60 минут инсайтов. Искусство субъективности

Фото на обложке – пейзаж поместья Л. Кроля (Art Village Incantico) в Италии, где, помимо условий бутик-отеля, выстроены и развернуты специальные пространства для приватных мероприятий, коучинговой и тренинговой работы.

© Анастасия Маркхейм

© Юрий Ротарь, фото автора на обложке

© 2022, Л. Кроль

© 2022, Независимая фирма «Класс», издание.

Что можно успеть за 60 минут? Не так уж мало – если быть внимательным и хорошо настроиться на собеседника.

Разговаривать с людьми и помогать им решать их проблемы – моя профессия. Свой метод я называю экшн-коучингом. Экшн – это активный, сюжетный коучинг, в котором в единицу времени происходит много событий, причем не только на вербальном плане (вопросы и ответы, поиски смыслов), но и на разных других. Экшн-коучинг становится яркой точкой, перекрестком, на котором сходятся прошлое человека и его настоящее; идеомоторные и невербальные детали, реплики диалога; особенности характера и внешние обстоятельства, которые этими особенностями обусловлены.

Эта книжка состоит из 18 часов, 18 отдельных коротких сессий-разговоров с клиентами. Час – один из возможных форматов, за которым могут следовать другие часы, периодические встречи, а иногда мы этим одним часом и ограничиваемся. За час невозможно решить проблему, но можно сделать одну из следующих важных вещей:

• Заметить свою неявную привычку, особенность, которой раньше не видел.

• Получить яркую метафору, которая описывает текущую ситуацию и дает ключ к потенциальному ее разрешению.

• Побывать в новом чувстве и осознать его.

• Нащупать повторяющуюся реакцию на жизненные ситуации.

• Пристально вглядеться в то, мимо чего всегда «промахивался».

• Понять, каковы механизмы нужных изменений и как их запустить.

Это книга про начало изменений. Про их инициирование. Про то, как выйти из матрицы привычных сценариев, перестать думать одним и тем же привычным для себя образом, как встряхнуться и увидеть жизнь в новом свете.

И, конечно, про то, насколько мы все разные – и как извлечь ценность из своих особенностей, даже тех, которые, как кажется, мешают.

Работа коуча становится лишь катализатором, подсказкой для процессов, которые запускаются в самом человеке. И это самое интересное, потому что, читая эту книгу, каждый может попытаться самостоятельно воспользоваться описанными в ней приемами и нажать в себе кнопку, с которой начинаются изменения.

Все имена клиентов, названия их должностей и другие узнаваемые детали (возраст, город, образование, сфера работы, родственники, редкие особенности жизненного пути, по которым можно было бы узнать человека) в этой книге изменены. Я убрал даже издалека узнаваемую фактическую часть именно для того, чтобы иметь возможность приводить наши диалоги примерно такими, какими они были в реальности. Я пишу о характерах, субъективности, и поэтому для меня очень ценна возможность говорить о конкретике и деталях.

В каждой сессии я стараюсь как можно дольше слушать клиента, не пытаясь быстро что-то понять. Индивидуальность – сложная штука, и я стараюсь по максимуму избегать типизации людей.

Я вслушиваюсь не только в клиента, но и в себя: появляются ассоциации, намеки, образы, которые невозможно описать строго рационально. Я доверяю этим неопределенным подсказкам.

Я задаю вопросы, которые помогают человеку настроиться на чувственную конкретику ассоциаций и воспоминаний. Рано ли вы вставали, когда учились в школе? Как именно ссорились родители? Это не сбор фактов, а скорее вызывание картинок, образов. Это важно, чтобы уйти от «концептуальных обобщений», разговора об абстрактных понятиях.

Когда я говорю с клиентом, то держу в поле три плана: события; образы; переживания.

Во время сессии я расфокусирован и смотрю как бы на несколько экранов сразу. Я «краем глаза», полубессознательно отмечаю идеомоторику клиента на уровне его мелких реакций; одновременно наблюдаю за своими собственными реакциями и ассоциациями; одновременно отмечаю возникающие моментальные состояния, чувства – свои и клиента. Постепенно начинаю отличать «климат» клиента (его «хронические» чувства, фон) и «погоду» – мимолетные чувства, быстро сменяющие друг друга в разговоре.

