Один день – учитель, всю жизнь – отец
Мысль о том, что она «кинозвезда» пришлась дочке по душе. Еще пару дней она по-прежнему капризничала, но постепенно все привыкли: Дарина ко всеобщему вниманию, а дети к тому, что у них в школе есть иностранка.
Дарина без затруднений справлялась с заданиями по программе первого класса, особенно по математике, иногда даже подсказывала своему соседу в решении простеньких примеров, а он в свою очередь помогал ей открывать учебник по чтению на нужной странице, когда нужно было читать. Чтение она усваивала в общем хоре, когда ученики по китайской манере читали какие-либо тексты вслух хором. Иногда она выполняла эти действия и персонально под аплодисменты одноклассников, тем более что в учебнике первого класса под иероглифами был текст на латинизированной транскрипции. Ребята подружились с ней и относились к ней очень доброжелательно.
В один из дней уже после школы кто-то заскребся в нашу дверь так, что мы даже не сразу поняли, в чем дело. Привыкшие к почти бесплотному появлению девушек-горничных, которые время от времени убирали у нас в номере и приносили термосы с кипятком, мы все же каким-то образом успели засечь эти звуки.
Каково же было наше удивление, когда на пороге нашей квартиры нарисовалась делегация китайских пионеров во главе с очаровательным созданием, которое, извинившись, стало выяснять, дома ли «цзецзе» (старшая сестра), и можно ли с ней пойти поиграть на улице. Это оказались дети уже более родственного дочке по возрасту 4-го класса. Было не совсем понятно, от кого исходила инициатива их появления, то ли от управления школы, то ли была личная инициатива ребят, но мы поняли, что Дарина твердо взята под опеку маленькой командиршей Ся Сяочэнь с ее друзьями, которые стали появляться перед нашей дверью всякий раз, когда у них появлялось свободное время после занятий. Мы назвали их по-своему «тимуровцами».
Друзья нашей дочки
Фото из личного архива автора
Иногда Даше приходилось «перебирать харчами», поскольку приходили вовсе незнакомые ей мальчики и девочки. Ей нравилось с ними играть, но мешало незнание языка. Поэтому минут через десять после их ухода на улицу на лестнице опять слышался топот большого числа ног и появлялась все та же делегация. А Ся Сяочэнь просила меня:
– Дядя, скажите ей, что мы играем в такую-то игру, и ей нужно делать то-то.
Я старательно объяснял дочке, что ей нужно делать в этой игре. Проходило еще полчаса, топот на лестнице возобновлялся, но на этот раз уже Дарина просила:
– Папа, скажи им, что нужно прыгать через веревочку по очереди.
Фото из личного архива автора
Так продолжалось в течение почти каждого вечера. Успехи дочери в познании языка были пока скромные. Каждый раз учительница, по договоренности со мной, писала для меня в Дашиной тетради о том, что они делали на уроках и какое дано задание на дом. Поэтому после занятий дома нам приходилось все повторять вновь. При этом Даша старательно выполняла задание, опасаясь ударить в грязь лицом перед своими маленькими одноклассниками.
Фото из личного архива автора
Фото из личного архива автора
К сожалению, слова учебных текстов были мало употребляемыми в повседневной речи, а попытки научить ее отдельным репликам не приносили успеха. Зато сама дочь иногда приносила из школы какое-либо словосочетание, которое часто слышала на занятиях. Приходилось ей все объяснять.
Однажды она даже поставила и папу в тупик, когда сказала, что учительница во время занятия довольно часто употребляет слово «Таоянь!» Причем произносит это очень сурово в тех случаях, когда ученики начинают галдеть. Папа такого слова не знал, и лишь через некоторое время познакомился с этим словом, аналог которого в русском языке и найти-то было сложно. Оно означало «несносные, противные», но в китайском языке употреблялось для успокоения класса, а значит выглядело примерно, как грозный окрик русского учителя «Что такое?» или «Успокойтесь!».
