Целуй меня, моя любовь

Исчезновение

– Моя жена пропала. Должна была вернуться сегодня рано утром, но уже ночь, а ее все нет.

– Откуда ожидался ее рейс?

– Из Питера. Командировка. Однако она не летела этим рейсом. Я узнал от ее коллег, что она почему-то села на самолет еще в пятницу. То есть на два дня раньше.

– Она не предупредила Вас, что изменила свои планы?

– Нет.

Пауза.

– У Вас были хорошие отношения с женой?

– Да, черт, возьми.

– У Вас есть алиби?

Молчание.

– Повторяю. У Вас есть алиби? Кто-то может подтвердить, где и с кем Вы находились в тот час, когда Ваша супруга должна была вернуться домой более ранним рейсом в пятницу?

– Да.

– Кто этот человек?

– Девушка.

– Ваша жена знала, что Вы ей изменяли?

– Нет! У нас был идеальный брак. Мы любили друг друга, а это всего лишь интрижка, Вы, как мужчина, должны меня понять!

– Не должен.

Молчание.

– Опишите Вашу жену…

***

Она была девушка джаз. Сама импровизация. Такая же непонятная для того, у кого отсутствует музыкальный слух. Но он как раз был в душе музыкант и даже виртуоз, а потому умело играл на струнах ее сердца, заставляя его то плакать, то петь от восторга. Она на него часто злилась и грозилась уйти навсегда, но он знал, это она так, не всерьёз. Разве можно уйти от того, кто понимает каждую ноту твоей души?

Но она ушла. Вернее, не вернулась. Они были женаты уже семь лет. Это была любовь с первого взгляда. Три идеальных года, а после бесчисленные попытки зачать ребенка, потерпевшие крах все до одной.

Они познакомились, когда еще не познали жизнь в полной мере. Просто не успели. Он только что окончил университет и собирался стать столичным режиссером. Она училась на художника декоратора.

Поначалу они снимали квартирку-студию на Малой Бронной и были совершенно счастливы.

Любовь вспыхнула между ними ярким пламенем. Оба красивые, талантливые, амбициозные, они сразу почувствовали некое родство и бросились в объятия друг другу.

Московская тусовка затянула Анну и Александра в свои сети. Друзья, нескончаемые вечеринки, новые знакомства и куча планов. Они сыграли скромную свадьбу, пригласив только родителей и самых близких друзей, и отправились в солнечную Италию. Алекс получил работу в столичном театре, Аня брала заказы на дом, и у нее оставалось много времени, чтобы отдаться тому, что ей более всего нравилось – живописи. Казалось, жизнь и дальше будет баловать их любовью и выгодными контрактами.

На каком-то этапе, они оба устали от своей гонки и Аня первая предложила перевести дух.

– Что ты под этим подразумеваешь? – спросил ее муж.

– Алекс, милый, ты же знаешь, как я тебя люблю, – уклончиво ответила Аня.

– Знаю, малыш, но я все равно люблю тебя сильнее.

С этими словами он притянул свою молодую жену к себе и скрепил свою фразу горячим поцелуем.

– Погоди, любимый, – прошептала Анна, сгорая от желания. Я хочу предложить тебе одну вещь.

Он отвел ее каштановые волосы в сторону и заглянул прямо в глубину фиалковых глаз.

– Ты, считаешь, нам пора продолжить наш чудесный род? – полушутя спросил он?

– А, почему бы нет? Мы умные, красивые, сексуальные и обожаем друг друга. У нас должны быть не дети, а супер герои.

Его серые глаза засверкали, и вместо ответа, он снова поцеловал свою любимую молодую жену и, легко подхватив на руки, отнес в спальню.

***

Теперь все это осталось в прошлом. Он сидел в полиции и старался рассказать их историю, как можно подробнее. Ему было все равно, что о нем подумают, главное – это найти ее и вернуть. Теперь, когда Аня пропала, ему показалось, что и он в какой-то степени пропал. Возможно, в последнее время не все было так уж идеально между ними, но он любил ее. Любил, как умел, и молил Бога, чтобы она была живой. Ее мать, подруги и коллеги по работе ничего о ней не знали. Известно было лишь то, что она прибыла в пятницу утром из Петербурга в Москву. Но почему на два дня раньше и что с ней случилось?

