Личная жизнь генерала
Робкие поцелуи около порога её съёмной квартиры. Первый визит и посиделки на кухне. Теперь она не сомневалась, что ей тогда был в квартире поставлен жучок. Она ждала, когда же… Но он не торопил. С медлительностью мазохиста приучал её к своему присутствию, к своим рукам, к своим деньгам. Она опускала глаза и, глядя на внушительных размеров бугор, удивлялась, как Георг сдерживался. Но сама не лезла. Наоборот, робко сопротивлялась, говорила, что не девочка, но не спит с кем попало.
Однажды он, как всегда, забрал её после вечерней смены и привёз к себе, как она полагала поначалу. Это был небольшой и очень уютный домик. Бьянка ещё удивилась. Думала, что он в огромном коттедже живёт, а оказался домик.
Провёл в зал, где был накрыт столик на двоих. Шампанское. Она тогда сразу поняла, что наконец-то он заканчивает бодягу с романтикой и переходит к другим отношениям.
Ужин. Шампанское. Медленный танец, во время которого юбка опустилась на пол.
– Зачем? – утонуло в поцелуе.
Он раздевал её медленно, наслаждаясь процессом. Мочка уха, шейка. Поцелуй в плечо. Поддетая бретелька лифчика. Дорожка между грудей, проложенная языком.
Для приличия она попыталась прикрыться. Властным, но нежным жестом он развёл её руки. Его рваное дыхание проникало на подкорку, а оттуда прямой наводкой спускалось во чрево, чтобы закрутить там хоровод наслаждения. Терпеть эту сладостную пытку сил не оставалось. Словно выбили опору из-под ног. Выгнулась, упала на прохладные простыни. Вихрь страсти настолько захватил, что она не поняла, откуда появилась кровать. Застонала. Помогла ему освободиться от одежды. Наверно, не так должна была вести себя скромница. Но Бьянка не знала как.
Да и какая разница, когда её саму раздирало желание.
– У тебя какая любимая поза? – спросил он, проверяя, достаточно ли она пропиталась соком.
– Кошки, – выдала она себя.
– Ну так поворачивался, кисуля, – и он резким движением поставил её на колени, положил руку на шею и прижал к кровати.
Она почувствовала шлепок по ягодице. Это её завело ещё больше. Она замычала от нетерпения.
– Я знаю силу своего удара, – его голос щекотал рецепторы, обостряя чувства, выпуская желание. – Ты мне лгала всё это время. Мои люди были в твоей деревне, но я тебя прощаю. Я хочу тебя. Я не причиню сейчас тебе боли, но хочу предупредить, что если однажды за ложь я пройдусь по этим сладким ягодицам ремнём, отношения между нами закончатся. Ты согласна продолжить?
– Выходи, – из воспоминаний в реальность вернул голос одной из охранниц.
– Зачем? – девушка посмотрела в окно. Машина остановилась на заправке. Впереди ряд заправочных колонок. За ними бутик. – Я не хочу.
– А мы тебя не спрашиваем. Пошли. Генерал приказал выгулять тебя через полтора часа. Пошли выгуливаться.
– Я не собака, – пробурчала девушка, но из машины вышла.
Ноги затекли от долгого сидения в машине. Шла медленно. По дороге присматривалась, а не получится ли сбежать. Она спиной чувствовала взгляд охраны.
Бьянка остановилась перед туалетом. Одна из девушек из охраны зашла в помещение, проверила. Подождала, пока в помещении никого не останется. Завели Бьянку. Народ в зале стал возмущаться, но на них никто не обращал внимания.
– Подумаешь, потаскушку генеральскую везут! – крикнул кто-то.
Бьянка, как раз в это время выходившая из уборной, услышала эти слова. Вздрогнула. Всё верно, потаскушка. А как ещё её назвать. Кто она ему?
– Разойдитесь! – гаркнул мужской голос из персонала станции.
Народ посторонился, пропуская водителя, который возглавлял колонну. За ним шла Бьянка в сопровождении охраны, за ними пассажир с переднего сидения. Она пыталась поднять голову, чтобы придать себе вид хоть какой-то важности, но у неё плохо выходило.
На улице они не стали торопиться к машине. Прошлись по небольшому парку, в котором то там, то сям стояли столики.
– Пожалейте меня, отпустите, – неожиданно для себя попросила девушка. – Что вам стоит?
– Интересное же у тебя представление о жалости, – усмехнулась одна из охранниц. – Мы тебя пожалеем, а потом кто пожалеет нас? Тебя за побег, может, ещё и помилуют, а вот нас нет. Приедет генерал, он и будет жалеть.