Чтобы наш ребенок не пропустил года учебы в своей родной школе и не отстал от своего класса, мы взяли с собой учебники пятого класса и занимались с дочкой самостоятельно по русскому языку, литературе, математике и английскому языку по программе своей школы.
Уже через месяц Дарина изучила латинский алфавит и с большим интересом приступила к написанию иероглифов, хотя и не понимала необходимости их постоянного прописывания дома для полного запоминания.
Очень активно мы отмечали в этом году день рождения Дарины. В первый день весьма неожиданно появилась «команда Тимура» в лице все той же уже знакомой нам Ся Сяочэнь со своими друзьями. К счастью, мы заранее уже сходили на рынок, поэтому мама быстро накрыла на стол и получился очень веселый праздник для детей. Ребятишки не только покушали, но и активно веселились.
Фото из личного архива автора
День рождения дочки
Фото из личного архива автора
Когда я в тот день вернулся с занятий, а они у меня заканчивались поздно, около девяти часов вечера, то праздник был еще в разгаре – танцевали от души. Обеспокоенные долгим отсутствием своих детей китайские мамы вскоре появились за забором у нашего балкона, требуя вернуть загулявших детей домой.
На следующий день для Дарины выделили торт от «министерства» по делам иностранцев. Торт мы там же и приговорили вместе со всем составом данного «министерства». «Министерством», свой отдел по работе с иностранцами назвал переводчик Алеша еще при нашей первой встрече, поэтому мы не упускали возможности посмеяться над таким величественным названием этого отдела.
Вечером того же дня мы уже праздновали у себя дома с нашими знакомыми, молодой преподавательницей русского языка Лю Ли и Сяо Чжоу, девушки, работающей в библиотеке, но когда-то тоже изучавшей русский язык. Чуть позже, узнав о том, что у Дарины день рождения, пришли и молодые американцы, которые еще в коридоре дружно пропели «Happy birthday to you!». Потом сели за стол и вкусили коньячку, который я им налил, чему они были приятно удивлены.
Телевизор мы смотрели редко, потому что мама с дочкой не понимали китайского языка. И тут появилась «Мэйнян». Нет, это не моя коллега, не моя студентка и не одноклассница Дарины. Это имя героини одного долгоиграющего тайваньского сериала, который неожиданно разрешили показать в континентальном Китае. Телесериал о полумифической жизни У Цзэтянь, единственной официально правящей императрицы Китая в эпоху династии Тан, был снят в виде сказки с элементами боевых искусств, большого количества любви, поэтому на него сразу же запало все население Китая. Сериал был снят замечательно для того времени, действия были очень динамичными, были красивые костюмы и декорации. Актеры играли отлично, а об актрисе, которая играла главную героиню, вообще молчу – она нас покорила. Показывали несколько серий два раза в день – вечером один раз, а днем повторение, поэтому не трудно было заметить, что смотрят этот сериал везде, где только есть телевизор. Не стала исключением и наша семья. Но поскольку он шел на китайском языке, то на меня ложилась дополнительная нагрузка быть переводчиком. Лишь с большим трудом через десять с лишним лет мне все-таки удалось купить пиратскую копию этого сериала.
А тогда мы смотрели этот телесериал через пятое на десятое, поскольку были и другие дела, да и понять трудный, иногда довольно специфический текст с элементами древнекитайского языка для меня в то время было трудно. Но мы никак не думали, что сами скоро станем героями кинофильма, правда, короткометражного документального.
***
Сначала переводчик Алеша все из того же своего «министерства» как-то туманно намекнул, что сотрудники телецентра в Дунъине хотели бы снять небольшой фильм о нашей семье. Я думал, что это будет что-то по учебным занятиям, как уже было на занятии у одного из американских парней, когда работники университета снимали на камеру одно из его занятий. Однако я ошибся.
