Сводная сестра для мажора

7.Глава

Снег летит в лицо, когда я выбегаю из торгового центра на улицу. За те полчаса, пока мы были внутри, погода стала только хуже.

Я накидываю на голову капюшон и застёгиваю куртку, только сейчас обнаружив, что не потрудилась надеть бельё.

Чёртов Чернов! Вот чего он так пялился на мою грудь!

Опустив голову, чтобы глаза можно было держать хоть немного открытыми, пытаюсь понять, в какую мне идти сторону. Где находится автобусная остановка? О том, чтобы поймать такси в такую погоду, не может быть и речи! А сесть в одну машину с Мишей сейчас выше моих сил!

Ненавижу таких, как он.

Зарвавшихся парней, которые считают, что им можно всё и всё сойдет с рук.

Пусть проиграет свой порш, ему будет полезно.

Не знаю, чем я думала, когда он первый раз озвучил мне свой план. Помочь ему – нет, не в соблазнении этой красотки, а лишь в том, чтобы с ней подружиться и привести её в порядок. В более приятный глазу вид. Для Миши. Чтобы бедного не тошнило, пока он будет её заваливать. Я не сомневаюсь, что у него это получилось бы, обаяния этому чёрту не занимать.

Просто я не думала, что эта Библиотекарша будет настолько жалкой. Понимаете, я не мать Тереза и в прошлом, довольно недалёком, я любила пройтись по головам, чтобы достигнуть нужной мне цели. И сейчас готова была сделать то же самое. Миша поманил меня тем, что замолвит словечко перед моим отцом, а мне так надоел его тотальный контроль, вот я и повелась!

– Блин-блин-блин, – бормочу, останавливаясь.

За своими мыслями я упускаю момент, когда освещённая фонарями территория торгового центра заканчивается и впереди маячит лишь слабо подсвеченный тротуар. С одной стороны которого проходит трасса, по которой, теснясь, медленно едут машины, а с другой – тёмный пустырь.

Туда идти мне не хочется. А Чернову звонить – ещё меньше. Я почти уверена, что он уже свалил и сейчас толкается на своём “порше” в этой самой пробке.

Буквально подпрыгиваю над землей, когда слышу позади себя тяжёлые шаги и учащённое дыхание. Моё сердцебиение сбивается. Вляпаться в неприятности – это последнее, что мне сейчас нужно.

Шарю одной рукой в карманах, пытаясь нащупать ключи от дома. Если это маньяк, я выколю ему глаза! А второй уже достаю телефон, чтобы нажать кнопку sos. Хоть экран и разбился почти вдребезги, но сам аппарат всё ещё функционирует. Если что, им можно и по голове садануть.

В полной боевой готовности разворачиваюсь на пятках и почти лечу вниз.

Забыла, что надела перед выходом из дома угги, а они очень скользкие.

– Ты просто наглухо бедовая, Белова, – раздражённо говорит Чернов, успевший подхватить меня за капюшон и дёрнуть вверх, спасая тем самым от встречи с ближайшим сугробом.

– Ты что тут делаешь? – произношу, постукивая зубами, вцепляясь в его плечи.

У меня и в мыслях не было, что он может пойти за мной. Не вяжется у меня с его образом хождение за девушкой, которая, кроме подзатыльника, ничего ему не даст.

Двадцать минут назад мы так друг на друга орали, что нас попросили удалиться из книжного. Бедная Библиотекарша, кажется, была на грани нажатия тревожной кнопки. Пока Чернов объяснялся с охранниками, я ушла.

А теперь смотрю ему в глаза, находясь в пяти сантиментрах от его лица, и облизываю губы, которые щекочет его горячее дыхание.

– Я обещал твоему отцу присмотреть за тобой. Хотела пойти поискать приключений? – говорит Миша, продолжая удерживать меня на месте. – Домой поехали.

Ну вот, я же говорила, что он не добренький самаритянин! Его просто погладят по головке за то, что он присматривает за младшей сводной сестренкой. Может, денег побольше отсыплют.

– Мне не пять лет, я в состоянии за себя постоять. – Для убедительности бью его кулаком в грудь. – Я злюсь и никуда с тобой не поеду!

Куртка на нём расстегнута, и я чувствую, как под тонкой футболкой каменеют стальные мышцы. А ещё он горячий, даже через ткань. Если бы на меня в подворотне напал вот такой вот амбал, не факт, что я смогла бы отбиться.

