Алмаз Времени. Том I. Скитания
Сварт поежился: без камзола холод ощущался сильнее, пронизывая тело при каждом порыве ветра, хотя дни субтропического лета казались жаркими. Когда-то он очень ценил утерянный камзол, черный, с золотыми позументами. Когда-то он придумал свой пугающий образ, а потом возненавидел. И бросил все, а теперь этого прошлого не стало. Он лишился всего. Постепенно это чувство наваливалось парализующим безразличием.
Холод и подозрения относительно спутника мешали заснуть, но усталость оказалась сильнее. «Если бы он хотел меня убить сейчас, он бы просто отпустил руку тогда, над водоворотом. У него какой-то другой план… Я должен разгадать его, я должен», – размышлял капитан потонувшего корабля, незаметно засыпая вопреки сковавшей его на многие дни бессонницы. Мрачный зов не донимал в эту ночь. Точно Сумеречный Эльф отогнал этот голос. Эльф? Бред…
***
На следующий день они снова валили хилые низкие деревья, напоминавшие кусты. Без оружья и иных инструментов, ведь ничего не осталось. Избитые руки заныли, когда вновь пришлось ими работать, когда сдиралась едва образовавшаяся пленка на стесанной коже, но боль пронзала лишь в первые мгновения, потом тело привыкло. Человек вообще ко многому может привыкнуть. Сварт понял это с детства, когда Круна обрушилась на него всей своей беспощадностью мрачных трущоб и прогнивших людишек. Тогда-то он и понял всю правду жизни. И боль от этой правды не сравнилась бы с какими-то царапинами на руках.
Когда плот был готов, день вновь накренился к закату. Сумеречный Эльф молчал все время работы. Общались в основном жестами и неплохо понимали, что делать. На хриплое рычание Сциллы, доносящееся из пещер, и монотонно оглушавший гул Харибды уже практически не обращали внимания.
Вкус вяжущего инжира, переслащенный, одновременно терпкий, вызывал отвращение, но голод и жажда приказывали радоваться этому фрукту, подношению судьбы.
– Значит так, – прокашлялся Эльф, как будто голос его заржавел за сутки молчания. – Спустимся по той гряде вместе с плотом. Там течения нет, но мы должны попасть в течение к северо-востоку отсюда. Через пару дней пути там должны быть острова. Бери весла.
– Не приказывай мне! – взвился Сварт таким же сиплым закостеневшим голосом.
– Ну, греби тогда руками, – махнул Сумеречный.
Сварт, конечно же, взял весла, сделанные из двух тонких стволов, но недовольно фыркнул. Оба впряглись в лианы, послужившие неплохими веревками для скрепления плота. Нашлось несколько не до конца задеревеневших.
«Ненавижу доверять кому-то, я уверен, что он специально завел нас сюда, а говорит о какой-то силе невероятной», – злился на себя Сварт, но иного выхода просто не виделось. Так что они слаженно тащили плавучий агрегат к краю гряды, стараясь не сломать бревна о скалы.
Сумеречный поглядел на ясный горизонт, отирая пот со лба:
– Так, бури, надеюсь, не предвидится. Через рифы пройдем, плот очень маленький. Радуйся, у нас преимущество! Ни один корабль не смог выбраться отсюда из-за этих рифов. А мы выберемся, выберемся.
Сварт смотрел на Эльфа, как на полного идиота, хотя ему тоже хотелось верить, что они выберутся. Но признать помощь врага капитан просто не мог.
Наконец плот был спущен на воду, повезло, что гряда достаточно плавно уходила в море черными переплетениями камней, опускалась, словно гигантская половина раковины.
– Вроде не тонет, – покачался на плавучем средстве из стороны в сторону Сумеречный.
Сварт недоверчиво ступил на борт, проверяя лично.
– Да не переживай! – подбадривал или издевался Эльф: – Маиму-Длинноногий на каноэ однажды море пересекал! Ничего! Пираты и удача – одно слово!