– Что со мной будет?
– А мы откуда знаем. Нам велено тебя охранять, быть с тобой круглые сутки напролёт до его приезда, вот мы и будем мозолить тебе глаза.
Погуляв немного на свежем воздухе, если он является таковым около заправочной станции, они вернулись в машину.
Ехали в тишине. Ни радио, ни музыки, ни разговоров. И от этой тишины становилось страшно. Она слышала удары собственного сердца. Хотелось отвлечься, но в голове крутилась одна и та же фраза: «Приедет генерал, он и будет жалеть». Как же, ведь в первую их ночь он выразился ясно, что жалеть умеет ремнём по ягодицам.
– Расскажите хоть что-нибудь, а то мне скучно. – Бьянка пыталась заглушить свой страх. Но в этой тишине он окутывал её сознание, перекрывая кислород. Ей казалось, что она умирает. Сердце давно уже пульсировало в пятках.
Одна из девушек закрыла перегородку между передними и задними сидениям.
– Может, ты нам расскажешь, перед кем ноги раздвигала?
От такого заявления у Бьянки глаза округлились. Георг не спрашивал её про это, а здесь какие-то девки. Да как они себе позволяют такое?
Грудь девушки от возмущения стала вздыматься.
– Да вы, да я, да как вы смеете…– наконец, выдавила она из себя.
– Мы? – говорившая девушка была абсолютно спокойна. В её глазах не было любопытства, скорее скука. – Нам поручено получить у тебя эти сведения. И ты нам их дашь. Чем раньше ты это сделаешь, тем лучше для тебя.
– А то, что, пытать будете? – кровь глухо застучала по вискам.
– Зачем пытать. Возьмём валерьянку, принесём кошку, и сама всё расскажешь, – с усмешкой ответила вторая.
Бьянка недоумённо перевела взгляд от одной к другой. О чём это они? Она помнит, как иногда баловались в детстве: капали валерьянку на пол и смотрели, как кошка тёрлась, каталась по полу.
– Нашла чем её испугать. Она ни сном, ни духом, – хихикнула первая. – Ладно, забудь. А то потом генералу расскажет, будем нам с тобой валерьянка с кошкой. – Теперь она уже обращалась к Бьянке. – Чего ты заладила: пытать да пытать. Не слышала, генерал сказал, что хоть волосок с твоей головы если упадёт, то нам всем достанется. Никто тебя до его приезда не тронет. А про полюбовника ты сама расскажешь, не пройдёт и недели.
– Не было у меня никого, – губа задёргалась. Почему-то захотелось заплакать.
Девушки ничего не ответили. Открыли шторку, отделявшую их от впереди сидящих, давая тем самым понять, что разговор окончен.
Бьянка откинулась на спинку сидения. Надо было успокоить бешено колотящееся сердце. Медленно-медленно набрала в лёгкие воздух. Задержала дыхание, а потом также медленно стала выдыхать: «Один, два, три, четыре…» Досчитала до десяти. Снова набрала воздух. Мысли стали проясняться. Зато виски сжало стальным обручем.
Закрыла глаза. В голове зазвучал вопрос: «Перед кем раздвигала ноги?» Девушки были не слишком настойчивы. А вот генерал вряд ли будет церемониться.
Она вспомнила первое утро в его доме.
Когда она открыла глаза, то увидела над собой белый потолок с люстрой, похожей на изогнутый лист газеты. Спальня была залита солнечным светом.
Девушка провела рукой по шёлковым простыням, обвела взором помещение, такое уютно-богатое и поняла, что хочет каждое утро просыпаться в этой комнате. Здесь было всё, что надо: и высокое зеркало с тумбой под всякие женские штучки, и удобный пуф, и большая кровать, а абажур на прикроватной тумбочке… Спальня явно принадлежала женщине. Эта мысль тогда больно кольнула её в сердце.
Она встала. Свою одежду не нашла. Хотела выйти в зал, но услышала мужские голоса. Георг был не один. Прошла в ванную. Там она обнаружила кружевное тончайшее бельё по цене в две её зарплаты. Неужели за одну только ночь такой подарок? На вешалке висело женское платье: ворот лодочка, приталенный силуэт, рукав две трети. Именно такое платье она смотрела недавно в одном бутике. Как оно ей понравилось. Но цена… Как Георг мог догадаться, что именно об этом платье она мечтала? Ах да, он же тоже там был. Но купить не предложил. Ах, какой же он милый.