Обычно коуч говорит с клиентом, уже имея точную карту происходящего. Мой экшн-коучинг имеет иные принципы. Я начинаю говорить клиенту о нем самом, когда знаю еще немного. Не боюсь ошибиться, пусть клиент сам меня поправит. Мы можем прийти в равновесие – в движении. Постепенно развиваю и дополняю образы в контакте с клиентом и чтении его реакций. Стремлюсь к предельной (но не обидной) искренности.

Я вовлекаю клиента в модерацию разговора, чтобы он был не только властной фигурой и экспертом своих дискурсов. У нас мало времени, поэтому моя цель – немного «расширить» его внутри сессии, сделать вид, что у нас его очень много, не пытаться говорить о главном и «только по сути».

Нельзя четко структурировать время, когда оно и так сильно ограничено. Свободное пространство якобы болтовни – дает больше простора, и именно в нем чаще случаются островки смысла.

Я никогда не подвожу итоги разговора, и стараюсь, чтобы клиент тоже этого не делал. Наша беседа – процесс, и за этот час может возникнуть много маленьких инсайтов, метафор, смыслов. Обобщить их и свести к короткому результату, «саммари» – значит обесценить саму суть того, чем мы занимаемся.

В этой книге моя цель – не только показать свой метод, но и, главным образом, донести до читателя на конкретных примерах следующие две вещи.

Я специально подобрал самые разные кейсы и характеры, проблемы и решения, чтобы каждый мог найти в них для себя что-то знакомое и полезное. Кроме того, этот «цветник характеров» – лучшая иллюстрация того, как все мы можем быть по-разному счастливы и по-разному успешны, и, более того, по-разному это чувствовать.

Если вести диалог, руководствуясь теми же практическими принципами, что и я в своем экшн-коучинге, можно получить инструменты для более интересного, глубокого, плодотворного контакта с другими. Для этого необязательно быть консультантом: мои принципы применимы и в переговорах, и на свидании, и в семье – где угодно.

В этой книге я показываю продуктивные способы строить диалог с собеседником и с самим собой. В результате такого диалога можно узнать больше и быстрее. Я по-разному фокусирую и настраиваю внимание, даю волю ассоциациям, не только задаю «правильные вопросы», но и концентрируюсь на том, как (а не только «что») отвечает мой клиент. Я верю, что приемы, которые я использую в диалоге, помогут читателю выйти на новый уровень проницательности, эмпатии, понимания.

1. В каждой истории есть свой сюжет, за которым можно следить. В разговоре мы всегда идем от какой-то отправной точки (например, запроса, который лежит на поверхности). Как правило, за час мы успеваем проникнуть чуть глубже, в «следующий слой», и наметить несколько возможных шагов, решений или объяснений происходящего.

2. Но можно читать истории не только линейно. Для меня они похожи на элементы кроссворда: чувства, события прошлого, фактическая сторона дела связаны друг с другом и помогают находить ценные секреты.

3. Можно читать каждую главу как историю человека-мира, характера, загадки, со своими интонациями и особенностями. Скорее всего, каждый из героев отдельными чертами кого-то вам напомнит. Человек – собрание паттернов, образцов, которые встречаются не только в нем, но сама комбинация этих образцов уникальна.

4. Можно читать эту книгу как целое. Я выбрал эти истории из множества других и соединил так, чтобы они складывались в некоторое единство, показывая разные грани реальности. Между ними есть связь, рассказывающая свою историю, главы перекликаются между собой и дополняют друг друга.

Ну что, поехали?

Мой начальник – дракон

Как выжить на работе, если на тебя орут и требуют невозможного

Чувствительный и ранимый, Михаил ощущает, что попал в тупик. Начальник, кажется, ненавидит его, обесценивает его работу и вгоняет в состояние хронической изможденности, тревоги и даже паники. Конечно, эта проблема не для одного часа консультации. Но я могу подсказать удачную метафору, которая поможет сменить угол зрения на проблему, снизить градус отчаяния, ослабить тугие узлы серьезности.

