Две жизни Пинхаса Рутенберга

1

Постепенно он освоился с работой и мог уже позволить себе выходы в город и более широкие знакомства. Конечно, он искал дружбу с людьми, с которыми был идейно близок – с социалистами и социал-демократами. Иногда он приходил на собрания, где выступали лидеры Итальянской социалистической партии. Однажды на сцену поднялась моложавая женщина небольшого роста с выразительными еврейскими чертами лица. Она выступила с речью за единство с правым и реформистским крылом партии. Рутенберг так бы и ушёл, если бы рядом сидевший с ним мужчина не назвал своему коллеге её фамилию – Балабанова. Это его заинтриговало: русская женщина в руководстве, член Центрального комитета, редактор газеты «Avanti!» – центрального органа партии. После собрания он подошёл к ней.

– Вы очень хорошо и убедительно говорили, синьора Балабанова, – произнёс он.

– Спасибо. Я Анжелика Исааковна, – представилась она. – С кем имею честь говорить?

– Рутенберг Пинхас Моисеевич, инженер-строитель.

– Не тот ли «инженер», который вёл народ на свидание с царём Николаем?

Её ирония и живой ум заставили его улыбнуться. Он подумал, что знакомство с ней будет ему приятно и интересно.

– Это было так давно, Анжелика Исааковна, – вздохнул он.

– Скромность украшает только женщину, мой милый. Знаете, что, приходите ко мне в редакцию. Я думаю, нам стоит поговорить.

Она назвала адрес газеты и удалилась в сопровождении молодого итальянца.

Рутенберг проводил их взглядом и тоже направился к выходу. Там он столкнулся с журналистом и политиком Филиппо Турати, с которым познакомился месяц назад.

Однажды Турати появился на заседании социалистов с женой Анной Моисеевной Кулишовой. Она, девичья фамилия которой была Розенштейн, как и Пинхас, родилась в еврейской купеческой семье. В Цюрихском университете примкнула к революционерам-народовольцам. После неудачи крестьянского восстания в Киевской губернии, эмигрировала. В Париже она познакомилась с Тургеневым, который после её ареста ходатайствовал перед французским правительством о помиловании. Поселившись в Италии, она поступила на медицинский факультет Миланского университета, где и познакомилась с Турати. Вместе они стали одними из основателей социалистической партии. Рутенберг пригласил их в кафе, где за чашкой капучино рассказал о его и Максима Горького итало-русском издательском проекте и предложил им участвовать в нём. Они охотно согласились.

2

Через несколько дней Рутенберг после работы отправился на встречу с заинтриговавшей его Балабановой. В редакции стоял грохот машин, печатавших очередной выпуск газеты «Avanti!». Анжелика Моисеевна сидела за столом в своём небольшом кабинете, заваленная бесчисленными бумагами. Услышав лёгкий скрип открывшейся двери, через которую в комнату ворвался шум печатных станков, она оторвала взгляд от исписанного листа, который держала в руке, и жестом указала ему на стул.

– Вот в таких условиях мы и трудимся во имя итальянского народа, – сказала она и грустная улыбка пробежала по её лицу.

– Я, как и Вы, Анжелика Моисеевна, эмигрант и до сих пор нахожусь в Европе в полулегальном положении.

– А что Вы хотите от охранки после того, что натворили в России?

– Это верно. Но у меня было немало причин для разочарования в своих соратниках по революции. И мне почти удалось освободиться от горьких воспоминаний. А когда Вы эмигрировали?

– Я разошлась с мужем, инженером Михаилом Соломоновичем Балабановым, порвала со своей богатой еврейской семьёй и поступила в Брюссельский свободный университет. Это было лет пятнадцать назад. Там получила степень доктора философии и литературы. Но на этом я не остановилась. Училась экономике в Лейпциге и Берлине у профессора Вагнера, а потом в Риме у Антонио Лабриолы.

– Не могу похвастаться таким послужным списком, Анжелика Моисеевна. Но высшее образование получил в Петербурге. Мне повезло преодолеть унизительную процентную норму.

– Потому я и уехала на Запад из этой антисемитской страны. Я благодарна Лабриоле, он открыл мне глаза на нашу экономику и научил марксизму. Тогда и вступила в Социалистическую партию.

– Я вначале был близок к социал-демократии, – откровенно сказал Рутенберг. – Но я предпочитаю активную деятельность. И я стал членом партии эсеров – преемников народовольцев.

– О, это крутые ребята. Я читала, они ликвидировали сотни царских чиновников.