– Не напоминай. О нем! – сухой грозой взвилась холодная злость Сварта, хотя все тело прошило волной ярости.
– Ах, да, я чуть не забыл, – засуетился Эльф, пока они отчаливали.
– Что ты забыл? – кисло протянул Сварт.
Вода казалась спокойной, ничто не показывало опасную близость громадного водоворота, а Эльф не прекращал болтать, осторожно ощупывая веслами дно, чтобы выйти на глубину и не напороться на рифы:
– Ну, как же! У каждого корабля должно быть имя! Я бы назвал нашу доблестную «шхуну» Сва-Су – Сварт-Сумеречный или Свальф – Сварт-Эльф. Или Эль-Сва… Хотя… Не… Не звучит что-то. Я уступлю! Сва-1, версия Су-1.1. Не, лучше всего звучит Свальф. Во! Боевой плот «Свальф» готов к отплытию, капитан!
– Заткнись и показывай курс, – мрачно отозвался Сварт, измученный, осунувшийся, с отросшей черной щетиной.
Он уже даже не поправлял сбитые набок очки и ненавидел все вокруг. Осталось только одно – желание жить, но реальность ощущалась слабо, слишком быстро сменялись события.
– Что ж… Удачи нам! – подставил лицо ветру Сумеречный.
Он осторожно лавировал между рифов, управляясь с обоими веслами, Сварт сгорбленно сидел посреди плота, принимая такую помощь как должное.
Вскоре удалось прорваться между узких камней, разбросанных под поверхностью воды, как будто спутник знал точный курс. Все он знал. Личная галлюцинация, ангел-вредитель. Наверняка мог перенести и к суше, треклятый фокусник.
Сварт продолжал сидеть без дела, но Эльф настойчиво протянул ему весло:
– Эй! Я один, что ли, грести буду?
– Я капитан! – раздраженно отозвался Сварт, кривясь в ехидной ухмылке, но точно смеялся уже над собой.
– Капитан плота с экипажем в два человека? – красноречиво покрутил пальцем у виска собеседник: – У тебя и корабля-то нет теперь!
– Вне зависимости от наличия корабля я был и буду капитаном, – сурово с чувством собственного достоинства отозвался пират.
– Ну, ты! – настойчиво ткнул свободным веслом Эльф: – Мы так с голоду подохнем быстрее. Вернее, это тебе грозит больше всего.
Сварт многозначительно вздохнул и принял весло. Соленый пот разъедал ладони, продолжал сдирать кожу трением о древесину. Впрочем, Сварт привык, вернее, вспомнил, как это было раньше. Когда-то, в юности, много раз была содрана кожа канатами. Теперь, в тридцать шесть лет, приходилось начинать все заново. Или сгинуть.
Остров смоковниц оставался позади, уносился, как страшный сон, поглощаемый туманом. Только ночные кошмары не переворачивают жизнь вверх дном. Хотя она опрокинулась раньше, намного раньше.
Потерпевшие крушение направлялись к попутному течению, как обещал Эльф. Сварт не доверял этому созданию. Но много ли выбора у человека без корабля в открытом море?
«Если это такая изощренная казнь, если он исчезнет посреди моря… Если это вообще все видится мне в бреду? Какая разница… Нет, я выберусь. Это не бред, бред не бывает таким преувеличенно настоящим», – лихорадочно соображал Сварт, непрерывно следя за ненадежным союзником.
Они уходили все дальше от кошмарной и спасительной гряды. Вот гряда вовсе скрылась из виду. Небо медленно меняло свои оттенки, крошечный плот нерешительно преодолевал кабельтов за кабельтовым морскую пустошь, все никак не находя заветного течения.
Сумеречный вскоре что-то запел, точнее, словно заскулил, то ли пребывая в прекрасном расположении духа, то ли заглушая свою печаль.