М: Сегодня начальник написал мне нечто вроде: «Ты плохо работаешь, поэтому ты должен работать больше. Будешь работать каждые выходные, пока не сделаешь нужный объем». Но рабочие сроки установил не я. Я принял их под давлением. Если я назначаю какую-то дату, которая устраивает меня, то их она не устраивает – они начинают кричать, топать ногами. Они мне обещали прибавку, а сами не дали ее. Когда я перешел из одного подразделения в другое, то напомнил им об обещанной прибавке, а мне ответили: «Прибавка? Какая прибавка? Перешел и перешел». К тому же я устал постоянно выдерживать жесткие рамки. Я стоял над собой с хворостиной и два с половиной года выдерживал эти рамки. Меня могут в любой момент разбудить, вытащить на солнышко, сказать, что плохо работаю, угрожать лишением части денег. Если я совсем разозлюсь, то могу хлопнуть дверью и уйти в никуда. Но этого не хотелось бы. Здесь большая компания и здесь все-таки платят. Но конфликт такой, что регулярно думаю о том, чтобы все бросить. Когда на меня давят и критикуют, у меня растет тревога, появляется желание уйти. Я не могу дистанцироваться от этой критики. Я начинаю верить в то, что я плохо работаю. Это невыносимо.

Монолог длится долго, он мог бы длиться еще дольше, ходить по кругу. Михаилу нужно выговориться. Но в какой-то момент пора переводить разговор из событийного, внешнего плана – во внутренний, начинать говорить о конкретике и о чувствах, которые ее сопровождают.

Л: Расскажите в лицах. Расскажите, каков корпоративный уклад компании? Расскажите про начальника. Они со всеми так работают, на чувстве вины?

М: Есть главный, Алексей. У меня основной конфликт возник из-за него. Он такой глянцевый, такой человек с обложки, весь правильный. У него дорогая одежда, кружка Porsche. Он очень категоричный. Часто начинает с наезда, а я этого очень пугаюсь. В его стиле подойти и сказать: «А что ты это такое сделал? Как ты вообще дошел до жизни такой, что сделал это?» Я словно проваливаюсь в яму и ему ответить ничего не могу. Начинаю нервничать. В какие-то моменты я пытаюсь ему угождать, чтобы не получить по голове. Подстраиваюсь, подчиняюсь ему, чтобы избежать этого дискомфорта.

Он навязывает мне сроки. Я говорю: «Я это сделаю за такое-то время». Он: «Нет. Это делать – пять минут». Хотя есть объективные примеры. То поручение, которое Алексей оценивал в пять минут, мы делали два дня. Вдвоем с другим коллегой! Вышли в выходные в офис. Бесплатно. Но я больше не могу так. Выходные уже отработал и вчера до двух ночи работал. Отправлял промежуточный результат в ночи. Они не ценят этого и считают нормальным требовать от меня работать в мое личное неоплачиваемое время. Я просто хочу высыпаться, пить, есть. Спорт меня очень поддерживает. Бассейн закрыт, но я бегаю. Я не разрешаю у себя отнять бег. Что бы ни происходило – я выхожу на свою тренировку. Даже если работаю в этот день – иду в парк и там занимаюсь. Дышу. Я готов в какие-то моменты лезть на стенку. Просто назначу какую-то дату и уйду в никуда. С одной стороны, страшно, с другой – мне сразу психологически станет комфортно. Пару дней отдохну, почувствую себя человеком. Хотя, может быть, тревога будет мне мешать, буду думать: вот, проедаю запасы.

Мне хотелось, чтобы Михаил рассказал, что за человек его начальник, что он из себя представляет, что любит, помимо бичевания подчиненных. Характерно, что он этого не сделал, потому что он не видит в своем руководителе человека, а видит только начальника, который изнуряет его дополнительной работой и постоянно ругается. Михаилу понадобилось еще немного времени, чтобы выговориться, но темп речи уже спокойнее, голос не взвинченный. Теперь Михаил переходит к отдушинам, альтернативам: бег, мысли об уходе. Помогаю ему рассуждать дальше.