Находящиеся в комнате мужчины оказались юристы. Ей предложили подписать договор… содержания. По договору она обязывалась быть всегда готовой и ни с кем другим не заводить отношений. С его стороны: щедро оплачивать её услуги. Когда же она услышала, что с этого дня этот дом принадлежал ей, она с радостным криком бросилась на шею Георгу. Подписала договор не читая.
«Беляночка, этот дом останется за тобой, если я приму решение о нашем с тобой разрыве. Если же ты это решишь сделать, то тебе либо придётся его выкупить у меня, либо покинуть!»
Да разве она захочет с ним расстаться? С таким щедрым, красивым, добрым, сексуальным! Нет, нет и нет! Она не такая дура, чтобы разбрасываться такими отношениями.
С этого времени её жизнь круто изменилась. Она продолжала работать в клубе только потому, что ей этого хотелось. Её могли вызвать в любой момент, и она должна была идти. Её могли выдернуть с любой вечеринки. Везде, где бы она ни появлялась, за ней непременно приходили его люди. У неё не было других проблем, как выглядеть на все сто: одетой, обутой и ухоженной. Георг баловал свою девочку.
Жизнь была настолько идеальной, что становилось скучно.
Подруги разбежались. Не только пропасть в виде финансов пролегла между ними. Не всем нравилось, что во время вечеринки солдаты генерала могли заявиться без приглашения. Она никогда не могла быть уверена, что сможет воспользоваться приглашением, и стала отказываться. Приглашений становилось всё меньше, а потом про неё просто-напросто позабыли.
Богатые же девушки не желали принимать содержанку. «Очередная дырка», – хмыкали они ей вслед.
Осталась только Флора. Они сидели в одном кабинете. И Бьянка мало-помалу стала с ней откровенничать.
В тот вечер Флора пригласила Бьянку на свой день рождения в стриптиз-клуб. Георга в городе не было. И она пошла.
Высокий и смуглый, с блестящей кожей молодой человек словно змея изгибался у пилона. Девушка смотрела на него, застыв от удивления. Она никогда не думала, что мужчина может быть настолько гибким. Он поднимался на руках головой вниз, потом резко, словно при падении, перехватывался ногами. Его кубики на торсе отражали разноцветные огоньки сцены.
Зал визжал.
– Бьянка, ты чего не пьёшь? – крикнула ей в ухо Флора. – Я нам с тобой по коктейлю принесла.
Бьянка, не глядя, взяла бокал. Приятная жидкость освежила рот. А ещё через несколько минут она уже сама изгибалась, как тот стриптизёр.
Объявили лотерею. Победителю доставался приватный танец. Победителем оказалась она. Знала бы, чем закончится этот танец, она бы отдала свой приз, но… То ли в бокал ей намешали не того, то ли перебрала.
Ей предложили поучаствовать в спектакле. И она согласилась. На неё надели короткие кожаные шорты, которые едва прикрывали ягодицы. Обтягивающий топ с каркасом, приподнимающим грудь. На голову – чёрный парик. На губы ярко-красная помада. Это было весело. Дали лист с напечатанной ролью.
На стриптизёре был белый костюм на голое тело, не считая стрингов.
– Будем снимать кино! – объявил он, покрутил ручку установленного на трёхногом штативе аппарате. Раздался треск, как в немом кино, потом зазвучала фортепианная музыка.
Бьянка принялась за исполнение роли. Сначала прорепетировали, потом показали, что получилось. Ей понравилось.
– А теперь на чистовую? – спросил парень.
– Ага, – она засмеялась, слегка пошатнулась. В голове промелькнула мысль, что сейчас она упадёт и уснёт.
Но на чистовую всё пошло не так. Нет, начало было, как и задумано, а вот дальше… Мужчина пригласил её на чарльстон. Рывком прижал к себе.
– Посмотри на камеру, улыбнись и пошли воздушный поцелуй, – интимно прошептал он ей в ухо.
Она послушалась. А он тем временем, пока она смотрела в камеру, снял с головы парик. Волосы рассыпались по спине. Мелкими поцелуями он стал покрывать её шею, грудь, расстёгивая топ.
Ей стало жарко. Кружилась голова. Хотелось его оттолкнуть, но не удержавшись, она схватилась за него руками. А он… он опускался на колени у её ног…
Она помнила, что стоять было невмоготу, колени подгибались, голова запрокидывалась. Ей хотелось упасть. И она упала, и в тот же миг провалилась в сон.