Как-то вечером перед католическим Рождеством вдруг в университет приехала съемочная группа, работники которой буквально без предупреждения вломились в наш номер и без всякой подготовки и каких-либо объяснений начали съемку. Естественно, я пригласил их в комнату, посадил на диван дикторшу с микрофоном, а оператор с камерой на плече все это время непрерывно снимал. Девушка задавала какие-то банальные вопросы о нашей семье, о том, где я изучал китайский язык, давно ли мы живем в Китае, нравится ли нам жить здесь и т.д. Очень много времени уделили рассказу о том, как Дарина пошла учиться в китайскую школу и о тех проблемах, которые с этим были связаны. Оператор несколько раз снял интерьер нашей гостиной, уделив особое внимание на висящий на стене портрет китайской актрисы Гун Ли и на нашей семейной фотографии, стоявшей на моем письменном столе.
В заключение мы договорились о том, что съемки продолжатся и на следующий день, но уже будут разбиты по тематике: сначала снимут момент, как Даша идет в школу, потом будут снимать ее занятия, потом мою поездку в город, наш поход на рынок, приготовление пищи и беседу за общим столом.
Уже с утра мама тщательно заплела Дарину, которая отправилась быть актрисой в соответствии с тем, что ей когда-то было обещано, когда она со слезами начинала ходить в китайскую школу.
Для школы в тот день был настоящий праздник: оператор снимал весь ее класс, снимал, как Дарина читает текст, как все ее одноклассники хлопают ей, снимал беседу с сияющими по такому поводу учительницей и директором школы, которые тоже были счастливы неожиданно оказаться в центре внимания, да еще и быть показанными по телевизору.
Затем некоторое время меня терзали в микроавтобусе во время поездки в город. Съемки на рынке произвели некоторый фурор, потому что я стал активно торговаться, покупая овощи и фрукты, а продавцы-китайцы перед камерой не уступали мне в розыгрыше. Выглядело это довольно комично для всех участников этих сценок.
После рынка все пришли снимать приготовление пищи. Прибежала поднятая по тревоге наша помощница Лю Ли. На кухне стоял дым коромыслом! Но вот вернулась из школы Дарина, и мы все вместе с девушкой, которая брала интервью и даже с оператором, который через некоторое время присоединился к нам, стали дружно обедать.
Мы очень просили телевизионщиков подарить нам отснятый материал, и они даже клятвенно обещали через отдел по работе с иностранцами сделать это. На том и распрощались.
Но выполнять обещания китайцы не умеют. К сожалению, демонстрацию этого фильма нам удалось увидеть лишь через месяц перед Праздником Весны. При этом никто не сообщил нам о показе по спутниковому каналу провинции Шаньдун. Просто однажды я, как обычно, щелкал по каналам и неожиданно наткнулся на этот показ. Смотрели не сначала, поэтому мы были сильно разочарованы таким нечутким отношением. Я сразу же позвонил в «министерство», рассказал о том, что фильм продемонстрировали, не сообщив нам. Через некоторое время нам сообщили, что этот фильм будут показывать еще раз, а потом привезут нам запись. Запись действительно привезли, но и фильмом и записью разочаровали нас, поскольку из всех съемок в течение двух дней получились какие-то бессвязные отрывки не самых лучших эпизодов.
***
После праздников в конце семестра одноклассники дочки, узнав о том, что мы уезжаем, со слезами на глазах тепло распрощались с Дариной, засыпав ее разными мелкими сувенирчиками на память.
Наша дочка через неделю после приезда на другое место моей работы в городе Чанчунь точно также пошла учиться в школу при этом институте. Активного общения с учениками, как это было в Дунъине, здесь не получалось – сказывалось отдаленность проживания школьников от их школы. Зато ее подругами с удовольствием стали сами молодые учительницы младших классов, а через некоторое время и мои студенты.
Среди одноклассников
Фото из личного архива автора
С новой учительницей
Фото из личного архива автора
Возвратившись в этом году в свою школу Дарина стала «звездой» и здесь, потому что ее просили рассказать о своей поездке в Китай и учебе в китайской школе сначала перед учениками, потом перед преподавателями. В дальнейшем Дарина продолжила изучать китайский язык в институте и даже приезжала на год на стажировку в Пекин.