В голове крутились тревожные мысли и рисовались картины одна страшнее другой. Его пунктуальная жена просто не могла вот так пропасть без причины. И бросить его никак не могла. В конце концов, она его любила – в этом он был совершенно уверен.

– Когда вы намереваетесь начать поиски? – спросил он следователя.

– Незамедлительно. Наши сотрудники уже приступили к сбору информации.

– Очень прошу Вас, найдите ее.

Ты Москва, я Питер

«Ты холодный, как Питер. И такой же красивый. С тобой гулять, так нужно одеваться потеплее, твой нрав бывает так суров, что пробирает до костей. Твоё серое небо, стальное, как твои глаза, в нем тонуть и страшно, и так легко. Ты мне душу всю выстудил, наполнил тоской, отравой, но какие же храмы ты в ней возвёл – позавидует любой архитектор. Мне от тебя спрятаться иногда хочется в каком-то маленьком южном приморском городке, где ласковое солнце нежно целует плечи, а тёплый ветерок весело играет волосами и шепчет мне, что я бесподобна сама по себе. И я бегу от тебя, скрываюсь от твоей требовательной любви в объятиях Юга. Но разве я могу забыть о тебе, мой Север?»

Они почти не расставались. А если это и случалось, то очень сильно скучали и писали друг другу письма. Это были именно письма, полные красоты и романтики. Коротенькие сообщения были не для них. Кто из них первый придумал писать друг другу? Конечно, Александр. Это здорово вдохновляло его и будоражило фантазию. В его профессии – это было самым необходимым.

«Опиши мне, детка, все, что видишь вокруг, и все, что ты при этом чувствуешь» – требовал он, когда Аня уезжала в Санкт-Петербург по работе на несколько дней.

«Этот город так похож на тебя», – начинала она.

Далее шло очень подробное перечисление. Рассказывая ему о том, что ощущает в разлуке, она словно писала картину, медленно нанося мазки на белый холст.

«Любить город – это не только восхищаться его красотой. Это ещё и знать все его незамысловатые улочки и привечать какие-то отдельные кафе или здания, иметь в нем «свои» уголки и особые места. Любить город – это дышать легко, гуляя по нему и, замечая все его недостатки, продолжать думать о нем с нежностью. Вот и с человеком то же самое.

Я люблю тебя»

Теперь он остался один в их пустой квартире, где каждая мелочь напоминала ему о ней. Как же так случилось, что в последнее время они отдалились друг от друга? Работа, слишком много работы, в которую они оба окунулись с головой после того, как Анна потеряла их четвертого ребенка на позднем сроке. В этот раз должна была родиться девочка, и они придумали ей красивое имя – Аврора. В их теперь уже просторной модной квартире давно пустовала комната, отведенная под детскую. Аня кляла себя в неполноценности. И хотя он ни словом не попрекнул ее, ему было очень тяжело, а она это чувствовала.

Они вообще всегда чувствовали друг друга, но деликатный «детский» момент в последнее время обходили стороной.

Чтобы хоть немного заглушить боль, Александр стал изменять своей жене. Это были маленькие, ничего не значащие для его сердца интрижки, и он был уверен в том, что Аня ни о чем не догадывается. Она замкнулась в себе, хотя продолжала делать вид, что все в порядке.

На самом деле, с самого начала их отношений, он чувствовал, что назревает беда.

Она напоминала ему героинь Ремарка. Женщина-фрагмент, случайно залетевшая, словно яркий мотылёк, на время в его судьбу, но зацепившая сердце так, что без неё было больно дышать. Он словно знал, что она с ним не навсегда, чувствовал, что все это слишком красиво для настоящей суровой жизни, к которой он давно привык, но все равно не мог смириться с тем, что однажды она уйдёт из его жизни так же легко, как и вошла в неё. Такие, как она, не задерживаются, их забирает неведомая сила, но только с такими ты понимаешь, что значит любить кого-то по-настоящему, всей душой…

Такие женщины не рожают детей, они не созданы для земной, обычной жизни. Но он мог любить только такую.