– Я и вижу.

– Что ты видишь? – прищуриваюсь.

В его волосах бардак и снег. Мой капюшон слетел, и снежинки крупными хлопьями оседают на носу, бровях и губах, превращая меня в снеговика на тонких ногах. Слизываю их быстрым движением языка.

– Что тебе не пять… – бормочет Миша, опуская ресницы, а его ладонь медленно и верно пробирается ко мне под куртку, ложась на поясницу поверх футболки, и двигает ещё ближе к нему… – …тебе все три, и ты ведёшь себя как ребёнок.

– Кто бы говорил, Чернов. Это не я играю в десткие игры с ребятами из своей песочницы.

– Не ты, – легко соглашается Миша, придвигая меня ещё ближе к себе. – Но ты очень хотела поиграть, Катя. Иначе бы послала меня ко всем чертям с этим спором, как только о нём узнала. Что тебе сейчас не понравилось? Предмет спора? Жалко её стало? Или представила себя на её месте?

– Мечтай, – фыркаю. – Отпусти меня, Чернов.

– Зачем, Белова? Ты тёплая и вкусно пахнешь, – вдруг улыбается Миша и в доказательство своих слов прижимается носом к моим волосам, продолжая шептать около моего уха: – Не то что Библиотекарша. Тебя хочется трогать. И смотреть на тебя тоже хочется. Тебе нужно сделать так, чтобы я хотел так же смотреть и на неё. Ну же… Белова, это же “порше”, а ты у нас и так не ангелочек. К чему строить из себя хорошую девочку именно сейчас?

Наглые пальцы, пробираются ко мне под футболку.

Его рука холодная, моя кожа горячая. Меня сшибает током от этого прикосновения, подкидывая нехилым таким разрядом в двести двадцать вольт.

Я дёргаюсь, но как-то слабо. Чернов действует на меня странно. В один момент мне хочется на него орать, покрывая матом, и бить корешком книги из отдела зарубежной фантастики, а в другой момент… в другой момент я думаю о том, что будет, если наши губы вдруг встретятся?

Надеюсь, я никогда этого не узнаю, потому что в моей жизни уже был один “плохой парень”, после которого я пытаюсь восстановить свою репутацию да и жизнь в целом. До сих пор.

Помните, я говорила вам про внутренний стержень каждого из нас? Я считаю, что у меня он есть. Один раз он уже не сломался, а проверять его на прочность второй – пока не хочется.

Миша смотрит на меня каким-то странно помутневшим взглядом, когда я поворачиваю голову в его сторону и мы пересекаемся взглядами.

Я чувствую своими бёдрами его бёдра и понимаю, что мы стоим всё-таки слишком близко. И на спасение младшей сводной сестры это уже мало похоже.

Он просто заговаривает мне зубы и дурит голову!

Я чуть приоткрываю губы и подаюсь вперед.

Зрачки Чернова расширяются, а взгляд быстрее молнии устремляется к моим губам.

Пользуясь тем, что он поплыл и потерял бдительность, поднимаю ногу и лягаю его в лодыжку.

– Ах ты… – шипит Чернов, выпуская меня из своей хватки и омута глаз.

Продолжая ругаться как сапожник.

Я бью его и по второй ноге, просто ради профилактики, и с мстительным удовольствием наблюдаю, как он оседает на только что нападавший пушистый белый снег.

– Я же говорила, что могу постоять за себя сама. Штучки свои пикаперские проворачивай на ком-нибудь ещё, – говорю я и, присев, делаю снежок. Запускаю его прямо в Мишу. – Ой.

Вообще, я целилась ему в плечо, но с меткостью у меня так себе. Поэтому попала прямо в лицо.

– Тебе конец, Белова. Беги, – отплевываясь, произносит Миша, недобро сверкая глазами, и сгребает ладонью комок снега.

Вот сейчас я его слушаюсь мгновенно.

Парковка торгового центра освещена тёплым уличным светом. Вывески подмигивают украшенными к Новому году гирляндами. Снег кружится, не переставая падать ни на секунду!

Бегу, вдыхая морозный воздух и выдыхая его сизыми облачками пара.

В моей обуви далеко не убежишь, но я очень стараюсь. Испытываю давно забытый выброс адреналина, который кипятит мою кровь и подгоняет. Это не страх, это азарт.

