Тяжкие телесные

– Но вас же, Фёдор Ильич, видели вместе с ней уходящими в направлении леса.

– Лёша всё перепутал. Он влюблён в неё был сильно, вот и мерещится ему всякое. Ревность юноши возможно одна из самых страшных вещей на свете. Нет, я не утверждаю, как некоторые, что это он её убил из ревности. Знаю – Олю никто не убивал. Состоялся контакт. Её суть, её тонкое тело забрали с собой.

– А следы ваших ботинок рядом с трупом?

– Вы же прекрасно знаете – там мы с моими ребятами часто устраивали испытания сконструированных нами механизмов. За день до этого я там был и утром в субботу тоже.

– Зачем?

– Возвращался за инструментом. Мне показалось, я там пояс с ключами оставил.

– Нашли?

– Нашёл.

– Между прочим, другие ваши ученики утверждают, что они ушли, а Оля осталась в клубе.

– Ну да, я этого не отрицаю. Осталась. Побыла немного, а потом ушла.

Зацепок в показаниях мастера Флагманскому, чтобы раскрутить дело, найти не удалось. Случилось то, чего он опасался, – Ильича пришлось отпустить. Единственное на что имел право Пал Палыч, после таких показаний Собакина, так это отправить его на экспертизу в психбольницу. Ильич с достоинством выдержал все тесты подозрительных врачей, и следователь получил заключение, в котором утверждалось, что значительных нарушений в психике и поведение Собакина психиатры не усмотрели.

Толину ничего другого не оставалось, как продолжать втираться в доверие к мастеру. Раз не удалось получить достаточной информации на допросах Флагманскому, ему предстояло, проявив оперативную смекалку, самому прокладывать путь следствию. Теперь, после того как мастера выпустили, в мастерской Толин стал бывать чаще.

– Прекрасная работа, – Толин рассматривал сделанную самим мастером радиоуправляемую модель советской подводной лодки времён ВОВ, серии «Щ», или как их ещё называли – Щуки. – И как вам удалось создать такой шедевр. Ведь, я так понимаю, она на ходу?

– Да. Может погружаться, всплывать, выдерживать курс под водой. Но вы зря меня одного хвалите. Мы над всей секцией работали, каждый постарался.

– Конечно-конечно. Хотя схему сделали вы, и материалы подбирали вы.

– Понятно, я же их учитель. Мастер – как они между собой меня называют.

– Справедливо. Но вот, что вы сами мастерите? Я заметил, что к этому, – Толин указал пальцем на прикрытый скатертями железный горб, – вы никого не подпускаете, сами возитесь.

– Хе хе. Ну не всегда, актив секции знает и иногда помогает. А в общем вы правы.

– Так, что это? Двигатель для гоночного автомобиля?

– Потом, может быть, расскажу.

Ильич ушёл от прямого ответа. Толин решил не нажимать, а подождать удобного случая продолжить разговор. Пока он, как мог, втирался в доверие к ребятам. Становясь для них, если не своим в доску парнем, то хотя бы тем, кого не стесняются – взрослым, которому можно доверять, в известных пределах, несомненно.

Постепенно Толину удалось наладить тесный контакт с Собакиным и тот, как хитрый и умный человек, потихоньку начал вводить его в курс своих представлений о мире. В общем то, о чём ему рассказывал Ильич, подтверждало сведенья полученные Толиным от Фомкина: всё тот же бред о зелёных человечках, правда, дополненный и отягощённый техническими подробностями. Очевидно, мастеру не хватало зрелого единомышленника, на которого он мог бы опереться в работе с подростками и, к тому же, не претендующего на роль лидера в его секте. В лице Толина он нашёл идеального кандидата на роль помощника, поэтому он, в конце концов, ему доверился. Не последнее место в процессе притирки Ильича с Александром Николаевичем Толиным занимала харизма последнего, но главным и самым весомым, подвигнувшим Собакина на откровения, стали открывающиеся перед мастером перспективы, если он бы сумел завербовать человека из Исполкома.

Толину удалось выяснить, что генератор работает и, как считал Ильич, при включении способен призывать пришельцев. Добиться такого успеха Ильичу удалось как раз в ночь смерти Ольги. Тайну гибели девушки Ильич открыл Толину последней. В тот тёплый августовский вечер Синявина осталась в клубе, не хотела идти на улицу со всеми, а больше всего не хотела выяснения отношений с её парнем – Лёшей. Мастер, как всегда, копался в электронных схемах, а Оля сидела рядышком, но не интересовалась – что к чему, как обычно, а изучала пространство. Уставилась в одну точку невидящим взглядом и молчала.