Л: Вот вы ушли – что потеряют они?

М: Им нужно будет найти другого человека, ввести его в курс дела. Будут говорить: «Вот, с Мишей было некомфортно, но он хоть как-то работал, а теперь искать…» У них вообще ситуация не очень – возможно, будут и проекты, и зарплаты сокращать: отрасль скукоживается.

Л: Почему им некомфортно с вами?

М: Я брыкаюсь.

Л: А остальные – работают и в выходные, днем и ночью?

М: Да, многие. Большинство людей, кто работают на проектах моего начальника, перерабатывают.

Л: Три вещи. Первое – вас все равно уволят. Не из-за того, что плохо работаете. Отрасль действительно в кризисе, и у вас будет серьезное сокращение всего, что касается инвестиционных проектов.

М: Так.

Л: Но это не повод бояться. Это повод расслабиться. Вопрос в том, когда будут увольнять. У вас, скажем, надо уволить одну треть. Вы себя в эту треть поместили. У вас к этому двойное, амбивалентное отношение. Во-первых – несправедливо, вам не захочется. «Уволят – ой как страшно, если это случится». Второе – ваше: «Да гори они огнем». Эти два полярных отношения вызывают в вас резкое повышение тревоги. Два сильных и противоположных желания.

М: Да. Согласен с этим.

Л: Если бы я был смелым – ушел бы. Но я не смелый. Это вызывает раздражение, это повод для тревоги. Вообще – вы идеальная машина для выработки тревоги. Можете вырабатывать тревогу практически из любых подручных материалов.

М: Да.

Мы перешли от описаний рабочих порядков, царящих в компании, к тому, как эти порядки воздействуют на внутренний план Михаила, какие чувства они вызывают: тревогу, печаль. К этому времени в моей голове сформировалась связующая метафора, и я хочу рассказать о ней ему.

Л: Представьте себе, что вы поступили в зоопарк и там обслуживаете драконов. Вы – уборщик при драконах.

М (смеется): Так.

Л: Надо высмотреть – какой дракон для вас самый неприятный. Давайте назовем его. Есть дракон, который игнорирует, – что бы ты ни делал, он тебя никогда не похвалит.

М: На это плевать.

Л: Есть дракон, который обесценивает.

М: Вот.

Л: Этот дракон, чтобы ты ни сделал, говорит: «Ты должен был это вчера, и сделал дело не так, и вообще, иди доработай». Обесценивающий дракон – ваш любимый дракон.

Д: Да. Самый страшный.

Л: Отлично. Дракон функционирует совершенно независимо от того, хорошо вы работаете или нет. У дракона своя физиология – он ест, он испражняется, он дышит, он проявляет свои эмоции, свойственные именно ему, в частности – обесценивает. Он делает это совершенно независимо от качества вашей работы. Человек, который пришел убирать клетку в зоопарке, может думать, что дракон сердится на него или что дракон доволен им. Но у дракона просто физиология. Если вы пришли убирать за драконами, вы получаете за это деньги. И с драконовской физиологией вы не всегда справляетесь. Вам неохота, особенно в час ночи. «Я, когда сюда шел, знал, что будет дерьмо. Но не думал, что столько!»

М: Так и есть!

Сильное напряжение – сильная лексика, вплоть до обсценной. Чем туже мы затянуты в «официальные отношения», тем нужнее нам разрядка. Я должен начать первым, дать Михаилу неформальное «разрешение» думать в таких терминах.

М: Одно ведро дерьма я готов убирать, два готов, но с приплатой. А три – не готов убирать ни за что.