– Заткнись. Не вой! И так все паршиво, еще ты. Как собака. К смерти, – осадил его Сварт.
Эльф вздохнул и начал говорить:
– Вот изображал ты жертву кораблекрушения, чтобы втереться в доверие к богатой семье. Теперь на самом деле жертва кораблекрушения. Кажется, всякое лицедейство потом воплощается в реальность, опасное искусство. Кстати, могло быть и хуже.
– Куда уж хуже, – возразил недовольно Сварт, сдавливая весло, ожесточенно пронзая им гребни невысоких волн, вот только волны начинали увеличиваться, а весло все чаще задевало какие-то длинные водоросли. Странные водоросли.
– Ну, например, на скалах могли и не расти смоковницы. Тогда бы мы не выбрались. Или умерли ли бы от жажды.
Эльф хотел казаться беззаботным и воодушевленным, но внезапно лицо его исказилось, оцепенело. Весло безвольно застыло в руке, так что Сварт едва успел подхватить. Сумеречный тихо заскулил.
– Эй! Придурок! Что с тобой творится?! – обескураженно подскочил к неподвижному спутнику Сварт, подкрепив свое удивление парой ругательств.
От резких движений плот закачался, опасно накренившись. Сварт едва не упал в воду. А Эльф стоял, как будто по-прежнему держал весло, но неподвижно, запрокинув голову в небо.
Глаза его остекленели, крупный рот свело судорогой. Казалось, на него летят миры, Галактики, целая Вселенная рушится с безымянной вышины. Веки его дрожали, глаза закатывались, вскоре по щекам скатились две рубиново-алые слезы, кровавые. Сумеречный шептал, задыхаясь, говоря себе:
– Брат пошел на брата! Что за ужасные миры… В одном из миров снова может начаться война. Так страшно… Так ощущать каждого, ощущать всех, все судьбы, всю боль и не иметь права вмешиваться… Так тяжко.
– Падла! За борт сброшу на корм рыбам! Где твое течение? – впал в бешенство Сварт, замахнувшись веслом: – Предатель! Изверг!
Угрозы не действовали на Эльфа, он попятился, будто пытаясь отшатнуться от чего-то, но словно прирос к плоту. И продолжал видеть, смотреть свои невыносимые картины безумца.
Сварт ударил его веслом, древесина треснула, разлетелась в щепки. Пират продолжал бить, посылая бессильные угрозы. Но Эльф оставался неподвижен. Все больше расширялись от ужаса его прозрачные глаза. Он пытался заслониться руками, но все, что он видел, содержалось только в его голове. Или действительно происходило одновременно в тысячах миров.
Но Сварт видел только сумасшедшего, от бессилия и отчаяния все избивая его веслом, пока плот несло в неизвестном направлении. Избивал до тех пор, пока весло не стало измочаленным фонтаном из светлых лоскутов древесины.
Сварт бессильно сел на плот, все еще сжимая бессмысленно остаток своего «грозного» оружия. Он охрип от проклятий, посланных врагу. Этому паршивому предателю, сумасшедшему.
Враги, везде враги. А друзей у него никогда не было. Сам ли не желал, или так сложилось? Веру в людей он потерял давным-давно, если вообще когда-то в них верил. Верил ли хоть во что-то? Зачем? Посреди океана в обществе сдвинутого вера не спасла бы.
Сварт какое-то время молчал, Эльф все не двигался. Потом неудачливый капитан отпустил искалеченное весло, вышвырнул его подальше в море. Он лег поперек плота, раскинув руки, и… оглушительно рассмеялся, захлебываясь этим безумным адским смехом, выгибая шею, мотая головой, старательно сбивая набок оправу ненавистных очков. Никто бы не узнал его в этот момент. Но никого и не осталось, никого. И ничего!
Двое сумасшедших посреди моря. Один из которых не знал направления, а другой не мог больше показать дорогу. И первый совершенно не верил в удачу, не верил, что пройдет какой-нибудь корабль.