И вот теперь, как в книгах Ремарка, он потерял свою любовь.

Прошел день, другой, пролетели недели, месяц, а поиски ничего не принесли. Анна просто исчезла. Никто ее не видел, никому она не звонила, даже своей матери, с которой она хоть и не была слишком близка, но всегда держала ее в курсе своей жизни.

Все, что осталось от жены Александру, так это полный шкаф длинных платьев, которые Анна очень любила и которые так красиво сидели на ее стройной фигурке, а также незаконченные картины. В последнее время вдохновения у Ани не было. Она была все так же невероятно хороша собой, вот только словно погасла изнутри. А он совсем не стремился разжечь в ней былой огонь. Теперь он корил себя за это, но было поздно.

Прошло полгода, а она так и не вернулась.

– Хватит убиваться, приятель, – пытался утешить его лучший друг Андрей. Скорее всего, она жива и здорова, просто решила все начать с нуля с каким-нибудь французом. Сидят сейчас спокойно где-нибудь под Парижем и пьют хорошее французское вино. Она и вернулась раньше, чтобы вещи забрать, но что-то пошло не так, может, ключи потеряла, вот и смылась налегке.

– Не говори так, – резко оборвал его Александр.

Он сам не знал, что хуже для него, узнать, что его Аня умерла, или то, что предала, скрывшись с другим мужчиной в неизвестном направлении. И он в ужасе ловил себя на том, что известие о ее смерти заставило бы его страдать меньше, чем весть о том, что она может быть счастлива с кем-то еще. Что она вообще способна быть счастливой в объятиях другого мужчины.

Поиски ничего не дали и через год. Его красавица жена просто растворилась в пространстве и времени. Никаких следов, никаких зацепок. Ему было бы гораздо легче похоронить ее, оплакать потерю и попробовать жить снова. Но из-за неизвестности его существование превратилась в бесконечное ожидание. Любой звонок, сообщение или похожий силуэт в толпе заставляли его вздрагивать. Он стал пить, чтобы хоть как-то уйти из кошмара этой реальности.

– Так не может дальше продолжаться, Алекс, ты просто заживо хоронишь себя, – сказала ему однажды Вероника. Та самая девушка, с которой он был в тот день, когда пропала Анна. Она вообще его старалась поддержать, как могла. Приезжала к нему домой с продуктами, готовила незатейливый ужин, убиралась в квартире. И если до этого, он к ней имел лишь физическое влечение, то теперь был благодарен за ее тихое участие в его горе.

Потихоньку, не без помощи Вероники и друзей, он стал приходить в себя. Рассудив, что была бы жива Аня, она бы ни за что не покинула его, он стал считать ее мертвой. Так ему было легче.

Постепенно жизнь его стала входить в свое привычное русло. Он заставил себя вернуться к спасительной работе, в которую окунулся с головой, и еще через полгода предложил Веронике стать его женой, предварительно признав Анну без вести пропавшей.

Глаза его потухли, но внешне он оставался прежним. Когда Вероника сказала, что беременна, он внутренне отпустил Анну и попрощался с ней. Жизнь с ней, их любовь, их общие планы и надежды он оставил в прошлом.

Теперь его ждало будущее с женщиной пусть и не столь любимой, но уважающей и любящей его, кроме того, ожидающей от него ребенка. И пусть теперь приходилось заставлять себя жить, пусть он понимал, что не будет уже никогда этого огня в сердце, делающего его то неимоверно счастливым, то самым несчастным на свете, пусть теперь все было ровно и без интриги, зато надежно и спокойно.