Л: Это не имеет никакого отношения к качеству вашей работы. Вы просто находитесь в ситуации непрерывного взаимоотношения с физиологией дракона. Я утверждаю, что нужно просто разорвать связь, установившуюся в вашей голове, согласно которой вы считаете, что если вы хорошо работаете, то вас похвалят, а если плохо – будут ругать. Дракон – он на то и дракон, что плевать ему, как вы работаете. Он делает вид, что ему это важно, но на самом деле – он очень чувствителен (краем глаза) к тому, насколько вы его любите. Вы говорите следующее – устал убирать по три ведра дерьма. Дракон прочитывает это так: «Он меня не любит. Я от своего говна не могу отстраниться никак, а значит, если он не любит говно, то он не любит и меня самого. Наложу-ка я ему больше, чтобы быть с ним в правильных отношениях». Он и накладывает. А у вас чем больше ведер – тем больше тревоги. А с какой стати? Вы нанялись ровно на эту работу. Более того, вы иногда можете и перо у дракона выдернуть, и припугнуть его. Но дракон хочет, чтобы вы были с ним в отношениях. Сейчас вы с ним в отношениях не находитесь. Вы в отношениях только с его дерьмом. Все, что вы сейчас рассказываете, бормочете, злясь, – это все посвящено тому, сколько дерьма он произвел. В вашем повествовании дракон вообще не присутствует. Высокий ли он, длинный – вы упомянули разве что, какие костюмы он носит. У вас отношения с дерьмом дракона, исключительно. От этого возникает впечатление, что вы целый день купаетесь в дерьме.

М: Да.

Л: Но это не так. На самом деле у вас другая работа. Вы просто не можете из своей головы выкинуть, хотя бы ненадолго, то, сколько ведер вам приходится убирать. Эти продукты – они виртуальные. Реально у вас встреча с драконом занимает в сотню раз меньше времени.

М: Да, согласен!

Л: Интенсивность создаете вы сам. Дракону это нравится. Он один раз произвел свой продукт – говно, а дальше вы упоенно весь день в нем купаетесь. Более того, это мешает вам работать.

Д: Да.

Метафора сразу вызывает интерес, улыбку и принятие. Действительно, одно дело – «вышестоящие», к которым не может быть несерьезного отношения, другое дело – какие-то рептилоиды, пусть страшные и в чешуе. И Михаил не «служит им», а «их обслуживает», убирает за ними (сами-то они не справятся). Все идет своим чередом: дракон обесценивает, Михаил это обесценивание «разгребает». От качества работы это совершенно не зависит. А дальше мы переходим к новой грани метафоры: нужно сформировать отношения с самим драконом, а не только с его отходами.

Л: Я думаю, что если на минуточку начать рассматривать ваших начальников как разумных существ, то они считают, что, если на вас вылить больше дерьма, вы будете больше работать. И вы подыгрываете. А что мешает изучать драконов? Если бы вы, предположим, начали общаться с драконом спокойно, иронично, с улыбкой, с шуткой, с медленными объяснениями и так далее, то он во многом бы успокоился. Они предсказуемы, можно разобраться, как надо им отвечать.

М: Я пока не понимаю, как им отвечать. Я очень боюсь их, этих драконов.

Одно дело – говорить про «сказочных» драконов, другое – иметь дело с реальным начальником, который может взаправду уволить, наорать, обесценить. Страх парализует и мешает быть гибким, вариативным. Как реагировать на реальные ситуации? А можно ли снять часть страха игрой?

Л: Давайте я ненадолго стану драконом, а вы будете меня ненавидеть. Можно начинать. Я говорю, как обесценивающий дракон: «Как можно было здесь сделать такую глупую ошибку? Почему надо было делать так долго? Я, как гений, сделал бы это за десять минут! А вы, дураки, сделаете за час. Но ты, если ты такой, – ну сделай хоть за два часа. Но в моем представлении не может быть такого, чтобы ты занимался этим заданием сутки!»

М: Что-то такое.

Л: «Ты делал это сутки, я понимаю тебя, даже завидую: ты ковырял в носу, онанировал, бегал, болтал по телефону».

М: Да.

Л: Вам нужно написать несколько листов этих диалогов – чтобы вы были к ним готовы. Когда этот ваш мерзкий начальник начнет произносить свой диалог – он абсолютно предсказуем. Вы должны поведенчески отрепетировать это заранее. Посмотрели на его фразу, глубоко вздохнули, расправили плечи. Он сказал вам фразу, вы опять расправили плечи и погладили себя по голове. У вас есть некая система сигналов, с помощью которой вы выводите себя из панической атаки.