– На Николая мы тоже готовили покушения, – рассказывал Рутенберг. – Хотели бомбить его с самолёта, даже думали использовать подводную лодку, копали тоннели под дорогами. Но то ли судьба его берегла, то ли провокаторам среди эсеров удавалось предупредить охранку.

– Пинхас, я думаю, мне очень повезло. – Анжелика Балабанова вдруг заулыбалась, её словно осенила какая-то догадка. – Со мной работает молодой социалист Бенито Муссолини. Я познакомилась с ним лет десять назад, и всё это время была его духовником. По моему совету он стал читать Ницше, Штирнера, Маркса, Бабёфа и Сореля. Он талантливый журналист и прекрасный оратор. Бенито скоро станет главным редактором нашей газеты, а мне прочат другое дело. Сейчас он живо интересуется подробностями русской революции, и я не могу в ему этом помочь. Пинхас, будь добр, поговори с ним.

– Хорошо, Анжелика Исааковна. Он здесь?

– Нет. Ушёл перед твоим приходом. Я ему скажу, и сведу вас.

3

Она позвонила Рутенбергу через несколько дней и пригласила его к себе домой. Когда

он вошёл в салон, с дивана навстречу ему энергично поднялся мужчина среднего роста, с крупным хищным носом, волевым подбородком и сверлившими взглядом, глубоко посаженными глазами. Пинхас вспомнил, что видел его на собрании вместе с Анжеликой.

– Бенито, – произнёс он, не дожидаясь, пока хозяйка квартиры представит его гостю, и протянул руку для рукопожатия.

– Пинхас Рутенберг. Вы, молодой человек, меня заинтриговали.

– Бенито пожелал познакомиться с Вами, – сказала подошедшая к ним Балабанова. – Но вначале я хотела бы угостить вас чаем с круассанами. Прошу к столу.

Выпили чаю и постепенно стали обсуждать положение в стране и колониальную войну в Ливии. Муссолини напомнил, что благодаря ему удалось исключить из партии двух «ревизионистов», поддерживавших войну.

– В награду за это он получил назначение главного редактора «Avanti!», – пояснила Анжелика. – Но мы собрались ведь по другому поводу.

Бенито спохватился и стал излагать свои представления о первой русской революции. Рутенберг усмехнулся и понял, что сегодня ему придётся прочитать лекцию этому тщеславному и амбициозному человеку. Он откинулся на спинку стула и начал свой рассказ. Он говорил час, изредка попивая оставшийся в чашке остывший чай. Балабанова и Муссолини слушали с большим интересом, время от времени подавая реплики и задавая вопросы.

– Да, Пинхас, Вы всё прекрасно объяснили и развеяли наши наивные иллюзии. Я очень благодарна. А ты, Бенито?

– Пока я слушал, я утвердился в мысли, что социалистическая доктрина требует ревизии.

– Что ты имеешь в виду, Бенито?

– Мы слишком уповаем на демократию, реформы, парламент, политические дискуссии и топчемся на месте. Нацию возродит не социализм, а энергичный жестокий человек.

– Это ты так понял Сореля? – удивлённо спросила Анжелика Исааковна.

– Я, синьора, организовывал демонстрации, неоднократно выступал на площадях и в аудиториях. И пришёл к выводу, что даже если людей освободить, они останутся рабами. Такова их рабская психология.

– Не узнаю тебя, Бенито. Диктатура всегда плохо кончалась. Вспомни даже великого Юлия Цезаря.

– Это из-за отчаяния, Анжелика Исааковна. Видите, даже в России с её угнетением и бесправием ничего не удалось сделать, – мрачно произнёс Муссолини.

– Ты не совсем прав, Бенито, – запротестовал Рутенберг. – Теперь Россия уже другая. Появились парламент и многие свободы. Поднялась заработная плата рабочих, сократился

рабочий день.

– Тогда почему столько вас бежали в Европу? – не унимался Бенито.

– Царская власть ещё очень сильна, – произнёс Пинхас. – Но рано или поздно она падёт. А сейчас позвольте мне откланяться. Меня уже заждались. Да и день у меня завтра трудный.

Он поднялся со стула, поклонился Анжелике и направился к выходу.

1

Со временем Рутенберг пришёл к выводу, что его статус инженера электрической компании не позволяет ему быть хозяином идей и планов, рождавшихся в его голове. Он подумал, что полтора года работы достаточный срок для того, чтобы уволиться и вновь, как в Генуе, основать свою небольшую, но успешную компанию. Он продолжит заниматься гидротехникой, где его авторитет несомненен, а имя широко известно. Проект на реке Тичино Рутенберг закончил и теперь контролировал строительство плотины, которое близилось к своему завершению. На столе управляющего компанией Манчини появились новые предложения от промышленников и муниципалитетов, о которых тот рассказывал на совещаниях. Рутенберг видел, как в Италии, богатой водными ресурсами, росла потребность в дешёвой электрической энергии, вырабатываемой гидроэлектростанциями. Он попросил Манчини его принять.