Спасся от Сциллы, ушел от Харибды, поймали за руку на скалах, прошел рифы, выжил, все преодолел – и теперь был обречен на медленную страшную смерть под палящим солнцем.
– Какая ирония! Ирония! Да-к-ха-ха!
Сварт, давясь до икоты, долго смеялся. Страшно смеялся.
Тупик.
Тупику всегда смеются… Что еще остается?
Тем временем под плотом совершалось иное действо. То, что казалось гигантскими водорослями, все активнее двигалось. Мелькали смутные тени.
Глава 8.
Сварт был готов попрощаться с жизнью, отдать себя на волю судьбы, в которую не верил. Но когда на борт заползло сочащееся слизью щупальце, он мгновенно прекратил смеяться и, проворно вскочив, немедленно ударил этого нежданного пришельца.
Пупырчатый отросток исчез, подняв снопы искрящихся брызг, но спустя миг над поверхностью показалось нечто омерзительное, всплывшее, как огромный батискаф. Гигантский осьминог оскалился на «экипаж» плота разверзнувшейся пастью-клювом.
Сварт невольно выругался и схватил оставшееся весло. Щупальца намеревались сломать несчастный плот, но рефлексы и силу у капитана никто не отнимал. И он словно забыл, что еще пару секунд назад собирался встретить свою судьбу. Не так-то легко прекратить борьбу, когда грозит смертельная опасность. Тело иногда само приказывает жить, сражаться. Гибель от жажды, гибель под солнцем через пару дней лучше, чем быть съеденным заживо.
Сварт взвился с нехитрым оружием и немедленно ударил сильными ногами, отбиваясь от щупалец, которые не успевали схватить его. Он метался по крошечному островку плота, точно комар в закрытой банке. Или даже быстрее.
Отразив удары всех шести щупалец, Сварт всадил весло прямо в жадную пасть, едва сам не пропав в ней. Осьминог отпрянул, утробно завыв, окатывая слизью.
Сварт дернул весло обратно, освобождая из клюва чудовища. Деревяшка не сломалась, а, значит, еще годилась, чтобы плыть дальше. Дальше… Он как будто забыл, что не существует этого «дальше». Хотя в пылу борьбы он не думал ни о чем. Только следил за нестройным движением щупалец.
Осьминог тухлой рыбой покачивался на поверхности воды, а потом сполз с края плота и исчез в глубине. Казалось, все кончено, но отточенные инстинкты и жизненный опыт подсказывали, что это только начало. Вскоре под плотом хаотично заметалось еще несколько теней. На подмогу поверженному чудовищу спешили его сородичи.
Размерам каждый из них превышал плот раза в два, к счастью, до Кракена, о котором ходили легенды, они совсем не дотягивали, но и «шхуна» не тянула на гордые бригантины и каравеллы, которые ломал в щепки мифический монстр.
– Проклятье! – воскликнул Сварт, когда щупальца полезли со всех сторон.
Сумеречный бездействовал, но его как будто не трогали, точно он вовсе не существовал. Призрак? Галлюцинация?
Удары посыпались червивой падалицей, черной. Печеными плодами на сгоревших деревьях. Такие висели после пожара в саду лорда Вессона. Черные, покрытые сажей. В какой цвет можно окрасить ненависть, боль и страх?
Липкие холодные щупальца тянулись к одинокому плоту. Раньше корабль пусть и был потрепан, но хотя бы шел. Впрочем, к бездне, что не лучше. Теперь оставался только крошечный плот. Едва вышел в море, а его уже пытались утопить, смять.
– Щупальца лжи легко опоясывают мир, как плот… Что ж делать, если истина одна? Что ж делать, если всюду, куда кидают взгляд – стена? – прошептал Сумеречный Эльф, не двигаясь с места. – А обернуться на световые коридоры окна нет сил. Дальше буквы не проходит речь, дальше струны не идет звук. Воспринимать мир черным, непроницаемо грязным – незавидный удел обитателей глубин.
