Вешние воды Василия Розанова

Первое вступление. Весна света и воды

Для того чтобы что-то реально узнать о прошлом, нам прежде всего надо стремиться понять, что было в головах людей…

Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя. / Куда бы ни пошел, везде мой дом, / Чужбина мне – страна моя родная. / Я знаю все, я ничего не знаю…

Иду. Иду. Иду. Даже несет, а не иду. Что-то стихийное, а не человеческое

Деревья знают только о том, что было, но только человеческая душа борется за то, чего не было.

Благоразумие – это богатая старая уродливая дева, за которой ухаживает беспомощность… Тот, кто чего-то желает, но ничего для этого не делает, порождает чуму…

Год приходит к своему повороту!.. В урочный час обычной чередою[6]… Вначале это чувство рождает первое повеявшее тепло… оттаявшее дыхание ветра… такое сладостное… будоражащее обоняние… радостно вздымающее грудь… А ведь еще не весна – намек[7]… Но! совсем немного… самую малость… буквально одно мгновение… И вот оно… долгожданное… Разрывается мглистый морок неба и в образовавшееся отверстие МИР начинает наполняться особой лучезарной синевой, которая ширится и возвышается… достигает в какой-то момент горизонтов… В конце концов КОСМОС накрывает все видимое пространство ЗЕМЛИ своей бездонно-бескрайне-беспредельной лазурью… И вот ты уже стоишь в этой охватившей тебя вечной, нетленной, бытийствующей КРАСОТЕ… Словно в первый день ТВОРЕНИЯ… взираешь окрест… В какой уже раз ПЕРВОЧЕЛОВЕКОМ возвышаешься над прожитыми годами, физически ощущая священность каждого мига жизни[8]… Прямо как библейские перволюди на пустой еще земле и наедине с Богом-Творцом… Отцом Вседержителем… Ветхим днями… Премудростью Его[9]… без врат Едемских… без Херувима, поставленного охранять путь к древу жизни[10] пламенным мечом…

Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его – как чистая волна; престол Его – как пламя огня, колеса Его – пылающий огонь.

Величественное зрелище… Седовласый старец – Творец небу и земли склонился в огненном шаре над ликом бездны с огромным циркулем, подобным вспышке молнии во тьме грозовой ночи.

– Аз – есмь! Вот он я, Господи! Как дитя стою пред Тобою! От древа познания[13] вкусивший, но не прозревший… в проруби крещенской омывшийся, но не очистившийся… яйцом пасхальным разговевшийся, но не внявший… Разъят!.. ограничен!.. подавлен!.. отречен!.. казним!.. С жаждой молитвы!!.. и музыки!! медленной, томной, внутренне счастливой, уходящей и приходящей, зовущей, умиляющей, торжественной, важной… «Спаси меня, Боже, ибо воды дошли до души [моей]. Я погряз в глубоком болоте, и не на чем стать; вошел во глубину вод, и быстрое течение их увлекает меня. Я изнемог от вопля, засохла гортань моя, истомились глаза мои от ожидания Бога [моего]. Ненавидящих меня без вины больше, нежели волос на голове моей; враги мои, преследующие меня несправедливо, усилились; чего я не отнимал, то должен отдать. Боже! Ты знаешь безумие мое, и грехи мои не сокрыты от Тебя. Да не постыдятся во мне все, надеющиеся на Тебя, Господи, Боже сил. Да не посрамятся во мне ищущие Тебя, Боже Израилев…»[14] Окропиши мя иссопом, и очищуся… омыеши мя, и паче снега убелюся[15]…

Никто за меня не умен, не решит, не счастлив! Я – живу! С душой и телом!.. действием и мыслью!.. сексуальностью и восторгом!.. дрожью и любовью!.. Что почувствовал нутром своим, что понял разумом из Творения Твоего, тем и живу, то и выговариваю!.. без чопорной брезгливости к жизни и ханжества!..