Утром ужасно болела голова. Одна в гостиничном номере стриптиз-клуба. Её одежда была здесь же. В приличном состоянии. Посмотрела на часы. Надо было бежать на работу. Вызвала такси. Приехала домой, переоделась.
А через несколько дней пришло это письмо, без подписи, анонимное. А в нём пароль для входа на запись. И больше ничего. Сначала было весело. Она смотрела и хохотала, и даже думала, что обязательно уговорит Георга сняться в таком же кино. Но чем больше минут просмотра, тем меньше ей хотелось рассказывать про него генералу. Когда же услышала свои стоны, добываемые из неё абсолютно незнакомым ей мужчиной, решила, что это монтаж. Ну не могла же она совсем ничего не помнить.
Звонок со скрытого номера. И требование: заплатить, иначе кино попадёт к генералу.
Решила заплатить, хотя понимала, что платить придётся всю жизнь. Боялась рассказать. Не поверит. Покажи ей такое кино про Георга, разве поверила бы?
Заплатила. А когда узнала о беременности, растерялась. Нет, она уверена, что ребёнок генерала, а если нет…
Глава 6
Неделю спустя
– Георг, может, хватит уже беситься и срывать на всех своё плохое настроение. – Лавр сидел в столовой за столом. Они завтракали.
– Интересно, как это я срываю на всех плохое настроение? – Георг за последние дни осунулся. Ел плохо. Как спал – непонятно. – Неделя прошла, а вы принцессу найти не можете. Нет, я должен радоваться. Да? – ярость поднималась и давила на горло. Да, он зол. Чертовски зол, но в первую очередь на себя. За то, что не в силах изменить что-либо.
Он держал в руках хлеб, который крошил в тарелку.
– Ты решил сегодня голубей покормить? Может, ты скажешь, что всё-таки так тебя терзает? Только не надо мне про принцессу. Не первый раз она сбегает, но ещё ни разу ты ни был в такой ярости.
Лавр единственный, кто не боялся Георга, когда тот прибывал не в очень хорошем настроении.
– Бьянка сказала, кто… – Георг раздул ноздри. Можно было подумать, что он скоро выпустит дым. – Кто отец ребёнка? – наконец выдавил из себя через силу. Хотелось добавить резкое, оскорбительное. Но не позволил. В конце концов, он делил с ней удовольствие почти три года.
– Нет, она только рыдает.
Георг встал, с шумом отлетел в сторону стул, на котором он сидел.
– Слышь, ты, псих-одиночка, к тебе уже охрана боится подходить. Ты скажи мне на милость, зачем сопровождающих наказал? Что они сделали?
– Не знаю, но почему-то закончилась для неё эта поездка угрозой выкидыша, – Георг подошёл к окну.
Начало сентября. За окном тяжёлые низкие серые тучи рыдали, никого не стесняясь. Ветер пригоршнями швырял воду в стекло. Редкие пожелтевшие листья вбивались в очищенный до блеска асфальт.
– Снял бы девицу, да выпустил пар, – это было лишнее.
Георг повернулся на каблуках:
– Ты что-то сказал? А напомнить тебе, КТО ТЫ ЕСТЬ? Откуда я тебя достал?
– Напомни. – Лавр сидел как ни в чём не бывало и намазывал себе хлеб маслом. – Тебе сделать бутерброд?
– Я тебе сейчас одно место маслом намажу…
– Фу, ты стал извращенцем, – адъютант не спеша положил на масло ломтик сыра. Увидев, что Георг направляется в его сторону, протянул руку: – Сказал бы, я бы тебе тоже такой сделал…
В ту же секунду огромная рука его схватила за грудки и приподняла над столом:
– Ты издеваешься надо мной?
– Нет, отпусти, задушишь, – ноги адъютанта болтались над полом. – Ты сам над собой издеваешься. Случился бы выкидыш, так тебе же лучше было бы. Снова Бьянка в твоём распоряжении.
Полёт был недолгим, но громким. Лавр потрогал голову. Цела. Подтянул тело на руках. Спиной упёрся на стену.
– Всё, пишу рапорт.
– Только через мой труп, – рявкнул Георг.
– Ещё один такой бросок, и мой труп уже ничего написать не сможет. А теперь, после того, как ты меня использовал вместо боксёрской груши, я могу продолжить? Так вот, Бьянка месяц назад дважды снимала по десять тысяч с разных банкоматов.
– Зачем? – Георг удивлённо поднял бровь. Посмотрел на адъютанта, словно тот заговорил на китайском.