Украденное счастье

У вас было когда-нибудь такое чувство, что кто-то словно забирает вашу судьбу, ваши мечты? Все то, что вы когда-то хотели, лелеяли в своём сердце, загадывали на каждую упавшую звезду, совершает какой-то чужой человек. И так четко он идёт по вашим самым сокровенным уголкам души, в которые вы не пускали никого, словно он смог их однажды подсмотреть и теперь методично исполняет каждую вашу мечту. А у вас ощущение, что вашу собственную жизнь украли…

Не так страшно, когда воруют деньги, драгоценности и вообще что-то материальное. Гораздо страшнее, когда воруют твои мечты. А потом смотришь на чьё-то, по сути, украденное у тебя счастье, и внутри вскипает целая гамма чувств – от гнева до вселенского отчаяния. Мой тебе совет – не давай свои мечты в обиду, не тряси ими перед каждым. Люди жадные до чужого яркого мира.

Я смотрю на тебя со стороны. Наблюдаю. Знал бы ты, сколько раз я порывалась вернуться. Вначале ты казался таким потерянным. Я видела тебя пьяным, осунувшимся, небритым, в какой-то грязной и мятой одежде, и мое сердце сжималось от боли.

Признаюсь, мне сначала очень хотелось сделать тебе больно. Просто ранить тебя в ответ твоим же оружием. Чтобы ты хоть на миг ощутил то, что чувствует моя душа, чтобы у тебя внутри так же все горело огнём, и ничем нельзя было его успокоить, чтобы ты хоть на секундочку пожалел о том, что живой. А потом я вспомнила, что у тебя нет никакой души. Ведь если бы она была, ты бы так со мной поступить не смог…

И я убивала все мои чувства к тебе. Видя тебя в плачевном состоянии, делать это мне было труднее. Ведь проклятая любовь никуда не делась с моим исчезновением. Это меня прежней теперь не было, а любовь к тебе осталась той же. Возможно даже, она становилась с каждым днем все сильнее, превращаясь в одержимость.

После, наблюдая за твоей жизнью с ней, с той, что разрушила наш мир, я поняла, что на правильном пути. Нет, ты больше не целовал ее, как в тот день, а она так нагло не висла на тебе, лишь робко семенила за тобой. Но ярость моя росла день ото дня.

Я намеренно тяну паузу, чтобы не заговорить с тобой. Я знаю, чем дольше выдержу, тем сложнее будет вернуть ту близость, что была когда-то между нами. Я боюсь ее, боюсь, что снова попаду в твои сети, стану зависима от каждого твоего звонка, каждого слова, касания. Молчать безумно больно. Жестоко по отношению к сердцу, оно глупое, все рвётся к тебе, не смотря на то, что ты с ним сотворил. А вот разум доволен все больше с каждым днём и не устаёт хвалить меня за мужество и стойкость. «Ты умничка», – говорит он. «Я очень скучаю», – шепчет сердце. А я продолжаю плыть в моей холодной тишине и загружаю себя разными делами, чтобы только не слышать этот бесконечный спор у меня внутри. И чувствую, что ты делаешь то же самое.

Но мне все равно. Ты вычеркнул меня из жизни довольно легко. Просто забыл, стер из памяти.

Ты теперь с ней, а меня объявил пропавшей. И я знаю, что для тебя я умерла. Я надеялась, что ты кинешься меня искать, что перевернешь весь земной шар, будешь вглядываться в лица прохожих, бегать, словно безумный, с моей фотографией по улицам и спрашивать каждого встречного, не видел ли он меня.

Но вместо этого ты сначала полез в бутылку, а после быстренько забылся в объятиях той, кто, сломав мой мир, прикарманила и мои мечты. Это я поняла, когда увидела ее округлившийся живот.

Я задаюсь вопросом, а любит ли она тебя так же сильно, как я? До самоотречения?

А много ли раз целовали тебя прямо в сердце? Как я? На свете столько людей, желающих заманить в свою жизнь или хотя бы постель. Но так мало тех, кто готов пригласить тебя в свою душу.