Я знаю, что если Миша меня догонит, то ничего плохого не случится. Максимум будет задето мое самолюбие, примерно так, как я только что опустила его.

Взвизгиваю, когда слышу за спиной приближающиеся тяжёлые шаги. И ускоряюсь. Холодный ветер залетает в ворот куртки и щекочет голые участки кожи. Мурашки бегут по телу, пощипывая особенно чувствительные места. Летящие навстречу снежинки колют щеки, нос и губы.

Чернов спортсмен. Неплохой футболист и бегает он намного лучше меня, но почему-то догоняет не сразу. Его тоже заводит эта охота.

Я уверена, что он упивается этой погоней так же, как и я бегством.

Решаю его немного подразнить.

– Каши мало ешь, Мишаня, – выкрикиваю, оборачиваясь через плечо.

Это становится моей фатальной ошибкой.

К слепящему снегу в глаза, добавляются мои собственные волосы, развевающиеся на ветру волнистыми прядями. Они лезут мне в рот и нос, и я на секунду сбиваюсь с ритма, пытаясь от них отплеваться. Спотыкаясь о собственные ноги.

А в следующую секунду меня уже сбивает с ног Чернов.

Схватив меня своей огромной ручищей поперек талии, делает рывок и прижимает к себе. Мои ноги взмывают в воздух, и я вскрикиваю ещё раз! Пытаюсь вывернуться, вцепившись в его ладонь ногтями, но парень только сильнее сдавливает меня.

Миша громко дышит мне на прямо в ухо. Его губы почти касаются моей шеи, и потому я буквально ощущаю их движение, когда слышу его тихий угрожающий голос:

– Сдалась мне твоя каша, Белова. Я люблю другое…

– Что же? – спрашиваю с замиранием сердца.

– Мясо, – Миша клацает зубами около моей мочки.

Хохочу в голос, представляя, как Чернов впивается зубами в огромный стейк, словно пещерный человек.

– Шизанутая.

Я чувствую улыбку. Спиной ощущаю, как быстро колотится его сердце в груди, к которой он меня прижимает. Не переставая куда-то тащить. Сучу ногами по воздуху, пытаясь освободиться. Мне это почти удаётся, а в следующий миг я оказываюсь в куче ледяного и одновременно обжигающего снега. Который жалит покруче роя пчёл!

Чернов скинул меня в сугроб!

– Аааа! – кричу, барахтаюсь. С первого раза выбраться у меня не получается, я только сильнее в нём утопаю.

– Как тебе, Белова? По кайфу?

Снег забивается за ворот моей куртки, холодит спину, попадает в рот, щиплет щёки, пальцы и, кажется, в полёте я потеряла свой сапог.

Над головой раздаётся раскатистый смех Чернова, который и не думает мне помогать. Не знаю, где он нашёл такую кучу снега, но одна я в ней купаться не собираюсь.

– Помоги, – прошу почти плача и протягиваю ему ладонь.

Я его совсем не вижу, потому что ещё не полностью очистила залепленное лицо, а в глаза то и дело попадают капли тающего на ресницах снега.

Чернов обхватывает мою руку своей и дёргает вверх. Но вместо того чтобы помочь ему и оттолкнуться пятками, я упираюсь в землю и тяну его на себя.

Миша, чертыхаясь, падает прямо на меня, придавливая к земле. Оказывается сверху, опираясь на локти возле моей головы, и лицо у него при этом такое шокированное, злое и вместе с тем восторженное. Столько эмоций намешано, что я опять начинаю смеяться.

Выдыхаю холодный воздух прямо ему в губы, которые оказываются всего в десяти сантиметрах от моего лица и, спохватившись, замираю.

– Ты что творишь? – тихим вкрадчивым голосом интересуется Миша, но при этом продолжает лежать прямо на мне. – Я тебя сейчас прикопаю прямо здесь.

Смотрит на меня каким-то странным взглядом, который я не могу сразу прочесть. А у меня от него бабочки в животе начинают просыпаться и трепетать. Те самые бабочки, которых полгода назад я травила дихлофосом, чтоб они сдохли уж наверняка.

– Уверен, что хочешь именно этого? – спрашиваю сипло.

