль немного помолчал и ответил:

– Единственный приемлемый вариант – это метод инетроговских пилотов. Называется он «слияние с искусственным интеллектом». Метод очень болезненный, и выживают после внедрения чипа связи всего пять процентов. Кроме того, даже в случае успешного завершения операции возможны побочные эффекты из‑за влияния чипа на деятельность мозга. Таких пилотов у самих инетрогов не больше сотни, и все они управляют только самыми большими и современными военными кораблями.

– Пять процентов? – переспросил я. – Круто.

– Да, именно так, – ответил он. – Но в случае успеха чип открывает пилоту невероятные возможности: тот ощущает корабль как продолжение своего тела, и общение с кораблем происходит с помощью мыслей – без всяких технических средств. Инетрогов‑пилотов, которые соглашаются на подобные операции, всего два типа: те, которых списывают с кораблей по каким‑либо причинам, это в основном ветераны. Или молодые неопытные пилоты, только поступившие на службу. И в том, и в другом случае благополучный исход операции открывает для них новые, безграничные возможности для работы и карьерного роста. К сожалению, не для всех решившихся.

– То есть и мы с тобой сможем общаться мысленно? – спросил я.

– Да, кроме всего прочего.

– А что еще? – заинтересовался я.

– Возможен будет доступ к нашим базам данных. То есть ты сможешь смотреть мои базы данных, а я твои.

– Выходит, тогда ты сможешь у меня в мозгах копаться?

– А ты у меня, – уточнил он.