Берлинское танго Анн

К концу дня, совсем забыв про недоразумение, произошедшее со мной, я отправилась к дочке. Как-то получилось, что я уже несколько дней не видела любимого внука. Я очень соскучилась. Но как только я оказалась в машине, опять зазвонил телефон. Опять эти роковые 534 в конце. Это уже точно он…

– Анна, здравствуйте! Это Максим. Извините, что беспокою, но у меня, в Германии нет других знакомых, – голос в трубке казался взволнованным.

– Вряд ли можно считать меня вашей знакомой. – ситуация начала меня забавлять.

– Я приехал сегодня на лечение в Берлин, а родственница не встретила. Завтра у врача мне очень нужен переводчик. Может быть, вы знаете кого-то, кто согласится помочь? Я заплачу, – поспешно добавил он.

Ну почему мне всегда так не везет? Ведь у меня завтра выходной. Планов просто «громадьё», как писал Маяковский. Я взяла отгул, хотела пойти в сауну, на фитнес, записалась на маникюр и к парикмахеру. Если бы этот Максим попросил показать ему город или даже пригласил меня в ресторан, я бы отказала, не задумываясь ни на секунду. Но он сказал, что нужно к врачу, а со здоровьем не шутят. Я это знаю с детства – моя мама была врачом и ее неравнодушное отношение к здоровью передалось и мне.

– Где Вы собираетесь остановиться? – обреченно спросила я.

– В „Interkonti“, – в его голосе послышалась радостная нотка. – Я не хочу Вас напрягать больше, чем уже напряг, – тут же добавил он. – Приеду, куда скажете. Можем встретиться прямо на месте.

– В какую больницу ехать? – я уже смирилась с тем, что завтрашний день потерян.

– Я не помню точно название, это та клиника, где рожала радистка Кет.

– Шарите, – сразу же догадалась я. – Ждите меня, я за Вами заеду, Вы живете недалеко от меня, тем более, что гостиница все равно по дороге.

Я отключилась и стала ненавидеть себя за мягкотелость, позвонила в парикмахерскую, перенесла маникюр и прическу на другое время… Потом достала из бардачка заветную шоколадку, включила музыку и сразу же опять полюбила себя за доброту и сердобольность. «Не все так плохо – кто-то ведь должен помочь этому бедолаге Максиму, раз уж его Анна оказалась такой необязательной!»

Подъехав к дому и выйдя из машины, я вдруг поняла, что на таком грязном автомобиле с чужими людьми ехать нельзя. Я уселась назад за руль и поехала на мойку. К сожалению, она находится не очень близко от моего дома, но, к счастью, у меня было время и желание привести машину в порядок. Я помыла ее тщательно, натерла специальным блеском, коврики не только почистила, но и пропустила через специальную чистящую машину, выбросила все рекламы, журналы и пакеты из магазина, я давно дала себе слово все это выбрасывать, но делаю я это только тогда, когда провожу большую чистку. Зато домой моя машинка прибыла, вся, сверкая, как новая копейка. В момент, когда я подрулила к своему дому, мне позвонила моя подруга Оля, у нас с ней бесплатная телефонная связь, так что мы часто перезваниваемся просто так, когда скучно, когда долгий путь. Не подумайте, что я нарушаю правила и болтаю за рулем. Нет, у меня есть такая веревочка, которая прикрепляется к телефону, и я могу болтать, сколько захочу, я и дома говорю «по веревке», когда собиратю посуду в машину или вытираю пыль. А у Ольки все намного круче, у нее какая-то такая система, она, когда садится в машину, телефон автоматически переключается на режим громкой связи. Тут, конечно, можно попасть в казусную ситуацию, но я-то знаю эту особенность ее телефонной связи и всегда обычно в начале разговора, как бы из вежливости спрашиваю:

– Ты где? Можешь ли говорить?

Она обычно все понимает и тогда или сообщает, что за рулем, но никого рядом нет, и я могу спокойно обо всем говорить, или дает понять, что не одна, что-то типа:

– Мы с Димой едем в магазин.

Дима – это ее муж. Он не подозревает, что она дала мне сигнал, мол, помалкивай о секретных делах.

