Говорю губастому, привет, у вас компьютер свободный есть на час или два? Очень нужно, у меня ноут сломался.
Улыбается, смотрит как на идиотку. Ямки на щеках.
Переспрашивает, в каком смысле компьютер?
Как будто я шприц с героином прошу. Компьютер, любой, мне текст дописать и отправить. Можно планшет.
Говорит, у нас нет гостевых. Не по санитарному протоколу. Бесконтакт же.
Это прекрасно, хорошо, я тоже за бесконтакт, слава протоколу. Но, может быть, на пару часов что-нибудь есть? У меня все сломалось, если текст не отправлю, будет нечем за квартиру платить и есть будет нечего. И потрахаться будет негде, но этого я не сказала.
Улыбается. Ямки. Плечи.
Говорю, ладно. Кофе можно хотя бы?
Берёт бумажный стаканчик и чёрный маркер.
Стоп, давай без этого, хорошо?
Смотрит. Не понимает. Мне, говорит, надо имя написать.
Поставь точку. Не надо имя. Просто точку.
Он погремел кофемолкой, постучал рожком, погудел машиной, протянул мне картонный стаканчик с чёрной точкой на боку. Я села в кресло-мешок с пенокрошкой под постером Morgenshtern.
Спрашивает, что-нибудь ещё хотите?
Я сказала, да, конечно. В первую очередь дом у моря и собаку. Это самое главное. Ещё было бы неплохо кофе нормальный, а то твой жуткая дрянь, просто жижа бурая.
Говорит, знаю, но нам такой привозят. Я здесь просто работаю. Вы же тоже где-то работаете.
Конечно, говорю, я где-то работаю. Morgenshtern, видишь? Я придумала. Не смотри так. Скрипты для него пишу. Порно, если по-старому. Решаю, как там всё у вас будет, при нейроконтакте. На каком диване ты будешь и с кем, что на вас будет надето, сколько раз за сеанс ты кончишь. Я повелительница твоей эрекции, твоего пещеристого тела, госпожа бартолиновых желёз, сверхъестественное кольцо на твоём члене, межгалактический вуманайзер на твоём клиторе, если вдруг окажется, что у тебя клитор. Богиня нейроконтакта. Но сейчас мне нужен работающий компьютер. Не веришь, я понимаю. Я сама не всегда верю, особенно за два часа до фидбэк-сессии.
Улыбается, говорит, кажется, вы нервничаете.
Кто, я? Ну да. Раз уж ты спросил. Потому что, видишь ли, я тебе солгала. Я не настоящая богиня. Ну, может быть, из младшей группы. Повелительница умершей клавиатуры. Надо мной есть совет приёмки, вот они точно боги. У них там исследования, статистика, счётчик уровня дофамина, маркетинговые планы, Morgenshtern, куда они потом всё это загружают, а он тебе выдаёт. Совет точно знает, сколько секса тебе продать, какого и с кем. Если никто не будет покупать совокупления на яхте, я не буду писать сцены совокуплений на яхте. Если в трендах поднимутся овцы, вы вместе с Morgenshtern’ом будете трахать овец, пусть юристы решают с защитниками животных, не моя проблема. Таких, как я, вообще не спрашивают. Мне просто нужно доделать и отправить скрипт, получить немного денег и заплатить завтра за квартиру. Квартира так себе, дрянь, стандартный пенал, но там отличная кровать, я из-за неё эту дыру и выбрала. Вторую такую за те деньги не найти. Дай ноут, а? Любой. Да, я нервничаю.
Жаль ему, говорит.
Разводит руками. Кажется, не врёт.
Ещё, кажется, я вспомнила, что мне напоминает этот коворкинг. Я была в похожем месте, давно, ещё до Перехода. Я и эту историю вставила в скрипт, но приёмка завернула, пришлось переделывать.
7. Инженер. Прототип
Деревянный сарай на краю парка, тропа из каменной крошки, чёрная лужа у входа. Мост через реку грохочет, трясётся, иногда гудит: шестиполосная автострада, рельсы, электричка каждые две минуты. Жидкий кофе. Ни одного посетителя. Последнее место в городе, где к Сети можно подключиться через VPN.
Будет не хватать этой дыры, когда они прогорят и «Старбакс» возьмёт сарай в долгосрочную аренду.
Шейх написал в сикрет: первые деньги – в конце недели.