– Будь ты проклят! Будьте прокляты вы все! – надсадно хрипел Сварт, размахивая веслом и ударяя ногами с разворота по бесконечно лезущим из воды клювам.
Твари алчно шипели, обдавая запахом тухлой рыбы. Нападали то по очереди, то целой стаей, точно хищные птицы. Сварт сражался со всей своей силой, сожалея, что не осталось ни сабель, ни меча, канувшего вместе с каютой капитана. Ничего – только море, раскачивающийся из стороны в сторону, едва не встающий на дыбы плот и тренированное тело пирата, позволявшее опережать щупальца спрутов. И воля к жизни. Не мысль о ней, не размышления, ведь в пылу битвы нельзя ни о чем думать, кроме врага. Только воля победить и выбраться. Не важно, куда, не важно, что дальше. Возможно, иногда погибают от этого «что дальше», перестают бороться, теряют звериную жажду выкарабкаться. Не в этот раз!
Капитан осыпал осьминогов ударами ног, изворачивался змеей. Веслом протыкал склизкую массу, метя в мелкие глаза спрутов. Сталкивал щупальца, подныривая под ними, заставляя заплестись, запутаться при попытке схватить его, унести в темную пучину. Не сейчас! Не его!
Он балансировал на плоту, не позволяя опрокинуться этому единственному залогу спасения среди бескрайних просторов чуждой стихии. Чуждой, но такой манящей, захватывающей. Когда-то он очень любил море, когда-то очень давно. Потом утратил и эту страсть, не разбираясь, осталось ли хоть что-то, что он любит. Может, он уже давно все ненавидит – и себя, и жизнь. Но на плоту продолжал с остервенением сражаться.
Спруты все атаковали, давили друг друга. Насчитывалось уже около десяти существ, целая стая колышущимся гигантским студнем с длинными отростками.
Сварт все не сбавлял скорость, пытаясь достать хотя бы еще нескольких врагов острым концом весла. Мелькали разноцветными призраками головоногие чудовища. Меньше их не становилось, выныривали только новые, а мышцы и легкие человека от непрекращающейся борьбы уже горели огнем. Это значило, что поединок тянулся неимоверно долго. Капитан мог сражаться без устали не меньше часа, не сбавляя скорости, не теряя изящества отточенной техники боя. Но обычно его верными помощниками были сабли, а не разваливающееся в руках весло.
Внезапно уже одно из щупалец подкосило ноги, отчего Сварт едва не упал в воду. Пронзила слишком яркая картина, как его тело поглощает этот неразборчивый мерзкий студень, растворяя понемногу кости, смешивая кровь с водой до полного исчезновения. И ощущение ужаса от этого зрелища заставило забыть о любой боли. Тяга к жизни подкинула, сберегла от опасного удара, приказала если и умереть, то только в борьбе.
А над головой вился, как лес из лиан, полог множества бескостных конечностей. Они оплетали несчастный плот и хотели раскрошить в пыль. Непрекращающееся противостояние Сварта их пока сдерживало, но спруты только прибывали.
– Твари! Да сколько же вас! – кричал капитан, нанося удары.
Его повалили навзничь. Выставленное вперед весло сдерживало атаки жадного клюва. Спрут тянулся и мечтал достать желанную добычу. Сварт сопротивлялся из последних сил, бесполезная деревяшка в его руке трещала и рисковала сломаться в любой момент. Не хватало сабель. Хотя и они бы не помогли отбить атаку такого количества морских чудовищ.
Очевидно, из этих морей никто не выбирался живым не только из-за Сциллы и Харибды. Об этих местах не слагали легенд, ведь в них не хранили сокровищ, не отправлялись туда люди в поисках славы. А если кого-то и заносило в эти края, то безрассудные смельчаки не возвращались.