Но тут Оля позвонила и сказала, что ей скучно, она едет с работы и хочет со мной поболтать. Выходя из машины, я воткрула в ухо и в телефон веревку, так как руки мне были нужны свободные, я тащила домой сумки с продуктами. Думаю, мои соседи всегда удивляются, когда видят меня, тащащую, как ломовая лошадь, кошелки такого размера, как будто у меня семья из шести человек. Но я всегда думаю, а вдруг ко мне кто-нибудь придет, например, дочка с внуком, а у меня ничего, кроме макарон, нет. В момент вытаскивания второй сумки, я заметила, что машина моя изнутри выглядит как-то совсем по-новому. «Буду раз в неделю мыть мою ласточку!» – подумала я. Эту мысль я всегда думаю, когда возвращаюсь с мойки, но еще не додумав ее до конца, я поняла, что в машине отсутствуют коврики.

– Ты когда-нибудь видела человека, который бы потерял коврики из автомобиля, – спросила я Ольку, в ответ на ее вопрос «Как прошел день?»

– Ты была на мойке? – тут же догадалась подруга в чем дело.

Назад за ковриками я не поехала, их, честно говоря, давно не мешало бы поменять, завтра куплю новые. Просто так я бы их не выбросила, а тут такая удача привалила. Вот кто-то удивится, когда найдет мои коврики тщательно вычищенные и помытые.

Ночью я плохо спала, меня бросало то в жар, то в холод. Говорят, что это приливы, но я так не думаю. Откуда у меня взяться приливам, это же признаки климакса, а у меня его нет. А окружающих хлебом не корми – только дай записать тебя в климактерички. Как эта наглая особа в театре – да у нее просто идея фикс о моем климаксе! Пусть бы лучше собой занялась – а то в свои 38 выглядит старше меня, а еще артистка.

Конечно, возраст уже такой, что и климакс не за горами, но недавно врач сказал, что я еще могу забеременеть. Было бы от чего, точнее от кого… Конечно, очень смелое предположение, но порой я чувствую в себе столько сил, столько нереализованных желаний…

2

Утро следующего дня началось со звонка будильника. Не люблю этот гадкий звук! Но психологи утверждают, что, если не можешь изменить ситуацию, постарайся найти в ней что-нибудь приятное! И я нахожу – если утром тороплюсь, обычно не смотрюсь в зеркало, и настроение остается вполне приличным. Закрою глаза и лечу навстречу всем радостям жизни и всем приятным неожиданностям, которые так и норовят выскочить из-за угла под колеса моего автомобиля…

Однако, лирику в сторону – нужно подумать о деле. Вообще-то, мне нередко приходится заниматься устройством своих соотечественников в медицинские учреждения Германии. Сейчас это стало модно, лечиться в Германии. Конечно, медицина здесь на уровень выше, чем в бывшем СССР. И не только лечиться, но и делать обследования. Но у местных медиков есть один недостаток, который некоторым пациентам кажется непростительным – эти врачи не говорят по-русски. А вы знаете, что такое русскоязычные пациенты, да если к тому же не в самом юном возрасте? Они же все хотят понять сами – почему болит, чем лечить и когда это кончится? Моя мама, всю жизнь проработавшая хирургом в районной поликлинике, обычно отвечала таким дотошным пациентам известной цитатой из Библии: «И это пройдет!». Но, чтобы с ними договориться, нужна была выдержка и терпение моей мамы. А немецкие врачи – они, конечно, классные специалисты, но «душевности» в них – кот наплакал. Хотя и мама не всегда выдерживала. Помню, особенно раздражали ее так называемые «народные средства», особенно лечение мочой, которая считается у нас «в народе» панацеей от всего. Хирург с многолетнем стажем, чистоплотная до педантизма, мама всегда интересовалась, «или он живет в коммунальной квартире». Если получала положительный ответ, то советовала мочу выпаривать:

– Вряд ли Вы вылечите болезнь, но соседи от Вас съедут – это точно! Тоже польза!