Вовремя. Прототип готов, осталось допилить код, допаять схемы для второй и третьей маски, и можно начинать. Щелчки, вспышки, присутствие.
Я назвал устройство Ovum. Яйцеклетка.
Хотел смонтировать излучатели внутри старого мотошлема, но не нашёл подходящего. Сделал внешнюю оболочку из обрезков пластика: старых вёдер, тазов, канистр. Прототип вписался в форму овала, божества, яйца. Влез туда головой, сфоткал сбоку, вслепую: огромное смазанное белое пятно. Начало всего. Я сразу решил: так и будет называться. Яйцеклетка. Ovum.
Деньги – в конце недели.
Осталось найти добровольцев. Шейх говорил, пришлёт своего, сталкера, охотника за живым. Будут интересные логи, когда яйцо взломает защиту и доберётся до середины луковицы через слои визуальной памяти.
Нужен ещё один.
Вариантов немного. Можно по объявлению, типа парня за стойкой. Дрочер, скейтер, юзер. Маска предпоследней модели, кнопка форсаж-режима на изоленте, ремешок растянут от частого использования. Вещи хранит в подсобке и спит прямо здесь, в сарае, на старом икеевском диване. В детстве угорал по нейроснаффу: гонял смерти в POV-режиме, вселялся в джихади под стёртым в пыль Алеппо, в пожилого саба, удавленного молодым домом-любовником во время оргии. Замедленная речь, переспрашивает, глаза слезятся. Они все такие, других по объявлению не найти.
Можно взять отработанного базового: осколок чистого бессознательного. Никаких личных границ, животная агрессия.
Плохие варианты, оба.
Видел утром патруль возле дома. Скорее всего, совпадение, но к чёрту такие совпадения. Включили мигалку, медленный строб, редкие вспышки синего света. Я стоял рядом с мусорными баками, в кармане паспорт, в другом кармане ключи, кнопочный телефон, как у дворников, киллеров, курьеров. Жёлтый биоразлагаемый мешок с завязками, в мешке картофельная кожура, обрезки проводов, куски печатных плат. Если я в ориентировках, они должны были заметить. Подождал. Сделал вид, что прикуриваю. Уехали.
В Бутовском лесу долго сохнет после дождя, несколько метров глины, если копать вглубь. Налипает на штаны, не отстираешь. Надо было переодеться. Замаскироваться, слиться с пейзажем.
В сарае хлопает входная дверь, звенит китайская игрушка над дверью, шесть стальных трубок на толстой нитке, разделённых фанерной плашкой. Отвратительный дребезжащий звук, хуже только местный кофе.
Женский голос.
Не оборачиваться. Молчать, сидеть. Закрывать лицо рукой.
8. Чёрная. Зеркальные нейроны
«Уровень допуска: 18+, обладатель ежемесячной подписки.
Жанр: погружающая нейросимуляция.
Серия: «Тайные желания».
Локация: Ретропространство для группового подключения (коворкинг), тип: «Интернет-кафе».
Стимуляция обонятельного центра: запах пластика, пота, нагретой пыли, подгоревшего масла и специй из индийского кафе в соседнем подъезде, нота табачного дыма по запросу пользователя, нота мочи по запросу пользователя.
Звуковой фон: пощёлкивание клавиатуры, гул источников бесперебойного питания, ламп дневного света, кишечная перистальтика.
Сеттинг: светлое просторное помещение, напоминающее процедурную, с большими матовыми окнами по одной из стен. Три другие стены покрыты панелями из белого отражающего пластика. Наборный подвесной потолок из квадратных блоков. Вдоль помещения – одинаковые светло-серые пластиковые столы в пять рядов, по три в ряд. На каждом столе – два стандартных рабочих места, клавиатура и монитор. За разными столами – девять мужских нейропроекций. Спортивная и облегающая одежда подчёркивает атлетическое сложение: камера наводит фокус на дельтоиды, трапециевидные мышцы, медиальные головки трицепсов, короткие стрижки, татуировки, металлические браслеты на запястьях.
За крайним угловым столом – нейропроекция клиента.
Ситуационный костюм клиента: часть офисного ретрокостюма, серые шерстяные брюки и жилетка от тройки поверх белой рубашки с закатанными до локтя рукавами. На правой руке над запястьем – татуировка сердца, пронзённого кинжалом. Лицо из библиотеки Morgenshtern, этническая идентичность по запросу пользователя, биологический возраст по запросу пользователя.