Каков Ты, таков же я[16]… Ты существуешь во мне и действуешь через меня… и мне без тебя погибель и уничтожение… тлен и прах… Никакого МЫ… Ни Абсолюта… ни Единого… ни Вечного… ни Нетленного… С уникальным! Единственным! Тленное-то – оно бесценнее… вот есть – и уже нету!! Никакой Вечной Женственности – живое тело болезной жены моей в окружении целого выводка деточек!!.. Никаких глобалий: ни прошлого, ни будущего, ни путей человечества, ни судеб стран и народов! Твое и мое миро-волеизъявление… миропонимание… спасение его…

А между тем весна света, наполняясь живительной силой весеннего солнца, переходит от первых робких ручейков к бушующей радости потоков… в весну талой воды[17]… Да – ледяной!.. Да – холодной!.. Но пробуждающей великую силу из недр земных… Вот оно!!! ГЕОЛОГИЯ… КОСМОС… СОЛНЦЕ ВСЕЛЕННОЙ… ЗЕМНОЕ ЭХО СОЛНЕЧНЫХ БУРЬ[18]… Ярость!!.. Страшная неукротимая стихия!!.. Эдуард Леруа[19]… Тейяр де Шарден[20]… Вернадский[21]… Илья Пригожин[22]… Сгусток энергий!.. Возбуждение!.. Энтропия!.. Непредсказуемость!.. Неопределенность!.. Метаморфозы!.. Мистические озарения!.. Вот она!!!.. ВЕЧНОСТЬ… и вот оно!!!.. ВРЕМЯ всего… И до дней, и до вечности, и до времени… СУЩНОСТЬ, проходящая сквозь все от начала и до конца, но остающаяся неизменной и неподвижной… пребывающей в себе и являющейся причиной и ВЕЧНОСТИ, и ВРЕМЕНИ, и ДНЕЙ… Часа!.. Дня!.. Недели!.. Месяца!.. Года!.. Жизни!.. И все вовремя, и все кстати!!! И не вовремя, и не кстати!!! Одно – первое во ВРЕМЕНИ!.. другое – изначальное по ЧИСЛУ!.. поскольку единица и ближайшие к ней числа изначальнее далеко от них отошедших[23].

Огромный огненный диск – запрокинутый солнечный лик (усталый, отрешенный, безучастный, величественный, всемогущий) в ореоле вихревых потоков плазмы, устремленных в Космос, и пронизывающих лучей света, проникающих внутрь океанских глубин. Вселенная солнца перед бесконечной ночью. Метафизическая мощь и фантастический реализм, передаваемые яркостью спектральных красок.

Огонь… вода… электричество… усиливающаяся напряженность в природе и!.. отступают ночь… мгла… тень… День ото дня… час от часу… Земля завершает полный оборот по своей орбите… Солнце в своем видимом движении (переходя из северного полушария в южное) пересекает Небесный экватор… Приходит время[25] весеннего равноденствия… Наступает новый астрономический год… Триумф изначальной устремленности организованной ВОЛИ и предопределенности БЫТИЯ[26]!!!

Уже не Солнце – ЯРИЛО – ЮНОСТЬ – ЧИСТОТА – ДОБРОТА – СЕРДЕЧНОСТЬ – ИСКРЕННОСТЬ – ВОЗБУЖДЕНИЕ – СТРАСТЬ – НЕИСТОВОСТЬ – НЕОБУЗДАННОСТЬ – ИССТУПЛЕНИЕ!!!.. ВЕСНА СВЯЩЕННАЯ[27]!!!.. Весна без конца и без краю[28]… Весна травы!.. зеленого шума!.. птичьего гомона!.. звериного гона!..

Какое сочетанье цветов и трав!! Какие переливы цветной игры и запахов приятных!!.. Какой красою зеленый лес оделся!! И озером нельзя налюбоваться!! Вода манит, кусты зовут под сень свою!! Разлив зари зыбучими волнами колышется!! Все поет и пляшет без особой причины!! Душа томится по непонятному!! Сердце рвется из груди[29]!! В очах огонь!! Какой восторг!! Какая чувств истома!! Какая нега!! Люблю и таю, таю от сладких чувств любви[30]!!