Чудовища свили плотный полог, и при всем желании не удавалось даже встать над уровнем плота. Они хотели спрессовать, как горстку мусора.
– Что происходит? Ого! Ого-го! Обалдеть! – вдруг проснулся Сумеречный Эльф, которого все-таки придавило к бревнам.
Он встрепенулся, мгновенно сотворил какое-то мелкое заклинание, наподобие огненно-электрического шара, и кинул в гущу врагов. Все-таки не галлюцинация, а маг, как решил для себя Сварт. Впрочем, эффект не был особенно заметен. Спруты только возмущенно зашипели.
Сварт держал весло наперевес между собой и жадно раскрывшейся над ним пастью. И вот оно с оглушительным треском сломалось. Спрут щелкнул клювом, но получил лишь острые щепы. Удалось всадить обломки прямо в недра головы, едва не утонув во внутренностях спрута. Туша придавила Сварта, не давая вздохнуть.
Сумеречный Эльф навалился на нее и скинул за борт. Сварт резко дернулся, протер очки от слизи.
– До победы далеко, – прохрипел Сумеречный, посылая в воду новый огненный шарик.
Заклинание отпугнуло двинувшегося к плоту спрута, но с шипением погасло, соприкоснувшись с волнами.
– Да что ты говоришь! – саркастично прорычал Сварт, ударяя с края плота по высунувшейся голове осьминога. Из оружия оставались только собственные руки и ноги.
Враги без устали пребывали из подводного гнезда. Все становилось скользким от их клейкой слизи, их выпуклых присосок на щупальцах, часть из которых удалось оборвать, оттого море окрашивалось голубой кровью. Казалось, ничто не принесет спасения, но отчаянная борьба продолжалась.
В глазах у Сварта уже темнело… Неужели это конец? Так вот он какой, пропахший тухлой рыбой, удушливый, уродливый. Не похоже на избавление. Расплата? Возможно. Но пират не ощущал себя виноватым, чтобы признавать расплату. Так рано! Еще слишком рано для конца. Ничего не осознал, ничего не осмыслил, как будто в человека-то не превратился до конца. Конец… Какое бессмысленное слово.
Внезапно по волнам прокатилась тревожная вибрация. Она нарастала, и лес щупалец начал медленно редеть. Они тоже ощущали гнетущие волны неслышимого звука, от которого раскалывался череп. Но этот звук оказался случайным страшным спасением затерянного плота.
Мелкие сородичи Кракена в панике нырнули в глубину, заносились там тенями, стремясь прочь. Из-под воды доносился чей-то зов, рев глубин. Кого-то потревожили. Кого-то неизвестного и огромного.
Море заволновалось без бури, валы нарастали стремительно. И вот над поверхностью показался хвост. Вернее, его кончик. Хвост не кита и не рыбы, а… дракона, грандиозный, с искрящейся перламутровой чешуей. Самый кончик этого хвоста создавал водопады, обтекавшие его с двух сторон, и высился над плотом огромной горой, заслонявшей солнце.
– Вау! Хвост! Вот это хвост! – показывал восхищенно пальцем на переливающуюся чешую Эльф. Казалось, он всегда мечтал увидеть это собственными глазам: – Да это же тот легендарный Морской Змей! Мидгардсорм! Он опоясывает весь мир! Король королей! Забытый хранитель Большого Дерева! Прямо, как я… Тринадцатый!
– Куда тебя до этого унесло, сволочь?! В какие эмпиреи? – вскочил Сварт, но тут же осел на бревна от резкого броска.
Плот накренился, и на его покрытой слизью поверхности оказалось не очень легко удержаться. Волна нарастала, окатывая пенными брызгами, вставая бирюзовыми стенами.
– Да я вроде тут был, – поскреб в затылке спутник, безмятежно садясь на скользкий и порядком поврежденный плот.