Переезд в город Чанчунь
Один семестр в следующем году я продолжил работать в городе Чанчунь, куда мы вскоре переехали из Дунъина. Получилось так, что Чаньчуньский период у нас тоже начался в Пекине, поскольку там нас встретил начальник отдела по работе с иностранцами господин Кан. Это было очень кстати, потому что он не только помог нам на пару дней поселиться в гостиницу, в которой проживал сам, но и помог отправить наши, уже ставшие громоздкими вещи, ведь мы большую часть закупок, для дома для семьи, сделали заранее.
В то время я очень беспокоился, как мы сможем увезти все с собой на поезде. Но господин Кан оказался стреляным воробьем в транспортных делах своего государства и, как все нормальные герои, пошел в обход. Он предложил отправить все это багажом. Под его опытным руководством мы отвезли все свои мешки, сумки и чемодан, оставив лишь самое необходимое, и сдали в какой-то темной посреднической багажной конторе, которая занимается отправкой и через 15 минут уже уехали оттуда. Судя по виду этого сараюшки, где мы оставили свои вещи, за сохранность вещей в тот день я бы не дал и гроша ломаного.
Но, как показала практика, напрасно я так думал: все дошло в лучшем виде. В Чанчуне я получил вещи в такой же очень странной конторе, находящейся недалеко от вокзала. Работники уже этой конторы сами погрузили мои вещи на грузорикшу и, успокоив меня, отправили домой ждать их прибытия. Мои вещи прибыли чуть позже меня. Как оказалось, по бедности и простоте нельзя судить о честности. Это одна из неплохих особенностей Китая.
Господин Кан тоже доставил нашу семью в Чанчунь в лучшем виде, а на вокзале нас уже ждала машина, которая привезла нас почти на окраину города в район Чанчуньского университета. Чанчуньский институт оптики и точной механики, в котором мне предстояло работать, находился рядом. Правда, на этом все обхождения и закончились.
Когда мы покидали Шаньдун, там уже начиналась весна, но когда явились в Чанчунь, то здесь во всю еще царствовала зима. Причем, очень холодная с ветрами и метелями. Температура воздуха была холоднее, чем в Москве от минус 5 до минус 10 градусов. К сожалению, на этот раз нам предоставили насквозь продуваемую квартиру на первом этаже общежития Чанчуньского университета, видимо, по договоренности с их руководством. В первую же ночь мы сильно замерзли, потому что включенные вечером батареи центрального отопления через час уже стали холодными, а через несколько часов в квартире стало холодно, как в подземелье, даже пар шел изо рта.
Все попытки апеллировать к отделу по делам иностранцев не привели к успеху. Нам отвечали, что такой порядок: отопление дают два раза в сутки, для того чтобы заснуть и для того чтобы, проснувшись, не покрыться льдом. Горячая вода тоже поступала лишь один час в день, да и то по-настоящему горячей ее назвать было трудно. Приходилось нагревать специально воду, для того чтобы хоть как-то помыться. Пришлось вспомнить нашу забытую советскую молодость, обзавестись оконной замазкой и утеплить хотя бы окна. Кстати сказать, двойных рам на окнах в Китае вообще не бывает. Стало немного теплее, но спать все же приходилось по-китайски тепло одетыми. И вставать в пять часов утра, чтобы выпустить холодную воду из батарей. Надо полагать, жители верхних этажей были нам за это благодарны, но для нас это было слабым утешением. Кое-как приспособились и к этим условиям.
Здесь занятия начались почти сразу же. Мне предстояло преподавать не студентам института, а студентам специальных курсов русского языка. Такие курсы были широко распространены в Китае, особенно на северо-востоке, когда началась приграничная торговля. В это время многие как китайцы, так и русские стремились обогатиться на торговле дешевыми китайскими товарами. Сразу же возник дефицит людей, знающих русский язык, и правительства этих провинций стали выделять государственные средства на организацию обучения русскому языку. Еще больше возникало мифов о быстром богатстве, связанных с этим, поэтому многие родители стали отправлять своих детей, которые не смогли поступить в вузы, на подобные курсы изучать русский язык, без получения высшего образования.