Он пытался переварить, что ему сейчас сказал Лавр. Бьянка снимала деньги. Со своего счёта снимала деньги. Она всегда очень бережно относилась к своим накоплениям, предпочитая выклянчить у своего щедрого любовника.
– Может, кто из родных заболел. Проверь, – неуверенно произнёс генерал.
– Проверил. Родители из прессы узнали, что их дочь генеральская содержанка, и отказались от неё. Все здоровы. Может, ты съездишь к ней, сам всё выяснишь? Я уверен, тебе она расскажет.
Георг в ответ лишь помотал головой. Он боялся, что если увидит Бьянку, то не удержится, заключит в объятия. Они неделю торчат в этом Посаде. Что ни вечер, то светские приёмы. Матери дочерей к нему приводят как бычков на заклание. Милые, хорошенькие мордашки, но в каждой из них он искал хотя бы что-то похожее на Бьянку. На эту маленькую дрянь.
Маленькая. Да не такая уж она и маленькая. По возрасту всего на пару лет его моложе. Да и ростом не метр с крышкой.
Сложно вот так вот бросить ту, к которой привык.
– Вот что, – Георг поднял упавший стул. – Вывозите вещи. Пусть выставляют дом на продажу.
– Куда вещи вывозить? К тебе в поместье? – нет, Лавр точно хотел доконать своё руководство.
– Ко мне в карман, твою налево, – выругался Георг. – В склад. У нас же есть пустой склад, туда и вези. Откуда я знаю, куда она потом с ребёнком поедет. Хотя ей лучше к родителям. На свои накопления вполне сможет квартирку купить.
Их беседу прервал стук в дверь. Это оказался один из офицеров.
– Господин генерал, – мужчина встал навытяжку. – Пришло донесение по телефону Бьянки.
– Что там? Есть звонок?
– Да, с анонимного номера. С неё требуют деньги за молчание. Послушайте, – и он подошёл к столу, поставил на него небольшой ноутбук. Поколдовал, и из динамика послышался модифицированный голос:
«Слышишь, генеральская подстилка. Мы прикинули, да ты нас наколола прошлый раз. Принесла деньги с запозданием. Поэтому давай-ка выплати ещё, в двойном размере. Встретимся там же. Не забудь удалить это сообщение, чтобы твой благоверный не услышал. Если, конечно, ты ему не хочешь фильму показать».
Георг прокрутил запись на начало. Прослушал в замедленном ритме.
– Ты прав, мне надо самому с ней поговорить. Я еду в поместье. Приготовьте мой вертолёт и запросите у погранцов Посада разрешение на вылет. Я полагаю, что источник не установлен. Судя по записи, хорошая аппаратура. Профессиональная. Искать надо среди связистов.
– Ну, или хороший хакер.
Они ещё обговорили детали операции. Всё было как-то не так. Приехали искать принцессу, а заняты проблемами Бьянки.
Вскоре генералу доложили о готовности вертолёта. Пограничники дали зелёный коридор.
«Ещё бы не дали, – усмехнулся Георг, – я тогда бы им такую брешь в кордоне оставил, латали бы не один месяц».
– Лавр, остаёшься здесь за меня. По принцессе докладываешь в любое время суток.
Георг взялся за ручку двери и рванул её на себя с такой силой, что она отворилась, и в его грудь впечатался человек, который, вероятно, собирался зайти. Визитёром оказалась одна из сотрудниц его охраны.
– Господин генерал, – сказала девушка, быстрыми движениями приводя себя в порядок. – Принцесса обнаружена. Мы сами едем на задержание или с вами?
Глава 7
Взгляд, которым он одарил вошедшую, говорил сам за себя. Ещё немного, и ей придётся провалиться сквозь пол.
– Еду с вами, – генерал процедил сквозь зубы. – Соедините меня с поместьем, и все вон отсюда. А вы с принцессы до моего прибытия глаз не спускайте.
Ему казалось, что сейчас он ненавидит беглянку всеми фибрами своей души.
Бьянка оказалась не в замке. Она гуляла. Пришлось подождать. Георг сидел за столом, уставившись в экран. Его пальцы отбивали какой-то ритм по столешнице. Но он этого не замечал. Он ждал. Совсем некстати вспомнил, что ему надо бы продолжить занятия с коучем, который учил его скрывать свои эмоции.