– Что-то ты Оленька такая невесёлая сегодня?

– Да вы-то наверняка знаете, слышали, как мы с Лёшкой ругались.

– Не переживай. Обычные переживания молодых людей, выступающих во взрослую жизнь. Лёша хороший мальчик.

– Знаю, что хороший. Вот только ревнивый, как Отелло. Понимаете, мне оправдываться надоело. Каждый день он ко мне пристаёт: «Ты не так на него посмотрела», «Что он тебе сказал?», «Где была?», «Лучше расскажи мне всё, как было», – а что я ему расскажу, если ничего не было. Измучил он меня.

– Непорядок. Думаю, это у него от понятного перегрева ума. Первая любовь на всю жизнь запоминается. Потерпеть надо. У некоторых проходит. Дай ему ещё один шанс.

– Вы так думаете?

– Олечка, поверь, опыт у меня в делах сердечных имеется, хоть и не такой великий, как мне бы хотелось. Хе хе хе. – Оля округлила глаза. – Ладно, шучу.

Ольга, улыбнувшись, всё-таки обратила внимание на работу мастера:

– Не получается?

– Эх. Уж очень я надеялся в последний раз на то, что сработает. Три испытания, а на выходе лишь пшик. Понимаю, что разгадка близко, но вот где, хоть убей не пойму.

– Да? У меня тоже так бывает. Бьёшься над задачкой, бьёшься. Никак. А потом меняешь местами условия и сходится.

– Как-как ты говоришь? Поменять местами? – Ильич застыл на месте, аж приоткрыв рот. Ему в голову, после слов Ольгу, пришла какая-то потрясающая мысль. Боясь её упустить, он не двигался с места, стремясь закрепив догадку на поводке формулировок и засунуть в клетку системы знаний, чтобы не убежала.

– Что с вами?

– Постой-постой. Минутку.

Ильич, сбегав к себе в каморку, вернулся с гирляндой проводков и коробкой с проводниками. Высыпав их на верстак, он взялся за паяльник. Увлечённо спаивая микросхемы, монтируя их детальки в чудном порядке, он вроде бы забыл о присутствии Ольги. Та решила о себе напомнить:

– Фёдор Ильич, ну я пойду, не буду вам мешать.

Подняв голову, Ильич воскликнул:

– ОЙ! Олечка, прошу тебя, не уходи.

– Поздно уже.

– Слушай, ты меня на такую мысль навела, что… В общем, прошу тебя – помоги мне. Я сейчас здесь закончу и пойду к генератору.

– Чем же я вам помогу?

– Не бойся. Поможешь мне две схемы заменить и иди домой, а дальше я уж сам. Сейчас темно уже, я вижу плохо. Буду говорить, что делать, а ты исполнишь. Хорошо?

– Думаете, выйдет? – сама того не желая, Оля заинтересовалась. Мастер ей и им всем столько рассказывал про Контакт, что она не могла не помочь.

– С твоей помощью, конечно. Так, сейчас, вот ещё припаяю проводок… Закончил. Пошли?

На полигон они добрались уже когда совсем стемнело. При свете фонарика подслеповатый Ильич точно бы не смог правильно смонтировать принесённые им на поляну схемы. Оля помогла. Мастер освободил передатчик из плена тайника, устроенного в вырытой ребятами ямы, сверху прикрытой досками и пластом земли с травой. Подняв передатчик наверх, он подключил к нему аккумулятор, снял защитный кожух, обнажив электронный мозг генератора. Остальное, руководствуясь инструкциями Ильича, сделала Оля.

По словам мастера, Оля сама отказалась уходить с поляны, осталась вместе с ним, желая посмотреть, чем кончится включение обновлённого передатчика. Что случилось потом, после того как затарахтел электрический моторчик передатчика и нажали кнопку, Ильич помнил смутно. Ярчайшая, ослепительная, огненная вспышка света в небе. Потом провал в памяти. Очнулся Ильич лежащим рядом со сгоревшим передатчиком, от которого пахло оплавленными обмотками изоляции. Генератору пришёл конец, потом он его заберёт, но это будет потом. Труп Ольги он нашёл на поляне в двадцати метрах от себя. Ильич испугался, запаниковал. Сначала он убежал. На полпути вернулся обратно, спрятал генератор и даже внимательно осмотрел труп. Вот тогда-то он и понял, что его мечта воплотилась в жизнь. Контакт состоялся.