Меня представили молодому человеку довольно аккуратной наружности, которого объявили заведующим кафедрой русского языка. Господин Шэнь, так звали этого молодого человека, предложил мне вести разговорную практику на первом курсе – 4 часа в двух группах и на втором курсе – 2 часа в двух группах и страноведение на русском языке на втором курсе – 2 часа в двух группах. Нагрузка получилась большая. Но еще хуже было то, что материалов, как и раньше, не было никаких, никаких программ и тематических планов.
Молодежный коллектив преподавателей-русистов
Фото из личного архива автора
«Где наша не пропадала, – подумал я, – зато полная свобода действий». С речевой практикой было немного проще, посоветовали опираться на тот учебник, по которому вели занятия их китайские преподаватели. А вот по страноведению, да так чтобы это было хоть немного доходчиво для этих студентов, было сложнее. Пришлось «изобретать велосипед». Шэнь нашел какой-то доисторический учебник по географии для школы, и я стал сам писать простенькие тексты и придумывать на их базе хоть какие-то упражнения.
Познакомился с группами. Группы были очень большие по 20 с лишним человек. На втором курсе студенты постарше, но не всегда их знания лучше. Одна группа, в которой преобладали мальчики и было лишь 9 девушек, из них что-то более-менее понимали лишь две-три девочки и один мальчик. В другой группе, где было только 6 пацанов, а остальные девочки, было немного лучше, но все равно способны работать лишь половина учащихся.
Фото из личного архива автора
Знакомство состоялось по одной и той же схеме простеньких вопросов, во время которого девичья группа все же была чуть поактивнее. Во многом помогало свое знание китайского языка. Потом в оборот пошел учебник с играми, и дело закрутилось. Студенты сначала были немного ошарашены необычной форме занятий, но потом с радостью взялись за работу. В основной своей массе занимались с интересом и желанием. Вот как они сами оценивали наши занятия:
«Мы очень рады, что вы учите нас устной речи в этом семестре. Мы все очень любим вас и ваши занятия. Мы считаем, что занятия устной речью для нас большое удовольствие и мы с нетерпением ждем их. С вами легко обмениваться мыслями, потому что вы умеете говорить по-китайски. Нам очень повезло, что мы можем заниматься с вами. Цзинцзин.
«С того времени, как вы стали работать у нас, у меня интерес к русскому языку растет с каждым днем. Вы всегда выслушиваете нас, помогаете каждому из нас и воодушевляете нас. Форма ваших занятий очень живая и интересная. После каждого занятия у меня есть задание. Я очень надеюсь, что вы сможете остаться и дальше преподавать у нас. Я очень благодарна вам. Лю Юйфу.
Но среди учеников есть и балласт, которых родители отправили учиться, ведь курсы платные, но сами детки заниматься не могут или не хотят. Большой бедой стала попытка дать задание на самостоятельную работу. К этому они изначально не приучены. А без самостоятельной работы изучить иностранный язык очень трудно. После обсуждений в классе я давал им простенькие темы для сочинений, но далеко не все потом сдавали эти сочинения на проверку, увиливая от этой работы под разными предлогами. После такого отношения китайских учащихся к учебе я никак не мог поверить словам специалистов, работавших в Китае в 50-е годы. Ведь они почти все утверждали, что китайские ученики очень трудолюбивы и исполнительны. «Мы не успевали дать им одно задание, как уже вечером или на следующий день они требовали дать им новое задание, которое старательно выполняли», – так или примерно так рассказывали советские специалисты-преподаватели о своей работе в Китае в те годы.