Миша сжимает губы так, что на его лице проступают точёные скулы, словно он прикусил щёки изнутри. А в следующий момент он уже стоит, возвышаясь надо мной. Рывком поднимает меня и несколько раз встряхивает, избавляя от излишков налипшего снега. Достаёт из сугроба мой сапог и, постучав им по своему бедру, ставит передо мной.

– Идём в машину. Тебе надо согреться.

Чернов отворачивается и, засунув руки в карманы кожанки, высматривает свой “порше кайен”.

Я правда начинаю замерзать, поэтому совсем с ним не спорю. Стуча зубами, иду за своим сводным братом, пытаясь понять, что сейчас между нами произошло. На какое-то мгновение весь мир словно замер, а потом крутанулся на сто восемьдесят градусов назад, в корне изменившись.

Вперившись взглядом в спину Чернова, могу поклясться на чём угодно: он тоже это уловил.

– Миш.

– В машину, Белова. Куртку снимай, она мокрая вся.

В салоне пахнет едой, я оглядываюсь по сторонам и замечаю на заднем сиденье большой крафтовый пакет с логотипом одного из тех ресторанов, что были в торговом центре.

Моя футболка тоже оказывается мокрой, а от этого ещё и прозрачной. Поэтому, когда Чернов пакуется с хмурым видом на водительское кресло, я остаюсь в куртке, но начинаю постукивать зубами.

– Я же сказал: снимай её, – резко мотнув головой, произносит Миша, и врубает печку на полную мощность.

– Я мокрая.

Чернов как-то обреченно стонет и опускает голову на руль, несколько раз стукнувшись лбом.

– Чего, твою мать? – сипло произносит он.

– Футболка мокрая, а я без белья… – решаю пояснить, – поехали уже домой, а?

Не говоря ни слова, Чернов опять вылезает наружу и, взяв что-то в багажнике, возвращается спустя несколько секунд. В меня летит верх от его футбольной формы и, попав прямо в лицо, приземляется красной массой на колени.

Растерянно разглядываю яркую ткань в своих ладонях.

– Переодевайся.

Прежде чем дверь с грохотом закрывается, я успеваю уловить тихий бубнёж своего сводного брата о том, что именно он думает о мокрой одежде, отсутствии белья и полуголых девицах в его тачке.

Мои щёки начинают пылать. Расстегнув молнию, я скидываю куртку и беру в руки футболку с номером “16” на спине.

8.Глава

– С днём рождения, Анна, – обнимаю мачеху, похлопывая одной рукой её спину и целуя воздух около её красиво уложенных светлых волос.

Именинница выглядит сегодня как актриса старого голливудского кино. В длинном красном платье, с густо накрашенными ресницами и красной помадой. Кулон и браслет, которые украшают её шею и запястье, переливаются сотнями огней в искусственном свете ресторана. Думаю, они стоят пару сотен тысяч. Не рублей.

– Спасибо, дорогая, – произносит жена моего отца и отстраняется.

Вручаю небольшой букет из розовых роз и нежной белой эустомы, обернутых в крафтовую бумагу. Утром пришлось заказать цветы и съездить за сертификатом в её любимый салон красоты. Думаю, она и сама может себе его оплатить, но получать подарки всегда приятно. Тем более я знаю её не слишком хорошо, чтобы выбрать что-то более личное.

А у Чернова спрашивать не хотелось, потому что вчера, вернувшись с нашей снежной прогулки, мы разошлись по своим комнатам в полном молчании. Всю ночь я ворочалась и никак не могла уснуть. В крови кипели адреналин и возбуждение.

Спала от силы несколько часов, и, когда встала, Чернова дома уже не было. Не то чтобы я пошла его искать, просто знала, что проснулась одна.

И я понятия не имею, где он и чем занимается.

Может, на тренировке или…

В общем, мне не нравится, что я о нём думаю. Где, с кем, зачем, когда вернется…

– Пахнут потрясающе, – говорит Анна и, обернувшись к моему отцу, который сидит за столом, с улыбкой демонстрирует букет. – Володя, смотри, какая красота от Катюшки.

Он в ответ приподнимает бокал с шампанским и, переместив взгляд на меня, холодно кивает, отвернувшись назад к своему собеседнику. Я давно привыкла к такому отношению, поэтому оно меня совершенно не задевает. Портить праздник его жене я не собираюсь. Когда он только ушел от нас, я могла выкинуть что-то такое, за что ему пришлось бы краснеть. Но не сейчас. Сейчас я в образе хорошенькой девочки, примерной дочери и падчерицы.