Так вот, не хватает нашим соотечественникам «поговорить за жизнь» с немецким доктором. Да и просто объяснить, что и где болит, тоже не просто. И тут на выручку приходят такие, как я. Сначала я стала «проводником в мир Эскулапа» для своих многочисленных знакомых и дальних родственников, ринувшихся лечиться в Германию. Но мои «излечившиеся» знакомые стали посылать ко мне своих знакомых, а те своих. Помогаю им я по разным причинам – здесь и сочувствие, и врожденная мягкотелость, и бесхарактерность, которой меня постоянно попрекает Анька. Делаю я все это бесплатно, что по меркам Германии выглядит по меньшей мере дико. Я не только узнаю все подробности о диагнозе и методах лечения, не только подробно перевожу все назначения, но и не устаю отвечать на все их бесконечные «сколько, зачем и когда?». Не скажу, что меня это совсем не раздражает, но я быстро беру себя в руки и не концентрируюсь на отрицательных эмоциях. Так что во многих больницах меня уже знают в лицо. Моя подруга Наташа давно предлагает мне открыть фирму и заниматься этим за деньги. В любом случае мы ничего не потеряем, уверяет она. Или деньги заработаем, или нам не будут досаждать своими проблемами. Может, и правда стоит об этом подумать? Хотя все мои знакомые, приезжающие на лечение, жалуются на жуткое безденежье, кризис, нищету. Но лечение они обычно выбирают отнюдь не дешевое…

Ровно в девять, как мы и договаривались, я подъехала к гостинице. У входа меня ждала парочка, брюнет лет сорока пяти и большеглазая блондинка лет пяти. Ребенок очаровывал с первого взгляда, чего нельзя было сказать о мужчине, состоявшем, казалось, из одних «не» невысокий, неспортивный, неброский. Но при отсутствии яркой привлекательности мой новый знакомый обладал тем классически обаятельным типом внешности, который производит приятное впечатление всегда и на всех: спокойное лицо, некрасивые, но интеллигентные и утонченные черты, глаза глубокого зеленого цвета. Меня особенно привлек его открытый и спокойный взгляд, глаза не бегали, как нередко бывает у современных мужчин. Вместе с тем в них читалась какая-то ранимость. Тонкая оправа очков не портила лица, а как-то завершала весь облик Максима. Невысокий «очкарик» не выглядел «ботаником», напротив. «Что ж, с интеллигентным человеком и общаться можно интеллигентно» – подумала я. К тому же и его маленькая спутница меня растрогала. Новые знакомые сели ко мне в машину.

– Моя дочь Алиса, – пояснил Максим, – собственно говоря, это она нуждается в консультации доктора.

– Почему же вы мне сразу не сказали? – я растрогалась еще больше. – Я бы ни на минуту не усомнилась, ехать ли мне с вами. Ребенок – это святое. В какое отделение мы едем, и что, собственно говоря, мы будем лечить?

– Ничего страшного. Мы уже были у врача, это отделение проктологии.

– Не волнуйтесь, я знаю, что в Шарите лечат детей от болезней желудочно-кишечного тракта, я даже точно знаю, в каком корпусе, мне уже приходилось возить туда ребенка.

Алиса нервно ерзала на своем сидении с самого начала нашего разговора, а к окончанию и вовсе расплакалась, и заявила, что не пойдет лечиться. Максим начал ее успокаивать, уговаривать, пообещал, что никто не будет ее лечить, сегодня ее только осмотрят, дядя доктор очень хороший, он не сделает ей больно. Но от всех уговоров отца девочка хныкала еще больше.

– Дядя доктор не сделает тебе ничего плохого! Он даже лечить не будет! – вмешалась в разговор и я. – Он только посмотрит твою попку и все.

– Чего это он не видел в моей попе? – со всей прямотой юного создания спросила Алиса.

– Ну как, – замешкалась я – он посмотрит попу, посмотрит, что там…

– Он что, совсем глупый, да? Даже самые маленькие дети знают, что в попе – каки! – философски заметила девочка.

«Наш человек», – отметила я про себя. А вслух сказала:

– А ведь Алиса права. Что еще можно найти в попе?

Осмотр закончился часа через два. Наградой за мое терпение было то, что доктор нашел Алису абсолютно здоровой. Максим извинялся за беспокойство, потом смущенно предложил мне деньги. Я, конечно, отказалась и сказала, что рада, что все закончилось хорошо. Он же расстроился, что не может меня отблагодарить. Сказал, что даже пригласить в ресторан не удается, девочка устала и хочет спать.