Из-за большого количества людей пришлось поделить группы на подгруппы и устроить между этими подгруппами соревнование. Давалось задание каждой подгруппе, поэтому сначала происходило обсуждение в этих подгруппах, в котором вынуждены были принимать участие даже тугодумы и лодыри, потому что им тоже не хотелось подводить своих товарищей. Преподавателю оставалось лишь прислушиваться к их работе, поправлять по ходу работы и делать общие замечания. После обсуждения в группах, одни задавали вопросы, другие отвечали, потом менялись местами. В конце занятия я подводил итоги этого соревнования. Такая работа оказалась довольно эффективной в данных обстоятельствах. Китайцы самолюбивы и соревнуются, стараясь победить, с большим азартом.
Трудно было сказать, какие ученики для меня лучше, пекинские, которые тоже занимались по такой же схеме спецкурсов, или чанчуньские. Со студентами Нефтяного университета сравнивать было невозможно – там своя специфика.
Эти, в отличие от моих пекинских учеников, не стали объясняться в любви ко мне, какое-то время присматривались, но уже вскоре стали говорить, что такие занятия им нравятся, а через некоторое время уже стали выяснять:
– А вы будете с нами работать до конца нашей учебы?
Уже после первых занятий я попросил их написать мне письменную работу, в которой на русском языке рассказать немного о себе. Я знал, что устно рассказать о себе для них будет трудно, а во время написания можно будет подумать, посмотреть в учебник, найти нужное слово в словаре, поинтересоваться у своих товарищей. Таким образом, практическая польза получается больше. Писали много, но я приведу лишь некоторые примеры, исправив ошибки в русском языке.
Девочка по имени Чжан Сяоминь написала: «Наша семья пережила много трудностей. Семья сначала жила далеко от города в глухом селе. Папа работал на земле. Несмотря на его упорный труд, наша семья жила очень бедно. Такая жизнь продолжалась до 1979 года. Потом наша семья переехала в город. Мама стала работать учителем, а папа – рабочим на заводе. Мы с сестрой смогли учиться в школе и получили хорошее образование. Все это стало возможным благодаря помощи моего деда. Вся семья никогда не забудет прошлую жизнь. Она учит нас, как дорожить сегодняшней счастливой жизнью».
А вот что рассказал студент Вэй Годун: «В нашей деревне учеников мало. Я – первый студент. Для меня и моей учебы папа и мама работают день и ночь».
Такие учащиеся, студентами их называть можно с большой натяжкой, как правило, учились старательно, прекрасно понимая, что их родителям приходится зарабатывать и платить за их обучение.
Лида Ян Сяохуа рассказала о своей семье: «Сейчас наша большая семья живет в общем дворе. Три маленьких семьи. Двор наполнен счастьем. Летом все часто сидят во дворе, разговаривают, смеются. Под виноградной лозой едят фрукты и овощи. Зимой здесь же встречают Новый год. В такое время бывает очень шумно».
Тоже довольно интересное признание. Это значит, что еще их дедушка когда-то построил дом, помещения которого постепенно поделил на своих сыновей. Китайский дом – это маленькая крепость, потому что своими глухими стенами без окон, он отгорожен от других домов. Окна выходят лишь в свой маленький дворик, который к тому же глухим забором отделен от улицы. Вся жизнь семьи проходит в этом дворике, в комнаты уходят только на ночь.
Рассказывая о себе, некоторые поясняли происхождение своего имени, что тоже довольно интересно, ведь люди стараются связать имя ребенка с какими-то обстоятельствами и придать какое-то значение:
«Я родилась в золотую осень, поэтому родители хотели, чтобы моя жизнь была полна смехом, радостью и счастьем, поэтому и назвали Ван Сяоцю (Веселая осень)».
Эта «Веселая осень» после окончания учебы приехала в Пекин, где я работал позже, и сначала работала переводчицей на так называемом «русском рынке» Ябаолу, а потом и сама открыла там небольшой магазинчик, вышла замуж, купили с мужем квартиру в пригороде Пекина и остались там жить.