Мы часто ссорились с тобой в последнее время. Но все равно любили друг друга, как сумасшедшие. Теперь твой взор потух, а меня вообще больше нет.

Разве такой любви ты хотел?

А ведь я сама привела ее к тебе. Моя подружка детства Вероника, одноклассница, которой я доверяла все мои тайны, секреты и мечты. И мне бы задуматься, почему человек отказался прийти ко мне на свадьбу. Ведь банальное «извини, но я не могу», когда дело касается свадьбы подруги детства, выглядит как минимум странно.

Она появилась в моей жизни, когда я потеряла первого ребенка. Просила похлопотать за нее с работой. В нашем маленьком городке, откуда мы с ней родом, трудно найти себе хорошее место под солнцем. И мне бы спросить себя, почему за столько лет она ни разу не изъявила желания увидеться со мной. Почему не поддержала, когда было плохо мне? Но я по наивности своей ощущала вину перед ней. У меня есть все: любимый муж, отличная работа, шикарная квартира в Москве. А у нее всего этого нет. Нужно помогать людям – так учили меня родители. И я помогла, приведя ее в твой театр. Она стала часто бывать у нас дома, рассказывала о работе костюмера, говорила, как ей нравится ее новое место. И смотрела на тебя горящими, даже какими-то голодными глазами.

Почему ни разу ничего не дрогнуло у меня внутри, когда я перехватывала эти взгляды? Возможно, потому, что ты смотрел на нее равнодушно?

Я была слишком уверена в тебе, в силе твоей любви, а потому мне и в голову не приходило заподозрить неладное.

Но оно случилось.

О тебе я мечтала с детства. Мне даже кажется, что родилась я с твоим портретом на сердце. Он был такой четкий, что когда я тебя увидела, сразу же поняла: «Это он».

Помню, как встретились наши глаза. Я тогда тут же осознала, что ты станешь моим мужем. Это мысль была такой четкой, что я чуть не произнесла ее вслух. Ты потом мне сказал, что тебя от моего взгляда как молнией ударило. И я тебе верила. Ты любил меня, я это точно знаю. И дело вовсе не в том, что ты часто говорил мне об этом. Я чувствовала твою любовь каждой моей клеточкой.

Моя мама была очень удивлена, что я так рано вышла замуж. С детства я трудно сходилась с людьми. Когда мои сверстницы вовсю гуляли с парнями, я сидела на маленькой мансарде, отведенной еще моим отцом мне под мастерскую, и писала картины. Они все были о море. Ну, или почти все. На море я бывала нечасто. Папа умер, когда мне было двенадцать лет, мама тянула нас одна, а это не так уж и легко.

В семье близкие отношения были у меня лишь с бабушкой, которая жила в соседнем доме. К ней я часто ходила, чтобы поговорить по душам.

– Запомни, девочка, – говорила она, никто не имеет права рыться в твоём комоде с нижним бельём и в твоей душе. Если видишь, что человек заходит слишком далеко, не видит твоих границ, прекращай с ним любые дела.

– А как же любовь, ба?

– Человек, который тебя действительно любит, не вломится в сердце, разнеся его в щепки. Не вытряхнет все твои мечты, не заберёт все до последнего. Он очень осторожно будет прокладывать путь к твоей душе, украшая его цветами. Он сам подарит тебе новые надежды. Ему не нужно будет объяснять, что делает тебе больно, что ранит, и что категорически делать нельзя. Он будет тебя чувствовать, как самого себя, а твоя боль станет и его болью. Вот и всё.

Ты меня чувствовал. По крайней мере, мне так казалось.

Скажи, почему ты перестал меня искать? Почему так быстро забыл, променяв на мою же подругу?

Теперь я вижу, что ты не любил меня, что вся твоя любовь была обыкновенной ложью.

А ведь я всегда просила тебя оставаться честным со мной.