На скале, на краю цветочной поляны, в золотой ауре стоят полностью погруженные друг в друга, отгороженные от всего мира влюбленные. Кажется, что возлюбленные переходят в неподвластное времени и пространству космическое состояние. Мужчина, которому соответствуют характерные его полу жесткие формы, прямоугольные бело-черно-серые поля, обхватил своими руками голову стоящей на коленях женщины (формы мягкие, цветочные, пестрые округлые элементы) и повернул ее к себе, чтобы поцеловать в щеку. Ореол, окружающий слившихся воедино в поцелуе, определяется мужчиной, который своей спиной формирует его фаллическое очертание. Ослепительное сияние, исходящее от золота, примененного в качестве цвета (орнаментальная плоскость), соединяется с изображением влюбленной пары (глубина пространства), становясь символом эротического счастья.

Накопленные за зиму жизненные силы рвутся наружу, толкают все живое к размножению… В Поцелуе сливаются мужская и женская планетные стихии… В бракосочетании Рая и Ада верх берет небесная Любовь и порождаемый плотью Эрос… Пробуждение!!.. Раскрепощение!!.. Завороженность!!.. Упоение единым ритмом!!.. Зачатие всемирное!!.. Из всеобщего ХАОСА формируется ПОРЯДОК… Стонет в муках рождения ЖИЗНИ Вечная Женщина, и стон ее раздается по всей Вселенной… Отходят вешние воды[32]… Через образуемый движением Земли и ее сфер[33] эллипс – продолговатый нимб – вагину – врата… Космос разрешается новым МИРОМ… Вселенская ПАСХА!!!..

Красота, очарование и притягательная сила обнаженного женского тела, подчеркнутого мягкими линиями шелковой материи. Белая блестящая кожа контрастирует с коричневым фоном. Раздвинутые округлые бедра, покрытая волосами вульва, живот и грудь с торчащим соском полны чувственности и сексуального желания. Однако ни намека на непристойность, ни тени пошлости, ни малой толики распущенности!.. ни порока… ни бесстыдства… ни распутства… ни похоти… Завораживающее таинство!! рождения миров… ожидания вселенского чуда… выход в открытый космос…

Дожили до тепла… первой зелени… соков земли, нехитрых плодов ее[35] – выжили! Дальше только трудись… в поте лица[36] своего!.. не покладая рук своих!.. Осуществляй привычное дело[37]. Кто не успеет, тот опоздает на целый год!! Скот яловый… Поле сорное… Зима голодная… Нищета… Смерть неминучая… А сейчас!! Посмотри окрест… радость-то какая!! Возделывай поле… Сажай огород… Ставь парники… Обрабатывай гряды… Удобряй… Поли… Огребай… Поливай… Коси… Суши… Заготавливай… Картофель… Огурцы… Малина… Крыжовник… Киселек… Сметанка… Творожок… Сливочное маслице… Все слава Богу – пока коровка, козочка!!.. Подставляй, подобно Полифему[38], рот к вымени, посасывай молочко…

Вот оно – невообразимое счастье!!.. Вот она – неподдельная радость!!.. Во всем!! Всемирная озабоченность!!.. Живительные воды небес изливаются кристально-прозрачным потоком с бесконечной высоты, не обнаруживая своих начал… своего истока!! В постоянно продолжающемся движении – потоке энергии, протекающем полноводными реками сквозь бытие, – порождение все новых и новых форм… Ибо все имеет структуру, которая создается невидимой формующей рукой!

День ото дня возрастает Древо Жизни… А!.. вокруг развертывается битва масленицы и поста… языческих обрядов и догматов Церкви Христовой… Ветхого Завета и Завета Нового… И!! всяк стремится призвать НЕБО в свое собственно существование… трактовать по-своему… кроить под себя…

Традиционный фламандский город. Площадь и прилегающие улицы, тесно застроенные домами, кишат маленькими пестрыми фигурками, лица которых по большей части напоминают гротесковые маски. Разгорается преставление-карнавал – шуточная битва между Масленицей (олицетворение карнавала, ее король) и Великим Постом. Похожий на мясника толстяк в колпаке (тучный и наглый, с лоснящейся от жира рожей) восседает на большой бочке из-под вина, украшенной окороком, прибитым ножом. Стременами ему служат начищенные медные котлы, шлемом – блюдо из птицы; перед собой он держит вертел с нанизанными на него свиной головой, жареной курицей и колбасами. Возле праздничной бочки разбросаны игральные карты, разбитые яйца, свиные кости. Образ греха (чревоугодия и распущенности нравов) завершает свинья, пожирающая фекалии возле колодца. Это воплощение Масленицы. Воплощение Великого Поста – худощавое, изможденное и унылое бесполое существо в балахоне, увенчанное пчелиным ульем, который олицетворяет умеренность, прилежание, верность христианской церкви и служит напоминанием пастве о чистоте пищи небесного происхождения. Вместо копья – на длинном черенке деревянная лопата пекаря, на которой сиротливо лежат две тощие рыбы, и пучок сухих тонких прутьев-розог.