– «Вроде»! Вот именно, что «вроде»! – цепляясь за доски, проорал сквозь гул Сварт.
Но вскоре его гнев совершенно обесценился и забылся: колоссальная волна все возрастала. «Маленький» кончик хвоста заслонял полнеба, и море вскипало, точно наставали последние дни мира.
Накрывал девятый вал без бури, плот закружился жуком в луже и на какой-то момент явно оказался в воздухе, перевернувшись несколько раз. Задумываться, как остались живы, не приходилось. Сварт только намертво вцепился в бревна, часть из которых отлетела вместе с лианами.
Хвост медленно и спокойно вновь опускался в недостижимую глубину. Но от этого мирного исчезновения море бушевало хуже, чем при самой страшном шторме, содрогаясь до дна.
Плот взлетел над грядами волн. Пару раз Сварт ощутил, как кто-то, очевидно, Эльф, наваливается на его плечи, когда казалось, что пират рискует отлететь от кружащегося волчком плота. Все происходило настолько быстро, что осознание он вынужден был отложить до лучших времен.
Наконец, вновь засияло солнце, искрящееся бриллиантами брызг. Плот резко ударился о воду, подскочил еще раз, чудом не развалившись на щепки. Но смоковница оказалась крепка, сохранила, сберегла.
– О! Да мы в два раза быстрее попали в нужное течение! Да здравствует Тринадцатый хранитель! – бодренько заскандировал во всю глотку Сумеречный Эльф, тряся рукой над головой.
Плот и вправду начала набирать скорость, шел уверенно и спокойно, только вдоль борта заплясали блики. А Мидгардсорм пропал, точно не существовал вовсе. Море сияло ясной погодой, лазурной красотой неба, вилось соленым ветром. И ничто не напоминало о его опасностях. Но они подстерегали повсюду, хотя красота тоже никуда не пропадала.
– Только попробуй теперь завести меня в западню, – прошипел Сварт, неуверенно пытаясь вздохнуть.
Из-за полуотбитых легких получилась не угроза, а свистящий хрип. Откашливая соленую воду, Сварт страшно злился на Эльфа, завидовал его бессмертию. Правда, потом заметил, что обнаженное по пояс тело спутника тоже сплошь покрыто гематомами и ссадинами от безумного полета на волнах. Так бессмертный ли? Так неуязвимый ли? Но ведь не погибал от удара сабель. Сварт пока слишком отчетливо помнил выводящие из себя представления. С ним вели игру, и это больше всего злило пирата.
– Куда течение выведет! Туда и мы! Весел-то нет… Да еще пропал наш инжир с моей толстовкой, – поглядел на состояние плота Сумеречный. – Придется мне дикарем бегать. Эх, инжир жалко.
– Выживем и без него, – уверенно отозвался Сварт, бросая вызов любым испытаниям после встречи с самим Мидгардсормом.
***
Мастер Вейяча прислонился к белому стволу Дерева. В его голове слышались голоса, они нарастали, взвивались клекотом стервятников. Он бормотал, сам не понимая смысла:
– Мир видел сны, ему являлись кошмары. Мир листал свитки смутными мыслями, бесприютным у порога истины. Страницы вырывал, обтрясал яблони жизни.
Костлявые пальцы цеплялись за кору, голова раскалывалась. Великий хранитель сходил с ума, израненный, старый и уважаемый, но уже никому не понятный.
Он выронил тарелку с любимыми фруктами и схватился за виски́, тяжело дыша. Глиняное блюдо со звоном упало и разбилось, фрукты окропили сладким соком кору. Не отличить, где сок, где кровь. Где добро, где зло. Где славословье, где хула.
– Страшно перевернуть часы. Песок наверх пошел. И вот уж то, что зло, вдруг стало ясной правдой. Злодеи – просветителями, а злодеями – народ, – продолжал отчаянно бормотать великий хранитель.