Генерал должен быть непробиваемый как скала. Ни радость, ни горе, ничего посторонний взгляд не должен был видеть. Только так, а не иначе. А он и был непробиваемый на людях. Охрана и адъютанты не считается. Это свои. Проверенные. Но сейчас ему хотелось крушить, ломать, чтобы выпустить на волю всё то, что сидело у него внутри. Что это было? Он и сам не знал. Он то порывался поехать и разобраться с Бьянкой, то хотелось пойти в бар и набраться до потери пульса. Чтобы получить хоть какую-то разрядку, он колошматил боксёрскую грушу. Но гнева было столько, что это мало помогало. Лавр правильно говорил, хороший секс снимет напряжение. Да только не мог и не хотел никого видеть. Он сам себе поражался, вспоминая, как раньше спокойно уходил в походы на месяцы и не страдал без женщин. Он знал, что дома его ждёт Бьянка.
«Это просто привычка. Пройдёт время, и я забуду о ней. Это просто уязвлённое самолюбие, ничего иного. Меня обманули», – убеждал он себя. Того, что мог влюбиться, Георг не допускал такой мысли. Он помнил свою первую влюблённость: тогда замирало сердце, и душа парила. Весь мир казался разноцветным. Сейчас же было на душе мрачно и серо, как пейзаж за окном.
Наконец, из поместья сообщили, что Бьянка появится с минуты на минуту. Георг выключил камеру. Он будет её видеть, а не она его. Он посмотрит на её реакцию. Пусть она думает, что связь ещё не установлена.
Он обхватил края столешницы обеими руками. Пальцы побелели. Хорошо, что это был массивный дуб, а не стекло, иначе бы давно уже превратился в крошку.
Он думал о том, как бы не выразить своё презрение той, которая ему изменила.
Вот она появилась перед экраном. Обернулась. Все вышли, оставили её одну. Это хорошо. Никто не помешает. Привычным жестом поправила волосы. Одёрнула юбку.
Его глаза блуждали по фигуре, выискивая признаки беременности. Но ничего такого, разве что только объём груди увеличился слегка. Да, увеличился. Грудь стала ещё аппетитнее. От этой мысли его прошиб пот, а жгучее желание глухим ударом откликнулось в паху.
Наконец-то Бьянка устроилось, сложила перед собой руки как примерная ученица и посмотрела в камеру. Георг машинально поднёс руку к экрану. Провёл пальцем по знакомому профилю. Захотелось убрать волосинки со лба. Задел губу. И вдруг понял, что это хорошо, что он не поехал в поместье. Там бы он точно из неё выбил, но не признание, а совсем другие звуки.
И сердце вдруг болезненно сжалось от того, что его содержанку кто-то посмел шантажировать. Пусть она дрянь, но никто не имеет права обижать ту, которая принадлежит ему. Да, она ещё принадлежит ему! Его собственность, а кто-то посмел покуситься… Он раздерёт в клочки того, кто посягнул…
Бьянка нервничала. Поднесла ко рту стакан с водой. Отпила глоток. Поставила на стол. Потёрла пальцы. Задела мочку уха.
Пора прекращать эту пытку. Он включил камеру.
– Георг, – услышал он родной голос. Звук дрогнул, как натянутая струна, когда её обдувает ветер.
Горло сдавило. Он снова протянул руку. Задел её пальцы. Но вместо теплоты экран ответил холодом.
– Бьянка, как ты могла? – спросил он вместо приветствия. Так хотелось быть холодным и отстранённым.
– Я… я… – её губы задрожали, глаза покраснели. – Я не знаю. Я не виновата… Я не помню…
– Кто отец ребёнка? – спросил он как можно холоднее.
Ненавидел, когда ему врали. Раз уж распахнула свои объятия для другого, так будь добра, наберись смелости и признайся. Приди сама и скажи, что, мол, прости-прощай. Он же не монстр. Он человек. Да, ему будет тяжело. Но не убьёт, а отпустит. С миром отпустит.
– Я… я не знаю.
– Бьянка, хватит врать! Я устал от твоего скулёжа и вранья. Кто знает? Я? Я тебя подкладывал под него? Я всё равно узнаю. И заставлю его на тебе жениться. Последний раз спрашиваю: КТО. ОТЕЦ. РЕБЁНКА.
– Не надо, Георг, оставь меня, – её плечи затряслись. – Не надо меня мучить…
Георг заскрипел зубами. Ему не привыкать допрашивать. Его взгляд пугает даже тех, кого испугать сложно. Его грозная слава гремит в каждом уголке королевства. Но одно дело, когда ты снимаешь показания с незнакомого чужого человека, а другое дело, когда перед тобой сидит та, с кем ты проводил ночи.