Герольд с трехцветным флажком подает сигнал к сближению противников. Начинается движение свиты потешного короля. Бочку с Масленицей толкает паяц-фокусник в разноцветном колпаке и с большой сумкой на боку, одновременно манипулируя кубками. Низкорослый уродец вращает камышинку, укрепленную в середине глиняного горшка, обтянутого свиным пузырем. Потешник в треуголке, с обмазанным мукой лицом водит ножом-смычком по решетке для жаренья. Невероятно раскормленный священник со стеклянным сосудом в одной руке и зажженной свечей – в другой – тащит на голове круглый стол с вафлями и булочками в тарелке. Понуро завернулся в темный плащ долговязый остроносый мужчина с завязанной платком головой – ряженый кающийся. Карлик в носатой личине, огромной шляпе с воткнутой в нее ложкой и в бесформенном белом балахоне поднимает метлу-шандал со вставленными в нее горящими свечами. Толстопузый буффон, увенчанный котелком, бренчит на мандолине. Забавник, переодетый дородной кумушкой в чепце и в одежде из соломы, несет блюдо с вафлями. Матрона с набеленным лицом щеголяет в ожерелье из яичной скорлупы; у пояса висит ящичек с солью или для сбора добровольных пожертвований. Кортеж замыкает мальчик в бумажном венце и с вафлей – маленький король карнавала. Воинство Поста – это монах и монашка; чахлые, бледные, хмурые, они с усилием тащат за веревку доску на колесиках – экипаж Великого Поста. Вдова утопленника (труп ее мужа с раздутым животом покрыт белой тканью) просит подаяние. Слепцы и убогие, получающие милостыню. Священники и прихожане.

Если на стороне Карнавала постоялые дворы с трактирами, то на стороне Поста – здание церкви. Если под эгидой Карнавала резвятся дети, а взрослые жители города опиваются хмельным зельем, объедаются мясной и жирной пищей, самозабвенно танцуют, увлечены азартными играми, предаются любовным радостям, разыгрывают озорные балаганные пьесы, то со стороны Поста все пронизано духом молитвы и благочестия, строгого воздержания и покаяния, умеренности (колодезная вода, рыбные блюда, салат, круглые лепешки) и умерщвлением плоти; здесь царят бедность, увечья, болезни, страдания, смерть[39].

Однако грядет ночь Великого четверга… Служба двенадцати Евангелий[41]!! Рассказ о невыносимых страданиях, о невыразимом благородстве души, величии и красоте Слова!! Чтение… припевы… музыка припевов… Во всем такая мудрость… Все сплетено, все связано, все сковано таким железом… Уныние, печаль, скорбь заливают все… Всем Каиафам[42] несется такое проклятье (до того света!.. до преисподней!..). Проклятие Иерусалиму, со всеми его Ваалами, с толстыми беременными брюхами, со жраньем жертвенного мяса, со всеми Астартами и Молохами[43]…

Праздник Пасхи[44] существовал уже при апостолах. До установления Никейской пасхалии[45] в малоазийских церквях[46], особенно иудеохристианами, в I век Вечеря Господня[47] ежегодно отмечалася вместе с иудейским Песахом – 14-го нисана[48], в день приготовления евреями пасхального агнца и ожидания пришествия Мессии[49], когда, согласно Евангелию от Иоанна и мнению древнейших отцов церкви (Иринея[50], Тертуллиана[51], Оригена[52]), последовала крестная смерть Иисуса Христа. Некоторые церкви переносили празднование на первое воскресенье после иудейского Песаха, потому как Иисус Христос был казнен в день Песаха и воскрес по Евангелиям в день после субботы – в воскресенье. Есть сведения (Мелитон Сардийский[53], Аполлинарий Иерапольский[54], Климент Александрийский[55], Ипполит Римский[56]) и о том, что первоначально особым постом отмечались страдания и смерть Христа как Пасха крестная, совпадавшая с еврейским Песахом (пост продолжался до воскресной ночи). После нее отмечалось собственно Воскресение Христово как Пасха радости, или Пасха воскресная[57].