«Я тебя очень прошу… Не нужно мне лгать, – писала я тебе. Ложь – это такая зараза, раз попробовал, и ты у неё на крючке. Правды я боюсь не меньше твоего. Знал бы ты, сколько раз мне приходилось в одиночку зализывать раны на сердце после того, как ее стрела пронзала его мне насквозь своим безжалостным острием. Ложь привлекательна с виду и сладка на вкус, но платить за неё приходится дорогой ценой, ибо послевкусие такое, что мало не покажется – самый смертоносный яд не сравнится. Правда всегда горчит и от неё так часто хочется плакать. Но после неё на душе чисто, как после дождя. Ложь на сердце, словно ржа на металле, подтачивает незаметно, портит все самое светлое и крепкое. Прошу тебя, лучше один раз ударь меня правдой, чем долго и мучительно убивать красивой ложью».

Но ты убил меня.

Помнишь наши мечты? Я знаю, ты скучаешь по ним больше всего. Я тебе их дарила когда-то щедро, одну краше и заманчивее другой. Я наливала их тебе вместе с утренним кофе и заворачивала с сэндвичами на обед. Ты с ними шёл и побеждал, потому что тебе сам черт был не страшен. Без устали и со старанием художника я раскрашивала наше будущее в самые необыкновенные цвета. И чего там только не было, даже во сне не приснится! И ты верил в себя. Ты был почти всемогущ. Но знаешь, что? Вся фишка в том, что в них были мы с тобой. Вместе. Без этого ни одна мечта не работает. Ты, правда, думаешь, что они пригодятся тебе с другой? Наивный. Они или наши, или только мои, понимаешь? Я тебе не завод по выработке «мечт» для чужих людей. Ведь я мечтала… о нас. Счастливых и любящих друг друга вечно. Такое дело. Ты или со мной, или я не отдам мои мечты. Ни одной.

Придумывай сам…

Загадка

– Алекс, у нас дома кто-то был, – срывающимся голосом прокричала Вероника в трубку.

– Не называй меня так, – отрезал он.

Ему ужасно не нравилось, когда она звала его так же, как звали только самые близкие друзья. Как называла его Анна.

– Извини, Саша. Но я говорю, дома кто-то был.

– В квартире беспорядок? – равнодушно спросил он.

– Нет, все вроде бы так же, но, тем не менее, что-то не так.

– Вероника, послушай, ты перевозбуждена, в твоем состоянии это нормально. Я пока очень занят. Постарайся успокоиться, прими душ, почитай книгу, я вернусь, и мы поговорим.

– Ты не веришь мне, – со слезами в голосе, пробормотала она.

– Я на работе, черт возьми! Буду к ужину. Тогда и поговорим.

Он отсоединился. В последнее время Вероника стала его раздражать. Это угнетало, ведь он так старался ее любить всем сердцем. По-своему он ее, конечно, любил, но не так, как Анну.

Когда очень любишь человека, а он так же сильно любит тебя, происходит настоящее волшебство. Вы чувствуете друг друга так, словно вы единое целое. Ты читаешь его мысли, а он договаривает за тобой фразы. Вы скучаете в разлуке, даже если расстаётесь всего на день. Когда любовь проходит, эта волшебная связь рвётся. И в жизни будут другие люди, которые тоже смогут понять и принять тебя. Но такого волшебства уже не произойдёт.

Он это прекрасно понимал, но ему не хватало того адреналина, который он испытывал только с Анной. Их ссоры когда-то выматывали его, и он не раз упрекал Аню за истерики, обвинял ее в несдержанности и неумении владеть своими эмоциями. Но сейчас отдал бы все, лишь бы вернуть их ссоры, ведь после каждой наступали такие сладкие примирения, такие приливы нежности и страсти, что легко забывались все обиды.

Веронике он был благодарен за то, что она была рядом в трудное для него время, за то, что носила под сердцем их ребенка и понимала вспышки его ярости. Она все сносила покорно, лишь робко улыбалась и старалась ему особенно угодить, когда он был раздражителен без причины и зол на нее.

Анна всегда перечила ему. У нее на все было свое мнение, а покорность никогда не входила в список положительных качеств ее взбалмошной натуры. Но этим она его и цепляла.