Позорить никого не собираюсь и весь праздник планирую отсиживаться в уголке, потягивая минералку.

– И вот небольшой презент. – Протягиваю мачехе сертификат в подарочном конверте, и она опять расплывается в улыбке, прижимая меня к себе.

– Спасибо-спасибо! Никак не доберусь до массажа, теперь точно схожу! – восклицает она. – Дай-ка я на тебя погляжу… Катюшка, какое чудесное платье! Шифон?

– Наверное.

На мне лёгкое платье чёрного цвета, которое доходит до середины икроножной мышцы. Ткань вверху просвечивает, поэтому фасоном предусмотрено ещё одно – нижнее – покороче, из плотной, облегающей, чуть шелковистой ткани. На лице у меня лёгкий макияж, который подходит случаю. Я знаю, что выгляжу в них – платье и макияже – хорошо и мило.

– Нам надо с тобой как-нибудь выбраться на шопинг вдвоём. Девочками. Посекретничаем.

– Эээ… ладно, – немного теряюсь и переминаюсь с ноги на ногу.

– А Миша не с тобой? – спрашивает Анна, вытягивая шею и смотря за мою спину, словно её сын мог спрятаться за мной, а она – этого не заметить.

– Нет.

– Хм. Ладно. Беги за детский столик.

– Детский?

Мои брови взлетают вверх и лицо, наверное, приобретает странное выражение, потому что Анна вдруг откидывает голову и заливисто смеётся, похлопывая меня по плечу.

– Не пугайся ты так! Мы просто отсадили всех детей, чтобы вам не было скучно вместе с нами. Это для меня вы дети, а так там все примерно твоего возраста. Злата! – успокоив меня, подзывает администратора. – Проводи Катюшу… Отдыхайте, веселитесь. И ешь там давай! Креветки – просто чудо!

Бросив ещё один взгляд на отца и убедившись, что моя персона его ничем не интересует, иду за девушкой по имени Злата.

Я могла бы дойти и сама, сложно заблудиться в пяти столах в одном банкетном зале. Радует только то, что “детский стол” находится в отдалении от праздника. Словно пришедшие сюда друзья семьи Черновых хотели как можно дальше отсадить от себя своих отпрысков. И я не могу их за это осуждать.

– Всем привет! – говорю, взмахивая ладонью и оглядывая свою будущую компанию на этот вечер, привлекая их внимание к себе.

Трое незнакомых мне парней, две девушки, которых я тоже вижу впервые, и… мой недавний знакомый из клуба. Тот самый, которого Надя пожалела и вручила ему свой номер. Увидев меня, парень теряется и округляет глаза. Стул рядом с ним как раз свободен, и я, не задумываясь, направляюсь к нему.

– Какая встреча, – произношу, укладывая сумку на колени и поворачиваясь к своему соседу по столу. – Признавайся, ты за мной следишь?

– Я… я… нет! Ты что! – поспешно заверяет меня парень, густо краснея.

– Расслабься, это была шутка, – усмехнувшись, тянусь за бутылкой минералки, стоящей в центре стола.

– Ал, неужели это твоя подружка? – усмехается сидящий напротив меня парень, откинув со лба чёрные волосы. Смотрит исподлобья с интересом и каким-то превосходством.

Одет в чёрную рубашку, несколько верхних пуговиц небрежно расстёгнуты, а изо рта у него торчит острый кончик зубочистки. По бокам от него пристроились две девушки, и если мне сначала показалось, что одна из них пришла с кем-то ещё, то сейчас я понимаю: они обе его.

Фууу.

– А что, ему запрещено иметь подружку? – спрашиваю, смотря прямо в лицо незнакомцу.

С шипением откупориваю бутылку и наливаю пузырящуюся воду в высокий стакан для вина.

– Такую подругу поиметь захотел бы даже я, – оскаливается парень.

– Силенок-то хватит, ковбой? – киваю на сидящих по обе стороны клонированных блондинок.

– То есть ты даже не возражаешь?

– Не уверена, что ты сможешь меня хоть чем-то удивить, – говорю, поведя плечом, и поворачиваюсь к онемевшему Альберто. – Так какими ты тут судьбами, чудо-пикапер?