Управляющий смотрел на инженера, сидящего перед ним, пытаясь понять причину его прихода.

– Синьор Манчини. Я хочу выразить Вам искреннюю благодарность за то, что предоставили мне прекрасную возможность работать в Вашей компании. Я получил бесценный опыт, мои знания расширились и стали ещё уверенней.

– Спасибо и Вам, синьор Рутенберг, за замечательную работу. Надеюсь, Вы довольны нашим отношением и оценкой Вашего труда.

– Конечно, синьор Манчини, я нашёл здесь хороших друзей, у меня достаточно высокая зарплата. Я хотел бы поговорить о другом.

– Я Вас внимательно слушаю.

– В Вашей компании я уже достиг максимально возможного статуса. Даже если я получу высокую должность, всё равно останусь только частью Вашей большой компании.

– Я Вас хорошо понимаю, синьор Рутенберг. Есть множество людей, которые были бы счастливы работать в такой компании, как наша. Но я вижу, Вы не такой, у Вас большой потенциал, который Вы стремитесь реализовать. Вы этим походите на меня в молодости, когда я работал в Америке в компании Вестингауза. А потом вернулся в Италию и основал свою.

– Я рад, что Вы меня понимаете, и предлагаю Вам новое соглашение. Я создаю в Милане гидротехническую компанию и беру на себя все Ваши проекты. Уверен, Ваши расходы на моё содержание даже станут меньше.

– И что тогда Вы выигрываете?

– Я буду одновременно выполнять и другие проекты. Сейчас на севере открылись ещё несколько электрических компаний. Я предложу и им сотрудничать со мной.

– Вначале Ваша новая компания, возможно, будет терпеть убытки. Вам потребуются свободные деньги и немалые.

– Вы правы, у меня нет никаких иллюзий. Но я беседовал с управляющим банком, представил планы моей финансовой деятельности и получил согласие на кредит. Условия их мне подходят.

– Вы меня убедили, синьор Рутенберг. Желаю успеха.

В тот же день он подал заявление на увольнение и, проработав ещё месяц, получил расчёт.

2

Начало было таким, каким его предсказывал Манчини. Электрические компании предпочитали проектировать и строить гидротехнические сооружения самостоятельно, и Рутенбергу пришлось немало потрудиться, чтобы убедить их заключить договора с ним. В первое время он даже соглашался брать на себя проекты оросительных систем. Полученная банковская ссуда быстро таяла, и ему пришлось вложить в дело собственные сбережения. Он нанял несколько специалистов и чертёжников, которые в первое время нуждались в его помощи. Через полгода работа наладилась, и первые проекты были переданы заказчикам. Портфель заказов постепенно пополнялся, и к концу года компания стала приносить доходы.

Ему уже давно было ясно, что существующая система строительства плотин требует пересмотра. Он понял это уже тогда, когда занимался проектом электростанции на Тичино. Для него, как владельца компании, это стало вопросом выживания: некоторые большие компании предпочитали обходиться без него. Каждый вечер после напряжённой работы, он после ужина закрывался в маленькой комнате, которую сделал своим кабинетом. Перед ним стояли две задачи. Первая заключалась в том, чтобы разработать такую систему плотин, которая создавала бы высокий напор воды и большую скорость потока на входе в турбины. Это позволяло существенно повысить мощность электростанций. Второй задачей было предложить новую и экономически целесообразную систему строительства плотин. Он рисовал схемы, выполнял расчёты, но ничего в голову не приходило. Он уже начал уверять себя в том, что все методы строительства гидротехнических сооружений разработаны и невозможно изобрести что-то новое. Но напряжённо работающий мозг не сдавался, и решение пришло однажды ночью во сне. Он вскочил с постели и набросал на бумаге план расположения плотин. «Да, кажется это то, что нужно, – обрадовался он. – Всё оказалось проще, чем я предполагал». Он лёг, но ещё долго не мог уснуть. Его не отпускала мысль о прорыве в строительстве гидроэлектростанций. Это сулило в будущем широкую известность и большие деньги. Нужно только проверить идею на патентную чистоту и подать на рассмотрение свой патент. Наконец, усталость взяла верх, и он провалился в сон.