Поспешно попрощавшись, я поехала домой, размышляя о том, что Наташа права. Вот была бы у меня фирма, можно было бы спокойно, еще вчера, заявить Максиму, что ему безумно повезло набрать именно мой номер, поскольку занимаюсь этим профессионально. И мой новый знакомый рассчитался бы со мной по прейскуранту и не чувствовал бы себя обязанным. А теперь он будет ломать голову, чем бы в следующий приезд меня порадовать. Я очень хорошо поняла состояние Максима, поскольку он тоже относится к числу людей, которые не любят «халяву», а предпочитают за все платить. Этот малознакомый Максим не знал, что, честно говоря, я и так была довольна, эта девочка меня просто покорила, и то, что она оказалась здорова, воспринималось мною, как личная удача.

3

Следующий день, долгожданный выходной – суббота, прошел, как я и планировала: можно спать, потом читать, потом посмотреть сериал по телевизору. Немцы часто показывают одну серию в неделю, вот я и жду от субботы до субботы. Нам иногда это кажется нудным и однообразным – такой распорядок. Но, живя в Германии, я стала понимать, как порой важно в жизни расставлять для себя такие «флажки радости», чтобы совсем не потеряться в этой жизни. Я думаю, маленькие удовольствия, которые мы себе позволяем, делают нашу жизнь счастливее. Ведь чем старше становишься, тем меньше в жизни новых эмоций и впечатлений! И это не «призрак старости», как начинают думать многие уже в 30 лет. Просто, чем больше человек переживет и перечувствует, тем прохладнее он воспринимает все происходящее. А вот мелкие приятные события – букетик фиалок на столе, улыбка ребенка, аромат свежей булки, чириканье воробья за окошком, даже очередной выпуск любимого сериала – все это делает жизнь ярче. Ведь даже великие художники писали свои картины тысячами мазков. Так и мы можем превратить нашу жизнь в праздник, расцвечивая ее такими «капельками счастья». Хотя, конечно, от сплошного праздника тоже устаешь.

Днем пришла дочка, рассказала про свои проблемы с мужем. Они встретились, когда ей было 17, а ему 19. Все были в шоке. Моя Соня – длинноногая красавица влюбилась в совершенно невыразительного и незаметного паренька, на такого никогда не обратишь внимание, не запомнишь в лицо. Я пыталась уговорить дочку, что ей еще рано влюбляться, тем более вступать в близкие отношения с кем бы то ни было. Я понимала, что говорить об этом молодом человеке лично что-либо плохое не могу. Конечно, в таких случаях мнение матери всегда субъективно. Но здесь! Моя подруга Люба прямо сказала Соне о ее женихе: «Да, это настоящая любовь! Потому что любить его не за что! – и, увидев гневный взгляд совсем еще юной, но твердой в своих убеждениях и привязанностях Соньки, ретировалась и добавила, – уж слишком страшненький он для тебя». На что дочка абсолютно спокойно ответила, что жених должен нравиться ей самой, а не Любе, и он ей нравится, а это самое главное. С тех пор, если нам нужно описать кого-то, кто очень некрасив, мы говорим: «Такой, который может понравиться нашей Соне».

Надо сказать, что все эти годы они жили очень дружно, несколько лет назад расписались, зять закончил институт в Лондоне, переехал в Берлин, родили сына. Сонин муж похорошел, подрос, возмужал… Только сейчас я чувствую в их отношениях какое-то напряжение. Да и со мной зять стал как-то не очень любезен – всегда спешит «улизнуть», чтобы не вступать в беседу с тещей. Мои подруги говорят, что это небольшой кризис семейной жизни – такой как раз бывает спустя семь лет после свадьбы. Но я-то, как каждая мать, хочу, чтобы моего ребенка любили независимо ни от какого кризиса! После того, как я несколько раз, в процессе Сонькиного рассказа, повторила одну единственную фразу «ну, тебя и угораздило в замужество!», дочка спросила:

– Мама, ты сегодня какая-то не такая, как всегда, в чем дело?

– Скажи, тебе тоже жарко? – спросила я, не отвечая на ее вопрос.

– Да нет, не очень. Мамуля, это, наверное, приливы, – предположила она.