В скором времени стало заметным различие традиций поместных церквей. Во II веке возник спор о дне празднования Пасхи между епископом Римским Виктором[58] и епископом Эфесским Поликратом[59]. В Риме праздновали Пасху в день воскресный после 14 нисана согласно преданию, полученному от апостолов Петра и Павла. Христиане Малой Азии разрешали пост и совершали пасху в 14 день (первого весеннего лунного) месяца нисана, в день законной ветхозаветной пасхи, в какой бы день недели это 14 число ни выпадало, согласно преданию, полученному от апостолов Иоанна Богослова и Филиппа. В Риме и в Малой Азии параллельно друг другу собирали поместные церковные соборы, в обоих местах единомысленно полностью подтверждали, что их предание получено от апостолов, только от разных. Посредником и миротворцем в этом споре выступил епископ Лионский Ириней. Он убедил епископа Рима Виктора в том, что расхождения по формальным пунктам не должны ставить под угрозу единство Церкви. Мир между поместными церквями был восстановлен, но при этом каждая церковная область осталась при своем апостольском предании.

Параллельно друг другу на Востоке (применяли 19-летний цикл и предполагали 21 марта как день равноденствия) и на Западе (использовали 84-летний цикл и днем равноденствия считали 25 марта) начали распространяться две пасхалии. Ситуация вызывала определенные неудобства и была причиной споров о правильной дате, в ходе которых сторонники того или иного способа расчета не раз апеллировали к пасхальным чудесам, доказывающим, по их утверждению, верность избранного ими дня. В первой половине VI века, когда очередные римские пасхальные таблицы подходили к концу, римский аббат Дионисий Малый[60] по поручению папы римского Иоанна I[61] составил новые пасхальные таблицы на основе александрийских расчетов[62], объединив таким образом восточный и западный способы расчета пасхального дня. Таблицы Дионисия, со временем принятые на всей территории бывшей Западной империи, были составлены на 95 лет, но впоследствии были продолжены на неопределенный срок[63].

В 1582 г. в Римско-католической церкви папа Григорий XIII[64] ввел новую Пасхалию, названную григорианской. Вследствие изменения Пасхалии изменился и весь календарь[65]. В 1583 г. папа Григорий XIII направил Константинопольскому патриарху Иеремии II[66] посольство с предложением перейти на григорианский календарь. Константинопольский собор 1583 г., признав неточность юлианского календаря, тем не менее отверг предложение как не соответствующее канонам святых Соборов, а последователи григорианского календаря были преданы анафеме[67].

Конечно?! если христианство!.. православие!.. то – трижды прокляты, сто раз прокляты все Иерусалимы, а заодно и Афины… и Рим… и Пергам… и Весты[69]… и Дионисы[70]… Весь эллинизм!.. с его мифологией, философией, научной мыслью… И мы остаемся только с отцами-пустынниками и непорочными женами[71]?! С тихим и миловидным умилением со свечечками?! С утешением?! в церкви… в храме… в монастыре…

Нет больше места искушению, положившему начало истории человечества?! Где Адам!!.. движение семени в фалле… извержение семени… мириады душ, пролетевших через фалл… Вот он Космос?!.. И… Ева!!.. делающая Мир внутренне и интимно понятным?!.. Самое прекрасное, что есть на свете!!.. изящный поворот шеи… два будоражащих холмика грудей на верхней части туловища… стройный стан… мягкая белизна живота… широкие полные бедра… загадочные волнующие складки, очерчивающие лоно… нежный и ласковый голос… Мгновенье сладостного обладания!!.. Нет и не будет ничего прекраснее!!.. Просто не может быть!!..