У вас ощущение, что если бы вы на него реагировали, то вы бы его убили. А значит, реагировать вообще нельзя. Но можно ли ему что-то спокойное сказать? Например: «Я уверен, что вы бы сами сделали это за три часа. Но у меня получается это дольше. Вы умнее меня, вы красивее меня. Вам помогает, наверное, особенная авторучка. Я завидую вашей кружке Porsche. И вообще – мне очень хочется быть на вас похожим». Зачем вам играть в игру «я маленький, а они большие»?

М: Очевидный ответ: я привык этой игре. Это самая заезженная пластинка, я не могу по-другому.

Л: Мы хотим, чтобы у вас к драконам было не одно-единственное отношение. Может быть – ироническое, описательное. Вы можете придумывать про них комикс. Разыграть спокойно пьесу, которую предлагаю рассказать. Вопрос не ЧТО ему расскажете, а КАК. Вам нужно сесть, поупражняться в разговорах с ним, в диалогах. Написать сценарий.

М: Какой может быть его ответ? Что-то вроде: «Опять ты все просрочил. Козел».

Л: Неважен его ответ. Это не должно вас волновать. У вас тревога ведет переговоры. Если вы не подтвердите тревожным лицом и не выдадите своего чувства ужаса, то пятая реплика вашего начальника будет совершенно нормальной. Но это будет пятый или седьмой круг, не первый. Скажите ему, что вы сделали максимум, что вы его очень уважаете, и поэтому проделали невероятную работу и сидели до двух часов ночи и так далее. Постройте фразу правильно. Вы говорите: «Я так много работал, больше не буду работать в выходные!». «Ах не будешь?!» Вы с его стороны строите такую фразу.

М: Да, я понимаю, что не надо было бы с ним вступать в конфронтацию.

Л: Не надо вступать в конфронтацию собственной интонацией. Говорите все, что хотите, но мягким голосом: какой ты красивый мерзавец, какой у тебя прекрасный костюм, хотя ты идиот. Важно, чтобы вы с ним говорили нормальной интонацией.

Здесь я напрямую даю советы. Но это не общие советы, а очень конкретные технические приемы, которые можно применять, что-то вроде шпаргалки. Сможет ли Михаил в действительности отважиться так говорить с начальством? Важно, чтобы он узнал о том, что это возможно, что у него есть выбор.

Л: Вы много работаете, да, но, понимаете, две трети ваших ужасных энергетических затрат – ваши тревоги и страх.

М: Я согласен.

Л: Какая бы ни была дерьмовая корпоративная культура, а она дерьмовая, – она точно того не стоит. Я вам всерьез предлагаю приемы дистанцирования. Напишите диалог, нарисуйте комикс. Попробуйте с ним говорить нормальным языком с нормальной интонацией.

М: Хорошо.

Л: Тренируйтесь в общении с драконами. Вы умеете. У вас есть какой-то тайный свисток. Куда бы вы ни пришли работать, вы умеете вызывать драконов. Сейчас вы мне говорите, что есть такие райские места, где можно просто работать, и там никаких драконов. Но вы умеете их создавать сами. При этом – вы совершенно правы. Нужно уйти из этой организации, но тогда, когда вы сами захотите. Тогда вы уйдете с большой, что называется, прибавкой. Нужно понимать, что сегодня вы довели себя до состояния кошки, из которой выпили половину крови.

М: Так и есть. Начальник мою кровь пьет.

Л: Вы к нему подбегаете и говорите: «Выпей моей крови».

М: Нет.

Л: Да.

М: Нет!

Л: Сейчас вы заулыбались, стали говорить с паузами, и это хорошо. Вы же понимаете, что у вас нет другого выхода, кроме того, с которого мы начали, – стать кандидатом тревожных наук.

М: В этом я ас.

Сессия с Михаилом интересна тем, что у него есть четкая формулировка проблемы («с начальником невозможно работать»), но совершенно нет представления о том, как ее можно было бы решить. Кажется, что в событийном плане ответов ровно два: оставаться и терпеть – или уходить.