На то, чтобы собрать новый передатчик взамен сгоревшего, ушёл месяц. Мастер попробовал безуспешно отремонтировать старый, даже возил его на полигон, включал. Ничего не вышло, что-то там в его мозгах спеклось, железо заразил небесный огонь, и вся новая электроника, попадающая внутрь него, переставала фурычить.

Второй передатчик, созданный мастером заново, защищён был лучше и вырабатывал сигнал мощнее, чем его героически почивший предшественник. Ильич гордился им, надеясь на то, что вторая попытка выйдет лучше первой. Толин согласился помочь испытать генератор сигнала. Ильич настаивал на том, что в эксперименте должен участвовать весь актив секции, включая презираемого всеми стукачка Лёшу, но Толину, к его собственному удивление, довольно легко удалось уговорить произвести пробный запуск в отсутствии ребят. Отработать методику, а уж после пригласить всех остальных адептов уфологической секты на полигон.

Толин, посоветовавшись с Пал Палычем, решил устроить засаду на полигоне. Бойцы группы захвата, хорошо замаскировавшись, расположились вокруг поляны полигона в лесу. Несмотря на согласие испытания генератора в отсутствии подростков, Толин убедил Флагманского, что Ильич согласился для виду и в тайне от него готовит жертвоприношение. На этот раз должен умереть во славу Контакта предатель Лёша, поэтому-то мастер до сих пор и не выгнал его из секции. Вполне логично было бы избавиться от Фомкина, отказав ему в посещении клуба, а Ильич, напротив, встал на его защиту, стыдил, если кто-то заявлял Лёше что-либо нелицеприятное, и сам уговаривал Фомкина не прекращать посещать секцию. Ну зачем? А для того, чтобы покончить с ним на полигоне, дав урок остальным, показать власть. Томин считал Ильича маньяком, страдающим манией величия, обосновавшейся на комплексе неполноценности. Мастер мнил себя вождём, а власть требует подпитки праведными жертвами.

Милиционеры хотели взять Ильича с поличным, осознанно идя на риск и в то же время сделав всё, чтобы никто из детей не пострадал. За Ильичом следили и он всех в очередной раз удивил и разочаровал. На полигон он никого из актива секции не позвал. Как договорился с Толиным, так и сделал.

      Скрывая досаду, Толин помог Собакину с передатчиком. Мужчины вытащили генератор, перенесли его на поляну. Томин уступил честь нажатия кнопки мастеру. Моторчик зажужжал, мозолистый жёлтый палец Ильича мягко надавил на голубую кнопку. Чик. Пауза. Прошла секунда и в дневном небе появилось белое пятно света диаметром в несколько сотен метров – ярче полуденного солнца. Через секунду в центре пятна закрутился диск приплюснутой юлы с нанесёнными на неё синими и красными полосами.

Юла, набирая обороты, мутила сознание, делая происходящее на поляне нереальным. Тени исчезли, а из диска выскочил луч света ещё ярче прежнего. По лучу, как по путепроводу, начали спускаться долговязые существа, укутанные в чёрные долгополые плащи, в широкополых шляпах. Глаза на овальных лицах пришельцев скрывали тёмные круглые очки, какие раньше носили слепые, промышляющие нищенством в пригородных электричках.

Мастер Ильич вышел вперёд, встречать долгожданных гостей. Собакин раскинул руки в стороны, показывая открытые ладони, демонстрируя отсутствие угрозы. Идущий впереди клина из семи существ инопланетянин протянул к Ильичу руку. Для рукопожатия? Нет, Ильич сразу упал. Куртка и рубашка слетели с Ильича в одно мгновение. Обнажившийся живот разрезался невидимым ножом ровно надвое, как спелый арбуз.

Первым очнулся от полосатого, красно-зелёного наваждения Толин. Выхватив пистолет, он выстрелил. Попал он точно в цель, но идущий впереди пришелец продолжал вышагивать. Из кустов на поляну выскочили несколько милиционеров. Флагманский рванул вместе со всеми на выручку своему лучшему другу Шурику. Вспышка. Благородный порыв прервала вторая небесная вспышка.

По ощущениям Флагманского, очнулся он через час, как и все остальные, хотя часы на его руке стояли. Никаких инопланетян, все живы и здоровы, не считая Ильича. В брюшной полости мастера отсутствовали все внутренние органы. Изнутри ткани живота словно покрывал розовый, блестящий от каких-то вкраплений лак.