Нет больше места завету между Господом и Аврамом[72]?!.. Безглагольному!.. безмолитвенному!.. обрезанию – посвящению Богу пениса… крайней плоти – единственного (самого нежного!.. родного!.. подподольного!.. штанного!.. нагого!.. райского!..) источника родства (уродненности!) в мире?!.. (Я – родной в мире… целому миру родной! Мне никто не чужд… никто не враг!) Это – с ума сойти!!! Фаллическая связь человека с ветхозаветным Богом?!.. Значительно большая, чем связь с Ним разума и совести?! Но в этом все и дело! Вся тайна! Плоть человека неотделима от его души, и то, что считается плотью, на самом деле представляет собой часть души, воспринимаемой органами чувств – главными входными каналами души[73]…

Нет больше места эротическим коннотациям библейских сюжетов о красивой видом и весьма привлекательной взором Иудифи[74]?! и юной иудейской царевне Саломеи[75]?! Мотив обезглавленного в полной мере соответствует страху перед оскоплением… Древняя тема вечной борьбы мужчины и женщины, пола и характера, невинности и совращения… сексуальности и рассудка… Сливаются противоположности! Дьявольское и гротескное противопоставляется классическому и прекрасному!.. То же с ветхозаветной героиней Песни песней царя Соломона – Суламитой[76]?! Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина[77]… И заключением Иамнийского собрания[78] первого века новой эры: «Никто никогда в Израиле не спорил против того, что «Песнь песней» оскверняет руки[79], ибо весь мир не стоит того дня, в который дана была Израилю «Песнь песней», ибо все книги святое, а «Песнь песней» – святое святых»?!

Без Ренессанса[80]?! с гуманизмом и антропоцентризмом?! Без Боккаччо и его штучек[81] на тему любви?! Без величайшей эпохи Просвещения?! с рационализмом и свободомыслием[82]?! Без Вольтера[83]?! его за и против?! Без шедевров эротической литературы, живописи, графики, скульптуры, архитектуры, музыки, танца?! Без читателя… зрителя… подсматривающего сквозь замочную скважину печатного текста… художественного полотна… архитектурную форму… музыкальную фразу… пластику жеста, мимики, движения… за личной жизнью персонажей, мысленно присутствующего при самых интимных моментах?! С одним только литературным богословием?! ортодоксальным пуританством?! церковным морализмом?!

Не Провидение!.. Промысел!.. Промышление!.. Целесообразное действие Абсолюта, направленное на благо Своего главного творения – человека, – а Христос?!.. Страдалец… изливающий страдания на голову несчастного человечества… поддевающий человечество красноречием своим на страдания[84]… Только красноречие… и красноречием все кончится?!.. А главное – БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК[85]??!! Была ли СВЯТАЯ ПРАВДА ЕГО[86]??!!

«У Бога есть дитя – Христос и дитя – мир. Розанов видит непримиримую правду этих двух детей Божьих. Для кого сладок Иисус, для того мир делается горек. В Христе мир прогорк. Те, что полюбили Иисуса, потеряли вкус к миру, все плоды его стали горькими от сладости Иисуса… Нужно выбирать между Иисусом и миром, между двумя детьми Божьими. Нельзя соединить Иисуса с миром, нельзя разом их любить, нельзя чувствовать сладость Иисуса и сладость мира».

Безродственен?!.. Бессеменен?!.. Холодная всемирная религиозность без крови и семени?!.. Без рода и племени?!.. Без отца, матери, детей… памяти деда и бабушки… заботы о внуках?!.. Отнять у человечества жемчужины, заменив их стразами епархиальной любви… с радостью небытия?!.. мнимой схваткой смерти и жизни?!.. мнимым избавлением от конфликта духа и тела путем девства и аскезы?!.. Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас[89]!!! Тут не до эротизма?! Умолкает физиология, увядает плоть человеческая, поникает детородный орган… Женское лоно запирается в девичестве и эмансипированном умствовании… Морозная и чахлая жизнь[90]?!.. То ли андрогин, то ли гермафродит, то ли гомосексуалист, то ли импотент, то ли скопец[91]?!.. А’fallism – vitalism[92] – монастырь… Не пережить желанья[93]… уничтожить в себе?! А ведь так хочется прильнуть к священному источнику жизни – лону женскому, обонять благоуханные гениталии, целовать половой орган!!.. И вот уже женщина входит запахом в мужчину, делая всего его пахучим собою!!..